ЧАСТЬ III 6 страница

Вдруг он остановился, резко выскочил из нее и сел.

– Что такое? – с тревогой воскликнула она.

– Дай‑ка я под тебя лягу – поднимись! – Не попросил, а потребовал он.

Марианна, не говоря ни слова, послушно выполнила его приказ.

– Давай, доярушка моя, – зашептал он, закрыв глаза. – Сядь на меня, подои меня, выдои до капли!

Она села на него верхом, а он обхватил ее за бока и стал сам с силой насаживать на себя. Ей было хорошо как никогда.

…Потом она без сил повалилась рядом с ним. Жуть! Что за мужик! Но теперь, когда девятый вал оргазма отхлынул, она вновь вернулась к своим тревожным мыслям.

Когда Виктор сообщил ей о своей командировке, она сразу почуяла обман. В первую секунду ей подумалось, что он бросает ее. Правда, это было на него совсем непохоже – уйти вот так, трусливо, навесив лапшу на уши…

Ясно было, что он уезжает в командировку. Это она чувствовала. Но все же решила, что не стоит форсировать события. И просто спросила:

– А вернешься когда? – Он помолчал.

– Не знаю. Планирую дней через десять. А там…

Вот тут он не соврал. Сержант и впрямь не знал, насколько затянется его «командировка». И вообще куда он денется после завершения дела. Он не исключал и того, что придется рвать когти из Питера, и ему, возможно, только хватит времени забежать в квартиру на Литейный, чтобы спрятать разобранную винтовку в тайник.

Сержант встал с постели и подошел к окну. Внизу гудел Большой проспект. Времени было девять утра, и жизнь уже бурлила вовсю. Он устремил взгляд вдоль проспекта. Потом обратил внимание на невзрачное ветхое трехэтажное здание напротив. Он проходил мимо него – судя по вывеске, в доме помещалась областная книготорговая контора. Он заметил, как крепкий, плотный мужчина свернул с проспекта к книжной конторе. Наметанный глаз Сержанта тотчас отметил необычную для книжного торговца военную выправку. Интересно, подумал он, какие темные делишки могут проворачиваться под этой невинной вывеской?

Сержант отвернулся от окна и улыбнулся Марианне, которая все это время неотрывно влюбленным взглядом наблюдала за ним.

– Ну, подъем? Тебе на службу пора, а мне – на вокзал.

– На вокзал? – удивилась она.

– Терпеть не могу самолеты! Путешествую только поездом. У меня билет заказан: Петербург – Берлин.

Упреждая ее возможные вопросы, он сразу на них отвечал.

– Понятно. – Она поднялась с кровати, накинула халатик. – Звонить хоть будешь?

– Звонить буду! – сразу заявил он и спохватился. Откуда он будет ей звонить? С Центрального почтамта? Можно и по мобильному, конечно, – он дает междугородний звонок.

– Прощание будем устраивать? – тоскливо произнесла она.

– Ну, мы уже попрощались. Да и к тому же не навсегда я уезжаю. Скоро увидимся!

Они вышли из дома вместе. Марианна села на троллейбус и уехала, глядя на него через замызганное стекло. Сержант дождался, пока троллейбус завернет за угол, и поймал такси.

По дороге на Литейный он думал о Марианне и о том, что она, конечно, не поверила ему, и пришел к выводу, что, если бы его жизнь сложилась иначе, если бы не пришлось ему мотаться по всему свету, как говну в проруби, он бы взял как раз такую женщину в жены.

* * *

Беспалый приехал в Петербург ночным поездом и первым делом позвонил по телефону, который дал ему Коля. Трубку сняла какая‑то девушка, видимо секретарь. Беспалый попросил Александра Алексеевича, девушка ответила, что он в офисе будет после десяти, и спросила, что передать. Беспалый, как его научили, сослался на общего московского приятеля Николая, которому Александр Алексеевич обещал оказать содействие в одном важном деле.

– Перезвоните в половине одиннадцатого, – посоветовала секретарша. – Если Александр Алексеевич сможет, он назначит вам встречу.

Беспалый вышел из телефонной будки и зашагал по Невскому. Хитрожопый Коля не сказал ему, с кем предстоит встреча. Но Александр Тимофеевич сразу догадался, что встречаться придется с крупным питерским паханом, из тех, кого ФСБ пасло не первый год. Теперь ясно, зачем Коля отправил его на эту встречу. Коля отправил его на эту встречу, чтобы руками начальника колонии добыть воровской общак. Ничего не изменилось: как и прежде, они используют карательную машину для достижения своих политических целей.

Беспалый даже остановился, когда его осенила удивительная догадка. А что, если и Александру Степанову по кличке Шрам тоже не безразлична судьба Игнатова? Ведь повязали Варяга в Питере, а законного вора просто так средь бела дня не заловишь – нужны наводки. Без надежных наводок даже наша доблестная таможня контрабанду не конфискует, а уж городские менты тем более. Чтобы взять за задницу крупного воровского авторитета, нужна сильная поддержка – или подставка. Варяга, похоже, подставили. И очень может быть, что не без помощи того, с кем ему предстоит встреча.

И тут Беспалый в который уже раз – в десятый? – стал прокручивать в голове события последнего полугода и в конечном счете пришел к неопровержимому выводу, что этот самый Александр Алексеевич сидит по уши в дерьме. Беспалый усмехнулся. Если братки узнают, что смотрящий по России сгорел из‑за питерского пахана, – ему хана. Считай, что он живой труп. Как его? Ну, конечно, – кликуха Шрам! Шрам – покойник!

Беспалый договорился с Александром Алексеевичем Степановым о встрече на 9 утра следующего дня. По просьбе Шрама встреча состоялась в невзрачном ветхом домишке на Васильевском острове. У входной двери Беспалый с удивлением заметил вывеску «Леноблкнига». Но давно привыкнув в жизни ничему не удивляться, начальник колонии строгого режима спокойно переступил порог конторы и нашел кабинет номер 9.

Беспалый, еще не встретившись со Шрамом, пока не мог придумать, чем бы тот мог быть ему полезен, но врожденная страсть к коварным интригам заставила его принять решение: Шрама надо взять на крючок. В любом случае это будет полезно и рано или поздно пригодится.

Беспалый был отличным физиономистом и психологом. Пятнадцати минут разговора ему хватило, чтобы составить себе портрет Шрама. И он решил не тянуть.

– Мы можем здесь говорить? Мне надо вам сказать нечто очень важное, – напуская на себя фальшивую тревогу, спросил Беспалый и многозначительно воздел руки к потолку.

– Можно, – кивнул Шрам. – Тут нет прослушки. Телефона, как видите, не имеется и стены чистые.

Шрам забеспокоился. Он забеспокоился сразу же, когда увидел Беспалого. Коля предупреждал его о госте из Москвы, но появление в Питере этого страшного мужика, который назвался подполковником внутренних войск, стало для него полной неожиданностью. Не то чтобы он испугался – он уже давно отвык пугаться людей из эмвэдэшных ведомств. Но этот Беспалый вызвал у него тревогу. Когда же он сообщил, что является начальником колонии строгого режима, подсознательная тревога укрепилась.

– Я должен вас предупредить, что наш общий знакомый пока не в курсе того, что я сейчас вам скажу, – понизив голос, сообщил Беспалый. – Пусть это пока останется между нами. – И не дожидаясь реакции Шрама на эту завуалированную просьбу, он нанес удар: – Игнатову, по‑видимому, удалось бежать из колонии. И он в настоящее время, очевидно, жив. Не знаю, здоров ли, но что жив – вероятность очень велика. И об этом знают пока только три человека: я, вы и сам Варяг.

Нет, Беспалый не ошибся. У Шрама явно рыло было в густом пуху. От его спокойного самодовольства не осталось и следа. Он побледнел.

– Насколько надежны эти сведения? И почему же раньше была другая информация? – глухо выдавил Шрам.

– Сведения не стопроцентные, – твердо произнес Беспалый. – Но очень вероятные. Вы ведь, насколько я понимаю, с ним были хорошо знакомы… – Тут Александр Тимофеевич сделал свою коронную паузу, которую очень часто применял в душещипательных беседах с зеками, перед тем как их вербануть.

Оказавшись в своей стихии. Беспалый даже воодушевился.

– В каком смысле? – спросил Шрам злобно. Ага, раз злится, значит, почувствовал подвох. Теперь ты попался, голуба…

– В том смысле… что вы должны знать его повадки. Я вот за полгода их изучил. Он опасный человек, хитрый, изворотливый. А самое главное – упрямый и живучий. В нем воля к выживанию прямо‑таки звериная, волчья. Если ему удалось выйти из колонии – а это сделать было очень непросто, – то не исключаю, что он непременно вернется… сюда… в Питер…

Шрам молча поглядел в глаза Беспалому. Беспалый прочитал в его взгляде то, что хотел прочитать: страх и лютую ненависть. Попался, попался, голубчик, подумал Беспалый. Теперь ты мой!

Он наклонился поближе к Шраму и вкрадчиво зашептал почти в самое ухо:

– Возможно, вам придется хорошо подготовиться к встрече с ним. Прошло уже почти полторы недели. Не исключаю, что он со дня на день может объявиться здесь.

Беспалый и сейчас толком не знал, какую выгоду ему сулит сотрудничество со Шрамом, но одно он знал твердо: Шрам точно так же, как и он, Беспалый, люто ненавидит Варяга и любой ценой готов уничтожить его. В этом хотя бы они были союзниками.

– Но это так, к слову. Вообще‑то я прибыл сюда по делам службы, – продолжал Беспалый как ни в чем не бывало. – Мне надо составить более подробное представление об обстоятельствах поимки Варяга… А Николай Иванович сказал мне, что от вас я могу узнать много полезной информации. Его же взяли у вас… в Питере… перед тем как его доставили ко мне на зону. Вы с ним случайно не встречались накануне ареста? Насколько мне известно, его захватили на квартире одного из здешних авторитетных людей… Михаила Пузырева, кличка – Пузырь. Так?

Но Шрам не отвел взгляда.

– Понятия не имею. Я ни с каким Варягом не виделся. У него тут были, наверное, свои дела. У меня свои. Зачем мне было бросать на себя тень? А арестовали его действительно на квартире Пузырева. Это ни для кого не секрет.

– А кроме Пузыря, никто не знал, что он тут делал, с кем встречался?

– Не знаю. Я не в курсе. Да и честно говоря, это меня мало интересует.

– Но вы же не могли не знать о его убийстве в колонии?

Шрам заколебался обдумывая ответ.

– Конечно. Газеты ведь писали…

– Нет, я имею в виду – из первых рук. Разве… наши общие знакомые вам ничего о нем не сообщали?

– А разве у нас есть общие знакомые? – холодно спросил Шрам.

Тут настал черед Беспалого забеспокоиться. Каков шельма! После такого хладнокровного отлупа Александр Тимофеевич засомневался, стоило ли ему выкладывать Шраму сверхсекретную информацию, которую он скрыл и от Калистратова, и от Коли. Ведь Шрам имеет контакт с ними обоими. А что, если он им проговорится? Будет скандал – в Москве ему не простят.

Но с другой стороны. Беспалый четко понял, что как раз Шраму‑то и надо было сообщить о возможном побеге Варяга. В случае чего, если Варяг и впрямь сбежал и жив, – тот же Шрам поможет ему найти беглого зека.

Известие, сообщенное подполковником Беспалым, повергло Шрама в шок. Если это правда, что Варяг жив, он обязательно нагрянет в Питер, стянет сюда верных людей и расставит свои капканы. Шрам знал, что когда Варяг объявит на него охоту, то наезды Придана покажутся ему детскими шалостями.

Вернувшись к себе в офис в «Прибалтийскую», Шрам первым делом позвонил Моне. Он узнал у него, есть ли новые сведения о Сержанте. И дал команду: если Сержант выйдет на связь, отложить заказ на Придана и посулить ему любой гонорар за устранение Варяга. Шрам надеялся на то, что давняя вражда Сержанта и Варяга окажет ему добрую услугу и что Сержанта не придется долго упрашивать.

ГЛАВА 34

Около трех часов дня из пятиэтажного кирпичного дома на Литейном проспекте вышел мужчина крепкого сложения, в темных очках, с усиками и в соломенной шляпе. В руке он держал черный пластиковый потрепанный кейс. Редкие прохожие не обращали на пешехода внимания. Но если бы внимательный наблюдатель присмотрелся к мужчине и к кейсу в его руке, то сразу бы отметил тяжесть ноши. Похоже, в кейсе лежали не бухгалтерские счета и даже не деньги.

Но наблюдать за ним сейчас было некому. Никто из его многочисленных недругов, да и немногих друзей, не знал, что суперкиллер Степан Юрьев по кличке Сержант находится в Петербурге. Скоро, кому надо, об этом узнают: покидая Лос‑Анджелес, он сообщил Егерю, что едет в Россию. А где его найти в России, Егерь знал. Так что если он кому понадобится – его найдут!

Сейчас, конечно, Сержанту требовалась полная конспирация. Никто не должен знать, что он приходит сюда, на Литейный, берет из тайника в квартире кейс со снайперской винтовкой и идет на очередное дело.

Сержанта уже давно терзали мысли. Убивать людей – легко, особенно когда привыкаешь к этому, когда относишься к убийству как к ремеслу, за которое хорошо платят. Твоя задача – выполнить свое дело тонко, без изъяна. Он понимал, что занимается мерзким, кровавым ремеслом. Но ведь, черт побери, те, кого он убивал, ничуть не лучше его. Иногда свою профессию он сравнивал с работой патологоанатома, вспарывающего мертвую кожу и мертвые мышцы, собирающего мертвую кровь в судки. Иногда он представлял себя мясником на бойне, забивающим бессловесных тупых животных.

Когда– то он убивал по приказу командира, потом – за деньги, потом это вошло в привычку. Но кажется, впервые за долгие годы своего киллерского ремесла Сержант трудился бесплатно – из принципа. Предательство Шрама возмутило его до глубины души. Ладно, если он – мразь, то пусть его мерзкое ремесло послужит уничтожению всякой другой мрази. Так почему‑то получилось, что Шрам, погубив Варяга и его корешей, словно нанес ему, Сержанту, смертельное оскорбление. И Сержант не мог ни снести этого оскорбления, ни простить его. Теперь, когда Варяг был мертв, обида и злость Сержанта на него куда‑то улетучились, растворились бесследно. Наверно, Сержант ощущал себя отомщенным. Ему не было жалко Варяга. Но и радости от мысли, что Варяг сгинул, тоже не было. С его гибелью образовалась какая‑то пустота. И тем острее ранило его гнусное предательство Шрама, который из своего властолюбия и жадности заманил смотрящего России в гибельную ловушку.

Сержант всегда был далек от внутренних разборок в российском криминальном мире, и ему по большому счету было наплевать на расстановку сил в воровской иерархии. А в истории с поимкой и гибелью Варяга его больше всего удручало то, что Шрам преступил, как говорится, артельные законы. Ведь что ни говори, а уголовный мир, или, как принято сейчас писать в газетах, мир организованной преступности, – такая же артель, как артель старателей или лесорубов, и все члены этой артели должны свято соблюдать правила общежития и ремесла, чтобы не развалить тесное сообщество изнутри и не дать его уничтожить извне…

Приняв непростое решение, Сержант как‑то внутренне успокоился. Его тайное пребывание в Петербурге словно обрело смысл: он твердо пообещал уничтожить всю эту кодлу, окружающую Шрама, и его самого. А потом?… Потом можно было и в Америку вернуться.

За последнюю неделю Сержант ухлопал двух людей Шрама – Сударика, его «кладовщика» из Колпино, и Шпилю, «контролера», снимавшего для Шрама дань с питерских казино и ночных клубов. На обоих Сержант вышел через Хитрю – давнишнего своего другана, который когда‑то помогал ему в подготовке убийства Колуна. Хитря после лихой разборки на Васильевском три года назад потерял три пальца на правой руке и утратил квалификацию киллера, теперь он торговал газетами в подземном переходе перед «Гостиным двором». На самом же деле Хитря, отошедший от крупных дел, держал под контролем здешних попрошаек, аккуратно сдавая их выручку шрамовой братве. Хитря знал все связи Шрама и держал в голове все городские происшествия за последние три года. Словом, он был бесценным кладезем нужной информации. Хитря, целыми днями сидящий в самом центре питерской паутины слухов и сплетен, мог выведать едва ли не любые сведения о прошедших и готовящихся разборках, о конфликтах между группировками или ведущихся важных переговорах. От него Сержант узнал и о последнем горе Шрама – об объявленной ему беспредельщиком Придановым войне, о налете на колпинский склад и о перестрелке у обменного пункта на проспекте Металлистов. Не долго думая, Сержант решил воспользоваться этим как прикрытием. Он не сомневался, что Шрам воспримет убийство Сударика и Шпили как новый наезд Придана.

Сегодня ему предстояла самая важная акция из всех им задуманных. Он собрался за город, чтобы понаблюдать за дачей Шрама. Подстерегать его на городской квартире Сержант не счел возможным – слишком был велик риск: после всех этих разборок с Приданом, а тем более после убийства Сударика и Шпили, Шрам усилил охрану в городе. За глухим же забором дачи он, понятное дело, будет чувствовать себя куда надежнее.

Сержант уже установил, что Шрам до семи‑восьми вечера сидит в своем офисе в гостинице «Прибалтийская», а на выходные почти всегда сваливает куда‑нибудь за город – причем, как сообщил всезнайка Хитря, не обязательно к себе на дачу. Хитря добавил, что и туда вот уже добрых полгода он не особенно наведывается, предпочитая отдыхать после дел праведных либо в Колпино, либо в Петергофе. Может, на даче кто гостюет.

Сержант решил для начала найти дачу Шрама и обследовать прилегающую к ней местность, чтобы там устроить себе лежку. Он хотел замочить Шрама именно там, в его берлоге, чтобы в случае непредвиденного поворота событий ему под горячую руку не попалась какая‑нибудь случайная жертва. Воспоминание об убитом им мальчике до сих пор пудовыми гирями висело на его душе…

По дороге Сержант заехал на почтамт. Там в окошке корреспонденции до востребования он справлялся через день о письмах для Виктора Синцова. Писем он ни от кого не ждал, но совершал эти регулярные ходки по привычке: педантичный Сержант не любил получать информацию с опозданием.

К его удивлению, ему пришел факс. Расписавшись в книге и отойдя от окошка, он бросил взгляд на шапку факса. Сообщение пришло из Канады от Роберта Щиэра.

Это был вызов.

* * *

Шрам заперся в офисе и никого не принимал. Секретарше приказал ни с кем не соединять – кроме Мони. На прошлой неделе он позвонил в Псков и вызвал бригаду бандитов, посулив «сто штук зеленью» за выполненное задание. Задание заключалось в устранении Приданова и его шайки. Но вот уже пять дней псковские стрелки находились в Питере, а все без толку. Придана не накрыли. Более того, Шрам, попытавшийся установить местоположение своего врага и дать координаты псковским, так и не смог вычислить его хазу. Придан как в воду канул.

Вчера, правда, Моня принес на хвосте хорошую весть: он все‑таки дозвонился какому‑то чуваку аж в Канаду, и тот пообещал связаться с Сержантом.

– Когда? – крикнул Шрам в мобильник.

– Не знаю, – откликнулась трубка далеким голосом Мони. – Обещал побыстрее.

– Сержант сейчас нужен как воздух! Эти е…ные псковские сидят в городе, а счетчик тикает, и бабки мои уходят в пустоту! Как только Сержант объявится, я псковских обратно отправлю!

Шрам не зря нервничал: по уговору с псковским смотрящим он обязался платить его «быкам» командировочные – каждому по штуке в день. Уже отдав за просто так двадцать штук баксов, Шрам занервничал – по‑глупому с бабками расставаться он не любил. Он уже даже стал воображать себе, что псковские каким‑то образом снюхались с Приданом, предупредили его, а тот залег на дно – и ребята преспокойно делят шрамовы бабки по‑братски…

Беспокоиться Шраму было от чего. Чего он меньше всего ожидал от Приданова, так это убийства Сударика и Шпили. Эти убийства никак не вписывались в повадки питерского «отморозка», потому что были начисто лишены всякого смысла. Если Придан хотел припугнуть Шрама – что он, собственно, и сделал, совершив наезд на колпинский склад, – то ему не было никакого резона убивать его ближайших людей. Во всяком случае – Сударика, который был свидетелем «наезда» в Колпино. Хотел бы убрать – замочил бы сразу.

Вот эта загадка и беспокоила Шрама, у которого в глубине души зародилось холодное сомнение: а Придан ли это гадит? Но кроме Приданова, у Шрама в городе на сегодняшний день открытых врагов не было, и никто бы из местных не решился пойти против него, рискуя навлечь на себя его гнев и месть.

Никто – кроме пришлых, чужих. Но Шрам никому не перебегал дороги, никого не обидел, потому что был полновластным хозяином города после зимней облавы МВД на авторитетных воров, и уже никого не осталось, кто мог бы ему навредить. В Питере он давно со всеми конкурентами разобрался, разберется и с невесть откуда вылезшим Приданом. Но если это не Придан, а чужаки, то кто? И главное – за что?

А может, здесь что‑то связано с Варягом. Но о его роли в аресте Варяга знал только Калистратов. И Варягова жена Светка. Но баба сидит под замком в надежном месте. Значит, остается генералишка. Кого этот мудак посвятил в свои питерские дела – неизвестно. Колю? Вряд ли. Не стал бы он кричать об этом направо и налево. Правда, учитывая, что МВД – это банка с тараканами, где идет постоянная борьба между враждующими лагерями, можно не удивляться, если кто‑то воспользовался секретной информацией Калистратова в своих целях. И он, Шрам, вполне мог оказаться пешкой в большой игре – как когда‑то такой пешкой стал Варяг…

Это маловероятно, но сбрасывать со счетов нельзя. Хотя вряд ли московские генералы стали бы в ходе своих политических интриг валить питерскую пирамиду, которую они фактически – через Шрама – контролировали. Тем более что многие имели от этого контроля неплохой навар. Нет, тут чья‑то другая рука. Уверенная, расчетливая, умелая…

Без Сержанта не обойтись. Шрам сейчас почему‑то уверовал, что только Сержант разберется с его, даже самым сильным и изворотливым, противником. Как было уже не раз. И теперь, когда ему сообщили из Канады, что Сержант нашелся, Шрам воспрял духом, опять понадеявшись на скорейшее разрешение всех возникших проблем.

* * *

Сержант вышел на улицу. Зайдя в небольшой сквер, присел на скамейку, положил кейс на колени и, развернув факс, прочитал короткий английский текст:

«Дорогой Виктор!

Надеюсь, у тебя все хорошо. В твое отсутствие со мной связался наш общий друг и просил напомнить тебе о сотрудничестве в Санкт‑Петербурге. Там тебя ждут и надеются, что ты сможешь помочь им своей консультацией. Ты уже занимался аналогичным вопросом.

Будешь в Европе – попробуй связаться с Гербертом. Он сейчас в Австрии, кажется, в Зальцбурге.

Всех благ, Джон».

Сержант не ошибся: это был вызов от Егеря – единственного, кто знал, где его искать. Ему предлагался заказ за очень крупное вознаграждение. И самое удивительное, что работа предстояла здесь, в Санкт‑Петербурге. Сержант усмехнулся: забавно, ему предлагают, не отходя от кассы, нарубить капусты… Эти деньги были бы, конечно, сейчас очень кстати – учитывая его планы, на осуществление которых мог уйти и месяц и два. Неясно только, чей это заказ. Точные координаты, судя по ссылке на Герберта, придут завтра в зашифрованном тексте.

Впрочем, он почти не сомневался, что заказ поступил от Шрама. Поскольку в письме ясно говорилось о том, что аналогичные заказы в Питере уже были. И кто, как не Шрам, стал бы обращаться именно к Сержанту. Забавная ситуация: приехал мочить Шрама, а он и бабки обещает…

Ну что ж, пришло время решительных действий.

Сержант добрался до дачи Шрама к вечеру. Он приехал на своем неприметном желтом «Жигуленке»‑пятерке, купленном им два дня назад. «Жигуленка» для него купил давний знакомый Ванька, который за солидное вознаграждение – Сержант в таких делах не любил мелочиться – помогал ему приобретать необходимый «инвентарь» на время его пребывания в Питере: подержанные тачки, краденые ксивы, оружие – словом, все, что могло понадобиться. Вот и сейчас Сержант отвалил ему три штуки баксов и приказал добыть надежную тачку, зарегистрированную в ГАИ как полагается, выправить доверенность на имя Виктора Синцова – и чтобы бегала резво.

Он знал, по объяснениям Хитри, в какой стороне искать дачу Шрама. Сначала он поехал следом за рейсовым автобусом до Мишкино. А от села свернул на грунтовку. Проехать предстояло как минимум пять километров.

«Жигуленок» весело мчался по грунтовке, отбрасывая в стороны случайные камешки. Сержант снял темные очки и сдвинул шляпу на затылок. Накладные усики щекотали кожу под носом. Он решил было содрать их, но передумал: мало ли что может произойти.

Проехав километра четыре, он свернул на лесную дорогу. И вовремя: скоро до его слуха донесся рев автомобильного мотора. Он всмотрелся. Мимо промчался черный «джип» с затемненными стеклами. Дождавшись, когда «джип» скрылся за поворотом впереди. Сержант выехал обратно на грунтовку. Интуитивно он понял, что цель близка.

Дата добавления: 2015-05-06