Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Исидор Севильский и его «Этимологии». Беда Достопочтенный




Компилятивный характер позднеантичной учености. Марциан Капелла.

Бенедикт Нурсийский.

Поздняя патристика. Особенности восточного и западного монашества.

Боэций и Кассиодор – «трансляторы ученой традиции». Боэций. Комментарий к Порфирию. Богословские трактаты Боэция и их влияние на схоластику. "Утешение философией".

Деятельность Григория I Великого. Принцип servus servorum dei.

 

Поздняя патристика (5—8 вв.): систематизация христ. вероучения. Ключевая фигура — Иоанн Дамаскин (ок. 675—753) — византийский Богослов и поэт, завершивший системати­ческое оформление основ христианской теологии. Леонтий (ок. 475—543) на Востоке и Боэций (Анций Манилий Торкват Северин, ок. 480-525, "Утешение философией") на Западе. Систематизаторская деятельность Иоанна Дамаскина и ориентация Бо­эция на антич. фил. традицию (комментарии к Аристотелю и Порфирию) заложили основы средневековой схоластики.

 

На закате Римской империи (нашествия варваров) античная «теория» заменяется суммарным изложением результата, учёность становится компилятивной. И если на Востоке сохраняется преемственность культурная и государственная, то на Западе она прерывается, и наступают действительно «тёмные века». Институционализация церкви и регламентация церковной жизни порождают феномен отшельничества: отшельник – тот, кто без посредничества церкви подтверждает истину веры личным духовным опытом.

Восточные отцы, и раньше других Афанасий Великий, поняли значение и важность отшельничест-ва, а равно необходимость удержать его под контролем церкви. Апологетическое «Житие св. Антония» Афанасия Великого способствовало этому. И на Востоке отшельничество благодаря мудрой политике воцерковления монашества само становится институтом. Монах оказывается членом киновии, а монаше-ство - общежительным, монастырским. Возникает нужда в монашеских уставах (деятельность Пахомия Великого V век, происходит возвращение к типу воина веры времён мессианистских ожиданий и зарож-дение прототипа будущего члена рыцарского ордена, монаха-воина, который потом станет ещё и поэтом (куртуазная культура).

Запад познакомился с монашеством благодаря Афанасию Александрийскому, который бежал в Рим в 339 году. Монашество распространилось по всей Италии (на севере, главным образом, благодаря деятельности Евсевия Верцелльского и сочувствию Амвросия Медиоланского). Самая видная роль в истории монашества в конце IV и в V в. принадлежит Мартину Турскому, блаженному Августину и Иоанну Кассиану.

В отличие от восточного монаха, бежавшего от цивилизации, христианин на варваризированном Западе, уходя в монастырь, искал убежища в культуре (образ ученого монаха). На Западе монашество рано вызвало значительную оппозицию, чего почти вовсе не было на Востоке. Восприняв и развивая воззрения блаженного Августина, западная церковь считала себя носительницей справедливости и добра, «царством Божиим» на земле, и высшую свою цель видела не в отречении от мира, а в его спасении. Западное монашество почти утратило пассивный, созерцательный характер, стало деятельным, пережило длинную историю, какой не было у восточного монашества.

Первый шаг развития в новом направлении был сделан в VI в. благодаря реформе Бенедикта Нурсийского. Его устав, имеющий очень много общего с уставами Пахомия и Василия, сверх трёх обычных обетов — нестяжания, целомудрия и повиновения — требует ещё обета «постоянства» (stabilitas loci), обязывающего монахов к пожизненному пребыванию в том монастыре, куда они вступили послушниками. Гибкость и практичность устава Бенедикта сказывается в тех главах, где дело идёт о работе, пище, одежде — здесь предусматривается возможное разнообразие возрастов, физических сил, климатических условий. Бенедиктинство широко распространилось на Западе: к концу VIII века все монахи Европы были бенедиктинцами. Деятельность Бенедикта имела большое значение и для развития женских монастырей; его уставом, впервые применённым к женскому общежитию сестрой Бенедикта, стало пользоваться множество женских монастырей.

Боэций (480—524) – римский философ, один из основоположников сред­невековой схоластики. Называя философию наставницей богословия, пытался примирить и синтезировать учения Пла­тона, Аристотеля, неоплатонизма и стоицизма. Он намеревался перевести на латынь все трактаты Аристотеля и диалоги Платона и доказать согласие обоих учений в их основе. Он создал учебные руководства по арифметике, геомет­рии и музыке, и известен переводами "Начал" Евклида, трудов Аристотеля по логике и "Введения" Порфирия к аристотелевским "Кате­гориям" и комментариями к ним. Переводы Боэция и его комментарии позволили ввести аристотелевскую логику в схоластику. Здесь можно упомянуть такие его работы, как “Комментарий к Порфирию", перевод «Категорий» Аристотеля и комментарий к ним; перевод «Об истолковании» Аристотеля и два комментария к нему: один — для начинающих, другой — для более подготовленных читателей; переводы «Первой аналитики» и «Второй аналитики», «Опровержения софистических аргументов», "О категорическом силлогизме", "О гипотетических сил­логизмах", "Каким образом Троица есть единый Бог, а не три божества" и др.

1. Для средневековой схоластики важен Комментарий Боэция к Порфирию. – Первый комментарий к категориям Аристотеля был написан Порфирием в 3-4 вв. на греческом языке. Этот трактат под названием "Введение" (" Исагога") излагает логическое учение о признаках понятия: род, вид, видовое различие, признак собственный и несобственный/случайный. Боэций перевел его на латынь, и его " Комментарий к Порфирию" подробно ставит и рассматривает вопрос об универсалиях, превращая его в одну из основных схоластических проблем.

Боэций ставит вопрос о том, являются ли роды и виды реальностями, существующими сами по себе, или же конструкциями ума?Вначале Боэций доказывает невозможность того, чтобы общие идеи были субстанциями. (Возьмем для примера идею рода "животное"; и идею вида «человек». Роды и виды являются по определению общими для групп индивидов; но общее для множества индивидов само не может быть индивидом.) Но предположим обратное: роды и виды, представляемые нашими общими идеями (универсалиями), суть лишь понятия ума; то есть в реальности нет абсолютно ничего, соответствующего этим наши идеям: по этой второй гипотезе наше мышление, мысля их, не мыслит ничего. Но мысль без объекта — это мысль ни о чем; а необходимо, чтобы универсалии были мыслями о чем-то, даже если при этом тут же снова возникает проблема их природы.

Столкнувшись с этой дилеммой, Боэций предлагает решение, заимствованное у Александра Афродисийского. Наши чувства показывают нам вещи в состоянии смешения; а ум (animus), обладающий способностью разделять и соединять чувственные данные, может различать в телах свойства, с целью рассмотреть их по отдельности. В число таких свойств входят роды и виды. То есть универсалии – это общие свойства вещей (этой позиции придерживается потом Пьер Абеляр, стремясь примирить позиции номинализма (общее – только названия, имена, реально существует лишь единичное, как у Аристотеля) и реализма (за идеями стоит своя собственная реальность, как у Платона) – путем концептуализма (универсалии – обобщения свойств понятий).

В целом в вопросе об универсалиях Боэций принимает позицию Аристотеля, но делает оговорку в пользу Платона. «Платон, — добавляет Боэций, — считает, что роды, виды и другие универсалии не только познаваемы отдельно от тел, но что они существуют помимо тел; тогда как Аристотель полагает, что бестелесное и универсалии, являясь объектами познания, существуют только в чувственно познаваемых вещах. Мы придерживались мнения Аристотеля — не потому, что полностью разделяем его, но потому, что эта книга написана в связи с «Категориями», автором которых является Аристотель».

2. В своих переводах и трактатах Боэций уточняет латинскую терминологию, сверяя ее с греческой. Так, в сочинении «Против Евтихия и Нестория», даются четыре определения «природы», на которые потом будут ссылаться схоласты, в частности Фома Аквинский («О сущем и сущности»). В том же трактате подробно разбираются разные обозначения «субстанции», «ипостаси», «лица» и «личности» в греческом и латинском языках.

Из десяти аристотелевских кате­горий Боэций обозначил категорию сущности как субстан­цию, остальные — как акциденции, что приве­ло к образованию в схоластике устойчивой метафизической пары " субстанция — акциден­ция " (сущность – явление).

Известная в схоластике метафизическая пара " форма — материя " также выделена Б. из четырех при­чин Аристотеля. Боэций упростил аристотелевское понятие божественной суб­станции, которое им было определено как чистая фор­ма. Всякое определение Бога есть не определение сущности, а сама сущность; так, если говорится, что Бог благ, то точнее будет сказать Бог есть Благость и т. д. Или "Единый" (точнее, понятие единого) — это не приписываемый ему аттрибут, но сама сущность Бога, сам Бог. То есть Бог не имеет привходящих свойств, любое его свойство целиком и полностью выражает его самого.

В целом вклад Боэция в логику связан с тем, что он пытался оправдать хрис­тианские догматы разумом: понятие Троицы он представил конъюнкцией трех терминов, тождествен­ных по субстанциальному признаку "божественности" (соч. "Могут ли "Отец", "Сын" и "Святой Дух" сказываться о божестве субстанционально?”). Для Боэция начало мудрости – вера в Бога и бессмертие души, середина – рац. знание о Боге, конец – спасение (воссоединение с Богом).

3. Последнюю книгу Боэция «Об утешении Философией» («De consolatione Philo-sophiae») называли “ золотой книгой ”, она получила наибольшую известность. Боэций написал эту книгу в ожидании казни. Поскольку его осуждение и казнь первоначально объясняли религиозными мотивами, его долгое время считали мучеником. В книге "Об утешении Философией" Боэций доказывает преимущество добродетельной жизни. Часто добрые и честные страдают от произвола злых и нечестивых, кот. наслаждаются жизнью и избегают возмездия, но такая картина является иллюзорной. Делая зло, люди отстраняется от подлинного блага. Они проживают жизнь в ненависти, недоверии, неуверенности и значит, несчастии. Награда добродетельных — в самой их близости Богу.

Для Боэция самая возвышенная наука — та, которая занимается даже не умопостигаемым — предметом разума, но интеллектибельным — объектом чистого мышления, а интеллектибельное по преимуществу — это Бог. Мы обладаем врожденным знанием Его, которое представляет нам Его как Высшее Благо, то есть по определению, воспроизведенному в дальнейшем св. Ансельмом, как Существо, лучше которого невозможно помыслить (cum nihil Deo melius excogitari queat). Чтобы обосновать Его существование, Боэций опирается на принцип, согласно которому несовершенное может быть лишь ослаблением совершенного; существование несовершенного — в любом порядке — предполагает, таким образом, существование совершенного. Допустить, будто Бог не есть самое совершенное Существо, означает допустить некое совершенное существо, которое предшествовало Богу и, следовательно, было Его началом. Однако именно Бог есть начало всех вещей и, следовательно, Он — совершенство. Во избежание ухода в дурную бесконечность, что абсурдно, должно существовать высшее совершенное существо, которое есть Бог. В XI веке к этим темам вернется св. Ансельм Кентерберийский.

Будучи совершенен, Бог есть Благо и блаженство. Боэций определяет блаженство формулой, которая станет классической и которую воспроизведет св. Фома Аквинский: состояние совершенства, заключающееся в обладании всеми благами. Бог есть само блаженство, откуда следует вывод, что люди могут стать блаженными, лишь становясь причастными Богу.

Все теологические понятия в трактате «Об утешении философией» даны без ссылок на Писание, и в этом нет ничего удивительного потому что здесь говорит Философия. Но даже когда Боэций рассуждает как философ, он мыслит как христианин.

В связи с универсалиями мы отметили иерархию познавательной деятельности. Этот вопрос Боэций подробно не рассматривал, но зато он детально развил свои взгляды на волю, к чему его побуждала сама тема «Об утешении философией» (кн. II, § 1—2) Боэций рисует знаменитую аллегорию Колеса фортуны, которой с тех пор иллюстрируют эту книгу мастера миниатюры. Природные существа естественным образом стремятся к естественным местам своего обитания, где им гарантировано выживание; человек делает при участии воли. Воля — синоним свободы. Как согласовать волю с Провидением, которое все предустановило заранее и не оставило места случаю? В оля свободна потому, что человек наделен разумом, способным познавать и выбирать. Чем лучше человек пользуется разумом, тем он свободнее. Бог и высшие интеллигибельные субстанции владеют настолько совершенным знанием, что их суждение непреложно; следовательно, их свобода совершенна. Душа человека тем свободнее, чем в большей степени она сообразуется с божественным Разумом; и она становится менее свободной, когда отворачивается от него и обращается к познанию чувственных предметов; она еще менее свободна, когда допускает господство страстей, исходящих от тела, которое она оживляет. Хотеть того, чего желает тело, — крайняя степень рабства; хотеть того, чего желает Бог, любить то, что любит Он, — высшая свобода и, следовательно, счастье.

Одна из самых трудных метафизических и теологических проблем: как согласовать нашу свободу с предвидением наших поступков Богом? Ответ Боэция заключается в разделении двух проблем — предвидения и свободы. Бог, безусловно, предвидит свободные поступки, но предвидит их именно как свободные; тот факт, что эти поступки предвидимы, не делает их необходимыми.

Впрочем, мы ставим проблему в такой плоскости вследствие некоторой иллюзии. Бог вечен, а вечность—это полное, совершенное и одномоментное обладание бесконечной жизнью; следовательно, Бог живет в постоянном настоящем. В мире дело обстоит иначе, ибо мир длится во времени. «До» и «после» есть в последовательности событий, но не в тотальном наличном знании, которым располагает Бог. Он не предвидит, Он предусматривает; имя его—не «предвидение», а «провидение»; Он вечно видит необходимое как необходимое и свободное как свободное. Я вижу, что восходит солнце: тот факт, что я это вижу, не причина того, что оно восходит. Я вижу, что идет человек: это не принуждает его идти. Аналогично, неподвижное и постоянное видение Богом наших свободных действий ни в чем не нарушает их свободы.

Люди уподобляются Богу фактом своей доброты, и в этом их награда; злые уподобляются животным фактом свой злобы, и в их наказание. Интерпретируя в моральном смысле мифологию «Федра», Боэций полагает, что уже в этой жизни жадный превращается в волка из-за своей алчности, хитрый становится лисицей, ленивый — ослом, развратный — свиньей. Боэций нисколько сомневается, что после смерти виновны души ожидает чистилище, а преступников ждут тяжкие муки в аду, но не проявляет желания рассуждать об этом.

Переводить, комментировать и передавать другим — таково было намерение Боэция. Оно отвечает потребностям VI века, словно вынашивавшего новый мир. Но, с другой стороны, нужны были люди, чьей задачей было бы подытожить классическую культуру, чтобы уберечь ее от полного исчезновения. Кассиодор (477 и 481 гг. -ок. 570 г.) оспаривает у Боэция почетный титул «последнего римлянина». Сделав политическую карьеру, он основал в Калабрии монастырь под названием «Виварий» и укрылся в нем до конца своих дней. Там он написал трактаты «О душе» («De anima») и «Наставления в науках божественных и светских» (544).

Кассиодор следует уже сложившемуся литературному жанру. К тому времени имелось несколько трактатов «О душе», а впоследствии появятся трактаты «О разуме» («De intellectu»). Трактат Кассиодора был результатом вдохновленности автора трудами Августина на ту же тему («De quantitate animae», «De origine animae»), а также сочинением «О статусе души» («De statu animae»), написанным Клаудианом Мамертом ок. 468 г. Первоначально христианская мысль не слишком отвергала стоический материализм. Но эта тенденция исчезала там, где был влиятелен неоплатонизм Августина. Так, Клаудиан допускал, что душа, как и всякое сотворенное существо, должна входить в одну или несколько категорий, например в такие, как субстанция и качество, но он исключал ее из категории количества. В согласии с Августином он не приписывал ей никаких иных достоинств, кроме чисто метафорического Достоинства познания и добродетели. Аналогично в своем трактате «О душе» Кассиодор утверждает духовную природу души. Это конечная субстанция в силу своей изменчивости и тварности, она целиком присутствует во всем теле, но нематериальна, поскольку способна к познанию, и бессмертна, поскольку духовна и проста. На этот трактат будут в дальнейшем многократно ссылаться.

 

Трудно оценить завершение патристики и переход к схоластике без осмысления основных принципов образования, сформ. в христианском эллинистическом мире, а также механизма передачи знания лат. миру.

Во-первых, сущ. грамматико-риторические школы, традиции преподавания в которых уходили к IV-III вв. до н.э., к греч. центрам просвещения, в том числе к Академии Платона и Ликею Аристотеля. Упор в них делался на формирование умений письменной и устной (публичной) речи. Изучение риторики проходило на материале речей известных ораторов, грамматику изучали по текстам римских поэтов, что предполагало знакомство с самой литературой и порождало желание заниматься поэтикой. Редко можно было получить знания по философии или частным дисциплинам. Для высшего образования следовало ехать в Афины, где продолжали (до 529 г.) учить Академия, перипатетические, стоические и другие учебные заведения.

Во-вторых, уже во II в. в городах возникает другой тип школ – огласительные училища, или школы катехуменов, в которых преподавались преимущественно богословские дисциплины. Наиболее известные училища были в Александрии и Антиохии.

И огласительные училища, и грамматико-риторические школы к IV-V вв. постепенно видоизменяются и начинают терять свою значимость.

Сохранение традиций образования и учености, их адаптация к новым условиям, превратились в сложную задачу, решению которой способствовали такие мыслители, как Марциан Капелла, Кассиодор, Исидор Севильский и Беда Достопочтенный, благодаря которым система преподавания приобрела завершенную форму семи наук, включавших в себя «дисциплины тривия» - грамматику, риторику, диалектику, - и «дисциплины квадривия» - геометрию, арифметику, астрономию и музыку.

 

Первым, кто описал содержание этой программы, был Марциан Капелла (до 410 – после 439), проконсул римской Африки, не пришедший к христианству. Он известен как автор сочинения «Сатирикон, или О бракосочетании Филологии и Меркурия, в 9 книгах», где руководство по изучению «семи свободных искусств» преподносится в форме космической мистерии.

Филология предстает в сочинении как воплощение знания, мудрости и способности к рассуждению, Меркурий же воплощает в себе красноречие. В качестве свадебного подарка Филология получает от Аполлона семерых служанок, олицетворяющих свободные искусства.

Первые три искусства – латинские; последовательность их в изложении Марциана Капеллы такова: грамматика (это языковая основа всех знаний, становясь на которую мы получаем возможность логически рассуждать), диалектика (Марциан Капелла схватывает категории, не раскрытые Аристотелям, но рассмотренные в «Комментарии» Порфирия: род, вид, отличительный, собственный и привходящий признаки. Затем идет обзор логических операций, доказательств, суждений и т. п.- основы логики), риторика (искусство составления и чтения речей, важные для выражения мыслей процессы и приемы).

Четыре мат. искусства – греческого происхождения. Порядок их изложения: геометрия (с географией и геодезией), арифметика как учение о числах и исчислениях, астрономия (с элементами космологии и физики) и гармония или музыка (рассматриваемая как учение о гармонии космоса).

 

Магнус Аврелий Кассиодор (ок. 487 – ок. 583) – один из создателей системы средневекового образования, написавший множество различных трактатов. Один из них – «Наставления о божественных и светских науках», разделил все науки на божественные и светские, и основы курса семи светских свободных искусств, нашедшего свое применение в монастыре Виварий, основанном Кассиодором. Виварий усилиями Кассиодора превратился не только в хозяйственно образцовое и экономически успешное имение, но и в интеллектуальный центр, где бенедиктинские правила получили новое звучание: под обязательным для монаха трудом подразумевались не только физические работы, но и интеллектуальная деятельность, т.е. учеба и обучение других. Особо поощрялось и приводилось в систему переписывание книг, для чего Кассиодор не только открыл мастерскую – скрипторий и библиотеку, но и разработал методику этой работы. «Наставление в божественных науках» появилось как учебное пособие, в котором обсуждается, как следует понимать символическое значение различных мест, как сравнивать и оценивать старые переводы библейских текстов на латынь, а также дается подробное методическое указание переписчикам.

Вместе с тем, понимая, что божественные науки недоступны без общеобразовательных, Кассиодор составляет и «О свободных искусствах и науках», в котором описывает уже известные нам искусства тривия и квадравия.

Исидор Севильский проявил себя как блестящий организатор, педагог и методист. В ходе IV Толедского собора (633) он добился постановления об открытии кафедральных школ во всех городах, где были кафедральные соборы. Для этого он даже составил собственные программы преподавания.

К числу наиболее значительных произведений Исидора относятся «Этимологии, или Начала в XX книгах», 2 книги «Различий» и «Сентенции в 3 книгах». Первое сочинение представляет собой компендиум, в котором с опорой на тексты Августина и папы Григория Великого рассматриваются Бог, творение мира, проблема зла в мире и другие вопросы.

Систематическому изложению и характеристике дисциплин тривия и квадравия посвящены первые 3 книги «Этимологий». I - «О грамматике», II – «О риторике и диалектике», III – «О четырех математических дисциплинах». В самом начале «Этимологий» содержится объяснение основных понятий: наука, искусство.

Успех энциклопедии Кассиодора был обусловлен изящным и доступным стилем ее автора; в то же время популярность аналогичного сочинения Исидора Севильского (ум. в 636) объяснялась энциклопедизмом, большим количеством понятий и определений. Его «Начала», или «Этимологии», представляют собой нечто вроде энциклопедического справочника в 20 книгах. Исидор убедил огромную аудиторию своих читателей в том, что исходная природа и сама сущность вещей познается из этимологии их имен. Если настоящая этимология слова неизвестна, то можно изобрести ее ad propositum — по предположению, исходя из поставленной задачи. Истинные и ложные, иногда смешные, этимологии Исидора передавались из поколения в поколение до самого конца средних веков. Вот содержание этой знаменитой энциклопедии: Книга I — Грамматика; II — Риторика и диалектика; III — Арифметика, геометрия, астрономия, музыка; IV — Медицина; V — Общая история творения до 627 г. христианской эры; VI — Священные Книги и дела Церкви; VII — Бог, Ангелы и члены Церкви; VIII — Церковь; DC — Языки, народы, государства, семья; X — Словарь; XI — Человек; XII — Животные; ХП1 — Космография; XIV — География; XV — Памятники, пути сообщения; XVI — Петрография, минералогия; XVII — Сельское хозяйство и садоводство; XVIII — Войско, военное дело, игры; XIX — Морское дело, одежда; XX—Питание, домашнее хозяйство, земледельческие орудия.

Другие произведения Исидора позволяют дополнить краткие обобщенные данные, характерные для многих частей его энциклопедии. Сочинения «О католической вере» («De fide catholica») и «Три книги сентенций» («Sententiarum libri tres») были учебниками теологии; в трактате «О порядке творений» («De ordine creaturarum») можно найти элементы космографии, в трактате «О природе вещей» («De natura rerum») — сведения по космографии и метеорологии, в «Хрониконе» — по всеобщей истории, в «Истории о царях готов и вандалов» — по современной Исидору истории.

Беда Достопочтенный (673-735) – последний и самый «северный» (британец) из энциклопедистов и трансляторов образованности. Он написал большое количество сочинений почти во всех областях науки. Его сочинения ещё при его жизни переписывались и отправлялись на континент, служа там справочными и учебными пособиями в кафедральных и монастырских школах. Сам Беда был превосходным педагогом и организатором образования.

У англосаксонского народа уже была богатая церковная история, о которой стоило рассказать, и был англосаксонский историк, чтобы изложить ее на латыни. Одним из источников, используемых Бедой, является «История бриттов» Гильдаса, написанная до 547 г. Но эти тексты не выдерживают сравнения с произведениями Беды, простой, непосредственный и строгий стиль которых сразу же был признан образцовым. Беда изложил историю под новым углом зрения.

От него до нас дошел еще трактат «О стихотворном искусстве» («De arte metrica»),. Сохранились также: небольшой орфографический словарь («De orthographia»); исследование риторических фигур в Священном Писании («De schematibus et tropis»*); серия произведений о единицах времени и их делении, о хронологии, о церковном календаре («De temporibus», «De temporum tione», «De ratione computi»)*; наконец, трактат «О природе вещей» («De rerum natura») — энциклопедия, аналогичная энциклопедии Исидора, влияние которой будет долго ощущаться в естествознании средних веков.

Папа Григорий I. (540-604)

Реформатор литургии и церковного пения (Григорианские хоралы). " Книга о пасторском правиле " (т.е. об обязанностях священника). Епископ – это, прежде всего, в высшей степени "проповедник"; именно в этом качестве он в первую очередь должен быть примером для других. Затем он должен знать, к кому обращается и приспосабливать проповеди к каждой конкретной ситуации. В проповедях на Книгу Иезекииля "проповедник должен обмакивать свое перо в кровь своего сердца; только так его слово дойдет до ушей ближнего". Правило имело настолько большой успех, что вскоре было переведено на греческий и англосаксонский языки – факт, достаточно редкий в те времена.

Григорий выступил против признания титула "вселенский" за Патриархом Константинопольским. Григорий в душе оставался простым монахом и был против великих титулов. Протестуя против этого, он стал называть себя servus servorum Dei, слугою слуг Божиих. Он брал за образец смирение Христа, Который омывал ноги своим ученикам, и был убежден, что епископам надлежит подражать этому смирению Бога и именно таким образом следовать за Христом.

" Диалоги ": это алегорический комментарий к священному писанию. Григорий отдает явное предпочтение нравственному смыслу. Его «Нравственные поучения на Книгу Иова» в средневековье считались своего рода Суммой христианской нравственности.

Считал, что свободные искусства следует изучать только для того, чтобы понять писание, но их необходимо изучать. Смирение ума является первостепенным правилом для того, кто стремится проникнуть в сверхъестественные реальности. Считал, что грамматики лат. текста Библии для христианина достаточно. Т.о. христ. латынь шла на смену классической.

15. Клерикализация церкви. Порядок «держателей авторитета» (С.С.Аверинцев) - иерархическое устройство сущего. Псевдо-Дионисий Ареопагит о церковной и небесной иерархии. Corpus areopagiticum. История, состав. Апофатическое богословие в традиции ученого незнания.

Когда христианство становится государственной религией, возникает тенденция поставить церковь выше светской власти (т.к. она идейно выше). Клерикализм — это когда церковь пытается управлять светской властью, а шире, в современном понимании, участие церкви в политической жизни. Первым государством, где церковь взяла на себя такую роль, стала Армения (4 в.) В Риме в 8 в. франкский король передал папе Стефану II-му земли, отвоеванные у византийцев (в 756 г. возникло папское государство из земель, отобранных королем франков Пипином у Лангобардов), и с тех пор (до конца 19 в.) папы имели большие территории, и не только религиозную, но и светскую власть. Церкви и монастыри накапливали большие богатства. Значительная земная роль церкви, получившая распространение в западной традиции и не укоренилась в восточной (где её роль оставалась чисто духовной), опирается на идеи Папы как наместника Бога на Земле (продолжателя традиции апостола Петра, держащего ключи от рая) и активной роли человека в совершенствовании мира, Земного Града (у Августина) — и построения земного рая.

Карл Великий (768-814) был увенчан папой в соборе св. Петра императорской короной. Во время "Каролингского возрождения" VIII в. идеалом короля франков Карла Великого становится, согласно Л.П.Карсавину, не просто восстановление римской империи, но учреждение теократической монархии, «увенчанный франкским государем Град Божий на земле». Карл управляет франкской церковью, «делая ее органом своего управления», охраняет общегосударственный и религиозный мир, насаждая христианскую веру и знание. Вершина клерикализма — средние века, когда Папа Римской определелял политику католических государств, будучи высшим авторитетом. Вершину светского могущества пап иллюстрирует документ "Диктат папы" (11 в.) Протестанские течения выступали против клерикализма и власти пап.

Другое значение клерикализации — организация церковной жизни: т.е. становление профессионального духовенства и выстраивание лестницы субординации церковных чинов (от низших священников приходов до епископов городов, архиепископов и папы). В средние века церковь приобретает разветвленную иерархическую структуру. Возможно, на это повлияло учение псевдо-Дионисия Ареопагита, предложившего сам термин иерархия: его иерархические предствления о мире, где земная иерархия служит отражением небесной.

В 533 году на Халкидонском соборе при обсуждении христологических вопросов в ходе полемики с православными монофизиты ссылались на труды некоего автора по имени Дионисий Ареопагит, которого в IV веке считали учеником апостола Павла и первым епископом Афин. В подлинности его сочинений («Ареопагитик») никто не усомнился, и они приобрели известность и стали авторитетными. В IX веке возникла легенда, что Дионисий был первым парижским епископом и умер мученической смертью. Под Парижем в его честь была построена базилика Сен-Дени, позднее центр религиозной и политической жизни Франции. В 827 году византийский император Михаил II послал в дар французскому королю Людовику Благочестивому, сыну Карла Великого рукопись Дионисия. Но лишь при преемнике Людовика Карле Лысом этот труд был переведен с греческого на латынь Иоанном Скоттом Эриугеной (ок. 810- ок. 877 гг.).

Псевдоним автора «Ареопагитик» выражает программу неизвестного автора – синтез аттической традиции умозрения (больше всего он опирается на Прокла) с христианской мистикой посланий апостола Павла. Это, действительно, яркий образец западно-восточного синтеза, составляющего особенность ранневизантийской культуры.

Corpus areopagiticum:

1. «О божественных именах»

2. «О таинственном благочестии»

3. «О небесной иерархии»

4. «О церковной иерархии»

Идеи Ареопагитиков о 1) непознаваемости и неизреченности божественного существа, 2) об излиянии его в материю в виде световых эманаций, убывающих по мере удаления от божества и угасающих во мраке и небытии материи, 3) о восхождении к божеству путем сверхразумного экстаза, о триедином строении мира и церкви оказали большое влияние на религиозно-философскую мысль Византии и Запада. Наличие 4) диалектических идей (тезис о " бытии бога в его небытии ", учение о разных ступенях бытия, отличающихся по степени совершенства, и т.д.), а также пантеистических тенденций определило влияние на мыслителей эпохи Возрождения (Николай Кузанский, Бруно, Фичино, написавший комментарий к собственному переводу "О божественных именах", Пико делла Мирандола).

Роль «Ареопагитик» в истории богословия объясняется уникальным синтезом, осуществленным их автором. Будучи образованным греком, он использовал философские категории в целях раскрытия глубины христианского откровения о сверхъестественном бытии нетварной Божественной Личности. Представляя «всеобщую и все превосходящую Первопричину» мира как «пресущественную, пребожественную и преблагую Троицу», он показывал превосходство христианства над всей античной мудростью, обезличивавшей онтологическое первоначало.

Ареопагитический синтез обогатил православное богословие новыми понятиями. Прежде всего в «Ареопагитиках» впервые применяются понятия «апофатического» и « катафатического » богословия, хотя сам отрицательный и положительный богословский методы были известны христианству и раньше. Обретая свое смысловое завершение и классическую форму в «Ареопагитиках», апофатическое богословие подчеркивает безымянность Божественной сущности, ее невыразимость посредством умозрительных имен и определений. Утверждение превосходства Божественной сущности над сотворенным миром в «Ареопагитиках» означает утверждение «пресущественности» жизни Бога. Учение о Божественном бытии как бытии, которое выше всякого бытия выражается в понятии Божественного «сверхбытия». Непознаваемость Бога выявляется через понятие «Божественного мрака», восходящее к словам псалмопевца: «Мрак сделал покровом Своим»(Пс. 17. 12).

Апофатическое богословие «Ареопагитик» служит аскетическим и мистическим целям. Она раскрывает человеку несоизмеримость нетварного Божества с тварным миром, ставит его перед необходимостью преодоления увлечения всем временным и чувственным ради познания «Причины всего чувственного» в личном бытии предвечного Бога. Предохраняя человека от односторонних интеллектуальных спекуляций о «Причине всего умопостигаемого», апофатическое богословие выводит человека на путь непосредственного мистического соединения с Богом, ведет его к обожению.

Положительная (по-гречески катафатическая) теология, исходящая из аналогии между миром реальных предметов, и в особенности человеческих существ, и богом как внеприродной личностью, их верховным и единственным творцом. Катафатическое богословие «Ареопагитик» раскрывается в учении о Божественных именах. Если Божество непостижимо и безымянно в своей сокровенной сущности, то в своих проявлениях и действиях оно становится доступным тварному бытию. Такие проявления отражают Божественные имена, обнаруживающие многообразные отношения Бога и мира. В катафатическом богословии «Ареопагитик» «неприступный свет» сменяет Божественный мрак. Бог именуется как «Свет», «Добро», «Красота», «Любовь», «Сущий», «Само-по-себе-бытие», «Сама-по-себе-жизнь»… Следуя «Ареопагитикам», наивысочайшее имя Божества есть Святая Троица.

Частью катафатического богословия в «Ареопагитиках» выступает учение о созвучии и гармонии мироздания. Согласно «Ареопагитикам», устройство мира иерархично, поскольку воссоздает Божественную гармонию, отражает невыразимый словами покой Божественной жизни. Чрезвычайно важным для православного богословия стало изобретенное автором «Ареопагитик» понятие «иерархия», означающее «священноначалие». Это понятие прочно вошло в лексикон ангелологии («небесная иерархия») и экклезиологии («церковная иерархия»).

есть тексты на комьютере и в хрестоматии

Традиция анализа божественных имен восходит к платоновскому «Кратилу». Платон начал разговор о словах с божественных имен, потому что предположил, что они-то уж, точно, «правильные» – соответствуют истине вещей. У Псевдо-Дионисия все наоборот: ему известна истина о Боге, и он выясняет, какие божественные имена лучше ее выражают.

«Первое имя Бога» – Сущий – уже было плодом совмещения «аттического умозрения» и креационизма. Сущий – вместе с тем и Сверхсущий, где «сверх» подразумевает в числе прочих превосходств и нахождение по ту сторону всего сущего, неотмирность. В платонизме – это идея блага. «…Благо (а это тоже одно из божественных имен) превосходит, - пишет автор трактата, - все сущее и лишенное образа наделяет образом (всякую) сущность, даже своей безжизненностью возвышаясь над жизнью, а своим безмыслием – над мудростью…».

Бог – без качеств, т.е. речь не идет о сущности (субстанции), обладающей какими-то качествами-акциденциями: Бог не мудр, а мудрость, не благ, а благость и т. д. Бог – никакое «что», и если фундаментальная аксиома классической онто-тео-логии гласит, что быть – это быть чем-то, то Бог не есть. Открыв себя в «первом» имени как Сущий, он затем открывается как Не-Сущий. Отсюда два пути славословия: Сущему Богу подобает катафатическое (положительное) богословие, Не-Сущему – апофатическое (отрицательное). В в этом заключено два смысла: онтический и ноэтический.

«Божественное, - пишет автор трактата, - открывает себя в соответствии с аналогией (мерой уподобления) каждого из умов …». Аналогия – способ косвенного определения. Выражение «аналогия сущего» применительно к Аристотелю означает следующее: слово «сущее» имеет разный смысл в разных высказываниях. В одном случае, под «сущим» подразумевается действительное или возможное, в другом, истинное или ложное, в третьем, о сущем говорится как о чем-то, обладающим какими-то свойствами (категории). Во всех этих случаях значение «сущего» не синонимичное и не полностью различное, но «аналогичное». Аналогия сущего у Аристотеля – это экспликация – разворачивание вопроса о сущем.

Акцент в дионисиевской «аналогии сущего» несколько иной. Он говорит: божественное открывает себя в соответствии с мерой уподобления (аналогией) каждого из умов. Насколько каждый ум уподобился божественному, настолько оно и открылось ему. Соответственно все выстраиваются в некую иерархию – лестницу восхождения к Сущему Не Сущему, «в меру уподобления ему».

Бог – не предмет мышления, не что-что, «предстоящее» мысли в качестве ее объекта. Значит, «… сказанное (о Боге) должно быть тут же зачеркнуто, должно быть осознано как обозначение перспективы, а не предмета видения. Слово должно быть оставлено позади в молчании». То, чем будет аналогия сущего у Фомы Аквинского во многом предопределено тем, чем она стала у Псевдо-Дионисия Ареопагита.

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-04-24; Просмотров: 1946; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.076 сек.