Р. Иеринг 2 страница

________________________________

⁵⁶ См.: Колер И. Философия права и универсальная история права. - С. 16.

⁵⁷ См.: Там же. - С. 30.

⁵⁸ См.: Вормс А.З. Предисловие // Колер И. Право как элемент культуры. – С.У.

⁵⁹ Колер И. Философия права и универсальная история права. - С. 35

⁶⁰ Там же. - С. 29.

⁶¹ Там же. - С. 40.

⁶² Там же. - С. 29

⁶³ О критическом отношении Колера к некоторым философско-истори-ческим идеям Гегеля см.: Там же. - С. 21-22, 28.

⁶⁴ Колер И. Философия права и универсальная история права. - С. 1.

⁶⁵ Там же. - С. 16.

⁶⁶ Там же. - С. 29.

⁶⁷ Там же.

Кстати, аналогичной позиции при определении соотношения филосо­фии права и всеобщей истории права придерживался русский историк пра­ва XIX в. А.Н. Стоянов (см.: Стоянов А.Н. Научное значение всеобщей ис­тории законодательства. - С. 619).

стать универсальная исто­рия права. Философия права постижима только на основе все­общей истории права в его понимании.

Небезынтересен и подход Колера к вопросам, касающимся ме­тодологии и методики историко-правового исследования в це­лом, в области всеобщей истории в частности.

Безусловно, такому исследованию должно предшествовать на­копление правового материала, необходимого для всякого иссле­дования в области истории права. Однако, как считает Колер, одного внешнего знакомства с правом, т.е. эмпирического иссле­дования, еще недостаточно. Для создания картины всеобщей ис­тории права необходима теоретическая обработка этих правовых материалов; собственно говоря, с этого и начинается изучение развития права во всемирно-историческом масштабе. Колер выделяет следующие стадии «юридической обработки» правового материала.

Первая стадия - это аналитическая обработка материала, предполагающая прежде всего расчленение правового материала на составные части. Конструируя таким образом каждый право­вой институт, исследователь получает возможность изучить ос­новные элементы в их постепенном происхождении и развитии и «показать, как последние могут путем восприятия и отбрасы­вания лишних элементов принимать новый вид и снова созда­ваться». Результатом этой стадии станет приобретение знания о праве как описательного, так и «проникающего в самую его сущность»⁶⁸.

Вторая стадия состоит в различении главного от второсте­пенного, существенного от несущественного. Колер особо подчер­кивает значение этой стадии для тех «правовых положений, ко­торые конкретно возникают в народе, живут и развиваются в народных обычаях». Ввиду того, что в этом последнем случае право выступает в интегрированном виде с массой художествен­ных, религиозных и других духовных явлений, познание его ста­новится возможным после его выделения из этого соединения. Это положение ученый иллюстрирует на примере изучения сва­дебных обрядов народа: «Они только тогда станут доступными нашему юридическому пониманию, когда мы исключим те эле­менты, которые присоединяли к ним народная вера, народная фантазия, мифы и верование в духов и оставим только то, что относится к покупке, похищению женщины или другим юриди­ческим формам совершения брака»⁶⁹.

Тем не менее, как полагает Колер, указанная «чисто юридиче­ская обработка» права недостаточна, и в особенности для всеоб­щей истории права в обозначенном ее понимании. Вдобавок к описанной обработке здесь требуется рассмотрение права во взаимосвязи с другими элементами культуры. По мнению Коле­ра, «история права плодотворна лишь как часть истории культу­ры, и правовед, который не изучает культурных условий времени, может уловить только внешние очертания, так же как исто­рик искусства, который не прослеживает идей, господствовав­ших в тот или другой период развития искусства»⁷⁰.

Проведенные таким образом исследования дают необходи­мый материал для создания истории права отдельных народов, на основе и с помощью которых конструируется всеобщая исто­рия права. В этом плане работы Колера в данной области при­влекательны по той причине, что они основываются на данных по истории права самых различных народов, непосредственно добытых самим автором.

Указанную исследовательскую схему Колер настойчиво и по­следовательно проводит в своих работах, в особенности в рабо­тах «Право как элемент культуры» и «Философия права и уни­версальная история права». Конечно, результаты его исследова­ний, которые не могли не носить на себе печать состояния науки своего времени, не могут удовлетворить современного ученого (что и естественно) по той простой причине, что за прошедший век накоплено много нового фактического материала, что историко-правовая наука обогащена за этот период новыми исследо­ваниями. Поэтому я здесь не собираюсь излагать полную исчер­пывающую характеристику содержания универсально-историчес­кой конструкции истории права Колера, хочу только указать в общем виде «предметную схему» его универсальной истории права.

В центре данной схемы находятся отдельные явления и ин­ституты права, такие как брак и семья, собственность, обязатель­ственное и наследственное право, вина и наказание, уголовный процесс и т.д. Прослеживая в своих историко-правовых изыска­ниях происхождение и развитие этих институтов во всемирно-историческом масштабе, с широким применением сравнитель­ного метода, автор больший акцент делает на внутреннюю дина­мику изменений историко-правовых образований, на главное и существенное в них и их взаимную связь со всеми другими сто­ронами культурной жизни народа. Колер полагает, что во всех областях права можно прослеживать полное совпадение между развитием права и прогрессом культуры.

Таким образом, резюмируя изложенное, можно сделать сле­дующее заключение.

Образ всеобщей истории права в исследованиях И. Колера представляется своеобразным: она не только не принадлежит эмпирическому исследованию, а является основанием для обоб­щений более высокого – философско-правового - уровня, как бы выступая посредником между эмпирической

_______________________________

⁶⁸ Там же. - С. 39.

⁶⁹ Там же.

⁷⁰ Колер И. Право как элемент культуры. - С. 7.

историографией права и философией права. В структуре такого знания преобла­дающим является теоретическое, нежели эмпирическое. Пожа­луй, опыт Колера примечателен и ценен тем, что показывает нам, «что понимать под всеобщей историей, что она, собственно го­воря, обобщает». И в этом плане его опыт, несмотря на некото­рые пороки и недостатки (например, имеются определенные изъяны мировоззренческого и методологического плана, не рас­крывается соотношение понятий «всемирная история права» и «всеобщая история права» и т.д.) может быть верным подспорь­ем для дальнейшей разработки вопроса о природе всеобщей ис­тории права, вопроса о том, какой она должна быть.

3.2.2.4. Разграничение понятий «всемирная история» и «всеобщая история» (Н.Т. Грановский)

Как показывает проведенный выше анализ, ни философско-историческая традиция, ни опыт профессионалов историков-правоведов не дают примеров сколько-нибудь отчетливого оп­ределения соотношения понятий «всемирная история» и «все­общая история», конечно, если при этом не принять во внима­ние единственного исключения, с которым встречаемся у Гегеля. Как было отмечено, он в своей классификации исторических дисциплин отводил место только всеобщей истории, «отказы­вая» в этом всемирной истории. Однако всемирная история (ис­тория «всего мира») входила у него в предмет всеобщей истории, так же как история какого-нибудь народа, или какой-нибудь страны.

И в наши дни профессиональные историки в целом молчат об этом. В большинстве случаев имеет место равнозначное восприя­тие указанных словосочетаний. Более того, разные ученые пони­мают всемирную историю (при этом используются разные кальки: мировая история, глобальная история, сравнительная исто­рия, кросскультурная история) по-разному, и в особенности в последние десятилетия XX в. она приняла много разнообразных форм⁷¹.

Наиболее четкое разграничение понятий «всемирная исто­рия» и «всеобщая история» находим у русского историка середи­ны XIX в., правоведа по образованию Т.Н. Грановского (1813-1855). Как сторонник идеи всеобщей истории он был историком широко мыслящим. Н.И. Кареев основную его научную заслугу видел именно в том, что он первый создал в русской историче­ской литературе «понятие о всеобщей истории не как о простой сумме частных историй, а как о едином всемирно-историческом целом, создал всемирно-историческую точку зрения»⁷². Приме­чательно, что хотя как специалист Грановский занимался исто­рией европейского средневековья, свой предмет он рассматривал в широком контексте всеобщей истории.

Опираясь на предшествующий опыт, Грановский отмечает, что в отличие от всемирной истории, ориентированной на изу­чение истории всех стран и народов мира, всеобщая история имеет своим предметом не весь род человеческий, а только об­щее, существенное в истории отдельных народов: «всеобщая ис­тория должна иметь предметом развитие духа рода человеческо­го»⁷³; следовательно, сюда не включаются истории тех народов, которые не имеют никакой важности в развитии духа человече­ского. «Всеобщая история», по Грановскому, не претендует в от­личие от «всемирной истории» на эмпирическое описание про­шлого всех народов мира, но дает общее осмысление закономер­ного процесса развития человечества в целом. Если всемирная история «требует количества фактов, чем больше фактов, чем больше народов входят в ее состав, тем цель ее лучше достигну­та», тогда как всеобщая история «обращает главное внимание на качество фактов, и потому она не без разбора их принимает»⁷⁴; в последнем случае имеют значение те факты, которые имеют влияние на развитие рода человеческого, судьбу народов.

По Грановскому, «всеобщая история должна восходить от от­дельных явлений к общему, к неизменному, к закону», иными словами, к исторической закономерности. Она должна «ограни­читься наблюдением однообразно повторяющихся случаев и вы­водом закона или общего правила»⁷⁵. При этом философия ис­тории выступает «необходимым пособием для истории». Ибо «она дала ей направление к всеобщему, усилила ее средства, обо­гатила ее идеями, которые из самой Истории не могли скоро раз­виться»⁷⁶. Констатируя методологическую роль философии ис­тории для всеобщей истории и подчеркивая их взаимосвязь, уче­ный в то же время проводит четкую разграничительную линию между ними⁷⁷.

Таким образом, несмотря на идеалистическую основу взгля­дов Грановского, следует отдать должное разграничению им по­нятий «всемирная история» и «всеобщая история» в плане даль­нейшей разработки проблемы.

__________________________

⁷¹ Подробно об этом см.: Бентли Дж. Образы всемирной истории в на­учных исследованиях XX века // Время мира. - Вып. 1. - 2000. - С. 27-66.

⁷² Кареев Н.И. Историческое мировоззрение Грановского // Собр. соч. -СПб., 1912.-Т. 2.-С. 60.

⁷³ Грановский Т.Н. Лекции по истории средневековья. - М., 1987. - С. 313.

⁷⁴ Там же. - С. 308.

⁷⁵ Лекции Т.Н. Грановского по истории средневековья (Авторский кон­спект и записи слушателей). - М., 1961. - С. 42.

⁷⁶ Там же. Об этом см.:

⁷⁷ Там же.

3.2.2.5. Универсальная (всеобщая) история права - модель теоретической истории права

Опираясь на проведенный анализ, попытаюсь сформулиро­вать несколько основных положений, отражающих авторское видение образа всеобщей истории права.

1. Прежде всего следует констатировать автономность всеоб­щей истории права как отдельной области историко-правовых знаний, отличающейся своеобразным отношением к своему предмету. Она отличается от истории права как таковой, прежде всего, по пространственному масштабу (глобальность/локаль­ность в объекте познания) и уровню обобщенности (абстрактно­сти).

2. Пересмотр содержания понятий «всемирная история пра­ва» и «всеобщая (или универсальная) история права» позволяет внести необходимую корректировку и четкость в их трактовку и, следовательно, в их соотношение.

В этой связи из приведенных выше значений «всемирной ис­тории» выделю здесь два: это (1) всемирная история как внут­ренне организованная, объективно существующая историческая целостность в отличие от разрозненных исторических образова­ний и событий (онтологический аспект), (2) всемирная история как совокупность историй отдельных стран мира или как тоталь­ная хронология исторических событий (познавательный аспект, т.е. всемирная история как наука).

Начну с последней. Равнозначное употребление в этом случае словосочетаний «всеобщая история» и «всемирная история» яви­лось, на мой взгляд, следствием узкого, а именно только про­странственного понимания слова «всеобщее». Различимая в сис­теме традиционной эмпирической науки от национальной исто­рии права только по пространственному, вернее, географиче­скому признаку, всемирная история права как простая сумма историй права отдельных стран не дает нового знания, значит и не может иметь права на существование, соответственно нецеле­сообразно использование ее как синонима всеобщей истории права в моем понимании. Поэтому во избежание равнозначного употребления указанных понятий я предпочел бы слово «универ­сальная» слову «всеобщая» в названии данной отрасли науки, хотя и не исключается параллельное их употребление.

А вот в онтологическом смысле понятие «всемирная история» имеет прямое отношение к науке всеобщей истории, а именно: первое является объектом изучения последнего.

3. Стало быть, объектом универсальной истории права как научной дисциплины является всемирный историко-правовой процесс, как в ее целостности (как единое историческое про­странство) и относительно крупных пространственно-времен­ных масштабах, так и в ее более или менее автономных структу­рах (отрасли и институты права), а предметом ее - закономерно­сти крупных качественно-количественных изменений историко-правового развития в глобальном и относительно крупных про­странственно-временных масштабах, в более или менее авто­номных структурах. Все возможные локальные истории права, а также национальная история права в ее объект входят не в отдельности и не непосредственно, а через то общее, которое при­суще всем составляющим единого исторического пространства, проще говоря, своим вкладом в онтологически целостный все­мирно-исторический правовой процесс. Отсюда ясно, что созда­ние локальных, национальных историй права - это всего лишь первый шаг на пути к всемирной истории права.

Интегрируя пеструю во времени и в пространстве картину ис­тории права в единое целое, универсальная история права имеет задачу выявить то общее, универсальное, всеобщее, которое по­зволяет создать картину эволюции права во всемирно-истори­ческом масштабе, раскрыть специфическое для каждого ее этапа содержание и проследить его тенденции при переходе на сле­дующий этап, обнаружить объективно необходимые, существен­ные, причинно-следственные исторические связи между наибо­лее важными событиями.

4. Несомненно, указанные задачи могут быть реализованы только в рамках особой обобщающей науки. Таковой является универсальная история права, обобщающая, синтезирующая раз­розненные данные «частных историй» права в единую научную картину всемирной истории права, причем не в смысле механи­ческого объединения данных «частных историй» права, а в смыс­ле творческого синтеза⁷⁸, не путем простого суммирования, сло­жения, а через гомологию. Необходимость в ней вытекает имен­но из этой ее природы.

Данная природа универсальной истории права обусловливает также ее важную рол в предсказании. При этом, рассматривая истории права как целостное историческое образование, она имеет больше возможностей, чем какая-либо другая историко-правовая дисциплина.

____________________________

⁷⁸ Кстати, в этой части А.А. Ушаков в своих рассуждениях о всемирной Истории государства и права был совсем близок к моей позиции, хотя и он, оставаясь верным традиционному подходу, научную и учебную дисциплину особо не выделял и не был также последовательным в обобщенно-теорети­ческим подходе к изучению всемирной истории государства и права (см.: Ушаков АЛ. К вопросу о предмете, задачах и структуре курса истории госу­дарства и права. - С. 215-217, 220).

Тут считаю нужным сказать несколько слов о структуре зна­ния, обрабатываемого в рамках универсальной истории права. Как уже было отмечено, данная наука - не чисто эмпирическая.

Вместе с тем вышеизложенная ее характеристика позволяет ут­верждать о преобладании в ее структуре теоретического знания, значит и признать ее как теоретическую науку исторического профиля. Однако нелишне здесь еще раз подчеркнуть, что нет ни чисто эмпирической, ни чисто теоретической науки; и эмпириче­ское, и теоретическое присутствуют всегда и можно говорить лишь о преобладании того или другого в научном познании.

В указанном плане отличие универсальной истории права как теоретической науки от общей теории права, а также от отвле­ченных, умозрительных, рефлективных историософских штудий в рамках философии права, в задачу которых входит осмысление всемирной правовой истории, заключается в том, что здесь связь с традиционной эмпирической историей наиболее зрима; уни­версальная история права твердо должна стоять на эмпириче­ской почве.

5. При определении места универсальной (всеобщей) истории права в системе теоретика- и историко-правовых наук я исхожу из такой посылки, что она принадлежит одновременно и исто­рическому, и теоретическому познанию. В моем понимании это - промежуточное звено между историческим и теоретическим правоведением, выполняющее роль посредника между ними. Отношение универсальной истории права к эмпирической исто­рии права (условность очевидна!), или как иногда называют ее, конкретной истории права, а еще точнее локальной, националь­ной истории права обусловлено наличием в ее структуре эмпи­рического компонента; она опирается на результаты эмпириче­ской истории в качестве исходного материала, и в то же время она сама добывает фактический материал. Думается, прав был К. Ясперс, когда говорил, что истинной универсальности нет без глубины созерцания единичного. Более того, структура универ­сальной истории права по сути не отличается от общепринятой в истории права хронологической последовательности. Однако первая, в отличие от последней, исследуя конкретное многообра­зие историко-правового процесса, в результатах исследования отвлекается от этого конкретного многообразия, реконструирует объект в его наиболее существенных моментах, выявляя, как уже отмечалось, то общее, универсальное, всеобщее, которое позво­ляет создать картину эволюции права во всемирно-историческом масштабе и/или относительно крупных пространственно-вре­менных масштабах.

Другое отличие универсальной истории права от истории пра­ва как таковой заключается в предельно широком применении сравнительного подхода как по пространственному масштабу, так и по темпоральным параметрам, как на макро- (на уровне правовых систем) и микроуровнях (на уровне правовых отрас­лей, институтов), так и глобальном, универсальном (мировом) уровне. Данный подход, имея огромный эвристический потен­циал в раскрытии закономерностей развития изучаемых явле­ний, в универсальной истории права выступает действенным ин­струментом познания. В этой связи предлагаемая программа универсальной истории права соответствует общему движению в современном правоведении, где сравнительно-правовые иссле­дования получают значительное развитие. С этой точки зрения, представляется, что именно такая история права может быть благодатной почвой для глубокого изучения сравнительного пра­воведения как самостоятельной научной дисциплины, занимаю­щейся исследованием основных правовых систем современнос­ти. Неразрывная связь этих научный дисциплин обусловлена еще и тем, что одним из направлений правовой компаративистики признается как раз историко-сравнительное изучение права⁷⁹.

О связи всеобщей истории права и философии права, о том, что всеобщая история права - необходимое основание для фило­софии права (А. Стоянов, И. Колер), уже упоминалось. Говоря о соотношении ее с общей теорией права, следует отметить, что универсальная история права как теоретическая наука не есть общая теория права, но она в определенной мере может претен­довать на такую теорию истории права. Если учесть, что «в обще­ственных науках не существует «теории вообще», не привязан­ной ко времени и пространству»⁸⁰, что в структуре общей теории права имеется своего рода ветвь, занимающаяся теоретическим изучением истории права (ее называют также общая концепция права определенного исторического типа⁸¹), то тогда между ними возникает проблема размежевания.

Важно заметить, что в общей теории права, во-первых, в от­личие от универсальной истории права, в «фокусе» внимания преимущественно синхрония правовой действительности, во-вторых, удельный вес теоретического знания существенно боль­ше, чем в универсальной истории права. В этом отношении не может быть сомнения, что последняя должна заимствовать соот­ветствующие теоретические модели и концепции именно из тео­ретического правоведения, в том числе из общей теории права. В-третьих, если общая теория права занимается изучением лишь сущности, природы, характерных черт, социального назначения, ценности,

__________________________________________________

⁷⁹ См.: Саидов А.Х. Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности). - М., 2000. - С. 29.

⁸⁰ Савельева Я.М., Полетаева А.В. Указ. соч. - С. 21.

⁸¹ См.: Историческое и логическое в познании государства и права / Королев А.И., Луковская Д.И., Явич Л.С. и др.; Под ред. А.И. Королева. - Л., 1988.-С. 20.

функции и роли права, выявлением наиболее общих закономерностей развития права в целом на всем протяжении его исторического существования, то для универсальной истории права важны весь историко-правовой процесс и временные рам­ки существования изучаемых явлений, она выявляет общие за­кономерности самого исторического развития права. В-четвер­тых, если общую теорию права интересует лишь результат исто­рического развития права, т.е. исторически сложившийся объ­ект, и она использует лишь выводы, достижения и материал историко-правовых наук как базовые, то универсальная история права на основе систематизации многочисленных индивидуаль­ных разрозненных фактов и ситуаций выявляет повторяющиеся, устойчивые закономерные связи становления и развития право­вых явлений.

Что касается ветви общей теории права, занимающейся тео­ретическим изучением истории права, то она, по сути, выступает как некая теория истории права, построенная с целью анализа историко-правового процесса и/или историко-правовых явле­ний. К ней в данном случае лучше применимо понятие «истори­ческая теория», чем «теоретическая история». Однако в отличие от нее универсальная история права как теоретическое знание об истории права, как теоретическая история все-таки остается ис­торией, а не теорией истории, теорией в строгом смысле этого слова, и в качестве таковой входит в систему историко-правовых наук.

Несомненно, представленное видение образа универсальной истории права достаточно абстрактно. Данная программа уни­версальной истории права есть еще нереализованный проект. Поэтому очерченный образ всеобщей истории права – это, скорее всего, призыв к построению такой науки. А для реализации этой программы требуются как соответствующие специальные иссле­дования, так и методологические изыскания.

3.3. ПРЕДМЕТНОЕ ПОЛЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ САМОРЕФЛЕКСИИ

В ПРАВОВЕДЕНИИ

Обнаруживая в законе времени внеш­ний предел гуманитарных наук, История показывает, что все то, что уже было не­когда осмыслено, еще будет подвергаться дальнейшему осмыслению в мысли, кото­рой пока еще нет.

Дата добавления: 2015-05-10