Нелегальная деятельность

Польские притязания на земли, населенные западными украинцами, основывались на исторических аргументах. В конце XVIII века эти территории входили в состав Речи Посполитой, и поляки считали, что им надлежит быть частью польского государства, возродившегося в 1919 году. Наличие здесь значительного и к тому же доминирующего польского населения подкрепляло эти претензии. Относительно же населения восточных окраин польское правительство вынашивало идею полонизации. Вера в успех этой идеи основывалась на двух предположениях: во‑первых, на том, что привлекательность польской культуры якобы настолько высока, что другие народы с готовностью примут ее как свою; во‑вторых, национальные движения меньшинств казались, до определенного момента, слишком слабыми, чтобы противостоять польскому давлению. Как выяснилось, поляки просчитались в обоих случаях. И немалую роль в провале польских замыслов сыграл Степан Андреевич Бандера.

В 1930‑е годы ОУН продолжала свою войну с польским режимом, совершая налеты на правительственные учреждения и почтовые конторы и добывая таким образом средства на свою деятельность; продолжалась и практика уничтожения государственного имущества и политических убийств. Одной из главных целей ОУН было стремление убедить украинцев в возможности сопротивления и поддерживать украинское общество в состоянии «постоянного революционного брожения».

Сразу после своего вступления в ОУН в 1929 году Бандера принял участие в работе I конференции ОУН Стрыйского округа. Первым поручением Степана во вновь образованной организации стало распространение подпольной националистической литературы. Основным полем его деятельности были родные места – Калушский уезд, а также львовское студенчество. Одновременно он выполнял различные функции в отделе пропаганды, а в 1930 году стал вести отдел подпольных изданий, потом технико‑издательский отдел, с начала 1931 года еще и отдел доставки подпольных изданий из‑за границы. Эти поручения выявили выдающиеся организаторские способности Степана Бандеры. Были налажены нелегальная доставка через границу и тайное распространение среди населения журналов «Сурма», «Пробуждение нации», «Украинский националист», непосредственно в Польше печатались «Бюллетень краевой экзекутивы[1]ОУН на ЗУЗ[2]» и журнал «Юнак».

Нелегальная литература печаталась так: во Львове под контролем редакционной коллегии изготовлялись матрицы, которые затем перевозились в глубоко законспирированное укрытие, где печатался тираж. Сначала эта подпольная типография находилась в селе Завалов, возле Стрыя, под надзором Степана Охримовича, потом в селе Конюха, уже под наблюдением Алексея Гасина, а когда ее раскрыли власти, Петр Мирчук организовал печатание в селе Добривляны.

Доставка литературы из‑за границы была организована следующим образом. Существовало три пункта на границе, из которых и осуществлялась пересылка пачек с нелегальной литературой: на Гуцулыцине, на Бойковщине и в Тешине, недалеко от Шленска. Были еще запасные линии связи: через морской порт Данциг, который имел статус свободного города, и через Литву, у которой были свои территориальные счеты с Польшей (Польша, в частности, захватила древнюю литовскую столицу Вильно). В условленном месте и в определенное время появлялись окружные курьеры, которые забирали литературу и передавали ее уездным курьерам. Польская полиция сбивалась с ног, чтобы раскрыть сеть распространителей. Проводились многочисленные аресты «вслепую», в частности несколько раз арестовывали и Степана Бандеру, но у невысокого невзрачного студентика был такой невинный вид, к тому же он не нервничал, как это бывает с человеком, который ощущает за собою грешок, и через несколько дней его отпускали.

Советские издания утверждали, что ОУН с момента своего создания находилась под «крышей» абвера (немецкой разведки), а то и лично Гитлера, якобы именно поэтому польское правительство боялось применять какие‑то репрессии против членов ОУН. Наверное, только в будущем историки смогут обосновать или опровергнуть первую половину этого утверждения, ведь до сих пор еще не увидели свет многие подлинные документы, касающиеся этого вопроса. К тому же следует добавить, что Гитлер пришел к власти лишь через четыре года после создания ОУН. Что касается польских репрессий против ОУН, то об этом существует множество различных материалов. Сохранились в архивах судебные дела, газеты, в которых опубликованы журналистские отчеты «из зала суда». Чтобы не вдаваться в детали, можно упомянуть хотя бы то, что первый проводник краевой экзекутивы Богдан Портных был арестован уже через несколько месяцев после того, как занял свой пост.

Следующим проводником стал сотник Юлиан Головинский, которого Е. Коновалец, лидер украинских националистов, послал в Западную Украину, чтобы завершить непростой процесс объединения ОУН и УВО. Но и он после нескольких месяцев пребывания на посту проводника был арестован и 30 октября 1930 года застрелен «при попытке к бегству». После него краевым проводником ОУН на украинских землях, оккупированных Польшей, стал Степан Охримович. Вскоре он, как и его предшественники, был арестован. В тюрьме его подвергли жестоким истязаниям, от которых он умер 10 апреля 1931 года в родительском доме через несколько дней после освобождения. Только четвертому проводнику, Ивану Габрусевичу, удалось избежать ареста благодаря тому, что он выехал за границу и по распоряжению Провода остался там для работы. Пятому проводнику, Богдану Кордюку, также удалось выжить: он был освобожден от должности после неудачной акции в Городке Ягеллонском (об этих событиях мы расскажем немного позже). Шестым проводником на протяжении четырех лет являлся Степан Бандера; его арестовали 14 июня 1934 года. Таким образом, он продержался на этом посту дольше всех.

Как мы уже упоминали, в подпольную деятельность молодого Степана Бандеру ввел его старший товарищ по гимназии Степан Охримович. Но в Провод краевой экзекутивы Степан вошел, когда ее возглавил Иван Габрусевич, который, учитывая успехи Бандеры в распространении печати, назначил его референтом отдела пропаганды. Габрусевич считал, что Бандера, несмотря на молодость, справится с заданием. Возглавлять этот отдел совсем молодому юноше было весьма почетно, но вместе с тем и очень нелегко, прежде всего потому, что с отделом пропаганды было связано много образованных и способных людей, ставших со временем выдающимися публицистами: Иван Габрусевич, Степан Ленкавский, Зенон Коссак, Богдан Портных, Владимир Янив, Ярослав Стецько. Эта работа требовала такта и умения налаживать отношения с людьми, которые в определенных отношениях стояли выше его: по возрасту, по жизненному и подпольному опыту, да и по интеллекту Степан Бандера действительно поднял пропагандистское дело ОУН на высокий уровень. Основой агитационной деятельности ОУН он считал распространение ее идей не только среди украинской интеллигенции, студенческой молодежи, но и среди наиболее широких масс украинского народа. Параллельно Бандера обеспечивал связь между находившимся за границей руководством и членами ОУН на местах. Связь с заграницей он поддерживал с 1931 года, неоднократно выезжая за рубеж разными конспиративными путями.

Именно с этого момента его карьера начинает стремительно двигаться вверх.

В то время ОУН установила тесные контакты с Германией, ее штаб‑квартира разместилась в Берлине, на Гауптштрассе, 11, под вывеской «Союз украинских старшин в Германии». Сам Бандера прошел обучение в Данциге, в разведшколе. Там он проявил завидное рвение в учебе, после чего развернул активную террористическую деятельность и отдал приказ подопечным подорвать украинскую типографию Яськова, редакцию львовской газеты «Сила», совершить покушение на писателя А. Крушельницкого.

Через год Степан Бандера стал заместителем краевого проводника ОУН в Западной Украине и заместителем краевого коменданта Боевой организации. В январе 1933 года Провод украинских националистов во главе с Е. Коновальцем назначил его исполнять обязанности краевого проводника ОУН в Западной Украине и краевого коменданта боевого отдела ОУН – УВО.

С первых же дней руководства Бандера проявил себя как жесткий, а иногда даже жестокий лидер. Например, по его указанию были уничтожены сельский кузнец Михаил Белецкий, профессор филологии Львовской украинской гимназии Иван Бабий, студент университета Яков Бачинский и многие другие мирные люди.

Для улучшения работы всех участков революционной организации на западноукраинских землях[3]Степан Бандера предпринял попытку структурно перестроить ОУН. На конференции, проведенной главой Провода Е. Коновальцем с участием не только заграничных членов Провода, но и представителей из Края, проходившей в июле 1933 года в Праге, Бандера предложил переподчинить кадры УВО Проводу ОУН, придав им характер боевой референтуры. Его предложение было принято. Структурные изменения особенно отразились на боевых акциях, осуществлявшихся под руководством Бандеры. Несмотря на то что их проводили люди преимущественно не знакомые или в лучшем случае мало знакомые с военным делом, акции практически всегда были удачными. Конференция также формально утвердила Степана Бандеру (ему тогда было 24 года) на посту краевого проводника и ввела его в состав Провода украинских националистов.

За время деятельности Степана Бандеры на посту проводника краевой экзекутивы ЗУЗ произошли изменения и в тактике вооруженных выступлений. До этого подавляющее большинство подобных акций носили экспроприационный характер. Под руководством сотника Головинского действовала специальная «Летучая бригада», главной задачей которой были антипольские боевые акции, преимущественно «эксы». Сам Бандера организовывал ограбления почтовых поездов и отделений связи, а также убийства оппонентов ОУН.

Существует мнение, что именно при Бандере, когда он находился на посту проводника, резко усилилась террористическая деятельность ОУН. С одной стороны, это действительно так, поскольку самые громкие покушения проходили под непосредственным его руководством. Однако, с другой стороны, такие методы широко использовались и раньше. Руководство УВО в свое время считало своим главным методом борьбы покушения на тех, кто являлся врагами Украины. Убивали поляков, которые особенно сильно преследовали украинцев, а также украинцев, которые соглашались на сотрудничество с поляками. Теперь можно осуждать эти действия, но так было, а историю нельзя изменить, ни в лучшую, ни в худшую сторону. Например, украинский поэт и журналист Сидор Твердохлеб был убит боевиками УВО в Каменке‑Струмиловой в 1922 году, после чего Евгений Коновалец, отдавший приказ о проведении этой акции, вынужден был выехать из Галиции за границу.

Но прежде чем перейти к рассказу о покушениях, осуществленных при Бандере, необходимо остановиться на так называемом «деле Биласа и Данилишина», чтобы современный читатель смог понять, как они воспринимались украинским населением Галиции в то время.

Революционная деятельность, как и любая другая, требует денежных средств. Как известно, в России революционное движение поддерживал миллионер Савва Морозов, позже покончивший жизнь самоубийством; легендарный Камо (Тер‑Петросян) и тогда еще никому не известный Коба (Сталин) на Кавказе добывали деньги для партии большевиков грабежами банков. Нет ничего удивительного, что этим же путем шли украинские националисты, только они преимущественно нападали на почты или почтовые подводы, перевозившие деньги. Несколько таких акций прошли успешно: участники нападения забирали добычу и исчезали бесследно. Польская полиция сбивалась с ног, но не могла найти ни одного следа. Но случилась неудача в небольшом Городке Ягеллонском, которая переросла в национальную трагедию.

Нападение на почту в Городке старательно готовилось несколько месяцев, занимались этим непосредственно проводник КЭ ОУН Богдан Кордюк, боевой референт Роман Шухевич и его новый помощник Николай Лебедь. Для участия в операции было подобрано двенадцать боевиков, среди которых были и Дмитрий Данилишин и Василий Билас. Именно они должны были войти в здание почты и забрать деньги, другие же участники акции прикрывали их отступление. Стрелять разрешалось только в случае крайней необходимости.

Операция началась неудачно: несвоевременно были доставлены запасные патроны к револьверам, и боевикам пришлось провести целые сутки в случайном овине, и это в конце ноября. Неудачи продолжались и дальше: судя по всему, полиция была предупреждена. Гораздо позже стало известно, что тогда в рядах ОУН действовал польский агент Роман Барановский (о его роли более подробно будет сказано позже). Сведения о том, что на почте нет вооруженной охраны, оказались ложными: когда боевики зашли туда и приказали присутствующим поднять руки вверх, в ответ прозвучали выстрелы. Деньги все‑таки удалось взять, но как только нападавшие покинули почту, раздались выстрелы из близлежащего дома. Один из боевиков, Владимир Старик, был убит, второй, Юрий Березинский, брат жены Романа Шухевича, будучи раненым, застрелился, другим удалось уйти. В это время Билас и Данилишин пробрались на станцию Наварил Глинная, чтобы сесть на поезд, но натолкнулись на полицию, которая уже знала о нападении в Городке Ягеллонском и проверяла документы у всех пассажиров. Вместо документов Данилишин выхватил из кармана револьвер, застрелил одного полицейского, ранил другого, после чего оба боевика бросились бежать. Их схватили только на следующий день в селе Розвадов украинские крестьяне, которым было сказано, что полиция разыскивает двух бандитов.

22 декабря во Львове после недолгих судебных разбирательств Данилишин, Билас и Мариан Жураковский были приговорены к смертной казни. По этому делу был привлечен также Зенон Коссак, но его вина не была доказана. Мариану Жураковскому президент Польши заменил смертную казнь пятнадцатилетним тюремным заключением. Билас и Данилишин были повешены на следующий день во дворе львовской тюрьмы. Последними словами Данилишина на эшафоте были: «Мне только очень жаль, что я не могу еще раз умереть за Украину». Билас же воскликнул: «Пусть живет Укр…» – но дальше не успел. Свидетельство об их поведении сохранили адвокаты, присутствовавшие при казни. В этот момент во всех львовских церквях и многих других городов Галиции зазвонили колокола, состоялись поминальные службы. Польская полиция не вмешивалась, опасаясь спонтанных массовых бунтов.

Замысел превратить фактически проваленную акцию в высокую национальную трагедию принадлежал Степану Бандере. Под его руководством было организовано массовое издание литературы ОУН об этом процессе. Благодаря Бандере день казни стал днем всеобщего украинского траура.

На новом посту Бандера уделял много внимания совершенно разным сторонам подпольной деятельности. Он был организатором большого количества глубоко законспирированных вооруженных групп, призывал делать упор на политические боевые выступления и подготовку народных масс для более широкой вооруженной борьбы.

Одним из нововведений Бандеры была и реорганизация кадрово‑организационной работы в целях расширения социальной базы ОУН. Был взят курс на массовость националистического движения. Организационная работа и кадровое воспитание проводились на всей территории западноукраинских земель, входивших в состав Польши, причем не только среди бывших военных и студенческой молодежи, но и в больших городах среди рабочих и на селе среди крестьян. Начались массовые акции, которые преследовали цель пробудить национальную и политическую активность народа.

Панихиды, манифестации во время сооружения символических могил борцам за свободу Украины, оказание почестей павшим героям гражданской войны в дни национальных праздников и т. д., антимонопольная и школьная акции интенсифицировали национально‑освободительную борьбу в Западной Украине. Инициатором этих акций был новоназначенный краевой проводник Степан Бандера.

Прежде всего среди массовых акций следует упомянуть так называемый «культ стрелецких могил». Чтобы современный читатель мог в полной мере понять, кем были для галичан того времени павшие сечевые стрельцы, следовало бы написать отдельную книгу. К счастью, такие издания уже существуют. Мы же только отметим, что для жителей населенных пунктов в Западной Украине могилы сечевых стрельцов напоминали об их мужьях, родителях, сыновьях, братьях, отдавших свои жизни за независимую Украину. Эти‑то стрелецкие могилы и стали приводить в порядок: водружали на них памятники или кресты, обсаживали цветами, отправляли поминальные службы. В селах, где таких могил не было, насыпали символическую могилу и устанавливали на ней крест.

Польская власть быстро сориентировалась, чем это ей угрожает, и повела ответную борьбу: полиция и члены националистических организаций уничтожали могилы, рушили памятники, срубали кресты. Таким образом, создание символических могил сечевых стрельцов встречало активное противодействие польских властей. Подобное запрещение и проводимые широкомасштабные репрессии были еще одним свидетельством национального порабощения Украины и сильно влияли на сознание простых украинцев. Народ оказывал посильное сопротивление, присоединяясь таким образом к активной борьбе.

Упоминавшаяся выше антимонопольная акция представляла собой отказ украинцев от покупки водки и табака, на производство которых существовала монополия государства. ОУН призывала: «Прочь из украинских сел и городов водку и табак, потому что каждая копейка, потраченная на них, увеличивает фонды польских оккупантов, которые используют их против украинского народа». По мнению многих исследователей, эта акция существенно повлияла на благосостояние украинского села.

Школьная акция, которую Бандера начинал готовить еще будучи референтом краевой экзекутивы ОУН, была проведена в 1933 году. Акция прошла по всей Западной Украине, в один день, под лозунгом «Требуем украинских школ! Долой польских учителей!» и заключалась в том, что ученики выбрасывали из школьных помещений польские государственные гербы, рвали и топтали польские флаги, отказывались отвечать учителям на польском языке, требовали от учителей‑поляков, чтобы они убирались в Польшу. Одновременно распространялось большое количество заранее отпечатанных листовок и брошюр. По данным так называемого «архива Сеника», было изготовлено шесть тысяч брошюр и 92 тысячи листовок. Польские газеты признавали, что в школьной акции приняли участие десятки тысяч учеников.

Многие родители поддержали своих детей, а некоторые принимали и непосредственное активное участие в акции. Так или иначе, школьная акция подтвердила организационные способности Степана Бандеры, а дети, подрастая, пополняли ряды ОУН, а позднее и УПА (Украинской повстанческой армии).

Кроме этих, безусловно, ярких моментов революционно‑освободительной деятельности на западноукраинских землях во время руководства Бандеры необходимо отметить также проведенную им практически полную перестройку процесса подготовки и обучения кадров. Была организована систематическая учеба по трем направлениям: идеолого‑политическому, военно‑боевому и подпольной практики (конспирация, разведка, связь). В будущем такие знания постоянно совершенствовались, достигнув необычайно высокого уровня, о чем свидетельствовали действия УПА во время Второй мировой войны и после нее.

В некоторых книгах, авторами которых являются приверженцы Бандеры, отмечается, что именно во время его пребывания на посту проводника ОУН в Галиции окрепла и организовалась, а ее активность достигла высшей точки. Это не совсем так. Конечно, частые смены проводников были серьезным препятствием для создания крепкой организации, но ее прочные основы были заложены еще Габрусевичем.

В 1932–1933 годах в советской Украине свирепствовал искусственно организованный властью жесточайший голод, в результате которого погибло более семи миллионов человек, по другим данным – около десяти миллионов. Как известно, доходило даже до случаев каннибализма. В то же время советская власть категорически отрицала голод в Украине и отказывалась от гуманитарной помощи мировой общественности. В ответ на Голодомор по всей Западной Украине прокатились массовые акции протеста в поддержку голодающих украинцев. С целью пресечь эти процессы с согласия польского правительства во Львов под видом дипломата прибыл секретный агент ОГПУ[4], специальный представитель Сталина Алексей Майлов.

В ответ краевые кадры ОУН, возглавляемые Степаном Бандерой, быстро развернули широкий фронт против московско‑большевистской агентуры в Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ) – и стали наносить ей удары, парализуя ее влияние и очищая от нее украинские территории. Одновременно Провод ОУН за границей, прежде всего Евгений Коновалец, направил все свои силы на построение и углубление организационной сети на восточноукраинских землях, а также на расширение связных пунктов. По утверждению одного из ближайших соратников Коновальца, «связные пункты УВО, а позднее ОУН охватывали почти всю границу Советского Союза. И хотя эта граница была, как заявлялось, «на замке», она не была неприступной для связей, которые поддерживал полковник Е. Коновалец. От Хельсинки до Шанхая простирались связные пункты через Прибалтику, Белоруссию, Полесье, Збруч, Днестр, Варну, Стамбул, Тегеран, Кабул и временами Китай. Везде были свои люди…»

Непосредственным ответом на советский террор стало решение о покушении на советского консула во Львове, принятое 3 июня 1933 года на конференции Провода украинских националистов совместно с членами краевого Провода ОУН в Западной Украине.

Акция была очень старательно и продуманно организована. Руководил ею лично Степан Бандера. Сначала девушки из разведывательного отдела внимательно осмотрели консульство снаружи, а один из рядовых членов ОУН, Роман Сенькив, пошел на прием в консульство под предлогом того, что он желает выехать в Советский Союз. Так было получено описание внутреннего помещения и внешности консула. Боевой референт ОУН Роман Шухевич (Дзвін) начертил план посольства и разработал план покушения. Был объявлен призыв добровольцев. Из тех, кто отозвался, выбрали крестьянского парня Николая Лемика, восемнадцатилетнего ученика львовской академической гимназии. Специально для Лемика собрали деньги, чтобы он мог прилично одеться, отправляясь в консульство. В одном из львовских парков с Николаем встретились Бандера и Шухевич. Он не знал ни их настоящих фамилий, ни званий, но понимал, что перед ними руководители ОУН. Они дали ему инструкции, как действовать. Лемик должен был прийти на прием в консульство, застрелить консула, а потом сдаться польской полиции для того, чтобы был устроен суд, на котором он должен был объявить, что совершил этот акт по приказу ОУН в знак протеста против массового Голодомора в Украине. Конечно, Лемика ожидал смертный приговор – пример Биласа и Данилишина был, естественно, не забыт, – но молодой человек не отказался от задания.

Ярослав Галан в написанном в 1942 году памфлете «Люди без родины» подает это так: «Было лето 1933 года. В дверь виллы, где помещалось львовское советское консульство, позвонил молодой человек. Войдя, он высказал желание поговорить с консулом. Когда посетителю сказали, что консул его принять не сможет, он быстрым движением вынул из кармана револьвер немецкой марки «парабеллум» и несколькими выстрелами убил первого же человека, который попался ему на глаза. Жертвой убийцы стал работник консульства Майлов»[5]. Далее автор рассказывает, как испуганный жалкий убийца метался по консульству, стараясь убежать, но не смог этого сделать из‑за решеток на окнах.

На самом деле все было немного не так. Действительно, Лемика принял мужчина, внешность которого не отвечала полученному описанию, но, возможно, напряженные нервы юноши не выдержали, или же он решил – и небезосновательно, – что жертвой должен стать не обязательно сам консул, достаточно любого работника консульства, поскольку главной идеей этой операции был дальнейший судебный процесс. Лемик быстро объявил своему собеседнику, что обязан его убить по приказу ОУН, и сразу же выстрелил. Действительно, после этого он бросился бежать, чтобы его не застрелили охранники консульства. Про решетки на окнах он не мог не знать, так как зоркие глаза разведчиц наверняка их заметили. Поэтому Лемик заперся в одной из комнат консульства и бросил револьвер лишь после того, как прибыла польская полиция.

На суде выяснилось, что Лемик убил не простого работника консульства, как об этом писал Ярослав Галан, а специального представителя Москвы, занимавшего посты секретаря и политического руководителя советского консульства.

Далее же все шло по предусмотренному плану: Лемика судили, на суде он держался достойно, сказал все, что надо было сказать, присутствующие на суде журналисты разнесли его слова по всему миру. Этот процесс дал возможность на весь мир заявить, что голод в Украине – действительный факт, который замалчивает советская и польская пресса и официальные органы власти. Лемику угрожал смертный приговор, но суд осудил его на пожизненное заключение (в Польше карали смертью только тех, кому исполнился 21 год). Многолетний член ОУН, узник польских, немецких и советских тюрем, дважды осужденный к смерти Петр Дужий некоторое время находился вместе с Николаем Лемиком в тюрьме и позднее вспоминал, что тот был очень жизнерадостным человеком. На вопрос: «Когда, Николай, идешь на волю?» – отвечал с улыбкой: «В воскресенье. Правда, еще неизвестно, в какое воскресенье, но это обязательно будет воскресенье…» И действительно, он вышел на волю в воскресенье, в 1939 году, когда Польша потерпела поражение в войне с гитлеровской Германией. С началом войны с СССР в 1941 году Николай Лемик отправился в составе «походной группы» ОУН «на Большую Украину» и был расстрелян немцами в Миргороде Полтавской области.

Вскоре после процесса над Лемиком председатель ОГПУ Менжинский начал разработку плана по нейтрализации террористических акций украинских националистов и приказал ликвидировать для острастки кого‑нибудь из крупных деятелей украинского национального движения. Этим «кем‑то» окажется Евгений Коновалец – организатор и руководитель ОУН, которого уничтожит советский агент в 1938 году.

Как уже отмечалось, в основном боевые действия украинских националистов были направлены против польских государственных органов, национально‑политического гнета украинцев и полицейского террора польской властью. Это было вызвано тем, что польское правительство продолжало настойчиво проводить политику ополячивания («пацификации») украинцев.

Непосредственным ответом на действия польского правительства стала детальная разработка покушения на министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого, человека, непосредственно реализовавшего польскую оккупационную политику в Западной Украине, погромщика украинской национальной жизни, ликвидатора украинских школ, культурно‑просветительных организаций, хозяйственных, кооперативных, спортивных обществ и кружков, вдохновителя колонизации украинских земель поляками, организатора полицейских издевательств и пыток над украинскими политическими заключенными, судебных процессов и виселиц для украинских революционеров. Он же руководил подобными операциями на Полесье и Волыни в 1932 году, был автором плана «уничтожения Руси».

Постановление об убийстве Перацкого было принято на специальной конференции ОУН еще в апреле 1933 года в Берлине, в которой принимали участие от Провода украинских националистов Андрей Мельник и другие, а от КЭ ОУН – тогда еще исполняющий обязанности краевого проводника Степан Бандера.

Во многом решение об устранении Перацкого было принято и под давлением нацистских кругов. С приходом к власти в Германии Гитлера в январе 1934 года берлинская штаб‑квартира ОУН на правах особого отдела была зачислена в штаб гестапо. В предместье Берлина Вильгельмсдорфе на средства немецкой разведки были также построены казармы, где готовили офицеров и боевиков ОУН. Что касается Перацкого, то примерно в это же время он выступил с резким осуждением планов Германии по захвату Данцига, который, по условиям Версальского мира, был объявлен «вольным городом» под управлением Лиги Наций. Указание Рихарду Ярому, агенту германской разведки, курировавшему ОУН, устранить Перацкого дал лично Гитлер.

План покушения разработал Роман Шухевич, приводил его в действие Николай Лебедь (Марко), общее руководство осуществлял Степан Бандера (Баба, Лис). Однако в последний момент непосредственное проведение операции было возложено на другого оуновца – Григория Мацейко (Гонта).

14 июня, за два дня до убийства, польская полиция арестовала Бандеру вместе с его товарищем, инженером Богданом Подгайным (Быком), вторым (после Шухевича) боевым референтом КЭ ОУН, когда они пытались пересечь чешско‑польскую границу. Было арестовано еще несколько членов организации, которые имели отношение к убийству министра, в том числе Лебедь и его невеста, будущая жена, Дария Гнаткивская.

Как уже говорилось, это был не первый арест Бандеры. Кроме тех, о которых рассказывалось, он арестовывался польской полицией в связи с различными акциями УВО и ОУН, например в конце 1928 года в Калуше и в Станиславе за организацию в Калуше ноябрьских манифестаций в честь 10‑летия создания Западноукраинской Народной Республики в 1918 году. В начале 1932 года Бандера был задержан при нелегальном переходе польско‑чешской границы и просидел три месяца в следственной тюрьме в связи с покушением на польского комиссара Чеховского и т. д.

Непосредственно же по убийству Перацкого, было арестовано двенадцать участников покушения (точнее, десять, так как Бандера и Подгайный уже были арестованы). В этом деле некоторые исследователи усматривают аналогию с известным покушением народовольцев на Александра II. В частности, по их мнению, напрашивается параллель между арестами Андрея Желябова и Степана Бандеры накануне покушения. У обоих как будто было стопроцентное алиби – они никак не могли принимать участие в убийстве. Но, как известно, Андрей Желябов, узнав об аресте своих товарищей, сам сознался в своем участии, добился, чтобы его судили вместе с непосредственными участниками покушения, и был повешен вместе с ними.

Дата добавления: 2015-03-29