По количеству участников

По стадии исследования

По степени формализации

Виды интервью

· Стандартизированное, или формализованное, интервью. В таком интервью заранее определены формулировки вопросов и последовательность, в которой они задаются.
· Нестандартизированное, или свободное, интервью. При таком интервью психолог следует лишь общему плану, сформулированному соответственно задачам исследования, задавая вопросы по ситуации. Благодаря своей гибкости располагает к более хорошему в сравнении со стандартизированным интервью контакту между психологом и респондентом.
· Полустандартизированное, или фокусированное, интервью. При проведении данного вида интервью психолог руководствуется перечнем как строго необходимых, так и возможных вопросов.

· Предварительное интервью. Используется на стадии пилотажного исследования.
· Основное интервью. Используется на стадии сбора основных сведений.
· Контрольное интервью. Используется для проверки спорных результатов и для пополнения банка данных.

· Индивидуальное интервью — интервью, в котором участвует только корреспондент (психолог) и респондент (испытуемый).
· Групповое интервью — интервью, в котором участвует более двух человек.
· Массовое интервью — интервью, в котором участвуют от сотни до тысяч респондентов. В основном используется в социологии.

Эффект интервьюера — так обозначают все погрешности, которые связаны с влиянием интервьюера на качество получаемых данных. Он может даже не осознаваться самим интервьюером, происходить подспудно и проявляться в разговоре (вербальном общении), а также в неявных формах: в общем эмоциональном тоне беседы, мимике, поведении ее участников. Короче говоря, в том психологическом и поведенческом контексте интервью, который называют невербальным общением.

Отрицательные проявления эффекта интервьюера: а) избирательное восприятие, неправильное понимание и, следовательно, недостоверная регистрация ответов респондента (интервьюер истолковывает ответы с нечетко выраженной позицией как близкие его собственным убеждениям и в таком виде регистрирует ответ); б) «стереотип узнавания» — после нескольких проведенных бесед интервьюер приобретает уверенность в том, что он уже с первых ответов респондента понимает, к какому типу его отнести и как люди данной категории обычно отвечают на вопросы. При этом опять-таки интервьюер может слышать не столько то, что реально отвечает респондент, сколько то, что он заранее предполагал услышать.

Замечено, что респонденты в ряде случаев стремятся «угадать" такой ответ на заданный вопрос, который бы «понравился» интервьюеру, совпал с его предполагаемым мнением. Ясно, что преодолеть эти отрицательные влияния интервьюеру помогут в первую очередь сдержанность в проявлении собственных реакций на поведение и ответы опрашиваемого, умение слушать доброжелательно и внимательно, не вступая в дискуссии с респондентом по поводу его мнений.

Чем больше стандартизировано интервью, тем меньше вероятность влияния интервьюера. В то же время опыт исследований показывает, что интервьюер активно реагирует на недоработки автора вопросника, остро ощущает их в ситуации опроса и пытается исправлять ошибки исследователя в меру своего умения и понимания. Так, если в вопроснике встречаются бестактные формулировки вопросов, интервьюеры испытывают неловкость, задавая их респондентам и пытаясь избежать напряженности, либо меняют формулировку по своему усмотрению, либо совсем не задают этих вопросов. Таким образом, качество работы интервьюера во многом определяется качеством вопросника и инструкции к нему, разработанных исследователем.

Специалисты, занимающиеся методикой опроса, выявили весьма широкий круг способов воздействия интервьюера на мнение опрашиваемых, в том числе в форме прямой подсказки, с помощью примера в ситуации, когда респондент находится в затруднении, либо в процессе записи ответа. Можно также предположить, что респонденты учитывают личные особенности интервьюера, например мужчины в общении с интервьюерами-женщинами строят тактику своих ответов иначе, чем в беседе с интервьюерами-мужчинами. В свою очередь интервьюеры ведут себя по-разному в зависимости от пола респондента. Помимо собственных ценностных ориентации у интервьюера, как правило, имеются вполне определенные представления о взглядах мужчин и женщин, что также обусловливает характер оказываемого им влияния.

Методические исследования показывают, что интервьюер — не пассивный исполнитель инструкций, но активный участник сбора данных. Интервьюер остро реагирует на действительные (а иногда и мнимые) недостатки вопросника, на методические и организационные просчеты исследователя и пытается их исправлять по ходу дела в меру своего умения и понимания.

22) Вклад Б.Грушина в становление исследований общественного мнения и массовых коммуникаций. "Таганрогский проект".

Помимо тех персоналий, которые были уже упомянуты в тексте, чтобы проследить путь наших соотечественников-социологов, подключившихся на определенном этапе к общемировому процессу изучения массовых коммуникаций, укажем, что одной из первых работ с использованием метода анализа содержания в советской социологии было исследование А. Баранова¹. Объектом изучения в данном исследовании была газета «Известия», предметом — субъективный фактор в механизме общественной жизни: доля его упоминаний в анализируемых номерах газеты наряду с материально-техническими, экономическими и социально-политическими факторами.

Группе исследователей массовых коммуникаций при Тартуском университете принадлежал замысел анализа ценностной структуры содержания массовой коммуникации².

На это же десятилетие приходится освоение контент-анализа как социологической методики в социологической службе Гостелерадио СССР, в ряде отделов писем системы Гостелерадио, в новосибирской школе социологов под руководством В. Шляпентоха.

Массированное применение этот метод нашел в крупном социологическом проекте под руководством Б. Грушина в рамках отдела «Общественное мнение» Института конкретных социологических исследований АН СССР (1967-1972 гг.). Программой был предусмотрен замер функционирования в среднем городе СССР общественного мнения в его содержательной плоти, что влекло за собой информационный замер всех текстов, существующих на линии обмена «социальные институты — массовое сознание», в частности, текстов, проходящих по каналам СМК³.

Как сам проект, так и ряд использованных в нем методик продемонстрировали большие возможности социологического анализа действительности, практически были одним из самых крупных событий в истории советской социологии конца XX в.

Анализ содержания как метод был применен в рамках исследования районной газеты в лаборатории изучения функционирования печати факультета журналистики МГУ¹.

Это был период активного освоения метода отечественными социологами. Контент-анализу были посвящены две профессиональные встречи социологов: Сибирский социологический семинар «Проблемы контент-анализа в социологии», организованный Сибирским отделением советской социологической ассоциации в 1970 г., и рабочее совещание социологов «Методологические и методические проблемы контент-аналнза» в 1973 г. в Ленинграде. Выпуская в свет материалы сообщений и докладов участников, редакция констатировала, что «круг профессионалов этой области в отечественной науке весьма узок, да и те могут считать себя таковыми лишь с некоторыми оговорками»².

На конец 70-х-80-е годы приходится деятельность группы анализа эффективности телевидения факультета журналистики МГУ, которая использовала этот метод для многолетнего мониторинга телевизионной информационной программы «Время» (Федотова Л., Красавчен-ко И.), а также анализа телевидения СССР в рамках советско-американского исследования телевидения этих стран.

Если этому периоду были свойственны исследования с применением контент-анализа в рамках крупных социологических проектов, когда этот метод использовался вкупе с другими социологическими процедурами исследования информационных потоков, то нынешняя ситуация с применением контент-анализа в российской социологии характеризуется, как правило, единичными исследованиями. Публикации о них чаще всего содержат только результаты, пренебрегая описанием методического арсенала. Еще большая часть исследований эксклюзивного характера, востребованная активным исследованием прессы в рамках политических мониторингов в русле политического маркетинга, вообще — за малым исключением — не имеет широкой прессы. Хотя активное создание банков информации, приходящееся в нашей стране на конец века, происходит в том числе и с применением обсуждаемого нами метода.

Вершиной творчества Б.А.Грушина в советское время стал Таганрогский проект

«Функционирование общественного мнения в условиях города и деятельность

государственных и общественных институтов», выполненный в ИКСИ АН СССР (1967-

1974). Обычно поражаются масштабам этого проекта; действительно, реализованы свыше

70 исследований. Но еще более значима его теоретическая и методологическая

конструкция, частично зафиксированная уже в первых, затем прекратившихся выпусках

«47 Пятниц» (1969). Она опирается на концепцию массового сознания и продвигает

разработку методов и процедур получения эмпирических данных. Предметом данного

исследования стали два потока массовой информации: от органов социального

управления к населению и от населения к этим органам. Лишь через 6 лет часть

результатов была опубликована в книге «Массовая информация в советском

промышленном городе» (1980). До сих пор методологический пласт разработок этого

проекта также остается малоосвоенным. А что касается «социальной отдачи» проекта, то

сам Борис Андреевич и основные сотрудники его проекта понимали, что результаты их

исследований разоблачают многие мифы о совершенстве советского общества и опасны

для власть имущих.

Наступили годы перестройки, вселившие новые надежды. В 1988 г. Б.А.Грушин

реанимирует мечту своей жизни – Всесоюзный центр изучения общественного мнения

(ВЦИОМ). Мечта поначалу реализуется, но затем эта реальность его не удовлетворяет. Он

покидает ВЦИОМ и создает свою, независимую Службу изучения общественного мнения

Vox populi. Ее деятельность (1990-1999) приобрела широкое признание в разных слоях

российского общества.

С тех пор начался завершающий жизненный подвиг Б.А.Грушина. Он задумал

собрать, систематизировать и воплотить в современной дизайнерской форме результаты

всех эмпирических исследований советских/российских социологов послевоенного

времени. Как всегда, разработал детальную программу осуществления этого проекта. И

стал искать средства для его реализации. Очень надеялся на поддержку Сороса и других

американских спонсоров. В особенности потому, что его замысел активно поддерживал

В.Шляпентох, давно живущий в США. Но эти надежды рухнули: заграница не дала ни

цента! Единственную поддержку Б.А.Грушин получил (и продолжал получать до самой

кончины) от Российского гуманитарного научного фонда. Правда, под сильно

сокращенный им самим, но тем не менее грандиозный замысел: «Четыре жизни России в

зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен

Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4-х книгах».

Реализуя этот замысел, Б.А.Грушин подготовил и опубликовал первые «две жизни» в

трех томах. В них он по новому, с современных позиций представил именно жизнь

россиян того времени, их умонастроения, действительные ценностные ориентации. Он

завершал работу над третьей книгой, но не успел ее закончить.

Дата добавления: 2015-04-24