М. Блок

Л.Н. Гумилев

Настоящий... историк похож на ска­зочного людоеда. Где пахнет человечиной, там, он знает, ждет его добыча.

Во всех отсеках социально-гуманитарного знания последних десятилетий XX в. отчетливо обозначился процесс антропологи­зации знаний (берущий свое начало со второй половины XIX в.)> антропоцентрический поворот, и использование антропологического подхода стало насущной необходимостью. Он выражается, как уже отмечалось, в стремлении осмыслить изучаемые явления через феномен человека и обратиться к проблеме человека во всей ее многоликости. Определенная философская концепция человека лежит в основаниях любой научной дисциплины - со­циологической, экономической, исторической, лингвистической и др.²⁵⁹ Кроме того, в центре внимание антропологии находятся практически все сферы действительности - но в проекции чело­веческих представлений о них²⁶⁰. Здесь правовая наука, безуслов­но, не может быть исключением. В этом плане примечательно следующее высказывание французского ученого Ж.М. Брекмана: «Человек как единственное юридическое существо - вот несокрушимое основание всякой мысли о праве...»²⁶¹. Процесс антропологизации имеет большое значение для развития нашего знания о праве. При этом он прежде всего выступает как особый метод мышления. Развитие данного подхода в правовом мышле­нии привело также к появлению особой области правового зна­ния - правовой (или юридической) антропологии. (Но этим, как мы увидим ниже, он не исчерпывает свои возможности в право-познании).

История правовой науки показывает, что ее развитие проис­ходит как путем глубинного постижения правового бытия в су­ществующих отраслях правоведения, так и через формирование новых направлений, расширяющих поле исследования, раскры­вающих новые пласты многогранного явления права. Правовая антропология как самостоятельная научная и учебная дисципли­на своим появлением обязана также этим тенденциям. Иными словами, она явилась результатом, с одной стороны, процесса внутренней дифференциации общей (социальной) антрополо­гии, с другой - междисциплинарного взаимодействия социаль­ной антропологии и правоведения, в частности таких его отрас­лей, как теория права, история права и сравнительное правове­дение.

Для любой отрасли знания в период ее становления первоочередными являются задачи, связанные с определением собствен­ной проблематики, иными словами, круга проблем, изучению которых данная наука себя посвящает. Для решения этих задач немаловажное значение имеет проведение разграничительных линий между ней и сопредельными науками. Это становится оче­видным при первой же рефлексии над собственной проблемати­кой правовой антропологии.

________________________

²⁵⁸ См.: Хобсбоум Э.Дж. Указ, соч.- С. 294.

²⁵⁹ См.: Гуревич Я. С. Философская антропология. - М., 1997. - С. 5,41.

²⁶⁰ См.: История ментальностей, историческая антропология. Зарубеж­ные исследования в обзорах и рефератах. - М., 1996. - С. 11.

²⁶¹ ЪгоеЬпап ]ап М. Ргок е* ап1пгоро1о§1е. - Р., 1993. - Р. 94.

Правовая антропология как новая дисциплина для юридиче­ской науки и образования, хотя и вышла из недр социальной ан­тропологии, тем не менее имеет отличительные черты. «Как и социальная антропология, она имеет своей целью понять прави­ла поведения в различных обществах, но отдает предпочтение юридическому аспекту»²⁶². Правовая антропология рассматрива­ет человека как юридическое существо - Ьото ]ипсЦсш («юриди­ческий человек»). При этом речь идет прежде всего о субъекте правового творчества, его возможностях и границах, специфике его воздействия на правовую сферу общества. Согласно Ж. Карбонье, эта область научного знания представляет собой науку о человеке как юридическом явлении, как единственном из всех живых существ, способном «создавать нормы и соблюдать их, в то время как у других живых существ возможны лишь привычки»²⁶³.

Предметную область правовой антропологии более описа­тельно определяет В.С. Нерсесянц. По его мнению, сюда входят в целом весь комплекс правовых явлений, все правовое многооб­разие и богатство человечества (и составляющих его этнических групп, народов, наций) в его становлении и развитии, в его ре­альном социально-историческом бытии. «Юридическая антро­пология - наука о человеке как социальном существе в его пра­вовых проявлениях, измерениях, характеристиках. Она изучает правовые формы общественной жизни людей от древности до наших дней»²⁶⁴.

Не вступая в дискуссию по поводу определения предмета пра­вовой антропологии (это не входит в задачу настоящего исследования), считаю целесообразным заметить, что почти во всех су­ществующих в литературе определениях предмета правовой ан­тропологии отсутствует одна важная категория, а именно: «право­вой менталитет». При этом забывается, что «менталитет» являет­ся в предмете антропологии вообще, правовой антропологии в частности, если не главным, то по меньшей мере одним из таковых.

Несомненна связь правовой антропологии с другими науками о праве. Все прочие правовые науки, конечно, не претендуя на роль целостного антропологического знания, вследствие ориен­тированности к человеческому измерению права должны содер­жать в себе антропологические сюжеты, что позволит, преодоле­вая доминирование социоцентрических, государствоцентриче-ских установок, «глубже проникнуть в сущность права через по­стижение природы человека»²⁶⁵. Но и при этом они будут огра­ничены своим подходом. Ни одна из них не занимается и не мо­жет заниматься правовой рефлексией о человеке в целом. Только правовая антропология ставит перед собой такую задачу. В таком качестве она объединяет всю сумму антропо-правовых знаний в относительно целостную систему. «Относительно» говорю пото­му, что имеются егй,е высшие уровни антропологического зна­ния, такие как социальная антропология и философская антро­пология. Таким образом, правовая антропология как относи­тельно целостная система антропологического правового знания суть антропологический раздел правоведения²⁶⁶.

Представляется, что взаимосвязь между правовой антрополо­гией и историко-правовой наукой намного теснее. Как отмечает аргентинский профессор философской антропологии Л. Фарре, в каждом исследовании проблемы человека наряду с другими дол­жен присутствовать исторический аспект. «Люди живут и разви ваются в истории. Они находятся в настоящем, встав над про­шедшим, хотя и связаны с ним... Прошлое человека не было на­прасным. Если объять его в целом и выделить из него те нити, из которых складывается человеческая реальность, понять их пси­хологические и духовные взаимопроникновения и взаимосвязи, проследить постепенное развитие человека до существующего в данный момент „Я", изучить тщательно свое собственное созна­ние, то проблема человека во многом станет более ясной. Связь с прошлым помогает понять настоящее»²⁶⁷. Исторический аспект присущ и правовой антропологии как частной науке о человеке. Она занимается изучением не только современных, также «давно ушедших обществ или уходящих в глубь истории». По характе­ристике Н. Рулана, правовой раздел антропологического знания является важной ступенью в области познания юридического опыта, накопленного человечеством²⁶⁸.

_____________________________

²⁶² См.: Рулан Я. Юридическая антропология / Пер. с фр. - М., 1999. - С. 9.

²⁶³ КарбоньеЖ. Юридическая социология. - М., 1986. - С. 61.

²⁶⁴ Нерсесянц В.С. Юридическая антропология как наука и учебная дис­циплина (Предисловие) // Рулан Н. Юридическая антропология. - С. 1.

²⁶⁵ Бачинин В,А. Философия права и преступления. - Харьков, 1999. - С. 247.

²⁶⁶ О предмете и статусе правовой антропологии также см.: Пучков О.А. 1) Антропологическое постижение права. - Екатеринбург, 1999; 2) Предмет юридической антропологии // Российский юридический журнал. - 1999. -№ 4; 3) Теоретико-правовые основания юридической антропологии // Ав-тореф. дис.... докт. юрид. наук. - Екатеринбург, 2000; Харитонов Я.А. Юри­дическая антропология и феноменология права // Место юриспруденции в системе общественных наук (Первые спиридоновские чтения): Труды тео­ретического семинара юридического факультета СПбИВЭСЭП. - Вып. 3. -СПб., 2000. - С. 25-27.

²⁶⁷ Фарре Л. Философская антропология // Это человек: Антропология / Сост., вступ. ст. П.С. Гуревича. - М., 1995. - С. 171.

²⁶⁸ См.: Рулан Н. Указ. соч. - С 12, 297.

Именно указанные моменты роднят правовую антропологию с историко-правовой наукой. В большинстве случаев провести четкую границу между ними весьма трудно. В этом плане неслу­чайно первую называют «дочерью истории права»²⁶⁹. Неслучаен и тот факт, что у истоков правовой антропологии стоят, прежде всего, юристы - историки и компаративисты. Такими «отцами-основателями» являются английский профессор исторической и сравнительной юриспруденции Г.Дж. Самнер-Мэн, профессор римского права в Базеле И.Я. Баховен и американский адвокат, исследователь Л.Г. Морган.

На научное родство правовой антропологии и истории права указывает также и то, что первая при исследовании истории древнего права, в частности права как феномена первобытных культур (первобытного права), использует методы исторической науки, что чаще всего наблюдалось в исследованиях, проводив­шихся в конце XIX - начале XX вв.

Таким образом, правовая антропология неразрывно связана с историко-правовой наукой. Она также черпает многие сведения из различных правовых дисциплин исторического профиля, и, прежде всего, из правовой археологии и правовой этнографии.

В свою очередь, изыскания антропологов для историков во­обще, историков права в частности, имеют немаловажное значе­ние, восполняя и дополняя при этом историческое знание по не­которым моментам. В числе последних историки указывают: 1) влияние антропологии на историю ментальности; 2) обогащение источниковой базы; 3) культурологическая интерпретация по­вседневного поведения²⁷⁰. Следует особо подчеркнуть роль пра­вовой антропологии в обогащении источниковой базы историко-правовой науки. Результаты антропологических исследований дают определенное представление о разнообразии менталитета людей. Особую ценность они представляют в тех случаях, когда условия жизни общин, изучаемых антропологией, являются ха­рактерными для отдельных периодов исторического развития объекта исторической науки. Как отмечает Д. Тош, отдельные, давно утраченные черты европейского общества (например, кровная месть или обвинения в колдовстве) до сих пор сохраня­ются в некоторых социумах и, со всеми оговорками об условно­сти подобных сопоставлений, материалы непосредственных на­блюдений за их современным вариантом могут подкрепить представление историков об этих похожих чертах собственного прошлого, сведения о которых скудны или отрывочны²⁷¹.

Кроме того, правовая антропология открывает новые гори­зонты для цивилизационных подходов к истории права²⁷².

Несмотря на указанную взаимосвязь и некоторые сходства историко-правовой науки и правовой антропологии, они имеют принципиальные отличия (об этом речь пойдет во второй главе третьего раздела) и, следовательно, являются самостоятельными областями правопознания. Также нет сомнений в том, что для взаимообогащения обеих указанных наук настоятельно требует­ся их взаимодействие. Речь может идти лишь о формах такого взаимодействия. Между тем уже раздаются голоса о сближении этих областей научного знания (истории и антропологии). Вы­сказано предположение о том, что «историческая наука грядущего столетия будет прежде всего психологически и культурологи­чески ориентированным знанием... История превратится в нау­ку о Человеке»²⁷³. Дело в том, что последнюю историки нередко называют еще и исторической антропологией. Вольно или не­вольно возникает вопрос: можно ли говорить о специальной ис­торико-правовой дисциплине, условно говоря, антропологиче­ского профиля?

Ответ на этот вопрос может быть только отрицательный. Речь может идти лишь об одном из измерений исторического познания права. В этом смысле невозможно не согласиться с предположением А.Бюргьера о том, что историческая антропо­логия в гораздо большей степени отражает состояние историче­ской науки в целом, чем представляет отдельный ее сектор²⁷⁴. Поскольку сюжеты, рассматриваемые исторической антрополо­гией, могут составлять предмет изучения и других отраслей ис­торической науки²⁷⁵, постольку резонно говорить о соответст­вующих сюжетах историко-правовой науки.

Схожую позицию уверенно отстаивает известный медиевист А. Гуревич. Отмечая антропологическую ориентированность ис­тории, он утверждает, что «историческая антропологии не пре­тендует на то, чтобы заменить собой другие направления исто­рического исследования, но она создает новый и более емкий контекст, в котором надлежит рассматривать прошлое»²⁷⁶. Исто­рическая антропология – это новый облик исторической науки, исследовательский пафос которой состоит в

_______________________________

²⁶⁹ См.: Рулан Н. Указ. соч. – С. 24.

²⁷⁰ См.: Савельева ИМ, Полетаева А.В. Указ. соч. - С. 126-127.

²⁷¹ См.: Тош Д. Указ. соч. - С. 251.

²⁷² См.: Крашенынникова Н.А. Рецензия на книгу Н. Рулана «Юридиче­ская антропология» // Вести. Моск. ун-та. - Сер. 11, Право. - 1999. - № 6. -С 113.

²⁷³ Гуревич А.Я. Историческая наука и историческая антропология // Во­просы философии. - 1988. - № 1. - С. 70.

²⁷⁴ См.: Бюргъер А. Историческая антропология // История ментально-стей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. - М., 1996. - С. 33.

²⁷⁵ См.: Там же. - С. 32.

²⁷⁶ Гуревич А.Я. Двоякая ответственность историка. - С. 22.

раскрытии челове­ческого содержания истории. «Речь идет не о пристройке к прежнему зданию исторической науки еще одного флигеля, но о глубокой реконструкции всего этого здания, во всех его отсеках»²⁷⁷.

К сожалению, именно такой реконструкции историко-правового знания историкам права и не достает.

Некоторые аспекты значения антропологического знания для исторической науки уже были отмечены выше при выяснении взаимосвязи истории и антропологии. В целом его возможности указанным не исчерпываются. В такой плоскости в юридической науке уже имеются определенные разработки. Так, например, по мнению О.А. Пучкова, к функциям антропологического знания, реализуемым в научной сфере («дискурсивные» функции) отно­сятся: диагностическая, прогностическая, социоконтрольная, трансляционная и аксиологическая²⁷⁸. Этот перечень, на мой взгляд, не будет полным, если особо не выделить эвристическую функцию и функцию гуманизации правового знания, причем всех его этажей, историко-правового в частности.

Эти возможности антропологизации знания могут осуществ­ляться как путем взаимосвязей, междисциплинарных исследова­ний, так и посредством применения особого метода исследования.

Историко-антропологический подход к познанию права, в том числе его прошлого, вводит новые исследовательские пара­метры и, следовательно, открывает новые перспективы развития нашего знания о праве. «Увы, историки привыкли изучать следы, забывая о тех, кто их оставил, памятники - помимо тех, кто на них смотрел и ради кого их творил художник, философемы, а не реакцию на них современников». Я повторяю это вслед за Л.Н. Гумилевым. Обращенность к человеку в его отношении к ми­ру права и к самому себе как «юридическому существу», а еще точ­нее к конкретному историческому человеку с его опытом и образом поведения, обусловленными культурой времени - вот одна из пер­востепенных задач историко-правовой науки, решать которую придется в ближайшем будущем. Выполнением именно этой за­дачи она сможет обрести статус подлинной гуманитарной науки.

Важно отметить, что плодотворность историко-антропологи-ческого подхода в его приложении к историческому познанию прошло проверку временем, ибо конкретные исторические ис­следования подтвердили необходимость включения формируе­мых ими новых черт образа истории в рабочий инструментарий историка. Примеры подобных опытов исследования имеются в частности и в области исторического изучения права. В этой свя­зи заслуживает особого внимания книга исследовательницы (не правоведа по специальности) из Израиля Эстер Коэн «Перекре­стки правосудия. Закон и культура в позднесредневековой Фран­ции» (1993 г.), получившая широкое признание. Центральной задачей для своей книги она выбрала рассмотрение на материале позднесредневековой Франции (ХIII-ХVI вв.) бытования право­вых норм и представлений, правовой практики в социокультурном контексте эпохи, как составные части культуры эпохи, ибо закон и культура, утверждает автор, в любом социуме находятся во взаимодействии и поэтому непостигаемы вне этого взаимоот­ношения. Другой задачей явилось выявление «перекрестков» элитарной и народной правовой культуры, существующей идео­логии и судебной практики. Здесь охвачено движение всей сферы правовой ментальное, охватывающей как нормотворчество ученых правоведов, так и самые темные суеверия. Для этой цели привлечены самые разнообразные источники: от строго право­вых (постановления парижского парламента, правовые тракта­ты, кутюмы, записи судебных решений и т.д.) до фольклорных (хроники, агиографическая литература, жесты, фарсы, поговор­ки, фаблио и т.д.), однако главным источником при этом яви­лись записи обычного права изучаемого периода. Изучая из­бранный объект исследования в его связи с социокультурной исторической почвой, Э. Коэн блестяще демонстрирует их ре­альную диалектическую связь с привлечением к анализу указан­ных источников. Автор исследует такие интересные вопросы средневекового права, как способ выражения закона, ритуаль­ный характер средневековых судебных процессов, роль речевой формулы в судебной процедуре и т.д. Она на конкретном факти­ческом материале показывает, насколько нагружена и определя­ется уровнем правосознания судебная практика, а правовая мысль - религиозной символикой. «Перекрестками» элитарной и народной культуры, существующей идеологии и судебной прак­тики в работе обозначаются правовые доктрины, восприятие закона разными слоями и группами средневекового общества, с одной стороны, и воплощение того и другого в ритуалах судеб­ной практики и публичных наказаний - с другой²⁷⁹.

Опыт Э. Коэн еще раз показывает возможности и плодотвор­ности историко-антропологического подхода в раскрытии неве­домых страниц истории правовой жизни человека, человека «во плоти и крови».

Данный подход, привнося в историко-правовое познание но­вое измерение, невиданно расширит рамки историко-правовых исследовании; поможет обнаружить потаенные пласты глубин­ной социально-

______________________________

²⁷⁷ Гуревич А.Я. Историческая наука и историческая антропология. - С. 56, 67.

²⁷⁸ См.: Пучков О.А. Теоретико-правовые основания юридической ан­тропологии. - С. 12.

²⁷⁹ … Ргапсе. - ЬеИеп, Ые\у Уог1с, Кб1п. - 1993. См., также: История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефера­тах. - С 164-173.

правовой структуры, которая в конечном счете детерминирует изменения, происходящие на поверхности пра­вовой жизни, обычно достаточно ясно понимаемой людьми; из­менит облик историко-правовой науки, позволит ей дать ответы на самые насущные потребности правовой жизни, диктуемые требованиями времени.

Выполнение очерченной задачи требует от нас изучения исто­рии права не только «извне», но и «изнутри». Мы уже не можем довольствоваться исследованием только отдельных историче­ских фактов. Историко-правовая наука должна ориентироваться на исследование правовой истории «с позиций действующих в ней лиц»²⁸⁰, а это подразумевает изучение человека в процессе правового общения, т.е. как субъекта правовой коммуникации.

Эта, пожалуй, задача достаточно сложная, ибо данный про­цесс в силу изменчивости, преходящего характера, неадекватно отражаясь в источниках, с трудом интерпретируется. Поэтому историко-правовая наука вынуждена заново осмыслить свой объект, и расширяя возможности, заново оценить источники, посредством которых получает знание. Также предстоит рекон­струировать модели отношения историка права как субъекта по­знания со своим объектом. В такой концепции историко-право­вая наука будет не просто собирателем фактов, хотя и историко-правовых, а станет действенным средством исторического по­знания правовой жизни общества. Ее ценность как научного предприятия умножится особенно в плане расширения возмож­ностей общения личности с мировой правовой культурой других эпох посредством исторических источников права, выступающих не просто как хранилище сведений о праве, но и как фено­мен правовой культуры, как продукт деятельности человека, ко­торый создает его в процессе исторической самореализации, т.е. как творение ЧЕЛОВЕКА и для ЧЕЛОВЕКА.

2.3.4. Постмодернистский историографический дискурс: проблемы и перспективы

Постмодернизм – это эмоциональное течение, проникающее во все поры со­временной интеллектуальной жизни.

Дата добавления: 2015-05-10