Второй шанс 3 страница

- Чем же я так прогневала Бога, мама? - чуть слышно прошептала молодая женщина, припадая щекой к крышке гроба, в котором покоилась мать. Словно она могла ответить на немое отчаянье дочери. - Мне больше нечего терять. Только ты держала меня в этом мире. Я так любила тебя, мама. Что же мне теперь делать? Я совсем одна. Почему ты оставила меня?

Нет, никто не мог ответить ей на этот вопрос. Тишина. Звенящая, жуткая, глухая, чуждая к сочувствию. Липкое леденящую душу чувство сжало сердце девушки. Она никогда так остро не ощущала свою беспомощность, нестабильность, неполноценность. Больна была ее психика, тело, душа.... Ничего не изменится, даже через двадцать лет ей не стать прежней.

- Ты не одна.- Прозвучал позади ее мягкий, полный теплоты голос. Кристина медленно повернулась.

- Лиза? Ты давно здесь?

- Да. - Озерова сделал шаг вперед. Несколько сантиметров разделяли подруг. Взгляд Лизы был успокаивающим, глубоким, понимающим, омывая исцеляющим бальзамом израненную душу Кристины. - Милая, они мертвы. Они не слышат тебя.

- Я знаю. - Кивнула девушка. Взгляд ее устремился к портрету. - Думаю, мама любила его.

- Да. - Согласилась Лиза. - Какой-то частью своего сердца. Я плохо знала ее, но достаточно для того, чтобы понять - Виктория Рис не могла полностью отдать свою любовь ни одному живому существу. Кроме самой себя. Она бы хотела, но Бог не дал ей такого дара. Красивая, но холодная душой. Совсем не такая, как ты.

-Я?- улыбка Монаховой получилась кривой. - В моей душе ничего не осталось. Я еще холоднее, чем она.

- Это неправда. - Уверенно качнула головой Лиза. - Пойдем. Завтра тяжелый день.

- Спасибо.- Мягко и от всего сердца поблагодарила подругу Кристина. - За все. За то, что приехала со мной, за помощь в подготовке к похоронам. Я бы ничего не успела. Ты всегда рядом. Чтобы я без тебя делала?

- Минуту назад ты говорила, что совсем одна. - С улыбкой напомнила Лиза.

- Это другое одиночество. - Попыталась оправдаться Кристина, но слова застряли в горле. Лиз не могла заменить ее мать, не могла заполнить мучительного одиночества отверженной растоптанной души.

- Я понимаю. Не нужно ничего объяснять. Пойдем. - Нежно повторила Лиза, протягивая руку. - Завтра рано вставать. Давай дадим им побыть вдвоем.

- Они были счастливы и умерли в один день. - Пробормотала Кристина, принимая руку подруги. - Я была бы рада, если бы это было так.

- Счастье никогда не бывает абсолютным. Ты однажды это поймешь.

- Я никогда не буду счастлива. - Печально качнула головой Кристина.

- Будешь. - Пообещала Лиза, обнимая ее за плечи и уводя за собой. Кристина уткнулась щекой в шею Озеровой. У нее не было сил протестовать против ее слов. На последней ступеньке лестницы, девушка обернулась и взглянула на темные ящики.

- Спокойной ночи. - Прошептала она. Душа ее разрывалась на части. Если бы она могла вернуть время вспять, то успела бы сказать, как сильно любила их обоих. И не винила их ни в чем. Никогда.

Откинувшись на спинку дивана, Майкл Рис крутил в руке бокал с разбавленным виски, безучастно рассматривая его содержимое. Лицо его хранило мрачное бесстрастное выражение, поза была расслабленной, и только напряженные руки выдавали внутреннюю борьбу. Сюзанна, его тетя, расположившись в кресле напротив, наблюдала за ним немигающим взглядом, пытаясь рассмотреть хоть что-то за ледяной маской племянника. Если смерть отца и ранила его, то он тщательно скрывал это. Иногда Сюзанне казалось, что она хорошо знает племянника, понимает его, но порой он ставил ее в тупик. Вот и сейчас она не знала, как начать разговор, и что сказать. Ее пугала его возможная реакция. Он был нужен ей, нужна была его благосклонность. Без него она не получит ничего. Это зависимость удручала ее, но не уменьшала привязанности к племяннику. Сюзанна никогда не любила брата, считая его слишком слабым и наивным для мужчины, хоть и, несомненно, удачливым, но Майкл вызывал в ней сложные чувства. Он был ей близок, словно отражение в зеркале, словно часть ее души, которая перетекла в него при рождении. Она помнила его ребенком, своевольным, дерзким, избалованным. Его дикие выходки вызывали у нее восторг. Не было в Майкле ничего, что напоминало бы Джона. Только черные волосы, и крепкое мускулистое тело.

- Тебе нужно было поехать со мной. - Начала Сюзанна, глядя на него поверх своего бокала. Майкл не удостоил ее взглядом. Крепко сжатые челюсти выдавали упрямство.

- Только ты смог бы поставить ее на место. - Продолжила женщина, пристально наблюдая за его лицом. - Майкл, она говорила со мной, словно я пустое место. Она ведет себя в доме твоего отца, словно хозяйка. Ты же не позволишь ей остаться там до оглашения завещания? - мягко, но осторожно спросила она.

- Почему нет? - пожав плечами, небрежно бросил Майкл, сделав большой глоток виски.

- Но это твой дом! - возмущенно воскликнула Сюзанна, недоуменно глядя на него.

- Жена моего отца была ее матерью. У нее такое же право быть в этом доме, как и у меня. - Напомнил Майкл, взглянув, наконец, на тетю. Взгляд его был тяжелым.

- Ты забыл, какой была ее мать? - вскинув брови, жестко спросила Сюзанна.

- Все это потеряло значение. Ни отца, ни Виктории больше нет. Вместе с ними умерли и их грехи. Им легче.

- О чем ты? Почему им легче?

- Забудь. - Небрежно тряхнул головой Майкл. Он неожиданно пристально впился в Сюзанну взглядом, словно хотел спросить о чем-то, но не мог. Ей было не трудно догадаться.

- Она тебя ненавидит. Это очевидно. Только тебе ее презрение, все равно, что лай болонки. Раздражает, но не причиняет особых помех. - Сюзанна усмехнулась. - Не думаю, что она может представлять какую-то угрозу.

- Обиженная женщина способна на все. - Произнес Майкл, снова уставившись на свой бокал. - Но ты права, она не способна причинить серьезные неудобства. Я до сих пор не верю, что Кристина жива.

- Ты не хочешь рассказать, что случилось?

- Нет. - Резко ответил Рис.

- Ты винишь себя?

Майкл с грохотом поставил свой бокал на столик. Его испепеляющий взгляд остановился на побледневшем лице тетки.

-Никогда не спрашивай меня о Кристине, не пытайся что-то выведать, умерь свое любопытство. Скажу только одно, у нее есть масса причин для ненависти. Я похоронил ее восемь лет назад, я не видел ее с той ночи в больнице, где я оставил ее умирать.

- Ты так говоришь, словно испытываешь чувство вины.

- А что я, по-твоему, не человек? Думаю, даже киллеру не очень комфортно после выполненного задания. - Майкл поднялся на ноги, и, взяв бокал, прошел к бару, чтобы плеснуть себе еще виски.

- Она забрала тела. Сейчас они в доме Рисов. - глухо произнесла Сюзанна, немного смущенная его поведением. Нужно быть осторожнее с Майклом. Если у него действительно есть совесть, то это сильно усложнит их отношения. - Прощание пройдет завтра, там же. В восемь утра. Кристина решила взять все на себя. Она даже слушать меня не стала.

- Не уверен, что заниматься похоронами нелюбимого брата и еще более нелюбимой невестки было жизненно важным для тебя делом. - Спокойно произнес Майкл, поворачиваясь. - Мне обязательно ехать? Может, хватит моего появления на кладбище?

- Тебя что-то смущает? - прищурив глаза, поинтересовалась Сюзанна. Майкл приподнял одну бровь, встретив ее подозрительный взгляд.

- Я похож на смущенного? Просто.... Я привык считать ее мертвой. А встретить призрака на похоронах отца.... Это как-то не очень приятно. - он скривился, словно вкус отпитого виски показался ему горьким. - Думаю, что Кристина разделяет мои чувства. Мы не должны были встретиться снова.

- Но выбора нет. - Глубокомысленно изрекла Сюзанна. - Если ты не появишься в доме отца утром, это вызовет новый всплеск кривотолков. Как восемь лет назад, когда пресса почти год пережевывала госпитализацию твоей бывшей жены, ваш развод и ее побег из страны. Тебе ведь не нужен очередной скандал?

- Мне плевать на мнение общества, прессы, моих коллег. - Напомнил Майкл холодным тоном. - Я начал с нуля, когда Джон отвернулся от меня. Я создал свой бизнес сам. Своими руками, без чьей-либо помощи, когда все газеты обвиняли меня во всех страшных грехах. Я добился успеха, я стал уважаемым бизнесменом, так что меня не испугать очередной гнусной сплетней. Но ты права, я обязан пойти. Я должен исполнить последний долг перед Джоном. Он нашел в себе силы простить мне все, что я натворил, он принял меня обратно, и я не имею права отказать ему в послед.... Сьюзи, ты смотришь на меня, словно я сошел с ума.

- Ты любил его, да? - спросила она удивленно.

- А что тебя так удивляет? Он был моим отцом. И не сделал мне ничего плохого. Это я все время подводил его.

- Его жену ты тоже любил. - Дерзко усмехнулась женщина. Глаза Майкла потемнели.

- Не говори того, о чем не имеешь малейшего представления. Я не скорблю по Виктории Рис, но вовсе не из-за того, что однажды она задела мое сердце. Много лет я винил ее в том, что она сделала меня чудовищем, но, как оказалось, я сам сделал себя таковым. Это моя сущность. Ни одни человек не имеет на меня влияния. Даже она.

- Но именно это в тебе и притягивает. Ты сильный, Майкл. Ты жесткий, беспринципный, такой, каким и должен быть успешный человек. В наше время быть размазней опасно.

- Ты единственный человек на земле, который одобряет меня. - Холодно улыбнулся Рис.

- Нет. Не зря столько людей ищут знакомства с тобой, даже конкуренты невольно восхищаются твоей деловой хваткой и чутьем. А теперь с издательством отца и модельным агентством ты повергнешь к своим ногам еще и шоу бизнес. Твой отец снял для обложки журнала самых известных людей страны, но ты сможешь уговорить и Анжелину Джоли.

- Ты невероятная. - Скептически улыбнулся Майкл. - Я никогда не хотел издавать глянцевый журнал для избалованных блондинок и жлобов, и тем более возиться с капризными авторами бестселлеров. У меня для такой профессии слишком мало терпения и такта. Торговать машинами у меня гораздо лучше получается.

- Кстати о машинах. Ты обещал мне "Инфинити". Забыл?

- Нет. Я помню. Просто сейчас не время думать о подарках.

- О, да. Извини.

Майкл посмотрел на нее. Нет. Виноватой себя эта женщина не чувствовала. Тяжело смотреть на свое отражение в женском обличии. Неужели он так же омерзителен? Есть в этом мире немало людей, которые не без основания подтвердить его мысли, если не скажут еще грубее. И завтра ему придется встретиться с одним из этих людей. С одной. И посмотреть в глаза. Он пытался заставить себя чувствовать равнодушие, но не выходило. Призраки прошлого всегда возвращаются, когда их меньше всего ждешь.

- Лучше бы она умерла. - Озвучила его мысли Сюзанна. Но какой-то необъяснимый порыв заставил его не согласиться с тетей.

- Нет. Я никогда не желал ей ничего такого. - Произнес он ровным голосом, осознав, что говорит правду.

Вцепившись в руку подруги Кристина, рассматривала прибывающих людей, которые пришли попрощаться с четой Рисов. Они подходили к гробам в молчаливом почтении, склонив голову и скорбно шепча какие-то слова. Потом они останавливали свой взгляд на Кристине. Мало, кто из всех тих людей знал ее в лицо. Но напряженная фигура в черном траурном платье, спрятавшаяся за темными очками от любопытных сочувствующих взглядов, не оставляла сомнений, что перед собравшимися дочь Виктории Рис, падчерица Джона Риса. Рядом с ней стояла невысокая блондинка тоже в черном, и блистательная, даже в своем трауре, Сюзанна, и ее невзрачный муж. Кристина принимала соболезнования сухо, без эмоций, ни одна слезинка не скатилась по ее бледным щекам, в то время как Сюзанна горестно причитая, обливалась фальшивыми слезами, изображала убитую горем сестру. Кристина с трудом сдерживала тошнотворное чувство, все ее существо переворачивалось от вероломного поведения Сюзанны. Хотелось придушить ее своими руками. Толпа все увеличивалась, напряжение читалось на лицах людей, и оно казалось глубже, чем скорбь об усопших. Монахова подсознательно понимала, чего ждут люди. Здесь не хватает главного участника. Сына и наследника. И хоть его отсутствие радовало Кристину, она не могла не признать, что в глазах пришедших выразить свое соболезнование это вызвало волну недоумения.

Когда Сюзанна очередной раз начала причитать, и воспевать таланты своего безвременно ушедшего горячо любимого брата, Кристина не выдержала. Вырвавшись из рук бережно обнимающей ее Лизы, она убежала в ванную комнату. Несколько мучительных мгновений ее выворачивало наизнанку. Склонившись над унитазом, она едва дышала. Все ее тело содрогалось от презрения, ненависти, боли и бесконечных рвотных порывов. Она не думала, что будет так тяжело.

Она услышала, как дверь открылась и тихие шаги, остановившиеся за ее спиной.

- Кристина. - Позвала Лиза, мягко дотронувшись до ее плеча. - Ты как?

- Плохо. - Отозвалась девушка. Тошнота потихоньку отпускала. Лиза помогла ей подняться на ноги, умыться и привести себя в надлежащий вид.

- Возьми. Это поможет. - Озерова протянула ей две белые таблетки. Кристина взяла их, благодарно сжав ладонь Лизы.

- Спасибо

- Не благодари меня. Я думало, что мы обойдемся без этого. Я думала, что ты сможешь.

- Я бы справилась.- Кристина с сомнением разглядывала таблетки. - Я могу их не пить.

- Выпей. Ты должна казаться сильной, если не можешь быть таковой сама. Он приехал, Кристина. Я пришла, чтобы предупредить.

- Только не это. - Простонала Монахова, пряча лицо в ладонях. Таблетки были сладкими на вкус, но горечь перебивала все. Она знала, что это неизбежно, она готовилась, но надежда, слабая надежда, что бывший муж не приедет на похороны все же теплилась в ее душе. Теперь она понимала тщетность своих надежд. Кафельный пол поплыл. Качнувшись, она прислонилась спиной к раковине, выжидая, когда дыхание выровняется, мышцы расслабятся, а окружающее ее пространство перестанет кружиться с такой скоростью. Таблетки всегда помогали ей восстановиться. Но Лиза говорила, что искусственное душевное равновесие фальшиво, оно не поможет ей справиться со страхами и болью, а только ослабит иммунитет. Но разве против боли есть иммунитет?

- Успокоилась? - минуту спустя спросила Лиза. Кристина кивнула, надевая очки.

- Вот и умница. - Нежно улыбнулась Озерова. - Нам нужно вернуться. Понимаешь?

- Да.- Голос молодой женщины звучал отстраненно и глухо.

- Люди там, - Лиза указала на дверь. - Только и ждут скандала. Но это похороны твоих близких людей. Ты не позволишь превратить их в балаган. Да?

- Да.- Снова кивнула Кристина.

- Тебе нужно поздороваться с ним, как ни в чем не бывало. Пусть все видят, что вы цивилизованные люди.

- Да.

Майкл, молча, выслушивал бесконечные слова соболезнования от друзей и коллег отца. Многие из собравшихся были неискренни. Джон Рис был богат, влиятелен, и у него было немало завистников, иначе и не могло быть. Как бы ни был порядочен и добр его отец, даже он не мог избежать человеческой нечистоплотности. Но так же Майкл знал, что были здесь и те, кто уважал и любил его отца. И все они сейчас искали страдание на отчужденном сдержанном лице его сына. А он не мог оторвать взгляда от двух мрачных гробов. Итак, это все. Все, что осталось от его отца и Виктории Рис. Изувеченные останки и деревянные ящики. Но был еще и портрет. Там они были живые, счастливые, пойманные рукой художника в один из радостных моментов их жизни. И сейчас он был благодарен этой руке за честность, с которой он отразил удовлетворенную безмятежность на лицах тех, которые никогда не смогут встать из своих деревянных кроватей. Как неумолима судьба. Один миг может оборвать самую сильную жизнь, вычеркнуть из числа живых. Майкл никогда не хоронил близких. Это чувство было новым. Оно ошеломляло, давало ощущение нереальности происходящего. Часть его все еще не верила, что его отец мертв. О Виктории Рис он не думал, его сердца не хватало и на нее тоже.

Он почувствовал ЕЕ присутствие, даже не глядя на нее. Воздух вдруг сгустился. Он просто ощущал мощные поток ненависти, направленный на него. Ничего другого Майкл и не ожидал. Прошло какое-то время, прежде чем он сумел заставить себя отвести взгляд от портрета отца и взглянуть, наконец, в глаза призрака. Окинув глазами гостиную, он не нашел ее. Неужели почудилось?

- Майкл. - Незнакомый, холодный, словно дыхание мертвеца, голос заставил его вздрогнуть. Он повернулся, чуть не подпрыгнув от неожиданности, но быстро взял себя в руки, не забывая, что за ним сейчас наблюдая десятки глаз. Она стояла позади него, вот почему он не нашел ее. Мгновения хватило, чтобы захватить взглядом весь ее облик. Сказать, что перед ним стоит совершенно незнакомая женщина, все равно, что не сказать ничего. Ошарашенный невероятной ошеломляющей переменой, он пытался пробиться под темные стекла, желая убедиться, что эта женщина - не самозванка. Люди не могут так меняться.

- Кристина? - недоверчиво выдохнул он, пристально глядя на нее. Женщина вздернула подбородок, губы ее были плотно сжаты, и он чувствовал исходящее от нее ледяное презрение. Наверно, нужно что-то сказать или хотя бы пожать руку в знак приветствия, но угадав его намерения, она шарахнулась в сторону, словно испуганная лань. И этого тоже стоило ожидать, но внутри него что-то болезненно натянулось. Он не мог винить ее за такую реакцию.

- Мне так жаль. - Выдавил Майкл из себя, не осознавая, о чем именно он жалеет больше. Женщина едва заметно кивнула.

- Да, мне тоже, Майкл.

Он опустил взгляд на ее туфли, думая о том, что раньше его имя в ее устах звучало совсем иначе.

Удовлетворенные спектаклем люди снова продолжили поток своих душещипательных слов сочувствия. Майклу пришлось отвлечься от незнакомки в черном длинном платье, напряженной, как струна, но готовой драться до конца. Ему хотелось что-то сказать, разглядеть ее, как следует, чтобы удостовериться, чтобы..... Какого черта? Зачем ему это? Сцепив челюсти, он пошел к выходу. Воздух стал слишком спертым от такого количества народа.

Сюзанна догнала его. Они вместе стояли на крыльце и курили.

- Все проходит нормально. - Удовлетворенно произнесла она, выпуская колечко дыма. - Сейчас поедем в церковь, потом на кладбище, и снова сюда. Мечтаю, чтобы этот день поскорее кончился.

- Я тоже. - Согласился Майкл. - Похороны - это ужасно.

- Ты видел, какие ужасные у нее волосы?

- Что? - не понял Майкл, повернувшись.

- Я про Кристину. Эти светлые пряди в волосах выглядят, как седина.

- Возможно, это так и есть. - Сдержанно ответил Рис. - Она изменилась. Я не узнал ее.

- Еще бы, восемь лет прошло, да еще очки. Она выглядит старше лет на десять в этом облике черной вдовы.

Майкл ничего не ответил. Взгляд его блуждал в верхушках елей. К воротам подъехали три микроавтобуса.

- Вряд ли они вместят всех. - Равнодушно бросил он, и, бросив окурок в снег, пошел к своей машине.

Во время отпевания, Кристина, пряча руки в широких рукавах пальто, с трудом сдерживала подкатывающие к горлу рыдания. Слишком много переживаний для одного дня. И все же она почти выдержала. Осталось немного.

- Эй, ты жива? - дотронувшись до ее плеча, спросила Лиза. Кристина вздрогнула, посмотрев на нее.

- Вроде. - Слабо улыбнулась Кристина, отстраняясь от монотонных молитв священника.

- Ты молодец.

Да, я молодец, - согласилась про себя Монахова, бросив взгляд на бывшего мужа, первый раз после их короткого приветствия. Ее все еще мутило. Господи, если бы она позволила ему взять ее руку, то ее непременно бы вырвало на глазах у всех. И никакие лекарства не помогли. В этот момент она ненавидела свое подсознание, реагирующее на стресс таким отвратительным образом. Сейчас эти приступы вызвали у нее только досаду и раздражения, а много лет назад чуть не убили. Она не могла, есть, спать, разговаривать. Малейшее движение вызвало рвоту или обморок от смертельной слабости истощенного организма. Само осознание своего существования вызвало у нее тошноту. Никто не мог помочь ей, ни один психолог, ни один врач. Она умирала. Пищу вводили через капельницы, менструальный цикл остановился, а о состоянии психики не стоило даже говорить. Если бы не Лиз, то Кристина умерла бы в психушке. Она выхаживала ее, словно, маленького ребенка с заботой и неумолимой уверенностью в успехе. Мучительно долгим был период возвращения Кристины в реальный мир. И все же Лиз вытащила ее, но излечить до конца так и не смогла. Слишком глубоки были раны, нанесенные ее душе. Ни любовь, ни нежность не сумели заглушить боль и отвращение. Приступы тошноты стали реже, она даже научилась сдерживать их. С бессонницей и отсутствием аппетита они боролись до сих пор. Кристина почувствовала жжение в ладонях. Безумно захотелось помыть руки. Это было еще одним пунктиком. Болезненная отчаянная чистоплотность. Она принимала душ не менее трех раз в день, а руки мыла чуть ли не каждые полчаса, если была возможность. Но отмыться никак не могла. Испачкана была ее душа, растоптана и осквернена.

Почувствовав ее взгляд, Майкл повернулся. Кристина стала поодаль от всех, у дверей. Высокая, худая и нелепая в слишком широком пальто, с грубым пучком стянутых на затылке волос, в огромных очках. Впалые скулы, бледные губы. Он вдруг подумал, что, не смотря на жалкий вид, она держится достоинством королевы. Откуда в ней взялась эта стойкость? Он ожидал увидеть испуганную, растерянную, залитую слезами девочку, но не ледяную женщину, взирающую на него с презрением и вызовом. Он чувствовал, что теперь она смогла бы стать достойным соперником. Только теперь делить им нечего. Но она об этом еще не догадывается.

Кристина отвернулась и что-то сказала своей подруге, которая почему-то напрягала Майкла. Ему не нравился ее изучающий пристальный взгляд. Он привык, что женщины смотрят на него, но то, что излучали глаза блондинки, имело совсем другое значение. Ему не хотелось, чтобы она смотрела на него. Ему казалось, он был уверен, что женщина знает.... Однако взгляд ее не выражал осуждения, только пристальное изучающее выражение, словно она пыталась сканировать его мозг. Неприятное ощущение.

После отпевания процессия отправилась на кладбище. Там разыгралась настоящая драма. Сюзанна рыдала так оглушительно, что вороны с окружающих деревьев рванули в небо. Было сказано немало добрых слов в адрес Джона. О Виктории никто не вспоминал. Когда пришла очередь бросать горстку земли на гроб отца, Майкл замешкался. Замерев на краю могилы, и сжимая холодные комья земли, он пытался сдержать боль потери, рвавшую сердце. Если он сейчас сделает это, то подтвердит неумолимую истину. Джон Рис умер. Вытянув руку, Майкл разжал ладонь, закрыв глаза. Заскрежетали зубы, удары сердца соединились с ударами земли о крышку гроба. Краем сознания он услышал причитания Сюзанны, непрошено ворвавшиеся в его мозг. Ее лицемерие в такой момент показалось кощунственным даже ему. Он обернулся, чтобы остановить ее, но это сделал за него Кристина. Грубо схватив Сюзанну за локоть, она резко развернула ее к себе.

- Немедленно прекрати. - Зашипела она тихо. - Или я ударю тебя.

- Что? - охнула женщина, опешив от такой наглости. На побелевшем лице выступили красные пятна. - Как ты смеешь!

- Заткнись, или я за себя не отвечаю. - Испепеляя ее яростным взглядом, предупредила Кристина. Майкл недоуменно смотрел на бывшую жену. Она сняла очки. Но не стала собой. Он не знал ее. Кристина Рис умерла в той палате, в которой он бросил ее восемь лет назад. К его великому удивлению Сюзанна послушалась и затихла. Неужели его непоколебимая уравновешенная тетка испугалась худенькой хрупкой женщины. Кристина подняла глаза, и он со свистом втянул воздух. Ее глаза были цвета серебра, светлые, выбеленные гневом, почти нечеловеческой яростью. Тут было чего испугаться. Даже ему было не по себе от жуткого бесцветного взгляда. Подняв воротник пальто, девушка уверенными смелыми шагами подошла к могилам и по очереди повторила процедуру, которую только что проделал он. Майкл не мог оторвать взгляда от ее острого профиля. На мгновение лицо ее расслабилось, губы печально дрогнули и что-то беззвучно произнесли. Прижав руки к груди, она неотрывно смотрела на могилы близким им людей. Майкл осознавал, что стоит рядом с ней, но она, похоже, ничего вокруг не замечала. Что-то шевельнулось в его душе. Она так же одинока.... Боль стала неотъемлемой частью ее жизни. Он был виноват перед ней, но исправить ничего не мог.

Она очнулась неожиданно. Плечи ее выпрямились и напрягались. Она повернулась. И снова взгляды их встретились.

- Мне жаль, что ты потерял отца. - Произнесла она и пошла прочь.

Майкл ошеломленно смотрел ей вслед. Тугой узел, образовавшийся в груди, рожденный ее словами, мешал дышать. Он отказывался понимать ее. Только что она гипнотизировала его исполненным ненависти взглядом, и вдруг искреннее сочувствие. Он не ожидал. И это рассердило его. Пусть презирает его, клянет. Сочувствия он не переживет. Он не заслужил его.

Поминки вытянули из него остатки самообладания. Непрекращающиеся тосты, сопровождаемые приятными воспоминаниями, и ушедших в мир иной, наполнили его душу горечью. Кому нужны все эти слова, если они никогда их не услышат. Майкл был не из тех, кто говорит. Он переживал свою утрату молча. Так же, как и Кристина. Он заметил, что во время поминок она не произнесла ни слова. Ее подруга все время была рядом, словно сторожевой пес, охраняющий свою хозяйку от любой опасности. Но теперь Кристина могла сама за себя постоять. В этом Майкл убедился на кладбище. Сюзанна и теперь старалась держаться от нее подальше и больше не причитала.

Майкл не осознавал, как часто смотрит на бывшую жену. Он просто не мог оторвать взгляда от этой новой незнакомой женщины. Он думал, что будет жалеть ее, испытывать муки совести, неловкость от того, что им все же пришлось встретиться, но ничего подобного он не испытал. Невольное уважение, даже восхищение удивило его самого. Он не думал, что способен на такие чувства. Его взгляд скользил по бледному лицу, с большими холодными светло-серыми глазами, которые когда-то казались такими глубокими, яркими, живыми, которых жила надежда, детская искренность и любовь. Он убил в ней все это. Он - не Бог, не Дьявол, но создал свое творение, опустошенное и черствое, признающее существование, но не жизнь. Как он сам. А ведь все могло быть иначе. Если бы он усмирил свою гордыню, слепую ярость, упрямое равнодушие, если бы принял от жизни то, что она давала ему. Жесткое чудовище владело его душой. Он презирал себя, больше, чем она думала. Никогда он не забудет, что сделал с ней, с их общим не рожденным ребенком, чего лишил ее и себя. Сердце его замерло, он перестал дышать, когда подняв голову, она встретила его взгляд. Глаза ее потемнели, словно она поняла, что за мысли сейчас блуждают в его голове. На долю секунды ему показалось, что глубокая боль, которую она носила в себе, мелькнула в усталом взгляде. Опустошение, разлившееся по ее лицу, отрезвило его. Он не имел права даже смотреть на нее, не имел права на эти мысли. Она никогда не простит его, потому что он сам так и не смог простить себя, а просто закрыл свою душу от любых чувств, от воспоминаний. Прошлое должно быть там, где ему место. Просто день такой. Слишком много призраков витает за этим столом, и они невольно заставляют вспоминать.

Люди начали расходиться около восьми вечера. Майкл стоически выдержал соболезнования последнего гостя, облегченно закрывая за ним дверь. В гостиной остались трое. Майкл, Кристина и ее подруга Лиза. Он сам не понимал, почему не ушел полчаса назад вместе с Сюзанной и ее супругом. Было бы так просто сбежать. Следующая встреча состоялась бы только на оглашении завещания. И она снова бы исчезла из его жизни, вернув его спокойное существование.

Они стояли на разных концах гостиной, но даже такое внушительное расстояние не спасало Кристину от влияния на нее его присутствия. Все нервы сжались в комок. Лиза без слов читала ее мысли. Ее ободряющий взгляд успокаивал. Кристина ждала, что он скажет что-то на прощание и уйдет, дав ей, наконец, спрятаться в свой неуязвимый кокон. Ее раздражало его существование в этом доме. В этом мире. Она ненавидела его. Но это чувство было совсем другим, не как вначале. Вместе с ним она чувствовала невероятную усталость. Ее ненависть ничего не изменит, не исправит и не накажет его. Убить его у нее не хватит сил, а иначе он не сможет заплатить за то, что сотворил с ее жизнью. Оставалось только терпеть свое бессилие.... Она ждала. Майкл не уходил. Облокотившись на дверь, он смотрел на нее немигающим, спокойным взглядом. Сдержанное холодное лицо не выражало никаких чувств. Почему он медлит? Зачем мучает ее? Она не могла смотреть на него так долго. Весь ужас прошлого обрушился на нее. Никогда она не научится, не думать о том, что он сделал, глядя в его синие льдистые глаза. В Лондоне ей почти удавалось забыться. Почти. Но теперь все страхи, вся боль с новой силой ожили в ее сердце от одного только взгляда на это жесткое красивое лицо. Неужели она когда-то любила его? Теперь это было трудно даже представить. Только слепая дурочка могла так сглупить.

Несколько минут они просто изучали друг друга через комнату.

- Я пойду. - Неожиданно прервала тишину Лиза. Кристина бросила на нее испуганный взгляд. Нет, Лиза нет, - кричали ее глаза. Не бросай меня. Но Озерова неумолимо посмотрела на нее. - Так нужно. - Тихо сказала она. - Вам нужно поговорить.

- Зачем? - недоумевала Кристина. Лиза передернула плечами, вперив тяжелый взгляд на Майкла Риса.

- Обидишь ее. Убью. - Будничным тоном произнесла она. И Майкл понял, что она не лукавит. Развернувшись, Лиза пошла к лестнице.

- Не понимаю, о чем нам говорить. - Кристина высказала вслух его мыли. Майкл склонил голову в знак согласия. Он снова окинул ее взглядом. Напряженная струна, приготовившаяся к прыжку пантера, опустошенная и усталая, взрослая, чужая. Что он может сказать ей?

Дата добавления: 2015-05-26