Млн.руб. 14 страница

– Пока да, но знайте, что мои амбиции этим не ограничиваются. Я хотел бы прибрать к рукам еще несколько весьма перспективных компаний, я имею в виду Австралию и Аргентину, где, насколько я знаю, экономический кризис ослабил настоящие жемчужины в области мясного и рыбного производства…

Карло Мендес почувствовал размеры аппетита дона Мельчиорре. Он молча достал из кармана несколько документов, среди которых была карта Европы. На ней он отметил фирмы, названные доном Мельчиорре, как отмечают главные пункты захвата перед боем на любой войне.

– Альдо Лермини сообщил мне о сокровищах группы «Verdi». Поздравляю. Это чистое и стабильное предприятие. Я понимаю, что вы хотите вырасти. Все в ваших руках. Нужно лишь действовать постепенно и соблюдать меры. Французы говорят, что лягушка не должна раздуваться до размеров быка. Иначе она может лопнуть. А теперь послушайте меня. Я могу создать то, что можно на зывать филиалами группы «Verdi». Они будут официально возглавляться физическими лицами на ваш выбор, но не будут иметь никакой видимой связи с итальянской компанией. Вы следите за моей мыслью?

– Да, но с какой целью?

– Представьте, что вы покупаете большой молочный завод во Франции, который нужно будет реконструиро вать. Ваши материальные затраты, даже если не допускать сомнений в успехе операции, обнаружат пассивы группы «Verdi», если именно она выступит покупателем. Это повредит вашей бухгалтерии, и ваше положение на рынке ценных бумаг станет менее благоприятным.

– Я понимаю, – произнес дон Мельчиорре, кивая.

– И это еще не все, – продолжил Карло Мендес. – Вообразите, что вы приобретаете процветающее предпри – ятие, которое быстро принесет прибыль. В этом случае вам придется платить налоги. Если же филиал группы «Verdi» легально зарегистрировать в Андорре под другим названием, то вам не придется обременять себя огромными налогами, которые будут тормозить ваше развитие.

– Это понятно, – согласился дон Мельчиорре с задумчивым видом. – Но кому я доверю руководство этими филиалами, как вы их называете, я, который привык править как абсолютный монарх?!

Карло Мендес взглянул на часы.

– У вас есть еще пару часов? – спросил андоррский финансист.

– Целая ночь, если хотите, – ответил итальянский патрон, словно от этого зависела вся его жизнь.

То, что объяснил Карло Мендес, открывало перед ним невероятные горизонты. Его компания могла разрастись, превратившись в мировую группу компаний. Может быть, начав игру в тени, однажды он снимет маску и скажет всем в лицо: вот что я создал, я, мелкий крестья – нин из Ломбардии, создал своими руками и умом, трудом и упорством.

– Мой офис находится в двух шагах отсюда, на склоне горы. Мы могли бы поговорить о наших делах более конкретно. У меня есть несколько фильмов, которые могут вас заинтересовать.

– Идем, – решил дон Мельчиорре. – Я в вашем распоряжении.

Они покинули церковь Санта-Колома, поклонившись ее покровительнице, хоть ни один из них не был ярым католиком. Это было лишь жестом вежливости, благодарностью за приют или просто данью суевериям.

У Карло Мендеса была маленькая спортивная немецкая машина. «У нее хороший разгон», – объяснил он дону Мельчиорре, заводя мотор. Автомобиль рванул с места, и менее чем за четверть часа они оказались в знаменитой тихой долине, являющейся гордостью Андорры, также как надежность ее банков и необлагаемый налогом алкоголь. Воздух был чист и свеж. Вдалеке слышался звон колокольчиков пасущихся коров и лай собак, охраняющих стадо.

– У нас здесь водятся и медведи, и волки, – сообщил Мендес. – На земле для всех есть место – при условии соблюдения равновесия. Даже баранам есть место в мире волков, если существуют собаки для их охраны. Проблема состоит в том, что людей, готовых защищать других, становится все меньше.

Когда они остановились возле каменной стелы, воздвигнутой в честь князей Андорры, финансист прервал свои философские размышления.

– Мы приехали.

Фары осветили массивное здание с огромными окнами. В доме горел свет.

– Мы будем одни, но я не люблю возвращаться сюда в темноте. Я всегда оставляю включенный свет и радио на волне классической музыки. Если повезет, сегодня вечером послушаете Верди!

– Признателен за внимание, – произнес дон Мельчиорре.

Нижний этаж представлял собой одну огромную комнату, разделенную на две части, одна чуть выше другой. В глубине находился массивный камин, который Карло Мендес сразу же начал разжигать.

– Даже летом нужно топить по вечерам. Вкусно пахнет, не находите?

– Да, запах хвои очень приятный.

Мужчины удобно устроились на диванчике перед эк раном телевизора, и Карло Мендес включил видео.

– Это на английском, ничего? – спросил он.

– Ничего, – заинтригованно ответил дон Мельчиорре.

– Фильм длится минут двадцать. Он позволит наглядно отобразить то, что я недавно пытался вам объяснить. Нужно помнить следующее: несмотря на то что говоря i правители самых богатых стран мира, государства пре пятствуют созданию богатства, они всегда стараются помешать свободе действий частных предприятий. Смотрите, начинается.

Дону Мельчиорре предстояло поприсутствовать на уроке теневой экономики, снятом в классе старого испанского университета. Профессором, появившимся на экране, к великому удивлению итальянского патрона, был не кто иной, как… Карло Мендес.

Банкир скромно улыбнулся.

– В молодости я мечтал стать актером кино. Мне хотелось сниматься у Луиса Бунюэля или Карлоса Сора. Но судьба распорядилась по-другому. Вместо того чтобы посвятить свою жизнь искусству, я стараюсь сам привнести искусство в свою жизнь, вот я и стал, скажем… изобретательным финансистом.

Карло Мендес был снят крупным планом. Он стоял на кафедре в аудитории перед черной доской и в общих чертах объяснял, как функционирует мировая экономика, как движутся денежные потоки, как действуют капиталистические силы. Все происходило в простой и иногда забавной манере. Демонстрируя свое педагогическое мастерство, Карло Мендес говорил о глобализации, об «азиатских тиграх», о нестабильности рынков Латинской Америки, колоссальных долгах Соединенных Штатов, проблемах: Европы, не способной прийти к согласию относительно вложения капитала и сохранения рабочих мест.

Затем, переходя от общего к частному, Карло Мендес приводил в пример выдуманную компанию, которую называл «Вагосо». Это предприятие, специализирующееся на вине и цитрусовых, хотело расширить свою деятельность, направив ее на туризм, ресторанный и гостиничный бизнес. Пример Мендеса пробудил еще большее любопытство в доне Мельчиорре. Можно было подумать, что этот фильм был снят специально, чтобы оправдать его ожидания и ответить на его вопросы.

В первом сюжете руководство «Вагосо» строго соблюдало законы и правила. Открытая и честная публикация счетов. Декларирование прибыли. Банковские резюме о реальном состоянии богатства. Регулярные аудиторские проверки, чтобы получить место на рынке ценных бумаг. Но вот у «Вагосо» возникают трудности со своими приобретениями. Они казались рентабельными, но расходы на покупку и реорганизацию превысили прибыль. Это было временное положение, через год или два компания вышла бы из кризиса. Но счета были закрыты, и рынок прекратил поддерживать «Вагосо», все еще перспективную, растущую фирму. Этим худшим раскладом событий Карло Мендес демонстрировал, как жаждущий налогов бюрократизм своей инерцией и требованием излишних расходов поспособствовал падению «Вагосо».

Честность приведет вас в тупик, к увольнению, к социальному хаосу – такое послание скрывалось в первой части фильма.

Второй сюжет был более оптимистичным. Карло Мендес рассказывал, как руководство «Вагосо» решило пойти по пути финансирования, называемого инвентивным или креативным – благородные слова для названия виртуозного мошенничества. Здесь действия заслуживали подробного изложения и анализа. Обходные маневры, к которым призывал «профессор», были реализованы в духе общих интересов, словно он изменил знаменитую поговорку, возникшую в Америке в годы роста: «Что хорошо для „General Motors“, то хорошо для Соединенных Штатов». В реальности «Вагосо» разрослось по всему миру. Фиктивные адреса на Каймановых островах, в Европе, скрытые счета. Официально компания оставалась в стороне от приобретения новых предприятий. Акционеры были спокойны, рынок тоже, и «Вагосо» могло продолжать расти.

– Любопытно, – произнес дон Мельчиорре, когда фильм закончился.

– Что именно любопытно? – спросил Карло Мендес

– Я тоже думал про туризм, отели, любительскую авиа цию… Я хотел бы заняться бизнесом в этих отраслях и передать его моей дочери Орнелле.

– Очень хорошо, – заключил Мендес. – Но тут тоже нужно быть очень осторожным.

– Что вы имеете в виду?

– Вот что. Вы можете передать своей дочери все фи лиалы, какие захотите. Если она носит ваше имя, – а и думаю, что это так и есть, – то вы не спасетесь от нало гов, потому что связь между вами будет очевидна. Попп маете?

– Да. Но как тогда действовать, чтобы скрыть новые приобретения? – произнес дон Мельчиорре с интонацией, говорящей о его готовности принять участие в этой авантюре.

– В этом все и дело. Все зависит от вашего воображения, от умения абстрагироваться от реальности. Это трудно. Здесь важнее хитрость, чем сила.

– Я не понимаю.

– Это довольно просто. Все новые предприятия, которые вы хотите приобрести, должны оставить ваше состояние нетронутым. Компании, которые я предлагаю вам открыть тут, в Андорре, не должны управляться на бумаге ни вами, ни членами вашей семьи.

– Но это невозможно! – возмутился патрон, уязвленный в своей гордости единовластного правителя. – Я всегда сам управлял своими делами и неплохо преуспел, знаете ли.

– Кто сказал, что ситуация изменится? – произнес Карло Мендес, чтобы успокоить своего собеседника. – Я говорю вам о видимости, а не о реальности. Просто нужно, чтобы вашими приобретениями, находящимися здесь, на бумаге управляло ваше доверенное лицо. Это нужно только для документов. Вы можете даже не сообщать ему об этом, потому что бразды правления все равно будут в ваших руках.

– Так вот что означает ваше креативное финансирование, – пробормотал дон Мельчиорре.

– А как, по-вашему, поступают другие? Официально они являются владельцами лишь малой доли собственности, которая принадлежит им на самом деле.

Дон Мельчиорре замолчал. Вдруг его глаза загорелись. Старик подумал о Грегуаре Батае, но он еще плохо его знал, и это было рискованно. Нужно было поставить на это место человека, в котором он был уверен, как в самом себе и даже больше. Поэтому его лицо осветилось, когда он вспомнил о своем шофере, незаменимом Джузеппе. «Он здорово удивится, мой старик, когда узнает, что стал владельцем многочисленных филиалов группы „Verdi“ в Андорре», – подумал дон Мельчиорре.

Этим вечером он решился на инвентивное финансирование.

Поздно вечером патрон вернулся к себе в отель. Карло Мендес проводил его. Дон Мельчиорре попросил высадить его в нескольких метрах от отеля, чтобы немного пройтись пешком. К тому же он не хотел, чтобы влюбленные, которые тоже могут захотеть подышать чистым вечерним воздухом, видели его вместе с Мендесом. Не потому, что андоррский финансист был известен или мог его скомпрометировать. Просто больше всего на свете патрон ценил свою свободу, которая всегда позволяла ему мысленно сыграть партию с целым миром, прежде чем потом он, если захочет, доверит свои мысли близким.

Если бы у него был сын, несомненно, все было бы по-другому. Но его дочери, за исключением Орнеллы, были так далеки от его занятий и увлечений! Они стали обычными буржуа, обеспокоенными только банковскими счетами своих мужей, месторасположением своих домов и, если уж было совсем скучно, тайной связью с любовником – таким же сонным, как и их мужья… Дон Мельчиорре возлагал надежды на своих внуков Франческо и Джованни. Но им было всего четыре и шесть лет, в то время как он, дон Мельчиорре, был уже довольно стар.

Поэтому он доверял только Орнелле, хоть и не рассказывал ей обо всех своих планах. И чем больше проходило времени, тем больше Грегуар Батай казался ему подхо дящей партией для своей любимой дочери. Время устри енных браков прошло, но, к счастью, думал дон Мель чиорре, все сложилось так удачно благодаря случаю.

За те несколько метров, которые ему пришлось прой ти до отеля, хитрый ломбардец прокрутил в голове мил лионы мыслей. Хоть он и боялся моря, но размышлял > Христофоре Колумбе и Америго Веспуччи, обо всех эти искателях приключений, которые однажды подняли паруса и отправились на поиски новых границ, новы горизонтов – сначала ради интереса, а потом ради тор говли. Дон Мельчиорре, насколько бы он ни был привя зан к земле и к своему городу, видел себя среди этих от важных мореплавателей. Он тоже был сыном Меркурия, бога торговли. Он наполнит желудки людей всего мира хлопьями, молоком и мясом. Он станет императором вкусной и полезной пищи. Он мечтал вывести Италию на мировой уровень сельского хозяйства.

Оставаясь на земле, он чувствовал себя гигантом, спо собным дотронуться до неба; ему казалось, что он стоит на одной ступеньке с Манцони, искусству которого ом так завидовал! Но, внимание! Речь идет о бизнесе. Дон Мельчиорре больше никого не боялся, особенно после того, как Карло Мендес объяснил ему гибкие правила креативного финансирования, которое он называл волшебным, основанным на фокусах, обмане зрения и блефе.

Дон Мельчиорре подошел к отелю и посмотрел на окна четвертого этажа, которые выходили на улицу. В одной комнате горел свет, в другой было темно. Ему было интересно, в какой из них находились молодые люди. У него было предчувствие, которое превратилось в уверенность: молодые люди должны провести эту ночь вместе.

У Орнеллы и Грегуара все было просто и ясно. С того самого момента, когда француз увидел девушку, он захотел узнать про нее все. Очень быстро Грегуар просто захотел почувствовать ее тело, ее взгляд, ощутить ее объятия.

После ужина они на какое-то время остались в баре, слушая приятную музыку и вспоминая о детстве. Это была обычная болтовня, способствующая возникновению некой близости. Очевидно, что молодые люди выросли в разных кругах, в разных странах. Но поскольку Орнелла великолепно владела французским, она без труда смогла отыскать то, что объединяло их с Грегуаром. Они оба увлекались лошадьми, интересовались известными рок-группами и еще много чем.

Когда Орнелла заговорила о современной живописи и музыке, Грегуар не мог высказать свое мнение, поэтому просто слушал. Именно в этот момент, неотрывно глядя на пухлые губы Орнеллы, у него возникло огромное желание поцеловать ее. И когда он с неожиданной уверенностью в голосе спросил, не хочет ли она подняться в его комнату, то услышал чудесный ответ: «Да».

Они занимались любовью страстно, нежно, полностью отдавшись ласкам и поцелуям. Никто из них не хотел ни вспоминать о прошлом, ни сравнивать его с настоящим.

В час ночи они зажгли светильник, чтобы видеть друг друга, и снова занялись любовью, но на этот раз не спеша, наслаждаясь каждым мгновением. Как раз в этот момент дон Мельчиорре, возвращаясь к себе, смотрел на их окна и задавался вопросом, за каким из них скрываются влюбленные.

Затем, как это часто бывает в такие моменты, настало время откровенной беседы. Первой заговорила Орнелла. Она поведала Грегуару о том, как в детстве мечтала о прекрасном принце, рассказала о коллегах отца, которые увивались за ней с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать, о странных отношениях отца и матери, которая уже ни на что не надеялась в этой жизни.

Потом девушка открыла Грегуару свои мечты: путешествовать, возглавить туристическую компанию, предлагающую экстремальный отдых. Очень часто с ее губ слетало слово «приключение». Когда Орнелла отправилась в душ, Грегуар понял, что еще никогда женщина не производила на него такого впечатления. Конечно, он почувствовал что-то, встретив в аэропорту Герэ Летисию, особенно когда его бывшая любовница рассказывала о связи с женатым мужчиной. Но на самом деле ему хотелось чего-то нового, экзотического. Сейчас Грегуар не думал ни о ком другом, кроме Орнеллы.

– А ты? – спросила она, вернувшись.

– Что я? – произнес Грег, любуясь обнаженной Орнеллой.

– У тебя есть мечта в жизни?

Он колебался. У него возникло желание ответить: «Ты». Но потом он решил, что подобный ответ будет выглядеть слишком помпезно и банально. Он вспомнил одного друга, который всегда говорил: худшее, что может быть в вопросе, – это ответ.

– Мечты… – произнес наконец Грегуар. – У меня их много. Столько, что не знаю куда девать. Слушай, можно сказать, что я их коллекционирую. Я храню их все и ни за что не променяю ни на что другое. Я капиталист мечтаний. Я собираю их с тех пор, как был ребенком…

– Ребенком?

– Да.

– Ага, – сказала она. – А есть среди них те, которые уже сбылись?

– Почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Чтобы знать, могу ли я осуществить одну из них!

– Или сразу три, как фея в детской сказке.

– Ну так что, мечты сбываются? – с нетерпением переспросила девушка. Орнелла топнула ножкой, и на ее лице появилось выражение, сделавшее ее похожей на дона Мельчиорре. Грегуару стало не по себе.

Он немного подумал и стал говорить все, что приходило ему в голову, чтобы нарушить возникшее молчание. Он подумал, что молчание в самом начале – это не хорошо.

– Это тебя рассмешит, но я давно хотел стать пилотом и участвовать в гонках. «Формулы-1», конечно же. Когда мне было двадцать, чтобы оплачивать учебу, я нанимался пилотом для обкатки новых машин на специальной дороге, недалеко от Парижа. Позже я катался на карте и пробовал себя в «Формуле-3», но для того, чтобы ездить на таких машинах, нужно иметь фамилию Ротшильд, а моя семья была совсем не этого круга. Ноу меня были богатые друзья, и благодаря им я посидел за рулем болидов на ралли и на специальных соревнованиях. Я сохранил воспоминание о захватывающем чувстве скорости и мощности.

– Пилот на гонках… – повторила Орнелла, очаровательно прищурив глаза и наморщив носик. – Это очень опасный спорт. Много пилотов гибнет, так? Я помню ужасную смерть Сенны в Италии. Это была настоящая национальная трагедия. У нас очень популярна команда «Феррари», благодаря успехам этого Шумахера. Но мне не нравятся все эти парни.

– Почему? – удивился Грегуар. – Шумахер – суперчемпион, победитель. Он сражался с лучшими противниками: Простом, Дэймоном Хиллом, Сенной. Он собрал даже больше званий чемпиона мира, чем мифический Хуан Мануэль Фанхио, который был чемпионом пять раз! А Шуми – все семь! К тому же он ездит на «итальянце». Он должен тебе нравиться.

– Я не такой фанат, как ты, пусть даже меня и впечат ляет то, что эти типы носятся на скорости триста кило метров в час по прямой и непостижимым для меня обра зом преодолевают виражи. Но, к слову о знаменитом пилоте «Феррари», я не забыла его победу у нас в Ита лии, на автодроме Имолы. Он прыгал от радости, в то время как умирал Сенна. Я помню эти кадры, когда он разбивает бутылку шампанского…

– Точно, – согласился Грегуар, – но, думаю, он не знал о состоянии бразильского гонщика. Если бы знал, думаю, он не вел бы себя таким образом.

Орнелла пожала плечами.

– Он не раз демонстративно перекрывал дорогу своим противникам, – подытожила она.

– Да ты настоящий специалист! – воскликнул, смеясь, молодой человек.

Грегуар прижал Орнеллу к себе, и они пролежали так довольно долго, думая каждый о чем-то своем. Затем наконец погасили свет.

– А о чем ты мечтаешь сегодня, сейчас, когда знаешь, что не отправишься рисковать жизнью на трассе с остальными сумасшедшими?

– Я хотел бы иметь семью, сына и воспитывать его.

– С такой женщиной, как я?

– Нет, ты уже слишком старая, – сказал Грегуар, прижимая Орнеллу к себе.

– Дурак!

Она отстранилась, но потом опять вернулась в его объятия.

– Ты уже жил с женщинами? – спросила Орнелла.

– Да, но не со всеми сразу…

– Ты надо мной издеваешься!

– Я не буду рассказывать тебе о своих неудачных попытках совместной жизни, – бросил Грегуар. – Думаю, что до этого времени я встречал девушек, которым было нужно что-то совсем другое, чем мне. Им нужна была спокойная жизнь, а я жаждал приключений. Они хотели детей, а я нет. Между ними и мной всегда образовывалась пропасть. Я вспоминаю Мод, француженку, с которой почти год прожил в Японии. Нужно было начать жить вместе, чтобы я понял, что мы не можем быть вдвоем.

– Почему же вы прожили почти год?

– Требовалось время, чтобы все понять. Вначале каждый прилагал усилия. Но чем дальше, тем труднее становилось. Хотя…

– Что?

– Ну, скажем, нам было очень хорошо, когда мы занимались любовью.

– Понятно, – произнесла Орнелла и села на кровати.

Девушка подтянула ноги и положила подбородок на колени. Уличный свет обрисовывал ее грациозный силуэт. Они не спали всю ночь. Только около шести часов утра сон все же победил.

А в это время дон Мельчиорре разговаривал по телефону с Альдо Лермини. Он передал ему в общих чертах разговор с Карло Мендесом. Лермини поздравил патрона, почувствовав, что тот собирался взять на вооружение методы инвентивного финансирования.

– Видите, то, что я вам рассказывал, вовсе не глупости! – торжествовал он.

Но дон Мельчиорре не испытывал такого восторга. Что-то все-таки настораживало его в этом банкире, хоть он и играл в его новом проекте немаловажную роль.

– Теперь нужно, чтобы на арену вышла финансовоаналитическая компания, – сообщил Лермини.

– Зачем? – спросил патрон группы «Verdi».

– Чтобы подтвердить прекрасное состояние вашей группы на рынке. На нынешнем этапе, когда вы собираетесь получить новый капитал через организации, подобные моей, вы должны быть известны как можно большему количеству частных инвесторов. Чтобы сделать это, нужен аналитик с хорошей репутацией, который изучит ваши счета и составит безупречный отчет.

– Кто может это сделать? – поинтересовался дон Мельчиорре.

– Вы сами прекрасно знаете, – ответил Лермини.

– Вы хотите сказать…

– Конечно, и не говорите, что не думали об этом с самого начала.

– Да, но сейчас я немного сомневаюсь. Я думаю, чти он влюбился в мою дочь и…

– Тем лучше, дон Мельчиорре. Если блестящий Грегуар Батай подключит свою инвестиционную компанию, то у нас будет лучший французский поручитель. Я навел справки. Фирма «ВеНес» одна из первых в том, что каса ется надежности аналитической работы. Будет досадно этим не воспользоваться. Уверен, что Грегуар вам не от кажет.

– Я понял вас, Лермини. Но до какой степени я могу посвятить его в свои дела? Должен ли он знать о моих будущих филиалах?

– Конечно нет. Сейчас он должен ограничиться изучением существующего, чтобы осветить в своем заключении потенциал «Verdi». Вспомните, что эти филиалы, как вы говорите, официально не будут вам принадлежать. Карло Мендес вам хорошо это объяснил, не так ли?

– Именно так.

– Тогда попытаюсь вам подкинуть идею, – произнес Лермини еще более тихим голосом, чтобы подчеркнуть значимость своих слов.

– Я вас слушаю.

– Среди тех имен, которые вы будете использовать, скрывая свои прибыли или потери на всех направлениях, советую вам использовать имя этого молодого человека.

– Но…

– Таким образом вы его свяжете. Если он что-нибудь узнает, заподозрит, будет угрожать вам – кто знает, все может случиться, – вы сможете охладить его пыл, сообщив, что он является президентом филиала в Андорре.

– Это будет шантаж и обман, – запротестовал дон Мельчиорре. – С другими людьми, которых я выберу, это еще пройдет. С близкими, которых я смогу контролировать. Но Грегуар!

– Это хороший ход, – произнес Лермини. – Если он заподозрит, что вы скрываете часть своей деятельности.

то может показаться менее убедительным в своих финансовых отчетах.

– Но, – размышлял вслух дон Мельчиорре, – я не могу подделать его подпись!

– Верно. Нужно будет сделать так, чтобы он подписал чистый лист, или получить доступ к его личным документам, где фигурирует его подпись, чтобы мы могли ее скопировать. Достаточно будет воспроизвести эту подпись на официальном документе – и партия выиграна. Вы сделаете это?

Дон Мельчиорре принял тот мрачный вид, который, как знал Лермини, появлялся у патрона, когда все шло не так, как ему хотелось. Перед стариком возникла дилемма. За несколько встреч миланский банкир убедил его в необходимости пересечь запретную полосу в области экономики и финансов. Но каждый раз речь шла о защите от рэкета государства, и дон Мельчиорре не видел в этом никакого морального преступления. Так же как и по отношению к своему старому другу Джузеппе, которому он собирался сделать «подарок», назвав его фиктивным директором процветающего предприятия, не забывая, что с самого детства тот умел подделывать подпись своего соратника. К тому же дон Мельчиорре отлично помнил, что это он научил Джузеппе подписываться в изысканной манере, красивыми легкими буквами. Но решиться на подделку документов (а речь шла именно об этом) с именем Грегуара Батая – это было совсем другое.

– Я посмотрю, что смогу сделать, – уступил дон Мельчиорре, которого мечты об империи уносили все дальше.

Следующие дни для дона Мельчиорре, который отвез Орнеллу и Грегуара в шикарный центр талассотерапии «Caldea», были самыми спокойными. Молодые люди, плавающие в грейпфрутовых ваннах, превратились на этот короткий период в настоящих детей, резвясь на глазах у патрона, пребывающего в благостном состоянии духа, единственным занятием которого сейчас было разгадывание кроссвордов и чтение французских детективов.

– У нас будет нежнейшая кожа! – восторгалась Орнелла.

В отличие от лечебных центров термальных вод, «Caldea» представлял собой, по выражению ее завсегдатаев, заведение, которое давало столько же удовольствия, сколько и отдыха. Каждый день молодые люди находили новые способы и места расслабления. Они то лежали на теплых мраморных плитах в японском саду, то отдыхали в бассейне со льдом.

У молодых людей было два любимых развлечения. Одно из них – воображаемое путешествие. Грегуар и Орнелла забирались в строение, сферическое снаружи, а изнутри напоминающее вертолет. Один из них садился на место пилота, а другой – на место пассажира. Затем включался фильм, создающий ощущение, будто они и в самом деле летят над Андоррой.

Еще одно открытие: кровати с пузырьками, которые давали Грегу и Орнелле ощущение ни с чем не сравнимой легкости, даже невесомости.

В это время года здесь было мало посетителей; все, как правило, предпочитали море. Поэтому дон Мельчиорре, его дочь и его гость – к которому относились с особым почетом – чувствовали себя здесь вполне спокойно.

Дон Мельчиорре тянул с тем, чтобы попросить Грегуара начать новый этап в его программе завоевания мира. Днем и вечером, за блюдом из нежного мяса или рыбы дон Мельчиорре, Орнелла и Грегуар обсуждали проведенный день, делились впечатлениями и говорили о том, как прекрасно было бы подольше задержаться в этом раю, где, казалось, не может произойти ничего плохого.

Вместе с тем Грегуар каждый день покупал французскую прессу у единственного продавца газет, находившегося в соседнем городке, в двух километрах отсюда. Он выходил утром пешком или выезжал на велосипеде – в зависимости от настроения и наличия сил, оставшихся после бурных ночей, проведенных с Орнеллой. Девушка давала ему понять, что за дни отдыха в горячих ваннах и на раскаленных камнях придется расплачиваться ночью.

Однажды утром, просматривая номера газет «Les Figaro» и «Les Echos», молодой человек наткнулся на новости, имеющие не посредственное отношение к его профессиональной деятельности. Например, заседание комиссии Евросоюза, стартовавшее накануне в Брюсселе под управлением португальца Барросо, несмотря на критику, все же избрало на пост секретаря нидерландку Ингрид Клаузен. Продвигаемая на эту должность суровая женщина, фото которой было размещено на розовых страницах «Les Figaro», являлась важной фигурой в сфере деятельности крупных агропромышленных предприятий. Она не отказалась и от места в совете администрации фирмы «Unilever», несмотря на протест депутатов-социалистов Европейского парламента. Это означало, что она будет работать и в области законодательства, касающегося пищевой промышленности, и одновременно окажется по другую сторону баррикад.

Еще один заголовок привлек внимание Грегуара. На следующий день после скандала в компании «Enron» и США сотрудников «Arthur Andersen» обвинили в том, чт< они тщательно скрывали признаки банкротства, кото рые начали появляться уже довольно давно, и не прс дупредили об этом власти. Профессия аналитика требо вала от Грегуара большой бдительности. Инцидент с компанией «Enron», подробно описанный в газете, напомнил ему об этом. Молодой человек вздрогнул, когда прочитал свидетельство лишившегося работы эксперта, сообщающего о падении престижа профессии финансиста.

Вместо того чтобы сразу вернуться в «Caldea», сегодня утром молодой француз решил посидеть на террасе маленького бистро, заказав кофе и бутерброд. Конечно же, говорил уже безработный эксперт, пострадавший в деле «Enron», но отсутствие бдительности приводит к плохим последствиям. Такие аналитические компании, как «Moody’s» и «Standard & Poor’s», сомневались и тянули с выставлением низких оценок, когда сталкивались со сбоями в работе крупных и известных компаний-производителей – во-первых, чтобы на рынке не возникло паники, а во-вторых, чтобы сохранить свои доходы, которые очень часто зависели от гонораров оцениваемых компаний. Порочный круг, который мог привести к краху, к тому, что некоторые организации могли в одно мгновение исчезнуть с лица земли. В случае с «Enron» аттестационные агентства пытались сохранить доверие, утверждали, что они стали жертвой обмана, что анализируемые ими компании предоставляли фальшивые документы, отражавшие лишь темпы и перспективы роста и прибыли. Честно говоря, нужно было признать, что эти высокого полета эксперты проявили халатность, не взяв «Enron» под наблюдение, как они должны были сделать, следуя здравому смыслу.

Дата добавления: 2015-05-29