Милли Брэди меняет профессию 17 страница

Закрыв глаза и в бессилии прижимаясь к его рубашке, она пробормотала:

– Совсем нечестно.

– Тогда почему я должен прекратить? – Лукас сделал паузу, но его руки продолжали гладить ее лицо. – Но может, ты сама не хочешь, чтобы это случилось?

Что? Он это серьезно?

Эстер оторвала голову от его груди.

– Прошлый раз ты этого не захотел.

Он пожал плечами.

– Это было тогда. А это сейчас.

О боже, подумала Эстер, в то время как ее нервные окончания подпрыгивали вверх и вниз, визжа, как подросток. О боже, о боже, а-а-а!

– Но не считай это чем-то серьезным, ладно? – шептал ей на ухо Лукас; от прикосновения его губ все ее тело трепетало. – Ты меня знаешь. В жизни есть не только постоянные отношения. Сейчас тебе нужно развлечься, и я знаю, как это сделать.

– О да, – прошептала Эстер. Он прижал ее к своему упругому, мускулистому телу, а потом, прямо как Ричард Гир, ловко поднял на руки. – Да, да, да!

* * *

Эстер лежала на боку среди смятых простыней и пыталась отдышаться. Это случилось, произошло чудо, о котором она грезила все эти годы. Наконец произошло.

Она все еще не могла поверить.

Наклонив голову и смахнув волосы с лица, Эстер взглянула на будильник, чтобы во всем удостовериться. Когда Лукас подхватил ее на руки и отнес наверх, она заметила время – было 10.07 вечера, – она знала, что никогда это не забудет. Ведь такое бывает только раз. Если мечтать о чем-то так долго, как мечтала она, захочется запомнить все до мельчайших подробностей.

Да, все было так, как она и предполагала. Стрелки часов располагались симметрично. Сейчас было 10.10 вечера.

Она были в постели, о, целых три минуты.

Неудивительно, что она была в прострации. Лукас отнес ее в спальню, разделся, упал на нее, занялся с ней сексом и отпал в полном удовлетворении.

И все это за сто восемьдесят секунд.

О, и еще он сказал ей, что она была великолепна.

Невероятно.

Эстер глядела в потолок и размышляла, что, наверное, так себя чувствуешь, когда у тебя на улице вырвут сумку. Событие обычно застает тебя врасплох, и все заканчивается, прежде чем успеваешь сообразить, что происходит. Твоего вора давно уже след простыл, а ты все стоишь на мостовой и гадаешь, что это, черт возьми, было.

Однако Лукас, ее собственный вор, никуда не убегал. Он лежал рядом с ней лицом вниз и занимал три четверти кровати.

И храпел.

Эстер была слишком удивлена, чтобы засмеяться, она проигрывала в голове каждое мгновение, проверяя, не упустила ли что-нибудь. Как если бы ты села смотреть фильм и следующее, что помнишь, – просыпаешься, а на экране идут заключительные титры.

Но даже этого не было. Не было никаких оправданий. Все заняло три минуты, от начала и до конца.

И это не было головокружительно быстро. Это просто было так… так плохо. Так неумело, при полном отсутствии фантазии. Ладно, может, у Лукаса и был приличный инструмент, но он не имел ни малейшего понятия, как им пользоваться. Он был неуклюж, резок и нескоординирован. Так же некомпетентен, как четырнадцатилетний мальчишка, с удивлением размышляла Эстер, и никакого чувства ритма, никакой тонкости.

Как ни печально это признавать, от правды никуда не деться. Факт оставался фактом: несмотря на всю свою сексапильность и репутацию ловеласа, Лукас Кемп был в постели полным нулем.

Громкий храп сотрясал его тело, этого звука было достаточно, чтобы разбудить соседей. Противный звук, похожий на поросячье хрюканье, нечто отталкивающее и неприятное. Эстер пихнула его локтем в ребра, и он издал протестующий стон.

– А? Что такое?

– Ты храпишь.

Как большой, жирный боров.

– О. Извини. – Он тряс головой и не мог открыть глаза, как будто проспал много часов, потом на его лице появилась ленивая, самодовольная улыбка. – Эй, это было блестяще. Ты была потрясающей, Эстер. Боже, я совсем разбит. Сколько времени?

Эстер произнесла со значением:

– Двенадцать минут одиннадцатого.

– Да? Хорошо, что ты меня разбудила, пожалуй, я пойду. – Зевая, он слез с кровати и взял свой костюм Ричарда Гира. – Мне правда понравилось. Надо будет как-нибудь повторить.

Только не со мной, подумала Эстер. Но до этого он был с ней добр так, что она не могла произнести такое вслух. Вместо этого она сладко улыбнулась, повыше натянула одеяло и стала наблюдать, как Лукас облачается в одежду, которую с такой скоростью сбросил с себя всего десять минут назад.

– Да. Обязательно.

Уже полностью одевшись, он наклонился над кроватью и запечатлел быстрый поцелуй на ее лбу.

– Пока, милая. Ты была фантастически хороша.

– Спасибо. – Эстер ужасно подмывало захихикать.

– Тебе тоже понравилось? – Лукас до смешного был доволен собой.

– О да, конечно. – Кивнув, Эстер умудрилась сохранить серьезное лицо. И честно добавила: – Мне гораздо лучше.

– Нет! – возбужденно выдохнула Милли. – Не могу поверить! Только не Лукас. Конечно, не Лукас.

– Я говорю правду, только правду, клянусь. – Эстер сидела скрестив ноги на ковре в гостиной и качала головой.

Милли была так поражена, что даже не заметила, что край шоколадного печенья погрузился в ее кружку с чаем. Вернувшись домой в одиннадцать часов, Милли определенно не ожидала такого.

Чтобы окончательно удостовериться, она спросила:

– Ты уверена, что тебе все это не приснилось?

– Я сама себя об этом спрашивала. Жаль, что не приснилось. Милли, три минуты! – Она начала хихикать, потом добавила: – Могу поспорить, у Дебры Уингер в «Офицере и джентльмене», такого не было.

– Какое разочарование. Кто бы мог подумать? – поражалась Милли. – Лукас Кемп несостоятелен в постели.

– Абсолютно несостоятелен. Все это время я его считала каким-то сексуальным богом. А он ни на что не годен, он подделка! Но я не понимаю, как ему удавалось так долго это скрывать.

– Сама подумай, – рассудила Милли, – ты не знаешь никого, кто бы переспал с ним.

– Верно.

– И ты ведь тоже ему не сказала, что он был ужасен.

Эстер скорчила физиономию.

– Я не могла. Бедный Лукас, он считает себя неподражаемым. Как я могла разбить его иллюзию, после того как он был так добр ко мне? Все равно что сказать пятилетнему ребенку, что его рисунок никуда не годится. Я не могла быть такой жестокой.

Милли взглянула на нее.

– Знаешь, я думала, ты гораздо больше расстроишься.

– Ты шутишь? – Эстер наклонилась и взяла еще одно печенье. – Это лучшее, что могло произойти. Я излечилась, разве не видишь? Мне больше не нужно желать Лукаса. Я могу жить дальше. Я свободна.

Это действительно было облегчением.

– А Нэт?

– Ну, я все еще расстроена из-за Нэта. Конечно расстроена. Но все это из-за того, что он уверен, будто я спала с кем-то еще. А я знала, что это не так. – Она пожала плечами. – Это было самое ужасное: меня считали виноватой, а я была невиновна.

– Значит, секс с Лукасом помог?

– Боже, конечно. По крайней мере, хоть Нэт меня и бросил, я знаю, что теперь я это заслужила.

– Ладно, – сказала Милли. Она подняла свою кружку и чокнулась с Эстер. – В таком случае давай выпьем. За Лукаса.

ГЛАВА 39

– Все дело в твоей матери, – со вздохом произнес Ллойд Брэди.

А Милли гадала, почему отец с Джуди пригласили ее на ланч.

– В чем проблема?

– Она все еще здесь. Разве этого мало? – Ллойд в отчаянии поднял брови. – Речь шла о нескольких днях. А прошел уже месяц. Мне кажется, что я снова женат на этой чертовой женщине!

– Я же тебя предупреждала. – Милли сочувствовала, но не слишком. – С самого начала ты не должен был соглашаться, чтобы она останавливалась у вас. Вкусно пахнет, – просияла Милли, когда Джуди поставила перед ней на стол картофельную запеканку. – А ты не можешь сказать, что ей пора уезжать?

– Я пытался. Она рассмеялась и велела мне не говорить глупости. – Ллойд еще раз глубоко вздохнул и положил себе на тарелку фасоль с морковкой. – Она говорит, что сейчас, когда она от души веселится, ей никак нельзя уезжать.

Милли была потрясена.

– У твоей мамы появился здесь друг, – объяснила Джуди.

– Что? Вы шутите? Это серьезно?

– Кто знает? Она часами болтает по телефону, хихикая, как девчонка. А почти каждый вечер она исчезает с ним.

Ни один из них не выглядел слишком радостным.

– Но это здорово, – заявила Милли. – Правда? Именно этого ей так хотелось все эти годы. Наконец-то она нашла того, кто ей нравится, это прекрасная новость! – Она с энтузиазмом наклонилась вперед. – Давайте, расскажите мне о нем. Как он выглядит?

Ллойд и Джуди переглянулись.

– Мы не знаем, как он выглядит, – сказал Ллойд, – потому что мы его не видели. И возможно, это не такая уж прекрасная новость.

– Почему, скажите на милость?

– Мы думаем, он женат, – объяснила Джуди.

– Что?

– Наверняка. Это единственное объяснение, – пожал плечами Ллойд. – Иначе зачем такие секреты?

– О боже, – простонала Милли, чувствуя, что ее надежды рушатся. – Этого только нам не хватало. Моя мать превратилась в гулящую женщину, разбивающую семью, и в итоге все это закончится слезами. Как она может так глупо себя вести? Вернее сказать, – воскликнула Милли, – как она может так позориться?

– Мне очень жаль, дорогая. – Ллойд успокаивающе похлопал Милли по руке. – Но мы подумали, тебе следует знать. И может, тебе стоит с ней поговорить. Выясни, что представляет из себя этот новый приятель, и постарайся привести ее в чувство.

– Пусть она одумается, пока еще не поздно, – подзадоривала Джуди, – прекратит все сразу и, может, успеет на следующий поезд до Лондона.

– Хотите, чтобы я выполнила всю грязную работу? Вы трусы! – Несмотря на все услышанное, Милли начала смеяться. – Разве вы сами не в состоянии с ней поговорить?

– Когда это бывшая жена прислушивалась к советам бывшего мужа? – спросил Ллойд с усмешкой. – Меньше всего можно ожидать, что Адель выслушает мой совет и скажет: «Знаешь, дорогой, ты абсолютно прав». А ты ведь ее дочь, – напомнил он Милли.

– Ха. Но я же не виновата.

– Более вероятно, что она выслушает тебя.

– Ты просто хватаешься за соломинку, – предупредила Милли.

– Ну… Попытка не пытка, верно?

– О, без сомнения. Знаете, еще я куплю лотерейный билет. Гораздо больше шансов выиграть главный приз, чем вразумить мою мать.

– Оставь в покое бедную девочку, – вмешалась Джуди. – Ты не даешь ей поесть. И потом я хочу ее спросить о другом.

Увлеченно поглощая, возможно, самую вкусную в мире еду, Милли спросила:

– О чем же?

– Конечно, о твоей личной жизни. Мне не терпится услышать, что увлекательного происходит в твоей жизни!

– О нет, так нечестно. – Милли обхватила тарелку, защищая свою запеканку. – У меня нет личной жизни. Только не отнимай у меня тарелку.

– Дорогая, не знаю, о чем ты говоришь. Конечно, я не встречаюсь с женатым мужчиной!

Адель была так возмущена, что Милли сразу поняла: она лжет. А впрочем, разве она рассчитывала на другой ответ? Признания и угрызения совести – это было не в духе ее матери.

Ладно, ей все равно нужно было доиграть свою роль.

– Тогда почему ты его ни с кем не познакомила?

– То есть не познакомила с твоим отцом и Джуди? – Смех Адели был похож на позвякивание люстры на сквозняке. – Зачем, скажи на милость, мне это делать? Разве обязательно делать личную жизнь всеобщим достоянием?

– Я бы хотела с ним познакомиться, – заявила Милли.

– Это невозможно.

– Почему?

– Что за вопрос? – Адель подняла свои выщипанные брови. – Потому что ты начнешь его воспитывать.

– Значит, он женат.

– Милли, есть опасность, что ты станешь ужасной занудой.

– Я не хочу, чтобы тебе было больно.

– О, что за вздор, никто не причинит мне боль! Никогда в жизни я не была счастливее.

– Но мама, неужели ты серьезно полагаешь, что он уйдет от жены?

– Не собираюсь на это отвечать. Ради всего святого, ты же моя дочь. Мы можем поговорить о другом?

– Ладно. Папа интересуется, сколько еще времени ты будешь здесь жить.

– Правда? Можешь сказать своему отцу, что это не его дело.

– Мама! – У Милли заканчивалось терпение. – Ты ведь живешь в его доме!

– Ну и что? Он это заслужил. Милли, похоже, ты не понимаешь, что я развелась с твоим отцом как раз из-за этого. – Адель горестно затрясла головой. – Потому что он страшный эгоист.

– Они очень вам идут, – соврала Эстер, поправляя зеркало так, чтобы прыщавая девчонка могла лучше себя разглядеть. Приставляя к ушам серьги из блесток и перьев, она так и эдак поворачивала свою короткую толстую шею.

– Они просто великолепны, – уверяла ее Эстер. – Не каждому к лицу такие серьги. – Она могла бы добавить, что эти красные блестки подходят к ее прыщам.

Только не вслух. Мысленные оскорбления – вот что поддерживало ее в эти дни. Ее жизнь стала такой жалкой, что это было одним из немногих удовольствий, что ей оставались.

– Не могу решить. – Девица изучала свое отражение в зеркале, потом взглянула на другую выбранную пару серег. – Те, с желтыми бусинами, мне тоже нравятся.

А желтые бусины хорошо сочетаются с твоими желтыми зубами, подумала Эстер, ободряюще улыбаясь. О боже, что это со мной? Я превращаюсь в противную, злобную, ядовитую ведьму! Если так пойдет, то скоро я никогда ни о ком не смогу думать доброжелательно. Через неделю я вообще дойду до того, что буду выкрикивать оскорбления незнакомым людям на улице.

– Вот что я скажу, – произнесла Эстер, устыдясь своих ужасных мыслей. – Они стоят по семь фунтов пара, но вы можете получить обе за десятку.

– Правда? – Толстый подбородок девицы задрожал от удовольствия.

– Правда. Пойдете куда-нибудь сегодня вечером и сразите всех парней наповал. – На этот раз улыбка Эстер была искренней. Видишь? Я могу быть доброй, если захочу.

– Сегодня мой день рождения, – преодолев смущение, со счастливым выражением лица сообщила девчонка. – У меня будет вечеринка. Я пригласила одного мальчика… он такой классный…

Сколько ей лет? Шестнадцать? Может, семнадцать. В этом возрасте Эстер сама была мало похожа на Клаудию Шиффер, что не мешало ей гоняться за Лукасом с энергией зайчика из рекламы «Дюраселл».

– Желаю отлично провести время, – сказала она девчонке, заворачивая ей серьги. – Чтобы все получилось с этим мальчиком.

Послушайся моего совета, добавила она про себя, и выясни сейчас, что он из себя представляет. Ради бога, не трать следующие десять лет на тоску по кому-то, кто трахается как мистер Вин. Потому что, когда ты сделаешь это сногсшибательное открытие, твоя жизнь может быть испорчена.

Даниела состроила физиономию вслед уходящему потенциальному клиенту, который удалялся, купив у нее всего одну свечу:

– Жалкий скряга, – прошипела она, когда он уже не мог ее слышать. – Надеюсь, все волосы у него повылезают. А к старости он станет слабоумным. Та девчонка все равно бы купила обе пары, – продолжила она, разрывая целлофановый пакет со сладкими булочками. – Ты осталась без четырех фунтов. Вот, лови.

Эстер поймала булочку.

– Мне хотелось выяснить, могу ли я еще быть доброй.

– Ты таким способом это проверяешь? – выговаривала Даниела. – Лучше следующий раз покорми уток черствым хлебом. Это дешевле.

– Я хотела быть доброй по отношению к человеку. Думала, это меня взбодрит. – Эстер печально жевала булочку, вокруг рта у нее белели «усы» из сахарной пудры.

– Тогда брось мне черствого хлеба. – Даниела показала руками, что она плывет, и издала громкое кряканье. – Давай, попробуй. Уверена, ты попадешь прямо в клюв.

Эстер почувствовала себя уже не такой несчастной. Отломив кусочек от булочки, она бросила его Даниеле, которая почти поймала его ртом, чуть не упав при этом.

– Кряк, черт! Я почти поймала! Давай снова!

На этот раз кусок булочки пролетел над головой.

Даниелы и ударился о большую серебряную свечу в форме горы Сен-Мишель.

– Моя очередь! – С видом вратаря, который должен взять пенальти, Эстер с готовностью вскочила на ноги. – Я тоже хочу попробовать.

– Только если прокричишь как гусь, – потребовала Даниела.

– Га! Га! ГА-А-А! – закричала Эстер, хлопая крыльями и шевеля хвостом.

Одобрительно кивая, Даниела отломила еще один кусочек булочки, тщательно прицелилась и…

– М-м! – В восторге размахивая руками, Эстер изобразила победный танец. Половина булочки торчала у нее изо рта, все лицо было испачкано сахарной пудрой, но ей было все равно, потому что она поймала кусок с первого раза, она бросилась к нему со скоростью газели…

Наконец-то она нашал то, что у нее хорошо получалось!

– Она эта сделала! – взвизгнула Даниела, испытывая не меньший восторг. – У нее получилось! Леди и джентльмены, поаплодируем…

Эстер кивнула, чтобы она продолжала. Почему она остановилась? Она забыла ее имя? Чтобы помочь Даниеле преодолеть неприличный провал в памяти, она торопливо вытащила изо рта кусок булочки, широко раскинула руки и объявила:

– Пожалуйста, поприветствуем аплодисментами… меня!

К этому моменту у киоска собралась приличная толпа туристов. От души развлекаясь, они смеялись и хлопали в ладоши. В ответ на их одобрение Эстер улыбалась и кланялась и не могла понять, почему Даниела вытворяла бровями нечто странное. Какой кошмар, как будто по ее лбу ползли две гусеницы – такой глупый вид…

– Привет, Эстер.

Эстер широко открыла рот с сахарными «усами» и повернулась. Сама она не выглядела глупо, просто тупо смотрела на Нэта.

– Нэт?

Это правда он?

– Я-то думал, ты сидишь в углу и чахнешь по мне, – говорил Нэт. – Ты ведь так скучала.

– Ч-что ты здесь делаешь? – выпалила Эстер.

– Я вернулся. – Нэт внимательно наблюдал за ней. – Вопрос в том: для тебя это хорошая новость? Или нет?

Что за нелепость, разве он не знает? Стараясь взять себя в руки, Эстер стряхнула со рта сахарную пудру.

Наконец она сказала:

– Все зависит от тебя. Если ты явился, чтобы сообщить, что женился на Анастасии, то это совсем не хорошая новость.

ГЛАВА 40

Даниела вызвалась присмотреть за киоском до конца дня. Эстер была как в тумане и позволила Нэту вывести себя на улицу. Когда он привел ее в одно из переполненных уличных кафе на Касселл-стрит, у нее возникло подозрение, что он нарочно выбрал это место, потому что полагал, что легче окончательно порвать с ней на людях, ведь так меньше вероятность, что она начнет завывать как привидение и устраивать неприличные сцены.

Ха, ха, как будто неприличные сцены не были ее специализацией.

– Ладно, – сказал Нэт, когда им принесли напитки. – Нам нужно поговорить.

– Именно это я и пыталась сделать последние несколько недель. Но ты всячески меня избегал. – Эстер не хотела жаловаться, но трудно разговаривать весело, когда твои колени стучат под столом, как кастаньеты. Нэт был очень серьезен, и это не облегчало задачу.

Я не видела его целых три месяца, вдруг осознала Эстер. Теперь он стриг волосы короче, чем раньше, на нем была желтая рубашка, которую она никогда не видела, у него даже появился новый шрам на руке… все это произошло, пока он был в Глазго, а она здесь гонялась за Лукасом.

Не думай о Лукасе.

– Мне жаль, – наконец произнес Нэт.

О боже.

– О чем ты? – Эстер сжала свои скачущие коленки. – Тебе жаль, что между нами все кончено? Тебе жаль, потому что ты нашел другую? Тебе жаль, что тебя никогда не было на месте, когда я звонила, потому что ты был слишком занят, трахаясь с Анастасией?

Нэт даже не вздрогнул.

– Это не так. У меня ничего не было с Анастасией. Не было того, что ты имеешь в виду. – Он подождал. – Но мне жаль, что я заставил тебя так думать.

Руки Эстер тряслись. Она не осмеливалась взять бокал, потому что боялась пролить все себе на грудь.

– И что ты здесь делаешь?

– Я же сказал. Я вернулся домой. Насовсем, – ответил Нэт.

Насовсем?

– Почему?

Он пожал плечами.

– А что?

Эстер удивленно выдохнула:

– Они тебя уволили?

– Нет. Я сам подал заявление об уходе.

– Почему?

– Потому что я скучал без тебя. – Голос Нэта был спокоен, но она чувствовала, что это только видимость. – Мой отъезд не пошел нам на пользу. Но, конечно, остальное решать тебе, – продолжил он медленно. – Возможно, ты не хочешь, чтобы я возвращался. Я видел того парня, который привез тебя домой после вечеринки, помнишь? Откуда я знаю, может, вы встречаетесь.

– Я и Кон Деверо? Ты серьезно? Я же говорила, – простонала Эстер. – Он меня подвез. У нас с ним ничего не было, это святая правда. Что мне сделать, чтобы ты поверил?

– Я тебе верю. – Нэт кивнул, подтверждая, что так и есть.

– А теперь ты должен рассказать мне об Анастасии, – заявила Эстер.

Боже, это примерно то же, что велеть дантисту вырвать все зубы мудрости без анестезии. Она правда этого хотела?

– Энни – телевизионный продюсер, – сообщил Нэт.

Ревность, как волна, поднялась в Эстер. Блестяще, она ничего из себя не представляет. Просто и банально, она всего лишь телевизионный продюсер. Ладно, ладно.

Она сглотнула и прохрипела:

– Продолжай.

– Ее компания снимала в ресторане документальный фильм скрытой камерой.

– Это когда посетитель находит в супе муху и все это снимают? – Эстер ничего не могла поделать; когда нервничала, она всегда говорила глупости.

– Неважно. – Нэт не стал обращать внимания на ее слабую попытку пошутить. – Они начали снимать три недели назад. Жак был в своем репертуаре, как всегда не в духе, что-то изображал перед камерой, швырял кастрюли в молодых помощников, от него все плакали… ты знаешь, какой он бывает.

Эстер кивнула. Она никогда не видела темпераментного повара, которого прославил каталог «Мишлен», но много слышала о нем от Нэта.

– Все остальные старались не мешать Жаку. В конце концов, именно он был звездой этого шоу.

Мой рот был на замке, и я держался в тени. Анастасия слишком его боялась, чтобы задавать вопросы. Поэтому каждый раз, когда ей нужно было что-нибудь выяснить или разобраться в технических уловках, она обращалась ко мне. И через какое-то время она стала повторять, что я так естественно веду себя перед камерой, что она просто видит меня на телевидении с моим собственным шоу.

Ха! Эстер рассвирепела. Конечно, она видит! А она тем временем не прижималась к тебе всем телом и не тянулась ручкой к твоей молнии?

Стараясь не представлять эту сцену – по крайней мере, не добавлять душераздирающих подробностей к тому, что она уже вообразила, – Эстер произнесла обличающим тоном:

– Ты об этом ни разу не упомянул.

– Это случилось уже после приема у Орлы Харт. Мне нужно было время, чтобы все обдумать. – Нэт бросил на нее многозначительный взгляд. – Энни все больше и больше увлекалась идеей, давила на меня, требуя принять решение, мне нужно было подумать и над этим. Это значило бы переехать в Лондон. Погрузиться в телевизионный водоворот, заниматься бесконечными презентациями, чтобы программа лучше продавалась. Я тебе ничего не говорил, – продолжал он, – потому что не хотел, чтобы это повлияло на твое отношение ко мне.

Большое спасибо, с негодованием подумала Эстер, но, к своему стыду, где-то в глубине души она знала, что он прав. Съежившись, как улитка, которую посыпали солью, она напомнила себе, что первоначальная причина ее бурного увлечения Лукасом заключалась в том, что тот работал диджеем и вел свою программу на модном и ярком «Радио Корнуолла».

Хуже всего было то, что Нэт об этом знал. О боже, она была не лучше тех девиц, чьи честолюбивые мечты не шли дальше желания переспать с футболистом из премьер-лиги. Неудивительно, что он ей не доверял.

– Ладно, – прошептала Эстер, – что произошло потом?

Он вернулся на несколько дней, догадалась Эстер. Потом он отправится в Лондон, чтобы начать свою блестящую карьеру в качестве знаменитого шеф-повара.

Нэт был невозмутим.

– Я решил не принимать предложения.

– Что? Почему? – От удивления голова Эстер шла кругом.

– Я хочу готовить, а не показывать другим людям, как готовить. Я повар. Горбатиться на кухне – мое призвание. Я люблю этим заниматься. А жить по правилу «неважно, что вы знаете, а важно, кого вы знаете» и появляться на нужных приемах – все это не для меня.

Эстер представила себе Нэта на телевидении. В горле у нее был комок размером с киви.

– Ну, я рада, что ты не едешь. Но у тебя бы получилось. Ты бы отлично смотрелся по телевизору.

Она действительно так считала. Он был бы фантастически хорош. Нэт производил прекрасное впечатление и вызывал доверие. Он умел рассказать о своем предмете с огромным энтузиазмом, бесконечным терпением и чудесным юмором, отчего всем становилось хорошо на душе. Эстер вспомнила, как однажды он полдня учил ее готовить идеальный майонез – в итоге они испортили семнадцать яиц, – и от этого на глаза ей навернулись слезы.

– Что ж, спасибо. Но я принял решение. – Нэт улыбнулся. – И как оказалось, поступил правильно. Я и не подозревал, что существовал тайный замысел.

– О. – Эстер сразу поняла, о чем речь. – Хочешь сказать, Анастасия?..

– Была в меня влюблена. А я не имел ни малейшего представления. – Нэт смущенно взъерошил короткий «ежик» на голове. – Я не догадывался, что происходит. Пока она не попыталась затащить меня в постель, а я ей отказал. – Он выразительно поднял брови. – В результате, она просто взбесилась.

Это было так похоже на него. Нэт понятия не имел, как он привлекателен для противоположного пола. Если бы перед ним встала женщина и начала срывать с себя одежду, подумала Эстер, он бы наверняка решил, что ей стало жарко.

– Как взбесилась?

– Она была в ярости. Боже, больше чем в ярости. Не могла поверить, что не интересует меня. Стала говорить, что я ее обманул. – Нэт с недоумением пожал широкими, как у регбиста, плечами. – Сказала, что я неблагодарное дерьмо. Что я могу забыть о переезде в Лондон, что она найдет кого-нибудь другого, кого пустит в большое плавание. Большое плавание, – повторил он, качая головой. – Как корабль. Можешь представить?

– В море полно других поваров, – сказала Эстер.

– В общем, так все и произошло. Я подал заявление об уходе, и вот я здесь.

Эстер по-идиотски повторила:

– И вот ты здесь.

– Сестра предложила мне пожить у нее, пока я не найду себе жилье. А найти новую работу – или одну из старых – это не проблема.

– Да, конечно, ты абсолютно прав, – согласилась Эстер, – это не проблема. Для человека с такими талантами.

– Единственное, в чем осталось разобраться, это… в наших отношениях.

Сердце Эстер затрепетало как испуганный голубь. О, вот оно, пришло время проститься.

– Я знаю, тебе было тяжело из-за того, что я уехал работать в Глазго. Все складывалось непросто, – продолжил Нэт. – У нас обоих.

Черт, говори уже.

– Ну… ты сам знаешь.

– Слушай, если у тебя кто-то есть, я пойму. Но если никого нет и ты считаешь, что у нас есть шанс… все зависит от тебя. Тебе решать.

Это шутка? Он бросил свою паршивую работу в Шотландии и вернулся в Ньюки – а она только об этом и мечтала – и теперь спрашивает, хочет ли она еще быть с ним?

Она вскочила на ноги, сильно ударилась коленками о стол и вскрикнула от боли:

– Ты полный идиот, – завопила она, – как ты мог подумать, что ты мне не нужен больше? Я тебя любила, когда ты уехал, и ни на одно мгновение не переставала любить! Я думала, что не нужна тебе, и ты даже не можешь себе представить, какой я была несчастной!

Вся красная, с безумными глазами, Эстер говорила с не меньшим жаром, чем… вероятно, чем Анастасия; она не сразу поняла, что размахивает руками как ветряная мельница и кричит во всю мочь. На них стали обращать внимание.

А Нэт ненавидел сцены.

Плевать, какого черта.

Дотянувшись до Нэта через столик, Эстер целовала его и целовала, пока у нее не перехватило дыхание.

Охваченная головокружительной эйфорией, она наконец пробормотала:

– Я никого в жизни не любила. Только тебя, честное слово. Зачем мне нужен кто-то еще, если у меня есть ты?

Нэт улыбался, явно испытывая облегчение.

– Я так рад, что ты это сказала. Не поверишь, как я боялся. Я представлял, что приеду сюда и обнаружу в твоей постели нового парня.

Слезы снова подступили у нее к глазам, но Эстер решила, что заниматься такими глупостями ей ни к чему. Она была слишком счастлива, чтобы плакать.

– Никаких новых парней. Только прежний красавец. – Ив восторге она запечатлела у него на губах еще несколько поцелуев. – Ты понятия не имеешь, как я рада, что ты вернулся!

ГЛАВА 41

Когда Милли распахнула дверь в офис, Лукас разговаривал по телефону.

– Да, хорошо, ваш заказ на пятницу принят. – Он поднял глаза и подмигнул Милли, одновременно записывая в ежедневник детали заказа. – В восемь часов в пабе «Король Георг» – не волнуйтесь, я знаю, где это. Буду ровно в восемь. – Слушая голос в трубке, он широко улыбался. – Милая, конечно, вы не будете разочарованы. Если заказывают меня, я могу обещать, – он снизил голос до сексуального мурлыканья, – что полное удовлетворение гарантировано.

Дата добавления: 2015-05-26