Действительные и страдательные причастия

Причастие как средство релятивизации

Причастный оборот (или одиночное причастие в случае отсутствия у него зависимых), употребленный в позиции определения к имени, в большинстве случаев соотносим по смыслу с некоторой независимой клаузой (иначе «предикативной группой», или «элементарной предикацией»), включающей в своей состав личную форму того глагола, от которого образовано причастие, и то имя существительное, которое модифицируется причастием. Так, например, конструкции заходящее солнце и цыпленка, уносимого ястребом, из примеров (1) и (2) соотносимы со следующими простыми предложениями соответственно:

(3) Солнце заходит.

(4) Ястреб уносит цыплёнка.

Это свойство соотнесенности причастной структуры с независимой клаузой объясняется тем, что причастия, как и другие глагольные формы, всегда указывают на некую ситуацию, реальную или ирреальную.

В первом случае (причастная структура отсылает к реальной ситуации) обозначаемая причастием ситуация должна иметь место в определенный момент времени. Так предложение (1), повторяемое здесь для удобства под номером (5), означает, что в момент наблюдения имеет место ситуация, которую можно обозначить как солнце заходит.

(5) Теперь Ёжик с Медвежонком неподвижно сидели под вязом и смотрели на заходящее солнце. [С. Козлов. Правда, мы будем всегда? (1969-1981)]

Во втором случае причастная структура отсылает к ирреальной ситуации, то есть к ситуации, локализованной не на оси времени вместе с другими ситуациями, обозначаемыми в контексте, а в одном из «воображаемых миров», как в следующем примере:

(6) Представим себе человека, лежащего на пляже. [Л. Я. Гинзбург. Записные книжки. Воспоминания. Эссе (1920-1943)]

Однако и в случае ирреальной семантики причастие отсылает к ситуации, которая может быть обозначена независимой клаузой (человек лежит на пляже).

Таким образом, при помощи причастия, употребленного в качестве согласующегося определения имени существительного, референт этого имени характеризуется через его роль в определенной ситуации, при этом соответствующая ситуация обычно может быть обозначена при помощи клаузы, содержащей это имя. Из сказанного следует, что причастия являются одним из средств релятивизации в русском языке. При такой трактовке причастный оборот (как и одиночное причастие, употребленное атрибутивно) можно рассматривать как разновидность относительных, или релятивных (ср. англ. «relative»), клауз (см. Относительные предложения).

Релятивизуемой позицией называют ту синтаксическую позицию, которую модифицируемое относительной клаузой (в частном случае причастной) имя занимало бы в соотносимой по смыслу независимой клаузе. Так, в предложении с именной группой заходящее солнце релятивизуется позиция подлежащего (ср. солнце заходит), а в конструкции с именной группой цыплёнок, уносимый ястребом, – позиция прямого дополнения (ср. ястреб уносит цыплёнка), подробнее см. Относительные предложения / п.1. Релятивизуемая позиция.

Причастия, при помощи которых релятивизуется позиция подлежащего (например, заходящее), называются действительными причастиями, а причастия, при помощи которых релятивизуется позиция прямого дополнения (например, уносимый), называются страдательными причастиями. Прочие синтаксические позиции в русском языке в норме при помощи причастий не релятивизуются (о некоторых исключениях см. статью Синтаксис страдательных причастий).

ПРИМЕЧАНИЕ

В ряде случаев атрибутивная причастная клауза оказывается соотносима по смыслу с двумя независимыми структурами, различающимися по залогу, то есть по синтаксической позиции актантов. Так, например, причастной клаузе из примера (7) можно поставить в соответствие и независимую клаузу в действительном залоге (8), и независимую клаузу в страдательном залоге (9).

(7) Персонаж, созданный Чаплиным, становится одним из главных персонажей нового цирка… [Ю. К. Олеша. В цирке (1928)]

(8) Чаплин создал персонаж.

(9) Персонаж (был) создан Чаплиным.

Можно заметить, что пассивная конструкция (9) сама по себе содержит краткую форму того же причастия создан, которое употреблено в разбираемой атрибутивной конструкции (7). В этом смысле соотнесение атрибутивной конструкции (7) с независимой клаузой (9) создавало бы нежелательную циркулярность. Вместо этого, причастные конструкции такого рода обычно соотносят с той из двух возможных независимых клауз, в которой используется конструкция действительного залога. Таким образом, конструкция (7) и подобные ей считаются случаями релятивизации прямого дополнения. Это и позволяет трактовать соответствующие причастия как страдательные, что соответствует общепринятой практике. При таком подходе оказывается, что образование страдательных причастных относительных клауз служит одновременно релятивизации и выражению категории залога (пассивизации).

В традиционных русских грамматиках при определении причастий обычно преобладает не представленный выше синтаксический, а семантический подход [Грамматика 1953: 506], Грамматика 1980: 665 (§1577)]. При таком подходе определения обычно базируются на том утверждении, что причастия сочетают в себе значение процессуальности, характерное для глаголов, и значение признаковости, характерное для прилагательных; иногда при этом говорится, что при помощи причастий действие (процесс) представляется как признак предмета. В рамках такого подхода противопоставление между действительными и страдательными причастиями также обычно проводится на семантических, а не на синтаксических основаниях, ср.:

«В зависимости от того, представлен ли причастием признак как активный, то есть как характеризующий по производимому действию, или как пассивный, то есть характеризующий по испытываемому действию, все причастия делятся на действительные и страдательные <разрядка источника>» [Грамматика 1980: 665 (§1577)].

Такая семантическая трактовка в целом согласуется с принятым здесь пониманием, однако по ряду причин ее все же следует признать уязвимой. Действительно, формулировки «производимое действие» и «испытываемое действие» отсылают напрямую к тем семантическим ролям, которыми обладают участники соответствующих ситуаций (например, Агенс и Пациенс). Однако свойства причастий на самом деле выводимы не из семантических ролей напрямую, а из свойств базовой диатезы конкретного глагола, то есть из типичного для него соотношения семантических ролей и синтаксических позиций. Так, например, для глаголов претерпевать, сгореть, сломаться базовой является такая диатеза, при которой подлежащему соответствует роль Пациенса. Несмотря на то, что, например, о человеке, претерпевающем страдания, сгоревшем доме или сломавшемся лифте можно сказать, что эти объекты охарактеризованы «по испытываемому» (а не по «производимому») действию, исследователи все же единогласно трактуют соответствующие причастия как действительные.

Отдельную проблему в свете сказанного представляют собой причастия с суффиксами - ущ (- ющ), - ащ (-ящ), - вш и - ш, образованные от возвратных глаголов, имеющих пассивное значение:

(10) Строящаяся в Дагестане табачная фабрика со временем также могла бы стать инвестором производства табачного листа в регионе и его потребителем… [«Жизнь национальностей» (2004)]

(11) Культура менее всего химический процесс, изучавшийся Пригожиным. [«Неприкосновенный запас» (2003)]

Причастные обороты такого типа можно соотнести по смыслу с предложениями, в которых употреблены личные возвратные формы в пассивном значении, ср. для последних двух примеров:

(12) В Дагестане строится табачная фабрика.

(13) (Некий / этот) химический процесс изучался Пригожиным.

Как видно, определяемые существительные из примеров (10) и (11) соотносимы по смыслу с подлежащими конструкций (12) и (13), в которых употребляются возвратные формы в пассивном значении. Таким образом, формы, подобные причастиям строящаяся, изучавшийся из приведенных примеров, следует трактовать как действительные причастия, относящиеся к подпарадигме пассивного залога, значение которого выражается возвратным постфиксом -ся [1]. Следовательно, в принципе возможна ситуация, при которой в рамках парадигмы одного глагола сосуществует, например, страдательное причастие настоящего времени (изучаемый) и действительное причастие настоящего времени, относящееся к подпарадигме пассивного залога, содержащее постфикс -ся (изучающийся).

При принятом здесь подходе к разделению действительных и страдательных причастий обнаруживается, что, во-первых, процесс образования причастий не приводит к появлению [2] в словоформах постфикса -ся, а во-вторых, действительные и страдательные причастия четко разграничиваются по набору используемых при их образовании суффиксов [3].

О категориях залога и возвратности применительно к причастиям см. также п.6.1.2.

Дата добавления: 2015-04-24