Воскресенье, 1 мая

Май

Есть факты, а есть истина, и они не обязательно сходятся в одной точке. Мне это вспомнилось после еще одного телефонного разговора с Этим Парнем.

Обычно меня это не беспокоит. Не будь интерпретации – у нас не было бы искусства, культуры и передачи «Ньюснайт». Это двойственность, с которой я в состоянии ужиться. Особенно если она дает работу Джереми Паксману[130].

Но порой залежи руды между информацией и знанием бывают менее золотоносными. У Этого Парня есть некоторые проблемы с правдивостью. Но только тогда, когда дело касается его самого. Я опять сегодня ворчала по поводу верности – и что с того? На прошлой неделе он уезжал из города с другой девушкой. А потом сегодня в имейле она назвала его «секси» и ясно дала понять, что, если они пока и не спят вместе, это событие явно не за горами.

Он не может напрямую признать свою вину, но огрызается в ответ:

– Кое‑кому, да еще с таким прошлым, следовало бы подумать, стоит ли бросать камни в других.

Будучи женщиной и еврейкой, я страдаю комплексом вины.

Для меня не существует чересчур незначительной ошибки в прошлом, чтобы ее нельзя было пережевывать день‑деньской. Если кто‑то указывает на мои недостатки, я не только немедленно признаю их, но буду бичевать себя этим знанием по меньшей мере лет десять. Я спала с мужчинами за деньги: это нелегкое бремя на моей душе!

Этот Парень пользуется этим вовсю. Если я с катушек съезжаю по поводу какого‑нибудь его дрянного поступка, ему надо только сказать: «Ну, учитывая, чем ты занималась в прошлом году», чтобы утопить меня в миазмах вины и покаяния. Он припоминает любой грешок с легкостью, которой позавидовал бы интернет‑поисковик. Не могу даже сказать, что я этого не заслужила. Положив трубку, даю волю гневу. Он до сих пор не признал, что ходил на концерт с Джорджией, и это такая же тяжкая пощечина, как то, что он называл «котенком» и меня, и Сюзи! Черт побери, это со мной он должен ходить на концерты! Это я люблю музыку! А она – просто слащавая детка‑конфетка.

Проблема в том, что мужчины лгут. Хуже того: они лгут и думают, что не лгут.

Когда мы с Этим Парнем только сошлись, он клялся всем святым (и несвятым), что у него не было одноразовых перепихонов. Что, уложив его в постель на первой неделе нашего знакомства, я зашла так далеко, как он себе никогда не позволял. Это было как раз то, что мне нужно было (или, точнее, хотелось) услышать: информация, которую он щедро раздает направо‑налево.

Да не скажет никто, что мои способности – или, скорее, способности Интернета – к расследованию ниже среднего: я отследила номер Джорджии и позвонила ей в Англию!

Как только она отвечает, я понимаю, что совершила ошибку. Сколько женщин находили номер моего агентства на своем телефоне, звонили менеджеру и облаивали ее вместо своих изменников‑мужей? Сколько звонили мне? Сколько я знавала независимых девушек по вызову, которым приходилось менять свои рабочие номера, чтобы отделаться от льющихся в их адрес оскорблений – не от мужчин, а от других женщин?

Джорджия берет трубку, и я понимаю, что совершила ошибку.

В голосе ее слышится высокомерие – как слышалось бы в моем, если бы одна из них позвонила мне.

– Ты говоришь, ты его подруга?

– Да.

– Как давно вы друг друга знаете? – Я называю ей цифру, которая в голливудских кругах сошла бы за три инкарнации, прожитые с одним и тем же супругом. – Я никогда о тебе не слышала.

– Меня это не удивляет.

– Мы с ним переспали только раз, сто лет назад, – сказала она.

Не то чтобы я ей поверила. Но это как‑то не вяжется с его утверждениями об одноразовых перепихонах. Во всяком случае, как я уже сказала, я прочла ее имейл. Какая часть этого текста («ты очень сексуальный, и не будь я такой усталой, поймала бы тебя на слове прямо сейчас!») говорит о том, что между этими двумя людьми нет сексуальных отношений?! Я спрашиваю, когда случился тот раз. Она утверждает, что не помнит.

Кладу трубку: дерьмо! Я знаю женщин, я знаю, что никакой солидарности между нами не существует, я знаю, что женщина, которая любит изменника, поверит во все, что угодно, кроме правды, и знаю, что она позвонит ему и в точности передаст все, что произошло.

Он перезванивает через несколько часов в гневе.

– Что это, черт возьми, ты себе позволяешь?! – вопит он. – Тоже мне, убийца кроликов!

От этой фразы у меня кровь в жилах стынет. Убийца кроликов? Простите – что?! То есть он посидел, подумал, а потом решил пустить в ход слова «убийца кроликов»? Он действительно посмел вытащить из загашника «Роковое влечение»[131]– женоненавистническое клише, столь вонючее, что камамбер бы покраснел?!

И это я‑то убийца кроликов?! Ведь это его однажды выводили из моего дома с полицией. Это он не давал проходу Н. после того, как мы разошлись. Это он рылся в моем мусоре. Это он первым прочел мой дневник. Он говорит мне, что будет любить меня вечно, а потом разворачивается и трахает хорошенькую медсестричку на стороне. Там, откуда я родом, для таких ханжей есть поговорка: «Горшок над котлом смеется».

Но верить в собственное вранье – это мужская привилегия.

Если он говорит – значит, это правда, и никак иначе. Готова спорить, в тот раз, когда я застукала его в постели с девицей, похожей на палочника, он именно это выражение использовал, чтобы успокоить ее и не показаться полным дерьмом: «убийца кроликов». Если бы мне мужчина когда‑нибудь такое сказал, я бы тоже наверняка поверила. Что ж, на хрен это все! На хрен мужиков и их кретинские игры! Отныне и впредь верю только женщинам.

Я приперла его к стенке с враньем про одноразовые пересыпы.

– Ну, это вообще не считается, – ответствовал он.

– Как это не считается? Как это может не считаться одноразовым перепихоном?

Я знакома со скользкой мужской «правдой». Я застала клинтоновскую эпоху, когда оральный секс не считался «настоящим» сексом.

Я не сомневаюсь в том, что мои женатые экс‑клиенты не классифицировали свои поступки как измену.

– Если ты знаком с человеком некоторое время до этого, то тогда это не одноразовый перепихон.

Я зарычала:

– Итак, либо она права, и вы переспали один раз, поимев одноразовый перепихон, а это означает, что ты соврал мне тогда, либо у вас был не одноразовый перепихон, и ты спал с ней больше одного раза, и врешь мне сейчас. – Я облизала губы. – И более того, ты обхаживаешь других, пока меня – твоей настоящей подруги – нет поблизости!

– Я оказался в такой ситуации из‑за тебя! – возразил он. – Я даже друзьям своим не могу рассказать о нас, потому что они подумают, что я идиот, если согласился принять тебя обратно!

– Поэтому ты вешаешь женщинам на уши лапшу о том, что свободен? И это моя вина, что ты – в недостаточной степени мужчина, чтобы заступиться за меня?

– Я никогда тебе не лгал, – заявил он, как ни в чем не бывало.

Что и требовалось доказать. Это он, оказывается, герой, потому что разрешил мне встречаться с ним. А я – шлюха, которая не заслуживает правды. Видимо, так.

Мой отец всегда призывал не доверять мужчине, который утверждает, что никогда не лжет.

– Какие у тебя на то долбаные причины?! – ору я. – Если хочешь развлекаться – отлично, только прекрати кормить меня этим дерьмом о том, какой ты весь из себя верный, а потом звонить мне и называть убийцей кроликов! Я, мать твою, застукала тебя с поличным, и ты это знаешь!

Он грозится, что повесит трубку. Я делаю это первая.

Мой отец всегда призывал не доверять мужчине, который утверждает, что никогда не лжет.

Дата добавления: 2015-03-31