Специфика художественного метода имажинистов. 1 страница

Футуризм. Поиск новых форм и нового содержания искусства.

Футури́зм (лат. futurum — будущее) — общее название художественных авангардистских движений 1910-х — начало 1920-х годов, прежде всего в Италии и России. Футуристов интересовало не столько содержание, сколько форма стихосложения. Они придумывали новые слова, использовали вульгарную лексику, профессиональный жаргон, язык документа, плаката и афиш.

Футуризм (название заимствовано у итальянских футуристов, от слова futurum -

будущее), возникший в России 1910/12 гг., подобно другим течениям декаданса,

был глубоко чужд классическим традициям русской литературы. Подобно

символизму, русский футуризм многое воспринял от буржуазной культуры Запада.

Вместе с тем он явился продолжением той формалистической безыдейной линии

русской литературы, которая ранее уже нашла свое выражение в декадентстве.

Футуризм, распадшийся на несколько группировок: «Ассоциация эгофутуристов»

(И. Северянин и др.); «Мезонин поэзии» (В. Лавренев, Р. Ивлев и др.),

«Центрифуга» (Н. Асеев, Б. Пастернак и др.).

Общество «Гилея», участниками которого были, например, Д. Бурлюк, В.

Маяковский, В. Хлебников и др. именовали себя кубофутуристами, будетлянами,

т.е. людьми из будущего. «Мы - новый род люд - лучей. Пришли озарить

вселенную» (В. Хлебников).

Из всех групп, в начале века провозглашавших тезис: «искусство - игра»,

наиболее последовательно воплощали его в своем творчестве футуристы. В

отличие от символистов с их идеей «жизнестроения», т.е. преображения мира

искусством, футуристы делали упор на разрушение старого мира. Общим для

футуристов было отрицание традиций в культуре, увлечение формотворчеством.

Скандальную известность получило требование кубофутуристов «бросить Пушкина,

Достоевского, Толстого с Парохода современности» (манифест «Пощечина

общественному вкусу», 1912).

Группировки акмеистов и футуристов, возникшие в полемике о символизме, на

практике оказались весьма близки ему и тем, что в основе их теорий лежали

индивидуалистическая идея, и стремление к созданию ярких мифов, и

преимущественное внимание к форме.

Были в поэзии этого времени яркие индивидуальности, которые невозможно

отнести к определенному течению - М. Волошин (1877—1932), М. Цветаева

(1892—1941). Ни одна другая эпоха не дала такого обилия деклараций

собственной исключительности.

Русский футуризм, как и другие учения декаданса, характеризуется

неоднородностью и внутренней противоречивостью. Наряду с реакционным

устремлением в сторону от реальной действительности и в нем нашли свое

выражение протестантские, бунтарские мотивы, направленные против буржуазной

действительности и литературы.

Свою враждебность господствующим, общественным и литературным нравы футуристы

старались подчеркнуть всеми средствами, начиная от желтой кофты и

разрисованных физиономий и кончая причудливым оформлением своих сборников,

печатавшихся на обойной и оберточной бумаге.

Именно в подчеркивании своей «оппозиционности» заключается реальный смысл

эпатажа футуристов. «Футуризм для нас, молодых поэтов, - писал Маяковский, -

красный плащ тореадора, он нужен только для быков (бедные быки! - сравнил с

критикой). Я никогда не был в Испании, но думаю, что никакому тореадору не

придет в голову помахивать красным плащом перед желающим ему доброго утра

другом».

Таким «помахиванием красным плащом» перед «быком» были футуристические

сборники и манифесты с их характерными в этом отношении названиями: «Дохлая

луна», «Доители изнуренных жаб», «Молоко кобылиц», «Рыкающий Парнас»,

«Пощечина общественному вкусу», «Идите к черту» и т.д.

Буржуазная критика набрасывалась на футуристов, считая их писания

«невероятными дикостями» и «чистым дурачеством». В своей автобиографии

Маяковский писал об отношении «общества» к футуристам: «Газеты стали

заполняться футуризмом. Тон был не очень вежливый. Так, например, меня просто

называли «сукиным сыном»... Издатели не брали нас. Капи­талистический нос

чуял в нас динамитчиков. У меня не покупали ни одной строчки».

Футуристы, в свою очередь, не стеснялись в выражениях, когда речь шла о

современной литературе. Символистов они называли «стволятина», акмеистов –

«свора адамов»; они призывали «вымыть руки, прикасавшиеся к грязной слизи

книг, написанных бесчисленными Леонидами Андреевыми.

Футуризм равно отрицал и буржуазную и революционно - пролетарскую литературу.

Футуристы называли себя «новыми людьми новой жизни».

В ломке ритма, во введении свободных размеров» и разговорных интонаций и даже

в «зауми» футуристы имели предшественников в символизме в лице, например, А.

Белого. В провозглашении самоценности слова футуристы не были «новаторами»;

они довершили то дело, которое начали декаденты.

От одного словесного корня футуристы производили целый ряд неологизмов,

которые, однако, не вошли в живой, разговорный язык. При всей одаренности и

чуткости к слову такого, например, крупного поэта, как Хлебников, нужно

сказать, что его новаторство шло в ложном направлении. Хлебников считался

открывателем словесных «Америк», поэтом для поэтов. Он обладал тонким чутьем

слова и будил мысль других поэтов в направлении поисков новых слов и

словосочетаний. Например, от основы глагола любить он создает 400 новых слов,

из которых, как и следовало ожидать, ни одно не вошло как в разговорный, так

и в поэтический обиход.

Новаторство футуристов оригинально, но лишено, как правило, здравого смысла.

Так, в одной из деклараций футуристов в качестве «задач новой поэзии»

перечислены следующие «постулаты»:

1. Установление различий между творцом и соглядатаем.

2. Борь6а с механичностью и временностью.

3. Расширение оценки прекрасного за пределы сознания (принцип

относительности).

4. Принятие теории познания как критерия.

5. Единение так называемого «материала» и многое другое.

Конечно, нельзя ставить знак равенства между теоретическими положениями

футуристов в их коллективных декларациях и поэтической практикой каждого из

поэтов в отдельности. Они сами указывали, что к реализации своего главного

лозунга – «самовитго слова» - т.е. они шли «различными путями».

Футуристы демонстрировали свою беззаботность по части идей, выступали за

освобождение поэтического слова от идейности; но это вовсе не мешало тому,

что каждый поэт-футурист выражал свои вполне определенные идеи.

Если взять два крайних полюса футуризма - Северянина и Мая­ковского, то легко

себе представить, насколько была широка амплитуда идейных колебаний внутри

этого течения. Но и это еще не раскрывает всей глубины идейных противоречий

футуризма. Отрицание города и капиталистической цивилизации у Хлебникова

принимало совершенно иные формы, нежели, например, у Каменского. У раннего

Хлебникова мы видим ярко выраженные славянофильские тенденции, тогда как

Каменский противопоставляет городу старую Русь, тяготеет к крестьянскому

фольклору. Тяготение к фольклору можно отыскать, у Хлебникова и у Крученых,

но у них это значительно менее отчетливо выражено и вовсе не определяет

главного направления их творчества в ранний период. Антиурбанизм Хлебникова

сказался во всей его поэтике; в его «зауми» мы видим стремление возродить

старорусские языковые формы, воскресить архаические обороты. Вот характерное

четверостишие из поэмы Хлебникова «Война – смерть»:

Хлебников призывает ради поиска языковых форм уйти в средневе­ковье, в глубь

русской истории, перешагнуть через Х1Х век, нарушивший самобытность русского

языка. «Мы оскорблены искажением русских глаголов переводными значениями, -

пишет он в одном из своих манифестов в 1914 году. - Мы требуем раскрыть

пушкинские плотины и сваи Толстого для водопадов и потоков черногорских

сторон русского языка». Поэтическое славянофильство Хлебникова органически

чуждо Маяковскому, отразившему в своем раннем творчестве содержание и темп

современной городской жизни. Но Маяковский в то же время осуждает хозяев

современного города, протестует против капитализма, коверкающего и

уродующего человеческую личность.

Литература буржуазного декаданса демонстрирует резкий разрыв с традициями

реалистического искусства, в котором утверждается примат содержания над

формой, в котором форма соответствует содержанию. Все «модернистские»

течения провозгласили искусство «чистой формы», которое должно освободиться

от «плена» содержания. Такой «плен» они считали гибельным для искусства.

Придавая форме самодавлеющее значение, нарочито усложняя ее, подчиняя свои

художественные поиски не задаче раскрытия содержания, а стремлении выразить

причудливые субъективные переживания, декаденты, акмеисты и футуристы тем

самым лишали форму ее ясности, пластичности, жизненности. Вот почему их стихи

нередко превращались в причудливую игру звуками, теряли сваи коммуникативную

функцию.

Игорь-Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) родился 4 (16) мая 1887 г. в

Петербурге. Отец его, Василий Петрович, - военный инженер (выходец из

"владимирских мещан"), дослужившийся до штабс-капитана, умер в 1904 г. сорока

четырех лет. Мать происходила из известного дворянского рода Шеншиных, к коим

принадлежал и А.А. Фет (1820-1892), нити родства связывали ее также со

знаменитым историком Н.М. Карамзиным (1766-1826). Небезынтересно, кстати, что

по материнской линии Игорь Северянин находился в родственных отношениях с А.М.

Коллонтай (1872-1952).В 1896 г. родители развелись, и будущий поэт уехал с

отцом, вышедшим к тому времени в отставку, в Череповец; незадолго до смерти

отца побывал с ним на Дальнем Востоке и в 1904 г. поселился у матери в Гатчине.

Учился он всего ничего, закончил четыре класса Череповецкого реального училища.

Стихи начал писать в 8 лет. Одно из первых ярких впечатлений - влюбленность в

Женечку Гуцан (Злату), которая и вдохновляла будущего поэта. Впервые

опубликовался во втором (февральском) номере журнала "Досуг и дело" за 1905

год: там под фамилией Игорь Лотарев было помещено стихотворение "Гибель

Рюрика". Литературе сразу же отдался самозабвенно, издавал за свой счет

тоненькие брошюры стихов (от 2 до 16 стихотворений) и рассылал их по редакциям

"для отзыва". Всего издал их с 1904 по 1912 г. 35. Стихи особого отклика не

имели.

20 ноября 1907 года (Этот день Северянин потом ежегодно праздновал) он

познакомился со своим главным поэтическим учителем - Константином Фофановым

(1862-1911), который первым из поэтов оценил его талант. В 1908 году стали

появляться первые заметки о брошюрках, издаваемых в основном самим

Северяниным.

В 1909 г. некий журналист Иван Наживин привез одну из брошюр ("Интуитивные

краски") в Ясную Поляну и прочитал стихи из нее Льву Толстому. Сиятельного

графа и убежденного реалиста резко возмутило одно из "явно иронических"

стихотворений этой брошюры — "Хабанера II", начинавшееся так: "Вонзите штопор

в упругость пробки, — И взоры женщин не будут робки!..", после чего, говоря

словами самого поэта, всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье,

чем и сделала его сразу известным на всю страну... "С легкой руки Толстого,

хвалившего жалкого Ратгауза в эпоху Фофанова, меня стали бранить все, кому

было не лень. Журналы стали печатать охотно мои стихи, устроители

благотворительных вечеров усиленно приглашали принять в них, - в вечерах, а

может быть, и в благотворителях, - участие", - вспоминал позднее поэт.

Как бы то ни было, Северянин вошел в моду. В 1911 г. Валерий Брюсов (1873-

1924), тогдашний поэтический мэтр, написал ему дружеское письмо, одобрив

брошюру "Электрические стихи". Другой мэтр символизма, Федор Сологуб (Федор

Кузьмич Тетерников, 1863-1927), принял активное участие в составлении первого

большого сборника Игоря Северянина "Громокипящий кубок" (1913), сопроводив

его восторженным предисловием и посвятив Игорю Северянину в 1912 г. триолет,

начинавшийся строкой "Восходит новая звезда". Затем Федор Сологуб пригласил

поэта в турне по России, начав совместные выступления в Минске и завершив их

в Кутаиси.

Успех нарастал. Игорь Северянин основал собственное литературное направление

- эгофутуризм (еще в 1911 г. "Пролог эгофутуризма"), в группу его

приверженцев входили Константин Олимпов (сын К.М. Фофанова, 1889-1940), Иван

Игнатьев (Иван Васильевич Казанский, 1892-1914), Вадим Баян (Владимир

Иванович Сидоров, 1880-1966), Василиск Гнедов (1890-1978) и Георгий Иванов

(1894-1958), вскоре перешедший к акмеистам. Эгофутуристы в 1914 г. провели

совместно с кубофутуристами, Д. Бурлюком (1882-1907), В. Маяковским (1893-

1930) и Василием Каменским (1884-1961), в Крыму олимпиаду футуризма.

Начавшаяся первая мировая война, пусть и не сразу, сменила

общественные интересы, сместила акценты, ярко выраженный гедонистический

восторг поэзии Северянина оказался явно не к месту. Сначала поэт даже

приветствовал войну, собирался вести поклонников "на Берлин", но быстро понял

ужас происходящего и опять углубился в личные переживания, заполняя дальше

дневник своей души.

27 февраля 1918 г. на вечере в Политехническом музее в Москве Игорь-Северянин

был избран "королем поэтов". Вторым был признан В. Маяковский, третьим В.

Каменский.

Через несколько дней "король" уехал с семьей на отдых в

эстонскую приморскую деревню Тойла, а в 1920 г. Эстония отделилась от России.

Игорь Северянин оказался в вынужденной эмиграции, но чувствовал себя уютно в

маленькой "еловой" Тойле с ее тишиной и покоем, много рыбачил. Довольно быстро

он начал вновь выступать в Таллине и других местах.

В Эстонии Северянина удерживает и брак с Фелиcсой Круут. С ней поэт прожил 16

лет и это был единственный законный брак в его жизни. За Фелиссой Игорь-

Северянин был как за каменной стеной, она оберегала его от всех житейских

проблем, а иногда и спасала. Перед смертью Северянин признавал разрыв с

Фелиссой в 1935 году трагической ошибкой.

В 20-е годы он естественно держится вне политики, (называет себя не

эмигрантом, а дачником) и вместо политических выступлений против Советской

власти он пишет памфлеты против высших эмигрантских кругов. Эмигрантам нужна

была другая поэзия и другие поэты. Игорь-Северянин по-прежнему много писал,

довольно интенсивно переводил эстонских поэтов: в 1919-1923 гг. выходят 9

новых книг, в том числе "Соловей". С 1921 года поэт гастролирует и за

пределами Эстонии: 1922год - Берлин, 1923 - Финляндия, 1924 - Германия,

Латвия, Чехия... В 1922-1925 годах Северянин пишет в довольно редком жанре -

автобиографические романы в стихах: "Падучая стремнина", "Роса оранжевого

часа" и "Колокола собора чувств"!.

Большую часть времени Северянин проводит в Тойла, за рыбной ловлей. Жизнь его

проходит более чем скромно - в повседневной жизни он довольствовался

немногим. С 1925 по 1930 год не вышло ни одного сборника стихотворений.

Зато в 1931 году вышел новый (без сомнения выдающийся) сборник стихов

"Классические розы", обобщающий опыт 1922-1930 гг. В 1930-1934 годах состоялось

несколько гастролей по Европе, имевшие шумный успех, но издателей для книг

найти не удавалось. Небольшой сборник стихов "Адриатика" (1932 г.) Северянин

издал за свой счет и сам же пытался распространять его. Особенно ухудшилось

материальное положение к 1936 году, когда к тому же он разорвал отношения с

Фелиссой Круут и сошелся с В.Б. Коренди:

Стала жизнь совсем на смерть похожа:

Все тщета, все тусклость, все обман.

Я спускаюсь к лодке, зябко ёжась,

Чтобы кануть вместе с ней в туман...

А в 1940 поэт признается, что "издателей на настоящие стихи теперь нет. Нет

на них и читателя. Я пишу стихи, не записывая их, и почти всегда забываю".

Поэт умер 20 декабря 1941 г. в оккупированном немцами Таллинне и был

похоронен на Александро-Невском кладбище. На памятнике помещены его строки:

Как хороши, как свежи будут розы,

Моей страной мне брошенные в гроб!

"Колокола собора чувств";(1923, Автобиографический роман)

Велимир (настоящее имя — Виктор) Хлебников родился 28 октября (9 ноября) 1885

г., в урочище Ханская Ставка в Калмыкии.

По отцовской линии происходил из старинного купеческого рода. Отец, Владимир

Алексеевич, орнитолог и лесовод, ставший одним из основателей первого в СССР

Астраханского заповедника, пробудил в душе сына интерес к естественным наукам

и любовь к природе.

Мать, Екатерина Николаевна, урожденная Вербицкая, историк по образованию,

происходила из богатой петербургской семьи, ведущей свой род от запорожских

казаков. Закончила Смольный институт и всем своим пятерым детям - Борису,

Екатерине, Виктору, Александру и Вере - дала хорошее домашнее образование,

привила любовь к искусству, истории и литературе. Виктора обучали языкам

(читать по-русски и по-французски он научился в четыре года) и рисованию.

Хлебниковы часто переезжали: из Калмыкии - на Волынь, оттуда - в Симбирскую

губернию, в село Тамаево. В 1897 г. Виктора отправили в третий класс

симбирской гимназии. Когда на следующий год семья переехала в Казань, его

перевели в четвертый класс 3-й казанской гимназии. Больше всего мальчик

интересовался литературой, историей и математикой. В 1903 г., окончив восьмой

класс гимназии, Хлебников отправился в Дагестан в составе научной

геологической экспедиции. Вернувшись оттуда, он поступил в Казанский

университет на математическое отделение физико-математического факультета.

В 1904 г. за участие в одной из студенческих демонстраций был отчислен из

университета и вскоре отправился в Москву. 28 июля 1904 г. он снова стал

студентом Казанского университета, теперь уже естественного факультета.

Круг интересов Хлебникова был чрезвычайно широк. Он занимался математикой,

кристаллографией, биологией, физической химией, изучал японский язык,

увлекался философией Платона и Спинозы, пробовал себя в музыке, живописи и

литературе. Некоторые из своих стихотворных и прозаических опытов в 1904 г.

послал А.М. Горькому.

Хлебников поставил перед собой задачу: познать страну, в которой он жил, не

чувствами, а с помощью научного анализа. С этой целью он стал изучать язык

как инструмент самовыражения народной души и время - первопричину

исторической судьбы России. Однако этим поэт не ограничился: ему хотелось не

только знать существующий язык, но и творить новый язык поэзии, не только

знать прошлое, но и вывести четкие, как математические формулы, законы

истории, опираясь на которые можно было бы точно предсказывать будущее. Для

этого требовалось создать новую синтетическую научную дисциплину, которая

объединяла бы лингвистику, математику, историю и... поэзию.

В 1908 г. Хлебников оставил университет и уехал в Петербург.

18 сентября 1908 г. он стал студентом третьего курса естественного отделения

физико-математического факультета Петербургского университета, в следующем

учебном году подал заявление с просьбой о переводе на факультет восточных

языков (отделение санскритской словесности), а 15 октября 1909 г. перевелся

на первый курс славяно-русского отделения историко-филологического

факультета. Тогда же Хлебников вошел в круг поэтов-символистов. Хлебников

стал бывать на «башне» на литературных «средах», где его переименовали на

славянский лад в Велимира, посещал «Академию стиха» при журнале «Аполлон»,

где познакомился с Ал. Толстым, О. Мандельштамом, Н. Гумилевым. Однако в

символистских журналах стихи Хлебникова не печатали. Велимир был и сознавал

себя чужаком в этом кругу, несмотря на старательное следование символистским

канонам. В 1910 г. будучи уже сложившимся поэтом, Хлебников отошел от

символизма.

Первым произведением Хлебникова, появившимся в печати, стало «Искушение

грешника», опубликованное в 1908 г. в журнале «Весна» благодаря В.

Каменскому. Через Каменского Велимир познакомился с братьями Бурлюками,

художником и музыкантом М. Матюшиным и его супругой, художницей и поэтессой

Е. Гуро. В 1910 г. вышел их совместный сборник «Садок судей», ставший точкой

отсчета в истории футуризма. Хлебников, старавшийся по крайней мере

возможности обращаться в словотворчестве не к западным, а к русским и

славянским корням, называл футуристов будетлянами, то есть провозвестниками

будущего. Позднее к будетлянам примкнули Крученых и Маяковский.

В 1911 г. Велимира за неуплату отчислили из университета.

В следующем году вышел в свет наделавший много шума сборник «Пощечина

общественному вкусу», в который вошел футуристический манифест с призывом

«сбросить Пушкина с корабля современности».

Одновременно Хлебников продолжал свои историко-математические изыскания. На

последней странице «Пощечины» был напечатан плод его многолетнего труда —

загадочная таблица, где приводились даты падения великих государств прошлого.

В последней строке значилось: «Некто 1917». Свои расчеты Велимир привел в

изданной в том же 1912 г. книге «Учитель и ученик». В 1914 г. появились сразу

три книги Хлебникова: в Петербурге - «Изборник стихов» и «Ряв! Перчатки», в

Москве — «Творения»; в 1915 и 1916 гг. - «Битвы 1915-1917 гг. Новое учение о

войне» и «Время мера мира», в которых поэт, основываясь на результатах

изучения войн, пытался предсказать ход первой мировой войны. В апреле 1916 г.

Хлебников был призван в армию. Оказавшись в запасном полку в Царицыне, он

прошел, по его словам, «весь ад перевоплощения поэта в лишенное разума

животное». Благодаря помощи доктора Н. Кульбина Хлебников был комиссован.

Хлебников искренне принял революцию, очевидно надеясь, что теперь сможет

претворить в жизнь свои идеи — в частности, создать задуманное еще в 1915-м

Общество председателей земного шара. В нем должно было быть триста семнадцать

членов, поскольку, согласно теории Хлебникова, все происходящие в мире

события — от войн и революций до биения сердца и колебаний струн музыкальных

инструментов, — будучи изменены во времени, оказываются кратны тремстам

семнадцати. Вскоре после Февральской революции Велимир написал «Воззвание

председателей земного шара». Он призывал создать «независимое государство

времени», свободное от пороков, свойственных «государствам пространства».

1917-1921 гг. стали для Хлебникова временем скитаний. Стремясь постоянно быть

в гуще событий, он, рискуя жизнью, переезжает из революционного Петрограда в

Москву, оттуда — в Астрахань. 1919 г. застал его на Украине. Чтобы избежать

мобилизации в армию Деникина, он вынужден был скрываться в харьковской

психиатрической больнице, где ему удалось получить «белый билет». В 1920 г.

Хлебников оказался на Кавказе, затем в Персии, работал в различных газетах, в

бакинском и пятигорском отделениях РОСТА, в политпросвете Волжско-Каспийского

флота.

Лишения, опасности и напряженная работа подорвали здоровье поэта. В декабре

1921 г. он вернулся в Москву, будучи тяжело больным, зная, что дни его

сочтены. Семью ему создать так и не удалось. Самым близким человеком поэта

была его младшая сестра Вера, ставшая художницей. Весной 1922 г. Хлебников

вместе со своим другом — мужем Веры, художником П. Митуричем, — уехал в

Новгородскую губернию, надеясь отдохнуть и набраться сил перед поездкой в

Астрахань. Там, в деревне Санталово, он и скончался 28 июня 1922 г. Поэта

похоронили на деревенском погосте, надпись на гробе гласила: «Председатель

земного шара».

Ныне прах Хлебникова покоится в Москве, на Новодевичьем кладбище, рядом с

останками его матери, сестры и зятя.

Литературный талант Хлебникова при жизни был оценен в должной мере разве что

поэтами-футуристами, и в частности Маяковским, да и тот считал Хлебникова

поэтом не для читателей.

Лишь после смерти Хлебникова началось освоение открытых им поэтических

материков. В 1923 г. в Москве была выпущена книга его стихов. В 1925 г. А.

Крученых издал «Записную книжку Велимира Хлебникова», в 1928-1933 гг. вышли в

свет тридцать выпусков «Неизданного Хлебникова», в 1930-1933 гг. в Ленинграде

— «Стихотворения», в Москве — «Неизданное». Затем о поэте не вспоминали в

течение двадцати лет, пока в Ленинграде в 1960 г. в малой серии «Библиотеки

поэта» не был издан сборник «Стихи и поэмы». Затем — снова двадцатилетнее

забвение. Лишь начиная с 1984 г. произведения Хлебникова стали переиздавать

чуть ли не каждый год. В 1985 г. о поэте, в связи с его столетним юбилеем,

заговорил весь мир. В Астрахани начали проводиться международные

Хлебниковские чтения. 19 октября 1993 г. там открылся музей поэта. В 1995 г.

в Москве прошла международная конференция «Велимир Хлебников и мировая

культура».

10. Литература и война. (М.Шолохов "Судьба человека", М.Булгаков "Бег", "Белая гвардия").

«Судьба человека» — рассказ советского русского писателя Михаила Шолохова. Написан в 1956—1957 годах. Первая публикация — газета «Правда», номера за 31 декабря 1956 и 2 января 1957 года.

СюжетС началом Великой Отечественной войны шофёру Андрею Соколову приходится расстаться с семьёй и уйти на фронт. Уже в первые месяцы войны он получает ранение и попадает в фашистский плен. В плену он переживает все тяжести концлагеря, благодаря своему мужеству избегает расстрела и, наконец, бежит из него за линию фронта, к своим. В коротком фронтовом отпуске на малую Родину он узнаёт, что его любимая жена Ирина и обе дочери погибли во время бомбёжки. Из родных у него остался только молодой сын-офицер. Вернувшись на фронт, Андрей получает известие о том, что его сын погиб в последний день войны.После войны одинокий Соколов работает в чужих местах. Там он встречает маленького мальчика Ваню, оставшегося сиротой. Его мать умерла, а отец пропал без вести. Соколов говорит мальчику, что он его отец, и этим даёт мальчику (и себе) перспективу на новую жизнь. Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы… Что-то ждет их впереди? И хотелось бы думать, что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина.

Сюжет рассказа основан на реальных событиях. Весной 1946 года на охоте Шолохов встретил человека, который поведал ему свою печальную историю. Шолохова захватил этот рассказ, и он решил: «Напишу рассказ об этом, обязательно напишу». Через 10 лет, перечитывая рассказы Хемингуэя, Ремарка и других зарубежных писателей, Шолохов за семь дней написал рассказ «Судьба человека».[1]

мя М. А. Шолохова известно всему человечеству. Его выдающейся роли в мировой литературе XX века не могут отрицать даже противники социализма. Произведения Шолохова уподобляются эпохальным фрескам. Проникновенность таково определение таланта Шолохова, умений. Во время Великой Отечественной войны перед писателем встала задача: разить своим полным жгучей ненависти

словом врага, укреплять любовь к Родине у советских людей. Ранней весной 1946г т.е. в первую послевоенную весну, встретил случайно Шолохов на дороге неизвестного человека и услышал его рассказ-исповедь. Десять лет вынашивал писатель замысел произведения, события уходили в прошлое, а потребность высказаться все увеличивалась. И вот в 1956 году за несколько дней был завершен рассказ-эпопея "

Судьба человека". Это рассказ о великих страданиях и великой стойкости простого советского человека. В главном герое Андрее Соколове с любовью воплощены черты русского характера, обогащенные советским образом жизни: стойкость, терпение, скромность, чувство человеческого достоинства, слившееся с чувством советского патриотизма, с великой отзывчивостью на чужую беду, с чувством коллективной спайки. Рассказ состоит из трех частей: авторской экспозиции, повествования героя и авторской концовки.

Дата добавления: 2015-03-29