История философской мысли: общая характеристика 102 страница

Только путем организации системы гарантизма можно войти в обитель добра. Эту систему надо было бы противопоставить либерализму, устарелый дух которого годен разве только для второй фазы, для представительной системы, мыслимой, пожалуй, в маленькой республике, вроде Спарты или Афин, но совершенно иллюзорной для такой крупной и богатой страны, как Франция ("Le Nouveau Monde industriel et societaire", 388).

В каждом обществе существуют в большей или меньшей степени черты, заимствованные из высших или низших периодов; так, например, французы заимствовали единство индустриальных и административных отношений; этот метод, типичный для шестого периода, был введен при помощи однородной метрической системы и гражданского кодекса Наполеона, - оба нововведения противоречат порядку цивилизации, для которой типично несоответствие индустриальных и административных отношений. Итак, в этом пункте мы отмежевались от цивилизации и вступили частью в 6-й период. Мы заимствовали кое-что из этого периода, в частности религиозную терпимость. Англичане, которые своей нетерпимостью в религии напоминают о XII в., c этой точки зрения могут быть названы более цивилизованными, чем мы. Германцы также цивилизованнее нас в смысле беспорядочности законов, обычаев и коммерческих отношений. В Германии на каждом шагу встречаешь другие меры, монеты, законы и обычаи, так что там легче, чем в странах c однородной системой мер, денег и т.п., обворовать и надуть иностранца. Этот хаос отношений выгоден для механизма цивилизации, которая стремится к возможно большему развитию мошенничества; эта цель и была бы достигнута полным расцветом шестнадцати отличительных черт цивилизаций.

Между тем философы полагают, что "веротерпимость" и административное и индустриальное единство усовершенствовали цивилизацию". Они очень плохо выражаются; надо было сказать, что усовершенствован был в ущерб цивилизации социальный порядок; и действительно, если постепенно ввести все 16 черт 6-го периода, то из этого проистекало бы не улучшение, а полное уничтожение цивилизаций. Правда, социальный порядок был бы лучше организован, но мы находились бы не в 5-м, а в 6-м периоде. Эти различия в отличительных чертах приводят к забавному выводу, что то немногое хорошее, что заключается в цивилизации, обязано своим существованием влияниям, враждебным цивилизации ("Theorie des Quatre Mouvements", 127).

Социальный строй - вот что осуществит мечту всех наций и даст всем достаток - этот конечный объект всех желаний; а цивилизация, из стадии которой мы скоро выйдем, - только преходящее течение, захватывающее все народы в их младенческом возрасте и совершенно несоответствующее естественному предназначению человека; цивилизация - своего рода болезнь для человеческого рода, наподобие прорезывания зубов у детей; болезнь эта длилась лишних две c половиной тысячи лет по вине нерадивых и гордых софистов, не пожелавших изучать ассоциацию и притяжение; периоды: дикий, патриархальный, варварский и цивилизации - только ступени, тернии на пути к достижению социального порядка, который является истинным предназначением человека и вне которого все усилия самых лучших правителей не приведут к исцелению бедствий народа.

Итак, напрасно, философы, будете вы искать счастье, роясь в библиотечных шкафах, - все это бесплодно до тех пор, пока не будет искоренена главная причина всех социальных зол - раздробленность производства или несогласованный труд, который противоречит намерениям бога. Вы жалуетесь на то, что природа отказывает вам в познании ее законов. Если вы до сих пор не сумели их открыть, почему вы медлите c признанием недостаточности своих методов и c поисками новых. Или природа не желает счастья людей, или ваши методы отвергнуты природой, раз вы до сих пор не вырвали у нее тайны, которую вы преследуете. Разве природа так же враждебна к усилиям физиков, как к вашим? Нет, потому что они изучают ее законы, а не диктуют их ей; а вы только изучаете способы подавления голоса природы, голоса, звучащего для нас в виде влечения и ведущего нас к домашней сельскохозяйственной ассоциации.

И потому - какой контраст между вашими промахами и успехами точных наук. Каждый день вы прибавляете новые заблуждения к куче старых, в то время как физические науки c каждым днем продвигаются вперед по пути истины, разливая вокруг себя сияние, не менее сильное, чем тот туман, которым окутывали человечество бредни софистов ("Theorie de L'Unite Universelle"

Фурье Ш. Социальная эволюция // Деборин А. Книга для чтения по философии: В 2 т. М., 1925. Т. 2. С. 368 - 372

Р. ОУЭН

Вопрос. При наличности каких условий человек станет хорошим или разумным существом?

Ответ. Когда все потребности, вытекающие из его организации, будут регулярно и умеренно удовлетворяться...

Вопрос. Был ли.когда-либо человек в какой-либо стране каким-либо правительством поставлен в такие условия, которые допускали бы регулярное и умеренное удовлетворение всех его естественных потребностей?

Ответ. Нет, никогда. Общество никогда и не приближалось сколько-нибудь к такому рациональному состоянию.

Вопрос. Возможно ли теперь поставить человека в такие условия, которые дали бы ему возможность умеренно удовлетворять все его естественные потребности таким образом, чтобы это было полезно для него и как для индивидуума и как для члена общества?

Ответ. Да, потому что имеется огромное множество средств и материалов, которые могли бы дать человеку возможность достигнуть этого счастливого состояния. Теперь нужно только согласие общественной воли, чтобы побудить все правительства, какова бы ни была их форма, серьезно начать мирными и рациональными способами осуществлять эту перемену, благотворную для всех индивидуумов и для всех государств...

Вопрос. Какие препятствия мешают тому, чтобы теперь же совершилось такое изменение в воле общества, которое, как вы утверждаете, может так быстро произвести это великое и славное освобождение человечества от невежества, греха и нищеты?

Ответ. Самыми страшными препятствиями являются те основные заблуждения, которые до сих пор внушались общественной воле.

Вопрос. Каковы эти основные заблуждения, которые приносят такой вред, препятствуя всеобщему усовершенствованию и счастью?

Ответ. Это те основные заблуждения, из которых вытекает все нравственное зло и которые лежали и лежат в основе всех учреждений во всех странах.

Вопрос. Каковы эти заблуждения и учреждения?

Ответ. Это те заблуждения и учреждения, которые теперь находят поддержку со стороны духовенства и правительства всех тех стран, в которых имеются священники и правители.

Вопрос. Полезны ли эти заблуждения и учреждения для священников и правителей?

Ответ. Нет, напротив того: ведь как люди они лишаются всех высших естественных благ. Но общество приучило их c детских лет верить, что эти заблуждения и учреждения очень полезны для них, и что без них нельзя было бы мирно управлять обществом, и что в нем происходили бы величайшие беспорядки и смуты.

Вопрос. Когда человек оказывается более могущественным и в хорошем и дурном смысле? Когда он действует индивидуально и без поддержки со стороны своих товарищей, или когда он соединяется c ними, образуя общество?

Ответ. Тогда, когда он соединяется c ними, образуя общество. Ведь в таком случае силы каждого члена общества значительно увеличиваются, тогда как его действия могут быть целесообразно контролируемы и направляемы обществом и оказываются благодаря этому гораздо более производительными в хорошем или в дурном смысле.

Вопрос. Когда индивидуум может более способствовать счастью человечества? Когда его собственный интерес оказывается противоположным интересам общества, или когда все его интересы совпадают и отождествляются c интересами общества?

Ответ. Когда все интересы индивидуума и общества отождествляются, подобно интересам одной семьи, силы, способности, имущества и владения которой будут непосредственно способствовать благосостоянию и счастью каждого индивидуума, без всякого пристрастия, соответственно особым свойствам каждого члена этой великой семьи.

Вопрос. Является ли доказательством мудрости человечества то, что оно усваивает такие взгляды и создает на основе их такие учреждения, благодаря которым интересы индивидуумов неизбежно становятся враждебными интересам общества?

Ответ. Нет. Ведь эти взгляды и все те учреждения, в основе которых лежит предположение их правильности, способствуют увековечению невежества, бедности и разлада и развитию низших чувств и худших страстей, которые могут таиться в человеческой природе. Итак, эти ошибочные взгляды и неудовлетворительные учреждения должны порождать гораздо больше зла, чем добра, и доставлять всему человечеству гораздо больше болезненных, чем приятных ощущений. Вследствие этого земля обращается в обиталище демонов, в ад, между тем как теперь легко можно было бы обратить ее в рай.

Вопрос. Следовательно, все эти заблуждения, из которых вытекают законы, учреждения и действия, вызывают антагонизм интересов человечества и создают противоположность между мнимым интересом индивидуумов и реальным общественным интересом человеческого рода? Не способны ли все эти заблуждения причинять каждому индивидууму, как мужчине, так и женщине, каково бы ни было его положение, гораздо больше страданий, чем доставлять удовольствий в жизни?

Ответ. Конечно. Ни один из законов природы не является более постоянным и неизменным, чем закон, в силу которого объединенные интересы более индивидуальных интересов способны обеспечить прочность огромного превосходства человеческого рода над всеми другими земными существами.

Вопрос. Является ли доказательством здравого смысла или благоразумия человечества то, что оно усваивает такие взгляды и создает такие учреждения, благодаря которым получаются только приятные ощущения, или то, что оно усваивает такие взгляды, вследствие которых жизнь всех будет полна мучительных ощущений?

Ответ. Благоразумно и рационально усваивать такие принципы и создавать такие учреждения, которые могут обеспечить всем индивидуумам приятные ощущения на всю жизнь. И в высшей степени нелепо и нерационально создавать учреждения, в основе которых лежат воображаемые понятия, противоречащие фактам и неизбежно вызывающие в жизни каждого индивидуума больше мучительных, чем приятных ощущений...

Вопрос. Можете вы точнее выяснить, каковы эти учреждения?

Ответ. Да, это те учреждения, которые были придуманы и теперь поддерживаются для того, чтобы внушать народу вышеупомянутые ошибочные взгляды, и те учреждения, которые были придуманы для того, чтобы принуждать силою так называемого закона всяким вредным, несправедливым и неблагоразумным действиям, неизбежно вытекающим из этих диких и нелепых фантазий.

Вопрос. Укажите точнее, какие учреждения вытекают из этих ошибочных предположений?

Ответ. Все учреждения, поддерживающие в мире духовенство и его храмы; все учреждения, поддерживающие юристов, судей и должностных лиц и их суды во всем мире. Все обширные учреждения для поддержания постоянных военных сил в мире; для поддержания в мире системы покупки и продажи ради денег, которые не представляют прямо и честно реальной собственности и стоимость которых изменяется, когда ее измеряют постоянным количеством и качеством предметов, наиболее необходимых для жизни. Также все те учреждения, которые разъединяют интересы и чувства индивидуумов; которые вызывают разделение человечества на отдельные семейства, на классы, секты, партии и на те обособленные группы, которые называются нациями; которые вызывают противоположность между мнимым интересом индивидуумов и мнимым интересом общества, между тем как реальные интересы тех и других всегда оказываются тождественными...

Вопрос. Каким образом духовенство вызывало в мире больше страданий, чем наслаждений?

Ответ. Своим постоянным стремлением бороться против естественных склонностей человека, которые они невежественно называют пороками, и невежественным поощрением, оказываемым ими его непривлекательным склонностям, которые они называют добродетелями. Таким образом они заставляют человека становиться неблагоразумным или злым.

Вопрос. Итак, благоразумно ли продолжать сохранять духовенство и его различные учреждения?

Ответ. Нет, по вышеизложенным причинам сохранение какой-либо части его или какого-либо из учреждений, оказывающих ему косвенную поддержку, является величайшей из всех ошибок.

Вопрос. Каким образом своды законов, имеющих силу в мире, были составлены так, чтобы вызывать больше страданий, чем наслаждений?

Ответ. Таким же общим способом. Ведь они были составлены для того, чтобы бороться против проявления привлекательных естественных склонностей человека и предотвращать его и чтобы поддерживать естественные непривлекательные склонности человека, т.е. для того, чтобы противоречить законам физической, умственной и нравственной природы человека. Но все привлекательные склонности человека хороши и необходимы для укрепления его здоровья и обеспечения его счастья. Те своды законов, которые были придуманы, применяются и противоречат этим привлекательным свойствам, рассчитаны на то, чтобы делать человека неблагоразумным и злым, и несомненно, они достигают этого результата.

Вопрос. Итак, благоразумно ли сохранять эти своды законов и эти учреждения и поддерживать их?

Ответ. Нет, по вышеизложенным причинам в высшей степени неблагоразумно сохранять их или продолжать оказывать им какую-либо поддержку.

Вопрос. Каким образом военные учреждения и военные флоты рассчитаны на то, чтобы вызывать больше страданий, чем наслаждений?

Ответ. Благодаря тому, что они придуманы и применяются для того, чтобы физической силой принуждать человека действовать и говорить вопреки его убеждениям и вопреки его чувствам и естественным влечениям и, следовательно, заставлять его, вопреки своей натуре, делаться неблагоразумным и злым.

Вопрос. Итак, благоразумно ли сохранять постоянные военные учреждения и военные флоты?

Ответ. Нет, в высшей степени неблагоразумно, потому что, пока терпят их существование, человечество вынуждено пребывать в рабстве и нищете; теперь эти учреждения бесполезны, так как не нужно применять физическую силу для того, чтобы побудить человека действовать согласно его естественным склонностям.

Вопрос. Каким образом покупка и продажа продуктов и обмен на условные деньги, металлические или бумажные, для получения денежной прибыли рассчитана на то, чтобы вызвать больше страданий, чем наслаждений?

Ответ. Благодаря чрезвычайно вредному действию, оказываемому торговыми сделками для получения денежной прибыли на настроение мысли и поведение всякого занимающегося ими индивидуума, так как это занятие в высшей степени неблагоприятно отражается на характере и делает покупателей и продавцов лицемерами, а также вызывает во всем человечестве постоянную борьбу алчных желаний: всякий старается извлечь выгод> из неосведомленности или слабости других лиц; все удобства человеческой жизни достаются праздным и недостойным людям, а производители в значительной степени лишаются их. И вследствие того, что крайне затрудняется увеличение наиболее ценного богатства, потому что, таким образом, его возрастание ограничено тем количеством условного орудия обращения, которым могут располагать производители, создающие богатство...

Вопрос. Что должны были бы теперь сделать народы и правительства для устранения причин, вызывающих страдание или зло, и для обеспечения непрерывного прогресса, который явится источником наслаждения и добра, без всякого регресса в будущем?

Ответ. Отказаться от всех основных заблуждений, порождающих нравственное зло, являющееся источником всех страданий, и усвоить основные принципы нравственного добра, являющегося источником всякого наслаждения. Предоставить учреждениям, созданным для сохранения в мире страданий или нравственного зла, умереть не насильственной, а медленной, естественной смертью, и немедленно создать новые учреждения, доставляющие и поддерживающие наслаждение или нравственное добро. То есть согласиться, чтобы все могли постоянно и вполне искренно провозглашать принцип мира и истины и применять его и чтобы все перестали провозглашать и применять принципы насилия и лжи.

Вопрос. Возможно ли осуществить столь славное изменение в человеческих делах, не вызывая смуты и бесконечного беспорядка во всем обществе?

Ответ. Осуществить это преобразование чрезвычайно легко. Все материалы, необходимые для полного и быстрого осуществления его, имеются в настоящее время в распоряжении как европейских и американских правительств, так и правительств государств, находящихся в отдаленнейших частях света.

Вопрос. Пострадали ли бы правительства, воспользовавшись, таким образом, этими материалами?

Ответ. Наоборот, это было бы гораздо полезнее для правителей как индивидуумов, чем полный успех всех тех планов, которые они до сих пор придумали, или которые они теперь желают осуществить при господстве нравственного зла.

Вопрос. Почему же они не принимают немедленно таких мер, которые дали бы им возможность безотлагательно осуществить это преобразование?

Ответ. Потому что они недостаточно понимают принципы и еще менее понимают, каким образом следует применять эти принципы, а лишь благодаря этим принципам и их применению можно осуществить это преобразование; и потому что, если бы они и знали и принципы, и их применение, общественное мнение, которое правит миром, не оказалось бы достаточно просвещенным, чтобы дать им возможность, вопреки ему, совершить такое великое преобразование в человеческих делах.

Вопрос. Итак, от общественного мнения зависит, когда будет осуществлено это великое преобразование?

Ответ. Это зависит исключительно от общественного мнения.

Вопрос. Итак, по-видимому, важнейшим делом, которым может заняться человек, является содействие образованию нового общественного мнения, благоприятного для истины и враждебного лжи?

Ответ. Конечно, теперь важнейшим делом, которым человек может заняться, является устранение причины всех зол и установление вечного добра для человечества.

Вопрос. Каким образом можно образовать это новое общественное мнение?

Ответ. Усилиями друзей истины, которые настолько мужественны, что они станут бороться против заблуждений народа и распространенных предрассудков; которые будут выступать на народных собраниях, публичных лекциях, диспутах и займутся распространением дешевых изданий, отстаивающих истину против лжи; и которые станут членами образующейся ныне ассоциации для распространения во всем мире истины без примеси лжи...

Вопрос. Как она называется?

Ответ. "Ассоциация всех классов, всех наций для образования Нового Нравственного Мира".

Вопрос. Каким образом может эта ассоциация способствовать изменению общественного мнения?

Ответ. Созывая народные собрания и содействуя устройству публичных лекций и диспутов в столице для распространения этих истин, и образуя группы подобных ассоциаций во всех частях страны, а также и повсюду у других наций, пока они не распространятся во всем мире. Эти ассоциации сами себя обеспечат от недостатка денежных средств и от всех искусственно создаваемых бедствий в жизни, вытекающих из нынешней системы нравственного зла, т.е. они сами будут создавать для себя все нужное для обеспечения себе прочного счастья.

Оуэн Р. Катехизис нового нравственного мира // Деборин А Книга для чтения по истории философии В 2 т. М., 1925. Т. 2 С. 382 - 393

Ф. НИЦШЕ

Нужно ли мне после всего особо говорить, что вольными, весьма вольными будут эти вольные умы - философы грядущего, - но и не просто вольными, а и большими, и высшими, и основательно иными, каких нельзя будет ни недооценивать, ни смешивать c другими? Но, произнося такие слова, я и перед ними, да и перед нами, глашатаями и предтечами их, - перед нами, вольными умами! - чувствую долг, обязанность развеять по ветру старое глупое предубеждение, старое глупое недоразумение, которое c давних пор словно туманом заволакивает понятие "вольный ум". Во всех странах Европы, а также и в Америке злоупотребляют теперь этими словами, и кто же? - некая разновидность крайне узких, плененных, посаженных на цепь умов, которые стремятся почти точь-в-точь к противоположному тому, что заключено в наших инстинктах и намерениях, - не говоря уж о том, что перед новыми философами грядущего они будут выглядеть закрытыми окнами и запертыми на засов воротами. Плохо ли, дурно ли, они - из числа нивеляторов, облыжно прозванных "вольными умами"; краснобаи и писаки, они - рабы демократического вкуса c его "современными идеями", все наперечет люди без одиночества в душе, без собственной уединенности, здоровые, крепкие увальни, - не отказать им ни в дерзости, ни в почтенном добронравии, только что они невольники, только что они смехотворно поверхностны, прежде всего со своею склонностью отыскивать в формах прежнего, досуществовавшего до наших дней общества причины всех человеческих несчастий и неурожаев, - при этом истина удосуживается счастливо приземлиться на голову! К чему стремятся они изо всех сил? Учинить на земле всеобщее зеленое раздольное пастбище, - приятное, надежное, безопасное, оно облегчит жизнь всякому; у них две запетых песенки и два затверженных урока - "равенство прав" и "сочувствие ко всем страждущим", - страдания же они рассматривают как подлежащие упразднению. Мы же, обратно, мы, c открытыми глазами и совестливо разбирая вопрос о том, где, при каких условиях мощнее всего взметало голову ввысь растение, именуемое "человек", отвечаем на него так, - всякий раз происходило то в обстоятельствах обратных и противоположных, причем еще требовалось, чтобы риск положения достигал безмерности, чтобы способность изобретать и притворяться под воздействием длительного гнета и принуждения росла и разрасталась до степени дерзновенной утонченности, чтобы жизненная воля возвышалась до самой абсолютности власти, - мы полагаем, что жестокость и насилие, рабство, опасности, подстерегающие на улицах и в сердцах, скрытность, стоицизм, соблазны и гнусное вероломство во всех видах, вообще все зло, ужасное, тираническое, все хищническое и змеиное, что только пристало к человеку, что все это так же хорошо служит целям возвышения животного вида "человек", как его противоположность, - говоря это, мы не сказали всего, не досказали даже и необходимого, и мы, говоря и безмолвствуя, во всяком случае находимся сейчас на другом конце любой современной идеологии, любых стадных чаяний, - должно быть, мы их антиподы? Чудо ли, что мы, "вольные умы", что мы не самые сообщительные умы? Что мы не во всех отношениях спешим поделиться тем, от чего только не способен освобождаться ум и к чему только его тогда не понесет! Что же до рискованной формулы "по ту сторону добра и зла", то она хотя бы оберегает нас от путаницы: мы - не то, что "libres penseurs" [16], "liberi pensatorb, "вольнодумцы" и как только не именуют себя досужие адвокаты "современных идей". Не в одном царстве духа как у себя дома, на худой конец как в гостях, мы не раз спасались бегством из теплых уютных уголков, куда пытались завести нас молодость и происхождение, случайные встречи c людьми и книгами, предпочитания и пред-ниспровержения, даже само утомление странствий; озлобляясь на любые приманки, чреватые отношениями зависимости, в чем бы они ни таились, - в почестях, богатстве, чинах или вдохновении чувств, - мы благодарствуем и нужде, и переменчивым недугам, потому что они избавляли нас от очередного правила и связанного c ним "предрассудка", благодарствуем богу, черту, овце и червю в нас самих; любопытные до порочной чрезмерности, мы изыскатели до жестокосердия, у нас пальцы, безрассудно ухватывающие непостижное, у нас зубы, рвущие, и желудки, переваривающие непереваримое; мы не прочь заняться любым ремеслом, требующим острого ума и остроты чувств, благодаря переизбытку "вольной воли" готовы идти на любой риск, на любую авантюру, мы c передними и задними душами, до конечных намерений которых едва ли кто доглядит, c передними и задними планами, до края которых едва ли кто добежит; скрытые под покровом света, мы завоеватели, хотя и подобные наследникам и расточителям, мы собиратели и упорядочиватели c раннего утра и до позднего вечера, скопидомы своих сокровищ и своих ящиков письменного стола, набитых доверху, расчетливые в выучивании и забывании, изобретательные в создании схем, порой гордящиеся скрижалями категорий, порой педанты, порой ночные совы труда даже в самый светлый полдень, и даже пугала по потребности, - а сегодня есть в том потребность: постольку, поскольку мы прирожденные привороженные ревностные любители уединения, нашего же собственного глубокополуночного, полдневного уединения... Вот что за порода людей мы, вольные умы! Может быть, и вы в том же роде, вы, грядущие, новые философы?..

16 Libre - penseur (фр.) - свободомыслящий, вольнодумец.

Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Вопросы философии. 1989. № 5. С. 146 - 147

Д. И. ПИСАРЕВ

Кто разбирает исторические события c тем близоруким пристрастием, c которым он рассуждает о своих добрых знакомых, тому было бы лучше вовсе не заниматься историею. История обогащает нас новыми идеями и расширяет наш умственный горизонт только в том случае, когда мы изучаем какое-нибудь событие в его естественной связи c его причинами и c его последствиями. Если мы вырвем из истории отдельный эпизод, то мы увидим перед собой борьбу партий, игру страстей, фигуры добродетельных и порочных людей; одним мы станем сочувствовать, против других будем негодовать; но сочувствие и негодование будут продолжаться только до тех пор, пока мы не поставим вырванного эпизода на его настоящее место, пока мы не поймем той простой истины, что весь этот эпизод во всех своих частях и подробностях совершенно логично и неизбежно вытекает из предшествующих обстоятельств.

Как ни проста эта истина, однако многие писатели, рассуждающие об истории, и многие историки, пользующиеся очень громкою известностью, совершенно теряют ее из виду в своих исторических сочинениях. Раскройте, например, Маколея, и вы увидите, что он на каждой странице кого-нибудь оправдывает или кого-нибудь обвиняет, кому-нибудь свидетельствует свое почтение или кому-нибудь делает строжайший выговор [17]. Все эти оправдания или обвинения, почтения или выговоры служат только признаками неясного или неполного понимания событий. Моралист вытесняет историка, потому что у историка не хватает материалов или недостает проницательности. В приговорах Маколея заключается такой смысл: я, говорит он, умнее такого-то [18]; я понимаю политику лучше такого-то; я бы не сделал такой-то ошибки и т.д. На это читатель имеет полное право возразить, что ему нет дела до тех прекрасных свойств ума и сердца, которыми обладает Маколей; ему нет дела до того, как поступил бы историк, находясь в таком или в другом положении: ему любопытно было знать, как поступила действительная историческая личность, почему она поступила так, а не иначе, и почему ее поступки имели важное значение для ее современников. Дело историка - рассказать и объяснить; дело читателя - передумать и понять предлагаемое объяснение; когда историк и читатель, каждый c своей стороны, исполнят свое дело, тогда уже не останется места ни для оправдания, ни для обвинения. Мыслящий исследователь вглядывается в памятники прошедшего для того, чтобы найти в этом прошедшем материалы для изучения человека вообще, а не для того, чтобы погрозить кулаком покойнику Сидору или погладить по головке покойника Антона. История до сих пор не сделалась наукою, но между тем только в истории мы можем найти материалы для решения многих вопросов первостепенной важности. Только история знакомит нас c массами; только вековые опыты прошедшего дают нам возможность понять, как эти массы чувствуют и мыслят, как они изменяются, при каких условиях развиваются их умственные и экономические силы, в каких формах выражаются их страсти и до каких пределов доходит их терпение. История должна быть осмысленным и правдивым рассказом о жизни массы; отдельные личности и частные события должны находить в ней место настолько, насколько они действуют на жизнь массы или служат к ее объяснению. Только такая история заслуживает внимания мыслящего человека, и в такой истории, очевидно, нет места ни для похвалы, ни для порицания, потому что хвалить или порицать массу все равно, что хвалить березу за белый цвет коры или полемизировать против дождливой погоды. Масса есть стихия, а стихию, конечно, нельзя ни любить, ни ненавидеть, ее можно только рассматривать и изучать. До сих пор масса была всегда затерта и забита в действительной жизни; точно так же затерта и забита она была и в истории. На первом плане стояла в истории биография и нравственная философия. Вся колоссальная знаменитость Маколея и все успехи его бесчисленных подражателей основаны на рисовании исторических портретов и на торжественном произнесении оправдательных и обвинительных приговоров. Эти портреты и приговоры мешают читателю додуматься до настоящего назначения истории и, следовательно, положительно вредят успехам разумного и плодотворного исторического изучения. Нравственная философия так же мало относится к истории, как, например, к органической химии или к сравнительной анатомии. Что же касается до биографии, то она должна занимать в истории очень скромное место. Частная жизнь только тогда интересна для историка, когда она выражает в себе особенности той коллективной жизни масс, которая составляет единственный предмет, вполне достойный исторического изучения.

17 Писарев в ряде работ высказал отрицательное отношение к тенденциозности Маколея, полагая, что в его работах слишком много "лиризма", т.е. предвзятого морализаторства. Впрочем, в статье "Идеализм Платона", заявляя: "Трудно быть субъективнее Маколея...", Писарев тем не менее отказывался упрекать его в пристрастии и узкой односторонности.

Дата добавления: 2015-05-22