Такая народная философия?

Мне кажется, что символ совы связан с клишированным пониманием философии как отстающей от актуальных проблем современности. Ведь, по Гегелю, сова Минервы должна вылетать ночью, чтобы осмысливать произошедшее за день… Многие уповают на возрождение философии в статусе предвидящей опасные последствия тенденций современности.

– Философия не отстаёт, она стоит (если продолжать образ птицы – «парит») над действительностью, дистанцируется от времени, что позволяет делать именно философские выводы, исходящие не из сиюминутных конъюнктурных соображений, а от имени Истины. Как только философ начинает оценивать какие-то современные события, его глубина рассуждений резко падает. Одно из важнейших свойств философии – предупреждение, но одновременное условие – дистанцированность от власти. Философ не может дать развёрнутых рецептов. Философ не тот, кто переделывает мир, а скорее тот, кто его интерпретирует (буквальный перевод термина Маркса, а не объяснение) и предлагает своими интерпретациями воспользоваться, в том числе, может быть, и для его переделки. Как только философия начинает тесно сотрудничать с властью и политикой, она идеологизируется, выполняет политические и идеологические заказы. Мы пережили всё это и хорошо помним, как людей вывозили на дачи писать очередную программу партии. Не хотелось бы, чтобы история обернулась фарсом. Наиболее показательна в этом смысле история философского факультета МГУ. Когда он устраивает власть – его почитают, а когда нет – его пытаются закрыть, причём не обязательно в царские времена. После Великой Отечественной войны открытый вновь философский факультет хотели закрыть, и лишь усилиями декана В. С. Молодцова этого не произошло. Я считаю, что философия в противоположность одиннадцатому тезису Маркса о Фейербахе всё-таки не переделывает мир, а предупреждает его. Будучи умной, власть, напротив, должна быть заинтересованной в наличии интеллектуальной оппозиции, чтобы вести опережающие дискуссии не на улице, а в аудиториях.

Вообще в философию влезают все кому ни попадя – от политиков и академиков до домохозяек, – и указывают, что ей надо делать. Человек может быть крупным физиком, академиком, как, например, Сахаров. Но именно в области физики. Когда же он входит в область социальной теории, то не является внутри неё столь же крупной фигурой. Однако у нас традиционно статус академика от любой науки позволяет вмешиваться в сферу философии, хотя я как философ в сферу незнакомой мне науки никогда не вмешиваюсь. Вот недавно нас критиковали за издание книги под редакцией С. А Лебедева, в которой одну из глав написал, кстати говоря, физик, доктор наук. Речь идёт о торсионных полях. Мой совет спорящим – пожалуйста, разберитесь сначала внутри самой физики, в которой есть последователи данной теории. Причём же здесь философы? Я согласен с тем, что материал о торсионных полях был поспешно вставлен в учебник, потому что в учебниках должен содержаться апробированный материал. Академик-физик или академик-биолог может легко критиковать философию – бросить сакраментальную фразу о том, что за всё в стране были виноваты философы и что философия сегодня не даёт нам как на конвейере ни Кантов, ни Гегелей. Кстати, Гегель хорошо подметил такую позицию – не каждый берётся шить себе сапоги, хотя видит мерку и очертание ноги, но каждый берётся философствовать, потому что у него в голове что-то есть.

– Да, и переубедить в этом очень трудно уважаемых и умных людей. Ещё одно полное заблуждение состоит в том, что философию часто относят к гуманитарным наукам. Из-за этого парадокса больше всего страдают студенты, которые, идя на философский факультет, думают, что это их спасёт от математики. Философия – не только и не столько гуманитарная наука. Она стоит между ними, опираясь на самые разнообразные средства постижения бытия, от религии до науки, от искусства до права.

Дата добавления: 2015-05-10