Что стоит в роду за основными проявлениями созависимости? 1 страница

Я есть контроль всего и всех,

Судьба в моих руках,

Но вот случилось что‑то вновь,

И я разбита в прах!

Страх, беспокойство и тревога

Зовут меня опять,

И я контроль включаю снова,

Беды стараясь избежать.

Проконтролировать, увы,

Все в жизни невозможно,

И я надломлена внутри,

Пуста, опять тревожна!

Порочный круг и суета,

И силы мои тают,

Своей не помню жизни я,

Чужие дни мелькают!

Что стоит за созависимостью в семье? Где начало страданий и как их завершить? Почему созависимые отношения присущи большинству семей?

Действительно, созависимые отношения в разных формах и сочетаниях присущи практически каждой семье. В каждой семье свой набор черт созависимого поведения. Такие черты характера, как контроль, ответственность за жизнь других людей, спасательство, возможно, хороши в случаях, связанных с угрозой жизни человека или членов его семьи. Когда требуется что‑то проконтролировать, кого‑то спасти, взяв при этом инициативу в свои руки. Для выживания в сложной жизненной ситуации (например, военные действия, угроза жизни) эти качества просто необходимы. Но почему они сохраняются в людях и в мирное время, когда явной угрозы нет?

Видимо, тяжелые психотравматические ситуации предков продолжают жить внутри многих людей. Они оказывают влияние на нас и на наши чувства, реакции, выбор, поведение. И то, что было исключено в прошлом, неожиданным образом в ином обличье повторяется в нашей современной жизни. Войны вроде бы нет, явной угрозы для жизни нет, но внутри поля она присутствует. То, что когда‑то было не разрешено, продолжает существовать в семье, возможно, в иной форме. И опять есть агрессоры и жертвы, боль и страдание, выживание и смерть. Весь процесс неосознаваем, и поэтому страдания не имеют конца.

Созависимое поле – это поле, наполненное эмоциональными переживаниями агрессоров и их жертв, вытесненной когда‑то болью, которая находит продолжение в жизни потомков. Именно темы насилия, агрессии и, возможно, убийств стоят за зависимым и созависимым поведением. И для того, чтобы справиться с тем действием, которое оказывает на человека то, что идет из его системы, есть два способа поведения: зависимость и созависимость.

Именно формы поведения в виде созависимых отношений помогли когда‑то кому‑то выжить в тяжелых ситуациях и сейчас вроде бы должны помочь. Но уже не помогают вывести всю семейную систему из состояния оцепенения, тревоги, страха, вины, стыда и ярости. Все чувства перемешаны, смещены или переняты. И члены семьи не на своих местах и проживают не свою жизнь.

Итак, что стоит за чертами созависимости?

«Я идеальная, почему другие это не видят?» Мифологическое, идеализированное мышление

Созависимость характеризуется идеализированным представлением о людях, о себе, о ситуации в семье. Никто, ни зависимый, ни созависимые, не хочет видеть в зависимости заболевание или проблему. Все используют механизмы психологической защиты. Это и отрицание: «У меня нет проблем», созависимые: «Вся проблема в нем, у нас нет проблем». Это и рационализация: каждый объясняет себе, почему человек пьет. Зависимый объясняет это различными поводами, а созависимый вторит ему вслед, видя проблему в том, что много праздников или большой коллектив и много дней рождений, которые отмечают. Точно так же и при других видах зависимостей: «Просто ему нужно похудеть», «Просто он сегодня проиграл на автоматах, все играют»… Закрывать глаза на проблему легче, чем столкнуться с болью. «Мой муж может выпить лишнее, но он не алкоголик, он – хороший человек», «Мой муж не пропивает зарплату, не обижает меня и детей, он – не алкоголик», «Он не пьет каждый день, мой муж (сын) не алкоголик, а пьет, только когда у него есть деньги», «У меня нет недостатков и проблем, это он пьет и разрушает нашу жизнь» – вот несколько примеров высказываний созависимых близких.

На самом деле механизмы психологической защиты скрывают не просто реальность от человека. Речь идет о том, что люди не хотят на самом деле разбираться в проблеме, поскольку в их системе нет готовности к переменам. Нет того человека, кто сможет посмотреть, что за зависимым поведением стоит в их семейной системе, в их роду.

Тем не менее отрицание и мифологическое мышление только отягощают ситуацию. Нет ясного видения и понимания проблемы, время для решения затягивается, чувства вытесняются, а боль не прекращается.

Созависимое поле наполнено семейными тайнами. Много неприятной информации в системе скрыто от потомков сознательно или неосознанно. У членов семьи, где есть зависимые, например, от химических веществ люди, есть идеализированное представление о себе, о том, какими должны быть окружающие их люди и как они должны поступать. Их мир вертится вокруг того, кто правильно поступил, а кто нет. Созависимые идеализируют жизнь, но в большей степени себя. Они не хотят видеть и знать, что мир иной. Созависимые не допускают мысли, что они и их семейные системы не идеальны. Все обязаны быть хорошими и поступать правильно. Как это хорошо или правильно? Так, как принято в их семье. Так, как считают правильно созависимые.

Созависимым приятнее жить в мире иллюзий. Реальность для них невыносима. Они исключают многое из того, что присутствует вокруг них. Именно это становится непреодолимым препятствием для изменений в их системе и для выздоровления зависимого члена семьи. Именно такая упертая идеализация себя, семьи, жизни свидетельствует о том, что готовности в системе к изменениям нет. А зависимость – это то, что делает возможным выживание членов семьи в такой системе. Даже если зависимость ведет к смерти, по‑иному в этой системе не будет. Тогда зависимость – это компенсация за прошлое предков, даже если результатом этой компенсации будет чья‑то смерть.

Идеализированное представление созависимых о семье, о людях, о мире говорит о том, что в их семейной системе принято закрывать глаза на реальность. Тяжело воспринимать людей такими, какие они есть. В реальности люди, семьи, жизнь другие, но это тяжело признать. Обычно осуждению подвергается то, что осуждалось когда‑то в семейной системе. Осуждалось то, что скрыто в ней, те события, которые имели уже место. Когда‑то в прошлых поколениях моральные принципы, устои для членов семьи были превыше всего.

Созависимые живут словно в тумане, не замечая, что мир и люди иные. И мир и люди имеют право быть такими, какие они есть. Но они жестоко судят все и всех, кто не соответствует их представлению о мире. И, осуществляя такой моральный контроль, созависимые все время во внешнем мире и даже в своей семье сталкиваются с нарушением моральных принципов. Мир, люди, близкие в различных ситуациях в очередной раз подвергаются осуждению. Они безнравственные, плохие и т. д.

Хочу еще раз подчеркнуть: то, что осуждается как плохое, безнравственное, злое, ложное, уже имело место в семейной системе, в роду. Кого осуждает человек? Окружающих людей? Нет. Он осуждает на самом деле того предка, чьи поступки в роду осуждались и исключались. Возможно, речь идет о том, что является семейной тайной, ушедшей в могилу с предками. В своем роду судьбы людей связаны с их предками. Агрессоры в семье сменяют жертв, а жертвы – агрессоров. Все, что происходило в прошлом, имеет продолжение в нас. Послушайте человека, что он осуждает, и вы узнаете, что происходило в его роду и что было исключено.

Жизнь такова, какова она есть. И передана нам жизнь такой, какой она есть. В каждом из нас есть и агрессор и жертва. Стоит ли при этом судить других? Может, стоит взглянуть на реальность, как бы это ни было тяжело. Ведь именно после принятия ситуации все меняется и поводов для осуждения становится все меньше. Жизнь не поддается контролю. Осуждение – предвестник повторения. Ведь то, что осуждается, обязательно имеет повторение в семейной системе. Что делать, если у вас есть идеализированное, мифологизированное мышление, прочтете в конце этой главы.

«Глубокая тревога». Контроль других, гиперответственность за жизнь других

Созависимые любят контролировать окружающих людей, в частности своих близких. Если в семье есть зависимый от психоактивных веществ, то они звонят ему по нескольку раз в сутки, стремятся проконтролировать его трезвость. Они стараются встретить после зарплаты, чтобы он не потратил все деньги. Иногда зарплатная карточка находится у жены или матери зависимого больного. Некоторые стремятся встретить зависимого сразу после работы, перехватить его, отвести домой, чтобы что‑то не произошло. Но ни эти, ни другие действия не помогают остановить зависимого, заставить прекратить его употреблять алкоголь или другие вещества.

Чтобы понять, что контролирующее поведение не приносило и не приносит желаемого результата, необходимо написать список тех попыток или действий, с помощью которых вы пытались сдерживать или предотвратить употребление алкоголя или наркотиков своим близким человеком. Затем отметить те действия, которые приносили положительные результаты, и те, которые такого результата не дали. Скорее всего, в данном списке вы не найдете то, что помогло оградить близкого вам человека от употребления психоактивных веществ.

Контроль очень легко распознать. Во‑первых, если вы контролируете, то это вызывает у человека сопротивление, а если кто‑то контролирует вас, то сопротивляетесь вы. Во‑вторых, контролирующее действие сопряжено с тревогой, желанием что‑то предпринять немедленно. Контроль сопровождается вытеснением своих чувств, обвинением других и игнорированием чувств других людей.

Но могут ли созависимые проконтролировать хотя бы свою жизнь? Позаботиться, например, о своем здоровье? Нет. Если что‑то беспокоит, то они максимум пойдут в аптеку, купят самостоятельно таблетки, примут пару раз и махнут на себя рукой. Им некогда думать о себе, они полны забот о других.

Созависимые любят отвечать за других, но не любят отвечать за себя. Они видят причины проблем в окружающем мире или окружающих людях. Да, окружающий мир и люди не идеальны. Но и мы не идеальны тоже. Не являются идеальными наши дети, родители, партнеры, наши семейные системы. Все не идеальны, но это не значит, что все плохи.

Мы, окружающие нас люди, мир, близкие такие, какие есть. Они не должны быть другими. Неидеальность дает повод заглянуть внутрь себя. Неидеальность не наша собственная, а именно окружающих людей и мира в целом. Именно другие люди, вызывая в нас осуждение, некое страдание, заставляют нас что‑то пересмотреть в себе и принять в окружающем мире.

Часто на вопрос психотерапевта, хотите ли вы изменений в семье, или в отношениях с мужем, или в здоровье, созависимые отвечают одинаково: «Кто же их не хочет?» Сразу все становится ясно. Человек не говорит о себе, он сразу говорит о других. Он отвечает за других, но не за себя. И созависимым порой бывает сложно понять зависимых от психоактивных веществ, поскольку они искренне считают, что зависимый хочет избавиться от своей зависимости. Но это может быть далеко не так. Благодаря своей зависимости человек связан с чем‑то в роду и несет всю тяжесть именно с помощью химических веществ. Он связан прочной связью с исключенной темой. И внутри готовности к изменениям может не быть. Его зависимость – это способ выживания в настоящем. Так хочет ли на самом деле созависимый двигаться в сторону выздоровления от созависимости? На этот вопрос у каждого свой ответ.

Что или кого стремятся контролировать созависимые? Других людей? Внешние события? Или на самом деле себя? Почему они берут на себя ответственность за близких, за детей, за других людей? И при этом почему они безответственны в отношении своей жизни, своего здоровья и своих потребностей? Для чего им необходима такая сверхответственность в отношении жизни других людей? Почему контроль и такая ответственность не помогают остановить развитие зависимости, не улучшают жизнь ни самих созависимых, ни их близких? Контроль не бывает просто сам по себе. Он ощущается как нечто необходимое, предотвращающее угрозу и сопровождается внутренним ощущением, что вот‑вот что‑то произойдет. Пропадает чувство безопасности, на смену ему приходит чувство тревоги, возникает импульс что‑то сделать, чтобы предотвратить опасность. И это неправда, что окружающие нас люди, в частности пьющий сын или муж, нуждаются в контроле близких. Нет, это созависимые нуждаются в контролирующем поведении, чтобы ощущать себя в безопасности.

Последствия контролирующего, гиперответственного поведения тяжелы. Во‑первых, для мужа и жены. Потому что люди отказываются видеть то, что идет из их системы, напряжение, тревога, ощущения отсутствия безопасности нарастают с годами, чувства вытесняются. При этом муж и жена отдаляются друг от друга, становятся чужими, не доверяют, врут, одним словом, зависимость и созависимость в семейной системе прогрессируют. Во‑вторых, для их детей, поскольку они продолжают неосознанно нести контролирующее поведение в своей взрослой жизни.

Постоянная концентрация и зацикленность на жизни другого человека говорят о внутреннем нежелании смотреть на эту тяжелую тему в своей семейной системе. Контроль вытекает из внутренней потребности контролировать то тяжелое и часто скрытое, что присутствует в роду и оказывает свое действие на жизнь семьи. Контроль и сверхответственность – это неосознаваемая попытка выглядеть достойно в глазах общества, но она оказывается напрасной, так как избежать влияния тяжелого не удается. То, что требует решения в семейной системе, сильнее контроля зависимого или созависимого человека.

Тяжелое, может быть тайна, снова и снова погружает систему или членов семьи в хаос. Что стоит за этой тяжелой темой? За тяжелой темой часто может стоять насилие или чья‑то смерть. Не принимая того, что исключено, возможно какую‑то тайну, потомки обречены на повторение. Контролирующие и сверхответственные жены выполняют свою функцию. Они неосознанно стремятся найти способ удержать кого‑то в жизни, того, кто неосознанно хочет уйти, умереть. Страх смерти, тревога и беспокойство переполняют созависимых. Казалось бы, контроль может помочь избежать трагические повторения, смерть в семейной системе, но на самом деле он лишь защитная форма поведения, дающая и поддерживающая иллюзию и одновременно затягивающая поиск решения в семейной системе. Созависимые спасают тех, кого спасти невозможно. И спасают потому, что в их родительской системе кого‑то спасти не удалось. Может быть, отца, дядю, тетю или деда.

Что делать, если вы обладаете контролирующим поведением, стремитесь отвечать во всем вместо своих близких, вы прочтете в конце этой главы.

«Я страдаю, и в этом смысл». Жертвенность, страдание

Жертвенность созависимых вызывает у окружающих сочувствие, сострадание, возвышает в глазах близких, знакомых и друзей. Человек при этом чувствует себя более значительным. Как правило, такое страдание перенято из родительской семьи. Жертвенность в крови у созависимых, поэтому так сложно от этого отказаться.

Распрощаться со страдальческим поведением еще сложно потому, что другое поведение созависимым просто незнакомо. При этом страдание объясняет пассивность созависимых при принятии решения прийти на консультацию или семинар. Они страдают, и им никто не может помочь, поскольку никто их не понимает. Это мешает им принять на себя ответственность за свою жизнь, вытеснять собственное чувство вины.

Что стоит за подобной позицией? Часто это связано с наличием в семейной системе жертв и преступников, неосознаваемой связью созависимого человека с судьбой жертвы.

Почему в поле созависимых столько страданий? Зависимые, погруженные в свои взаимосвязи, в свои переживания, тяжело переносят жизненные невзгоды и трудности.

Страдания зависимых временно проходят при употреблении психоактивных веществ или при аддиктивном поведении. Это временно освобождает человека от внутреннего дискомфорта, но завлекает в ловушку. Кратковременный результат не приносит облегчения, а разрушает жизнь человека и добавляет еще большее страдание. Кто он? Жертва, медленно убивающая себя, или агрессор, рушащий все вокруг и убивающий себя?

Жизнь созависимых тоже наполнена такими же чувствами и переживаниями, их жизнь полна страданий. В них тоже рано или поздно просыпаются агрессивные чувства. Созависимые стремятся зависимого заставить измениться, верят ему, в лучшее, но снова и снова сталкиваются с собственным бессилием. Кто они? Жертвы? Или агрессоры, стремящиеся заставить измениться, тоже проявляющие гнев, ярость и агрессию?

На самом деле в поле семьи, особенно там, где есть зависимость от психоактивных веществ, есть и жертвы и агрессоры. Иногда в одном человеке присутствуют оба. Поскольку я уже писала выше, что агрессоры и жертвы объединены, они навсегда вместе и связаны с семейной системой и жертвы и агрессора.

Это обманчивое представление, что жертва – это жена пьющего мужа, а он агрессор. Это на самом деле не всегда так. В паре на самом деле объединились две системы с похожими темами. А это значит, что в их родительских семьях есть и жертвы и агрессоры. Кто какую играет роль? Что происходит в семейной системе? Здесь главный вопрос: хочет ли человек становиться на путь, где возможно освобождение от страданий? Есть у человека, вернее – у системы, к которой он принадлежит, готовность к изменению или нет?

Что делать, если для вас характерна позиция жертвы? Что делать, если ваша жизнь наполнена страданием? Какие личные психотравмы стоят за ролью жертвы? Какой психотравматический опыт оказывает влияние на позицию жертвы?

«Нет тебя и меня, есть только МЫ». Жесткость установок. Отсутствие психологических границ

Жесткость правил и установок в семье – это когда в семье есть правые во всем родители и обязанные слушаться их дети. Но здесь речь идет о жестком контроле чувств, мыслей, действий детей, о манипулировании и использовании их родителями. А также сюда же относится насилие, совершаемое родителями над детьми. Этот психотравматический опыт сказывается на всей жизни человека, опыт беспомощности. Дети в таких семьях часто прирожденные жертвы, но когда психотравматический опыт, полученный в родительской семье, прорывается наружу, виден во всей красе агрессор.

Правила подчас не просто жестки, но и жестоки. Четко установлено, что правильно, а что нет, как поступать, а как нет. За непослушание жестокое наказание. Физическое насилие над более слабым, младшим, не умеющим дать отпор – признак внутреннего психического и эмоционального надлома в детстве. Но это отнюдь не оправдание таких действий взрослого человека в отношении ребенка. Что говорить, потребности детей в такой семье абсолютно не учитываются и исключаются. И что из него вырастет? Созависимая личность, которая, используя все свои жизненные силы, будет жить, преодолевая как может психотравмы личные и идущие из системы.

Внутренние психологические границы у созависимых отсутствуют. Это означает, что они либо обвиняют других в своей судьбе, мыслях, чувствах, действиях, либо чувствуют себя виновными в чьей‑то судьбе, за чьи‑то мысли, действия и чувства. Это и есть нарушение границ. Устанавливать границы, если они нарушены, тяжело. Но это необходимо делать.

Границы в данной семье нарушены не просто так. Скорее всего, границы были нарушены и в родительских семьях. Установит границы – это значит у тебя свои чувства, у меня свои, ты сам заботишься о себе, я сама забочусь о себе. Мы поддерживаем, интересуемся друг другом, но мы не давим и не заставляем друг друга делать то, что нам не хочется делать. Мы не манипулируем друг другом. Мы можем одобрять и не одобрять поступки друг друга. Каждый из нас несет ответственность за свои поступки, слова, чувства, мысли.

Тут важно понимать, что это ошибочное представление, что в партнерских отношениях мы становимся какими‑то другими. Что это наш партнер заставляет нас именно таким образом реагировать, поступать. Это не так. То, что относится к нашей родительской семейной системе, заставляет нас таким образом реагировать и поступать. Это не партнер сделал нас таким, мы продолжаем жизни наших родителей, и семейная система родительская, наш род делают нас именно такими.

Наши реакции эмоциональные и поведенческие берут начало в нашей родительской системе. С кем мы связаны? Чьи эмоции и поступки проявляем в жизни, в отношениях в семье? Кого замещаем, чью жизнь повторяем? Почему у нас нет границ? Что в нашей родительской семье не дало нам возможности научиться устанавливать границы? Продолжая обвинять других в том, что стоит на самом деле за нарушениями границ, жены или мужья не желают смотреть на то, что в своей системе стоит за этим. Но связь, которая требует решения, продолжает свое действие.

«Лишь только я во всем виновата». Токсические эмоции – вина, гнев, стыд, обида, жалость к себе, тревога и беспокойство

Все перечисленные эмоции говорят нам о том, что в нашей жизни что‑то не так. Это сигнал, поскольку либо это вторичные эмоции, либо перенятые. Тем не менее токсические эмоции для созависимых – это то же самое, что алкоголь для алкоголика.

Все эмоции можно разделить на первичные, вторичные и перенятые. Все чувства, которые дают энергию, толчок к действиям, – это первичные чувства. Они побуждают человека к новым свершениям, порой переворачивая его жизнь. Они раскрывают творческие возможности, проводят невообразимые изменения. Первичные эмоции стоят у истоков всех начинаний человека. Они обладают энергией и мощью. И окружающие люди чувствуют силу, идущую от человека.

Эмоции, отнимающие энергию, заставляющие человека страдать, быть слабым, вместо того чтобы действовать, – это вторичные эмоции. Порой проявление таких чувств демонстративно, вычурно, полно несоответствующего ситуации драматизма. При этом человек оказывается в позиции жертвы. Вторичные чувства вызывают бездействие, бессилие. Они подпитывают жалость к самому себе, ни к чему не приводят и могут длиться всю жизнь. Обида, например, – это типичная вторичная эмоция. Почему мы обижаемся? Потому что не хотим ощущать боль и разочарование, что реальность оказалось не такой, каково наше иллюзорное представление о ней.

Следующая категория – это перенятые чувства. Когда человек говорит «Я был словно не в себе», «Я испытывал чувства, не характерные для меня», «В этот момент меня как будто подменили», это часто значит, что чувство принадлежит не ему. Перенятые чувства – те, которые принадлежат не самому человеку, а кому‑то из его родовой системы. Такие эмоции, как месть, ярость, желание установить справедливость, часто свидетельствуют о том, что чувство перенято. Человек испытывает эти ощущения из‑за внутренней любви, лояльности к тому, кому это чувство принадлежит на самом деле. Можно сказать, что предком это чувство вытеснялось и вот сейчас мы его проявляем в своей жизни и в непохожих, других ситуациях с другими людьми. Те эмоции, которые забирают энергию, привязывают нас к тяжелому прошлому предков, люди ощущают часто и несут их в себе всю жизнь.

Беспокойство, тревога могут иметь отношение к каким‑то утратам и потерям в прошлом. Вина, стыд – к прошлым событиям, связанным с насилием в системе. Они часто бывают перенятыми и неадекватными по силе и частоте реальным жизненным ситуациям. Вину испытывают в связи с какими‑то поступками. А стыд в связи с тем, что я какой‑то не такой. Откуда идет эта вина? Чей это стыд? Где эти чувства имели место? Кто, где и почему эти чувства испытывал из ваших предков?

В жизни вина и стыд идут вместе, связаны друг с другом и возникают у человека одновременно. Но стыд глубже и губительнее, поскольку он направлен на личность: «Кто может ценить меня? Я такая (ой), что мне стыдно». От стыда исцелиться сложнее. Франц Рупперт пишет: «Стыд – чувство страха перед общественным презрением. Стыд питает страх потерять свое значение в коллективе, оказаться на периферии общества и стать изгоем. Стыд – это страх потери принадлежности. Поэтому по силе стыд близок к страху смерти. Он – боязнь социальной смерти».

Женщины склонны брать на себя вину, когда в отношениях что‑то не так. Например, они могут брать на себя излишнюю ответственность за чувства мужчины, обвинять себя и стыдиться за его поведение, об этом я писала выше.

Если присмотреться повнимательнее, то станет понятно, что в созависимых отношениях присутствуют те формы поведения, которые помогали предкам выжить в каких‑то тяжелых условиях. Вытесненные эмоции, переживания помогали продолжать жить. Эти тяжелые истории часто становились тайнами, иногда потомкам что‑то известно о темных пятнах в истории семьи. Иногда то, что раньше считалось правильным или подвигом, со временем переоценивалось обществом и теперь считается неправильным и преступлением. История всей страны, всей Земли многолика и неоднозначна, то же самое касается и семейных историй. Много тайн так и осталось в прошлом, но не умерло с предками, а продолжает свое действие в нашей жизни.

Настя два года назад пришла на прием из‑за алкогольной зависимости своего мужа. Всей семьей – она, ее мама, свекровь – боролись с алкоголизмом близкого и родного человека. От отчаяния и своего тяжелого эмоционального состояния Настя пришла на прием. Она сообщила, что мужа любит, но терпеть все «уже нет сил» и что она сама скоро окажется в психиатрической больнице – «нервы стали сдавать». Она уже собирала его вещи, хотела выставить из квартиры и развестись, но потом что‑то ее остановило. Сейчас Настя хотела ясности: «Что делать? Разводиться или нет? Как помочь себе и детям защититься от алкоголизма мужа?» Что сейчас, спустя два года, изменилось? Настя смогла почувствовать себя ребенком по отношению к своим родителям, и на нее нахлынула такая любовь и сила… Хотя с начала работы ощущалось некоторое сопротивление. Сейчас с мамой они «не подружки по горю» (ее отец тоже пил), а мать и дочь. Со свекровью было тяжело. Вдруг на Настю нахлынула небывалая злость, раздражение и даже агрессия по отношению к ней. Все это время она периодически приходила на консультации. Поэтому мы смогли обнаружить, откуда идут эти эмоции, и оставить их там, где им место. Со свекровью они тоже «не подружки по горю», а свекровь и невестка. Здесь было сложнее, так как был кризис в отношениях – свекровь и невестка не общались месяца два.

Я попросила Настю описать свои ощущения для книги. И с ее разрешения здесь я привожу ее рассказ: «Теперь я чувствую себя совсем по‑другому. Я ощущаю себя дочкой в отношениях с мамой, женой в отношениях с мужем. У меня никогда не было уважения к мужчинам, а сейчас оно растет где‑то внутри. Не могу сказать, что особенно первые шаги мне давались легко. Первоначальная цель изменилась. Я прохожу психотерапию для себя, для своей личности, а не чтобы мужа спасти. Конечно, на первых порах муж выпивал, но моя реакция была иной. Какой‑то взрослой, мудрой. В один момент я поняла, что если не начну выбираться сама, мы провалимся в какую‑то яму вместе. Он – со своим алкоголизмом, я – со своими чувствами. Куда делись мои истерика, вина, стыд, агрессия? Куда все отступило? Сложно сказать, чувствую, что внутри я стала сильнее и женственнее одновременно. Муж через десять месяцев с начала моей терапии стал посещать группу анонимных алкоголиков – сам их разыскал. Уже около года не пьет, сам сейчас пошел на психотерапию.

Недавно я поймала себя на мысли, что думаю о себе и не боюсь, что муж запьет! Сама удивилась! Недавно я нашла фото четырехлетней давности, где мы отдыхали на море. Тогда мне казалось, что мы хорошо провели время, ведь муж напился, когда мы уже вернулись домой. А сейчас посмотрела на свои фото на море. Боже, какая я там измученная, как старуха! Ну, думаю, отдохнула! Потом улыбнулась себе и вспомнила, как тогда морально было тяжело…

Всем своим подругам я разобралась во взаимосвязях в семье. Некоторые не понимают, некоторые удивляются. Но я знаю, что главное – это моя жизнь и моя семья, другие не пойдут таким путем, а будут продолжать ждать перемен. Внешне я тоже изменилась. У меня другая прическа, я похудела совершенно естественно на пять килограммов, сменила гардероб. И осуществила свою мечту – хожу на восточные танцы. Теперь я чувствую жизнь иначе, знаю свои потребности, вижу своих детей, знаю, о чем они мечтают и чего хотят, рада мужу. Я живу своей жизнью, а не жизнью своей бабушки, судьбу которой я неосознанно повторяла».

...

Итоги главы

1. Созависимость – это особое внутреннее состояние, присущее не только близким зависимого больного. Созависимость – это состояние семейной системы, это состояние родового поля.

2. Там, где есть или было насилие в семье, там есть созависимость.

3. В семье, где между партнерами идет борьба за власть, постоянное выяснение отношений, «кто прав, кто виноват», созависимые отношения. В семье, где партнер стремится контролировать жизнь своего супруга, кто‑то берет на себя ответственность за жизнь другого человека, созависимые отношения.

4. В случае зависимости в семье родные и близкие стараются всеми силами заставить зависимого человека измениться. Созависимые видят проблему только в других.

5. Никто, ни зависимый, ни созависимые, не хочет видеть в зависимости заболевание или проблему. Все используют механизмы психологической защиты.

6. Именно темы насилия, агрессии и, возможно, убийств стоят за зависимым и созависимым поведением.

7. Тяжелое, то, что идет из системы, оказывает на человека свое действие, и есть два способа поведения, как с этим справиться: зависимость и созависимость.

Дата добавления: 2015-05-29