Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика. ю ) Да да Работаешь, разбираешься, мучаешься, вместе с уче-КаЛ°мГвЯпоисках смысла эпизода - это все нормально

Ами

диалоги с коллег;

ю) Да да Работаешь, разбираешься, мучаешься, вместе с уче-^КаЛ°мГв^Япоисках смысла эпизода - это все нормально. Но вдруг наскочил никамив I ^^ _{понятие} (_Может быть, на слишком знакомое...), на старую ^Н3 лоханную формулу, схватился за нее и стал сыпать непререкаемыми °^ТРмнями а то и укорами в адрес учеников, стал иронизировать, а то и зли-истинами, ^у ^^^ ^_{пые в общеМ| <<воспарил} над толпой». А потом

^ТЬивляешься - чего это ученики вдруг приумолкли, стали смотреть напу-^Уоь,ип отчужденно, холодно.

^Г Ох нельзя «преподавать», «преподносить» истины, нельзя красиво го-ппить вещать, «мастер-классить», очаровывать собой, любимым... Не су-тествует никакого преподавания. Есть лишь живое общение, живой поиск Истины живое сотрудничество педагога и ученика, совместная «езда в не-знаемое»...

* * *

Лена Калинина, которая играет Соню в додинском «Дяде Ване», с неко­торым недоумением и смешком рассказала мне, что какая-то зрительница ждала ее целый час у служебного входа после спектакля (правда, Лена об этом не знала, иначе поторопилась бы). Женщина ждала и с волнением по­просила автограф. Я говорю Лене: «Что же ты это не ценишь? Ты же вместе с другими актерами волнуешь людей!» Об этом в последние годы я часто говорю со студентами. О миссии актера. Как хотелось бы привить им чувст­во миссионерства. Мне кажется, если бы актеры это понимали, они были бы счастливее. Если бы они понимали, что они смягчают сердца, дают лю­дям надежду.

* * *

После плохого урока настроение обычно угнетенное. И держится оно довольно долго. Но бывает и по-другому. Бывает, настроение быстро улуч­шается. Каким образом? А вот как. Сел за педагогическую тетрадь записы­вать урок и «схватил ошибку». (Выражение А. В. Эфроса). Вот же она. Даже не одна, а несколько. Одна ошибка методическая, другая — тактическая, третья — вообще чисто психологическая: давил на студентов (такое я назы­ваю «жлобской педагогикой»). В общем: век живи — век учись. Посидел за педагогической тетрадкой, проанализировал урок... решил: «Завтра нужно сделать так...» Глядишь — настроение и исправилось.

Приезжаешь на преподавание. Ну, скажем, в Варшавскую театральную академию. Первые уроки... Вещаешь старые истины. Например, «физиче­ская жизнь - это начало всех начал...», «Этюд - это главный инструмент артиста...», «Надо открывать зрителю свою внутреннюю жизнь...» и "Р⁰⁴^ и прочее. Вдруг чувствуешь - сопротивление. Чувствуешь, не убедил, чув­ствуешь, не понимают, холодны, гаснут...,_поитао

Что делать? Только ли дело в отсталости, заскорузлости ^стУДДнта. А, может, надо и самому что-то пересмотреть, усомниться в своих постула­тах, в старых формулировках, в последовательности обучения? А Язви­тельно ли физическая жизнь - это то, с чего надо начинать? А действитель­но ли душу артиста можно распахивать только этюдом? А действительно ли

надо доверять зрителям свои интимные переживания?.. Нужно по-честно­му поставить перед собой вопросы. Нужно по-настоящему во всем этом усомниться! И отказаться от некоторых своих идей или их наново обосно­вать.

Иногда чувствуешь свое педагогическое бессилие: и сам процесс обу­чения идет как-то бестолково, и результат убогий. Но бывает, что вдруг на­чинаются чудеса: студенты вырываются на новый уровень, подтверждают свою талантливость, мощно импровизируют. Тогда испытываешь прилив радости, и тогда тебя посещает гордая мысль: а ведь мы их, наверно, пра­вильно учим!

Перечитываешь иногда свои в разное время написанные педагогиче­ские заметки и поражаешься: сколько противоречий! Невольно лезет в го­лову пушкинское:

Пересмотрел все очень строго; Противоречий очень много.

А ведь эта «самокритика» возникла у него в «Онегине» — в таком цель­ном, в таком живом... Разумеется, с Пушкиным мы не сравниваемся, но (льщу себя надеждой), может быть, и наши противоречия — суть отражения живой жизни, живой педагогики.

Дата добавления: 2015-03-31