Необходимость теоретизированного мира

Открыв ту роль, которую играет концептуализация чувственного материала в построении теоретизированного мира, Кант, однако, не раскрыл объективных оснований, обусловливающих необходимость этого процесса. Собственно говоря, он и не ставил перед собой подобной задачи, ибо она находилась в противоречии с основными положениями его философии. Философия Канта отрицает детерминацию объективным миром тех процессов, которые происходят в сфере мышления. Подтверждая необходимость концептуализации, Кант ссылается лишь на то, что без нее чувственный материал, будучи данным, не может быть мыслимым.

Вопрос об объективной необходимости теоретизированного мира получил свое решение в философии диалектического материализма. Оно основано на признании определяющего влияния структуры бытия на структуру познавательного процесса. Диалектический материализм обратил внимание на такие стороны материального мира,

которые требуют для своего отображения теоретического мышления и построения идеальных конструкций, составляющих теоретизированный мир.

С номиналистической точки зрения, которая может быть развита (и первоначально получила свое развитие) на материалистической основе, объективный мир представляет собой совокупность единичных предметов и процессов. Это понимание объективной реальности является, однако, весьма ограниченным. Объективная реальность шире совокупности единичных явлений. Важнейшим ее элементом выступает сущность, находящая свое выражение в системе объективных закономерностей. Разумеется, эти закономерности, представляющие собой объективные, устойчивые, повторяющиеся связи, не существуют помимо явлений. Однако они и не сводятся к самим явлениям, как не сводятся отношения к объектам, между которыми они существуют.

При научном описании мира чрезвычайно важно учитывать этот аспект структуры бытия. Без учета объективных закономерностей описание мира не просто неполно, но и, строго говоря, ненаучно. Единичные явления, взятые сами по себе, не составляют предмета научного знания. Они становятся научно значимыми лишь в качестве компонентов закономерной связи, т. е. в качестве выразителей объективной сущности. Описание «чистых» явлений в отрыве от закономерностей приводит к превратному пониманию самих явлений.

Сущность не задана человеку непосредственно и не может быть отображена в чувственно-наглядной форме. Важнейшей ее особенностью является ненаблюдаемость. Человек на каждом шагу сталкивается с явлениями свободного падения тел, обусловленными действиями гравитации. Однако никто не наблюдал закона свободного падения тел, составляющего сущность этих явлений. Для отображения сущностного аспекта объективного мира необходима не чувственная, а логическая форма познания, которая возникла в результате эволюции человеческого сознания.

Сущность не только ненаблюдаема. Она, как правило, не может быть выделена из единичных явлений путем простого абстрагирования. Единственно возможным способом ее познания — особенно это ясно для таких наук, как физика,— выступает конструктивная деятельность мышления. Эта деятельность состоит в том, что ученый

на основе ряда исходных предпосылок создает систему теоретических объектов и схем, при помощи которых он угадывает сущность явлений. Закон свободного падения Галилея в известном смысле еще может рассматриваться как эмпирическое соотношение, открытое путем индуктивного обобщения эмпирических данных. Однако если мы возьмем гравитацию в том ее виде, как она понимается современной физикой, то ее описание совершенно непохоже на процесс воссоздания художником образа оригинала, данного в натуре. Сущность гравитации раскрывается в общей теории относительности. Эта теория, возникшая почти при нулевых эмпирических предпосылках, предвосхитила сущность гравитации, сконструировав на сложном математическом языке римановой геометрии и тензорного анализа ее теоретическую модель.

Таким образом, реальный мир — это не совокупность единичных явлений, а система явлений вместе с их сущ-ностной основой. Адекватное отображение мира обеспечивается средствами научных теорий, которые строят теоретизированный мир, репрезентирующий реальный мир прежде всего в его сущностных аспектах. Объективная необходимость теоретизированного мира обусловливается необходимостью познания реального референта этой идеальной конструкции—объективных закономерностей, присущих самой природе.

Теоретизированный мир перестал бы быть гносеологически необходимым компонентом познавательной деятельности, если бы выполнялось одно из двух условий:

1. Сущность представляет реальный аспект объективного мира, но может быть постигнута лишь интуитивно.

2. Мир лишен сущности и сводится к совокупности единичных явлений.

В первом случае отсутствует необходимость теоретического отображения сущностных аспектов природы; второе условие приводит если и не к полному отрицанию, то к серьезному ограничению ценности теоретизированного мира. Первая точка зрения характерна для интуитивистских концепций, вторая — для номинализма.

Неопозитивистская философия принимает номиналистическую концепцию мира. Она отрицает объективный характер сущности, рассматривая законы науки в кантианском духе как теоретические схемы, при помощи которых человек упорядочивает явления чувственного опыта. Хотя неопозитивисты и признают познавательное зна-

чение теоретических конструкций, а следовательно, и теоретизированного мира, отрицание объективного референта этих конструкций приводит к умалению их роли. Одним из выразителей этой точки зрения является Р. Карнап.

В своей оценке теоретических конструкций Карнап опирается на идеи, высказанные еще в начале 30-х годов английским логиком Ф. Рамсеем, согласно которым теория, включающая в себя теоретические термины, не имеющие непосредственной эмпирической интерпретации, может быть переформулирована таким образом, что указанные термины при этом исключаются. Суть идей Рамсея в неформальном изложении может быть представлена следующим образом. Допустим, у нас имеется теория ТС, состоящая из теоретических постулатов Т и правил соответствия С. Пусть она в своей первоначальной формулировке включает теоретические термины T1,...Тn и термины наблюдений O1, ...От. Согласно Рамсею, эта формулировка может быть заменена другой формулировкой, которую обычно называют «предложением Рамсея»,— ^RTС. Предложение Рамсея представляет собой формулу логического исчисления, в которой отсутствуют теоретические константы и фигурируют лишь переменные, связанные кванторами существования. По мнению Рамсея, которое поддерживалось также и Карнапом, новая формулировка теории эквивалента теоретическим постулатам теории и имеет то же самое эмпирическое содержание, что и первоначальная формулировка.

Мы отложим до следующей главы рассмотрение вопроса о том, насколько правомерно говорить об эквивалентности ТС и ^RTС. Нас в данном случае будет интересовать лишь один аспект философской интерпретации предложения Рамсея, касающийся статуса теоретических терминов и их объективной основы. По мнению Карнапа, предложение Рамсея может быть интерпретировано в духе философии инструментализма. Карнап излагает точку зрения этой философии по данному вопросу следующим образом: «Согласно этому взгляду, теории ничего не говорят о «реальности». Они представляют просто языковое средство для упорядочения наблюдаемых в эксперименте явлений в определенного рода схему, которая будет эффективно функционировать при предсказании новых наблюдаемых. Теоретические термины являются удобными символами. Постулаты, содержащие их, принимаются

не потому, что они «истинны», а потому, что полезны. Они не имеют никакого дополнительного значения, кроме способа функционирования в системе. Бессмысленно говорить о «реальном» электроне или «реальном» электромагнитном поле» 1. Этой точки зрения Карнап противопоставляет «дескриптивный», или «реалистический», подход к теории, согласно которому теоретические термины описывают реальные сущности. Характеризуя свое отношение к указанным подходам, он пишет, что «конфликт между двумя подходами, в сущности, является лингвистическим» 2. Однако при всем «равенстве» изложенных подходов Карнап отдает предпочтение инструменталистской точке зрения, ибо, по его мнению, теоретические термины представляют собой лишь средство более экономной и удобной записи теории.

Отрицание важности теоретических терминов является не только результатом односторонней философской интерпретации идей Рамсея, но прежде всего следствием номиналистической позиции неопозитивизма. Поскольку реальный мир — это только единичные, чувственно воспринимаемые явления, постольку теоретические термины, относящиеся к ненаблюдаемому, согласно номиналистической точке зрения, имеют характер субъективных конструкций, которые в широком диапазоне могут произвольно изменяться и исключаться из теории. Все это обусловлено тем, что теории лишены реального референта в виде объективной сущности явлений, которую неопозитивисты считают метафизическим понятием.

Но в то же время совершенно очевидно и бесспорно, что наука не следует стратегии исключения теоретических терминов. Более того, практика развития науки показывает, что некоторые объекты, которые первоначально считались лишь теоретическими и не наблюдались, в дальнейшем были открыты экспериментально. Как совместить эту ситуацию в науке с номиналистической концепцией неопозитивистов?

На этот вопрос попытался ответить Гемпель в своем анализе так называемого парадокса теоретизирования. Суть парадокса состоит в следующем. Если допустить, что термины и общие принципы научной теории правильно выполняют свою функцию, которая сводится к установ-

' Р. Карнап. Философские основания физики. М., 1971, стр. 337.

2 Там же, стр. 339.

лению определенной связи между наблюдаемыми феноменами, то тогда, как замечает Гемпель, можно обойтись и без них. Ибо в этом случае «любая цепь законов и интерпретированных предложений, устанавливающая такую связь, должна быть заменена законом, непосредственно связывающим основания наблюдений с наблюдательными следствиями» 1.

Гемпель полагает, что вывод о возможности элиминации теоретических конструктов из научного объяснения парадоксален и свидетельствует о некорректности наших исходных посылок. Парадокс возникает в том случае, если мы будем считать описание связей между наблюдаемыми величинами единственной целью теории. Однако если функции теории будут расширены и от нее потребуют дать не только систематизацию известных эмпирических фактов, но и предсказание новых фактов, то вышеуказанный парадокс теряет силу. «Если от удовлетворительной теории требуется,— пишет Гемпель,— что она должна обеспечить возможности индуктивного объяснения и предсказания, систематической экономии и эвристической плодотворности, то тогда теоретические формулировки не могут быть заменены выражениями в терминах наблюдаемых» 2.

Гемпель правильно указывает, что исключение теоретических конструктов лишает научную теорию плодотворности и эвристичности. Без них, собственно говоря, нет никакой теории, функция которой всегда состоит в предсказании нового. Но он в духе той же позитивистской философии считает теоретические конструкты лишь средством экономного выражения идей, которым не соответствуют реальные референты. Поэтому он просто не в состоянии преодолеть полностью упомянутый выше парадокс теоретической деятельности. Более того, он сталкивается со следующей неразрешенной проблемой: почему субъективные конструкции, не имеющие референтов, могут предсказывать новые факты?

Не существует разумного способа обоснования необходимости теоретизированного мира на основе номинализма. Имеется только один путь достижения этой цели, и он указан диалектическим материализмом. Этот путь состоит в признании объективного референта теоретизированного мира — сущностных аспектов природы. Необ-

' С. Hempel. Aspects of scientific explanation. New York—London, 1965, p. 178.

2 Ibid.

ходимость теоретизированного мира проистекает из того, что реальные сущностные аспекты природы могут быть познаны лишь теоретическим мышлением, создающим для этой цели систему идеальных конструкций.

Дата добавления: 2015-05-08