Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Мантёйфель и центральная власть




 

Кёльн, 24 ноября. Министр Мантёйфель заявил вчера находящимся в Берлине имперским комиссарам, что прусское правительство не подчинится постановлению Франкфуртского собрания об образовании популярного министерства [67], так как это касается внутренней политики страны.

Таким образом, Мантёйфель согласен с нами в том, что и постановление Франкфуртского собрания относительно отказа от уплаты налогов лишено всякого значения и силы, так как оно относится только к внутренней политике страны.

Впрочем, возможно, что министерство Бранденбурга – Мантейфеля поможет превратить Рейнскую провинцию в вопрос внешней политики для Пруссии.

Написано 24 ноября 1848 г.

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 153, 26 ноября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

 

ДРИГАЛЬСКИЙ – ЗАКОНОДАТЕЛЬ, ГРАЖДАНИН И КОММУНИСТ [68]

 

Кёльн, 24 ноября. Дюссельдорф объявлен на осадном положении, Министерство Бранденбурга – Врангеля нашло в лице гг. Шпигеля – Дригальского достойных представителей. Первый из этих господ – простой регирунгспрезидент, но второй соединяет в себе разнообразные качества: он не только генерал‑лейтенант и командир дивизии – в качестве такового он фигурирует в списке личного состава, как и в качестве «высшего» законодателя города и всей общины Дюссельдорфа, – он является также писателем и говорит о себе самом, что он в то же время «гражданин» и – коммунист, и все это «с богом за короля и отечество». Оба эти господина, как простой, так и многоцветный, нашли, что в Дюссельдорфе законный порядок может поддерживаться только чрезвычайными мерами; поэтому они сочли себя «вынужденными», «в целях охраны законного порядка», объявить всю общину Дюссельдорфа на осадном положении.

Мы уже давно знаем, что правительство Бранденбурга может держаться только при помощи чрезвычайных мер; мы знаем, что оно уже давно утратило бы свое положение, если бы страна не находилась на осадном положении. Осадное положение – это и есть законное положение правительства Бранденбурга.

«Осадное положение, господа, означает военное положение», – заявил министр‑президент фон Пфуль на согласительном заседании 29 сентября. Тогда речь шла о городе и крепости Кёльне, тогда речь шла о восстании, постановления судебных властен не могли приводиться в исполнение, законная власть – гражданское ополчение – не могла поддерживать спокойствие, строились баррикады; силе можно было противопоставить только силу. Так, по крайней мере, утверждали защитники осадного положения, они, по крайней мере, еще старались соблюсти внешнюю видимость ссылками на якобы установленные факты. Теперь все это делается гораздо проще; Дюссельдорф не охвачен восстанием, деятельность судов ни на минуту не нарушается, гражданское ополчение было готово в любой момент выполнить законные приказы, нельзя даже сослаться на устаревшие инструкции 1809 г., на которые тогда главным образом ссылались, ибо Дюссельдорф не является крепостью. Но Дюссельдорф с редкой энергией высказался за отказ от уплаты налогов, и этого было достаточно для обоих Бранденбургов, чтобы восстановить законный порядок, т. е. объявить город вне закона.

Мы не входим в рассмотрение обвинений, которые должны послужить предлогом для объявления осадного положения. Мы рекомендуем их вниманию судебных властей как ложные обвинения, так как в подтверждение их нигде не приводится требуемое законом доказательство; это – клеветнические обвинения, подпадающие под действие статей 367 и сл. Уголовного кодекса. Мы хотим указать здесь лишь на противозаконные действия в целях охраны законного порядка, в которых повинны гг. Шпигель и Дригальский.

После того как эти господа объявили осадное положение и «таким образом высшая власть перешла к военному ведомству», «коммунист и гражданин» Дригальский издает следующие приказы:

1) Законно существующие власти сохраняют свои функции, и принимаемым ими мерам оказывается самая решительная поддержка.

Это значит, что законно существующие власти, поскольку они существуют на законном основании, упраздняются, но сохраняют свои функции для поддержки г‑на фон Дригальского.

«Я рассчитываю», – говорит Дригальский в своем обращении к «согражданам», – «что все благонамеренные жители облегчат мне исполнение законов, а власти со всей решительностью окажут мне в этом поддержку».

Г‑н Дригальский не только создает законы, но и применяет их по своему благоусмотрению; законно существующие власти – его янычары. А «независимые» судьи дюссельдорфского окружного суда и г‑н обер‑прокурор со всеми своими сотрудниками совершенно спокойно терпят все это! Они не находят ни малейшего нарушения закона в том, что отстранены от своей должности; они превозносят законодателя Дригальского и рады тому, что такой ценой могут по‑прежнему получать свое жалованье.

Неужели вам не стыдно, господа, при сабельном режиме издавать приказы об аресте и производить следствие? Или, быть может, арест г‑на Лассаля, который, будучи, к сожалению, слишком твердо уверен в своем законном праве и в защите судебных властей, не захотел укрыться от осадного положения, является лишь актом личной мести г‑на Дригальского? Может быть, втихомолку против этого человека и его сообщников уже возбуждено и ведется следствие по статьям 114, 123, 124?

Второй закон г‑на Дригальского гласит:

«Все союзы, преследующие политические и социальные цели, распускаются».

Какое дело г‑ну Дригальскому до 4 закона от 6 апреля? Если, согласно этому параграфу, «все прусские подданные имеют право в целях, не противоречащих существующим законам, объединяться в общества без предварительного полицейского разрешения», то это, очевидно, одно из тех «завоеваний», которые должны быть возможно скорое отняты обратно, а значит – несовместимы с законодательством Дригальского.

Третий и четвертый законы. Г‑н фон Дригальский регулирует уличное движение и часы торговли в ресторанах. Он издает закон против сборищ, как будто Дюссельдорф превратился в Париж. Но г‑н Дригальский велик не только как полицейский – он обнаруживает также несомненный талант ночного сторожа: он регулирует и часы отдыха после работы.

Пятый закон;

«Гражданское ополчение впредь до его реорганизации распускается и должно сегодня же сдать оружие». Закон этот беззаконен во многих отношениях. Отметим:

a) Гражданское ополчение распускается. Согласно обычным законам, а именно согласно закону от 17 октября о гражданском ополчении, последнее может быть распущено только по королевскому указу. Может быть, у г‑на фон Дригальского имеется тайный королевский указ, скрываемый от других? Почему же он тогда не опубликует его, как опубликовал заявление оберпостдиректора Мауренбрехера[69]? Правда, это заявление как лживое тотчас же вызвало опровержение дюссельдорфского гражданского ополчения. Но у г‑на фон Дригальского нет никакого королевского указа – он действует на основании своей собственной верховной власти и присваивает себе королевские функции, хотя и является королевски‑ настроенным «гражданином и коммунистом».

b) Гражданское ополчение не только отстранено от несения службы. Г‑н фон Дригальский не довольствуется присвоением себе только власти регирунгспрезидента. Что касается беззакония, то оно достаточно проявилось уже в одном факте отстранения ополчения от несения службы. Параграф 4 закона от 17 октября гласит:

Если гражданское ополчение какой‑нибудь общины или округа отказывается следовать приказу властей или вмешивается в действия общинных, административных или судебных властей, регирунгспрезидент может временно отстранить его от несения службы с указанием причин.

Таким образом, отстранение от несения службы могло исходить только от регирунгспрезидента, а никак не от генерал‑лейтенанта, не от командира дивизии, не от гражданина, и наконец, не от коммуниста, хотя бы то был «королевско‑прусский коммунист».

По у г‑на Дригальского имеются свои основательные причины выступать в качестве самодержца, не считаясь с инстанциями. Если бы он имел дело с гражданским ополчением лишь как регирунгспрезидент, он не мог бы его разоружить. Но

c) «гражданское ополчение должно сегодня же сдать оружие». Простое отстранение от несения службы отнюдь не дает еще права отобрать оружие. В противном случае временно отстраненные офицеры тоже должны были бы отдавать свою шпагу. Но г‑н Дригальский прав. Если бы гражданское ополчение могло сохранить свое оружие, оно, вероятно, не допустило бы, чтобы Дригальский отстранил его от несения службы; оно выполнило бы свое назначение, как его определяет 1 закона.

d) Г‑н фон Дригальский требует сдачи оружия ему. Так как он уже чувствует себя призванным выступать в роли самодержца, то его не останавливает и королевский указ относительно осуществления закона об учреждении гражданского ополчения. Параграф 3 этого указа гласит:

«Оружие, предоставленное государством общинам, во всяком случае остается до вышеуказанного момента в распоряжении общин».

«Городское управление и общинный совет» Дюссельдорфа не имеют возражений против приказа г‑на Дригальского. Вместо того, чтобы протестовать против такого беззакония и вступиться за права общины, они призывают граждан к «спокойному, законному поведению» по отношению к их новому диктатору.

Шестой закон.

«Лица, уличенные в открытом и вооруженном сопротивлении распоряжениям законных властей или своими изменническими действиями подвергающие войска опасности или причиняющие им вред, предаются военному суду».

Согласно закону об охране личной свободы[70], никто не может быть предан иному суду, кроме того, который установлен законом. Военные суды и чрезвычайные комиссии являются незаконными. Недопустимы угрозы наказанием или назначение каких‑либо других кар, кроме тех, которые установлены законом. Согласно этому же закону, действие настоящего постановления ни при каких условиях не может быть приостановлено на какое‑либо время или для какой‑нибудь местности, даже в случае войны или восстания. Потому что, согласно 8, даже и в этом случае могут временно отменяться только 1 и 6, и то лишь по постановлению и под ответственность министерства. Тем не менее г‑н фон Дригальский вводит военный суд для гражданских лиц. Нет ничего удивительного в том, что он приказывает производить аресты, что он для этой цели нарушает неприкосновенность жилища; ведь если эти постановления и могут быть на время приостановлены, то уж, во всяком случае, не г‑ном фон Дригльским. Впрочем, безразлично, верить ли утверждению «Dusseldorfer Zeitung», что арест Лассаля был произведен без соблюдения требуемых формальностей, или уверению «Kolnische Zeitung», что арест последовал по распоряжению судебного следователя. «Kolnische Zeitung», разумеется, становится на сторону военного коменданта, чтобы осрамить судебного следователя. Как бы то ни было, арест этот незаконен, потому что при беззаконном режиме не может быть законных действий. При военном положении прекращается действие гражданской юрисдикции. Если судебный следователь остается при исполнении своих обязанностей, то он попадает в положение военного аудитора, и его сводом законов становятся статьи воинского устава. Дюссельдорфская прокуратура хорошо поняла это свое новое положение. В самом деле, если бы она признавала еще за собой ту компетенцию, какую устанавливает рейнское уголовное судопроизводство, она уже давно вмешалась бы, хотя бы на основании 9 Habeas Corpus Acte, который гласит:

«Не требуется предварительного согласия властей для привлечения к судебной ответственности гражданских и военных должностных лиц за нарушения вышеприведенных постановлений, совершенные ими путем превышения своих полномочий».

Чтобы вполне уяснить себе силу наших рейнских учреждений, остается еще только посмотреть, одобрен ли образ действий дюссельдорфской прокуратуры генеральным прокурором г‑ном Николовиусом, под надзором которого состоят все чиновники судебной полиции и даже судебные следователи. Депутации, которая вчера отправилась к нему, чтобы побудить его проявить свою служебную власть в связи с дюссельдорфскими событиями, г‑н Николовиус якобы ответил, что в его распоряжении нет статьи закона, на основании которой он мог бы вмешаться. Мы говорим: «г‑н Николовиус якобы ответил», – хотя эти слова нам переданы из вполне достоверного источника. И, однако, мы не можем этому поверить, потому что в противном случае мы должны были бы допустить, что у г‑на Николовиуса совершенно вылетел из памяти Code penal[71], а также все законы, изданные после марта этого года.

Написано К. Марксом 24 ноября 1848 г.

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 153, 26 ноября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

 

ТРИ СУДЕБНЫХ ПРОЦЕССА ПРОТИВ «NEUE RHEINISCHE ZEITUNG»

 

Кёльн, 24 ноября. В настоящее время против «Neue Rheinische Zeitung» возбуждены три судебных процесса, если не считать того, что Энгельс, Дронке, Вольф и Маркс привлечены к судебной ответственности по обвинению в мнимых политических преступлениях, «несовместимых с журналистской деятельностью». – Из хорошо осведомленного источника нам сообщают, что, кроме того, против «непристойной газеты» – так официально называет нашу газету ci‑devant {бывший. Ред.} прокурор и теперешний обер‑прокурор Геккер (c'est du Hecker tout pur {это подлинный Геккер. Ред.})[72] – начато не менее дюжины следственных дел.

Первое преступление. Насильственное покушение на девственную «деликатность» шести королевско‑прусских жандармов и короля кёльнской прокуратуры, г‑на обер‑прокурора Цвейфеля [73] – народного представителя in partibus infidelium {в стране неверных, в чужих краях. Ред.}, который заседает пока не в Берлине и не в Бранденбурге, а в Кёльне на Рейне. «На Рейне! На Рейне растет наш виноград!»[74]. Мы, со своей стороны, также предпочитаем Рейн – Шпрее и гостиницу Диш – гостинице Миленц[75].

Va pour la delicatesse des gensdarmes! {Допустим, что и жандармам свойственна деликатность! Ред.}. Что же касается «деликатности» г‑на Цвейфеля, то для нас она является «noli me tangere!» {«не тронь меня!*, т. е. неприкосновенной. Ред.}. Мы были охвачены нравственным возмущением по поводу неделикатного вотума недоверия выборщиков, которые, по имеющимся слухам, заставили Цвейфеля снять свою кандидатуру. В качестве верных хранителей девственной «деликатности» г‑на Цвейфеля, мы просим его публично опровергнуть заявление г‑на Вейнхагена из Клеве. Г‑н Вейнхаген опубликовал в «Neue Rheinische Zeitung» заявление за своей подписью, в котором он утверждает, что может сообщить факты, оскорбительные для «чести и деликатности» г‑на Цвейфеля. Он в состоянии даже доказать эти факты, но вынужден воздерживаться от их опубликования до тех пор, пока г‑н Цвейфель прикрывается параграфом Code penal {Уголовного кодекса. Ред.}, согласно которому всякое, даже серьезнейшим образом обоснованное разоблачение преследуется как клевета, если это разоблачение не может быть подтверждено приговором суда или аутентичными документами. Мы апеллируем, таким образом, к «чести и деликатности» г‑на Цвейфеля!

Второе преступление. Просто Геккер и раздвоенный Геккер.

Третье преступление. Это преступление, совершенное в 1848 г., преследуется по требованию имперского министерства. Преступление – Шнапганский! Фельетон в роли преступника! [76]

Говорят, что имперское министерство в своем обвинительном акте именует «Neue Rheinische Zeitung» самой дурной газетой из всей «дурной печати». Со своей стороны, мы считаем имперскую власть самой смехотворной властью из всех смехотворных властей.

Написано К. Марксом 24 ноября 1848 г.

Напечатано во втором выпуске «Neue Rheinische Zeitung» № 153, 26 ноября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

 

ПОРТРЕТЫ ЧЛЕНОВ ФЕДЕРАЛЬНОГО СОВЕТА

 

Берн, 24 ноября. Читателям «Neue Rheinische Zeitung» небезынтересно будет узнать некоторые подробности о лицах, которые теперь призваны под контролем обоих советов управлять Швейцарией и которые только что приступили к своей деятельности. Пять членов Федерального совета без всяких оговорок дали согласие на свое избрание, один, г‑н Фуррер, дал согласие занимать этот пост временно, до весны, относительно согласия седьмого (Мунцингера) не существует никаких сомнений.

Председатель Федерального совета, г‑н Фуррер, является типичным цюрихцем. Как сказали бы во Франции, он имеет l'air eminemment bourgeois {в высшей степени буржуазную внешность. Ред.}. Одежда, осанка, черты лица, – все, вплоть до очков в серебряной оправе, с первого взгляда говорит о том, что это «гражданин свободного имперского города», который, будучи президентом главного кантона и соответственно Союзного сейма, стал, правда, несколько более цивилизованным, по все же остался «до мозга костей провинциалом». Главной заслугой г‑на Фуррера, одного из наиболее солидных адвокатов «швейцарских Афин» (так любит цюрихский мещанин называть свой городок с его 10000 жителей), является то, что его непрестанные усилия и его умеренный либерализм привели к свержению сентябрьского правительства в Цюрихе[77]и снова вернули к руководству в кантоне партию прогресса. В качестве председателя Союзного сейма он остался верен своим принципам. Умеренный прогресс во внутренних делах и строжайший нейтралитет во внешних вопросах – такова была проводимая им политика. То, что он стал теперь председателем Федерального совета, является скорее результатом случая, чем определенного намерения. На этот пост охотнее избрали бы бернца; но тогда пришлось бы выбирать только между Оксенбейном, к которому большинство относилось с антипатией, и Нёйхаусом, который теперь, в 1848 г., занимает такую же консервативную позицию, как и 5–6 лет назад, и потому совсем не был избран в Федеральный совет. В таком затруднительном положении пришлось остановить выбор на цюрихце, а в этом случае Фуррер оказался безусловно наиболее подходящей кандидатурой. Таким образом, нельзя считать, что Фуррер совершенно точно представляет большинство Федерального собрания, но он по крайней мере является представителем большинства немецкой Швейцарии.

Заместитель председателя Дрюэ – во всех отношениях противоположность Фурреру, и в то же время он лучший представитель, какого могла избрать французская Швейцария. Если Фуррер является слишком умеренным для большинства и тем более для радикального меньшинства, то Дрюэ слишком радикален для большинства. Если Фуррер – умеренный буржуазный либерал, то Дрюэ – решительный сторонник красной республики. Известна выдающаяся роль, которую играл Дрюэ в последних революционных событиях в своем кантоне; менее известны, но тем более значительны его заслуги перед своим кантоном (Ваадтом) во многих других отношениях. Дрюэ, социалистический демократ типа Луи Блана, первоклассный знаток государственного права, наиболее энергичный и трудолюбивый деятель во всей Швейцарии, представляет собой тот элемент в Федеральном совете, который постепенно должен приобретать все большее и большее влияние и оказывать наиболее благотворное действие.

Оксенбейн, руководитель волонтеров, боровшихся против Люцерна, председатель Союзного сейма, вынесшего решение о войне с Зондербундом, полковник бернских резервистов в этой кампании, благодаря своей предшествующей деятельности приобрел известность и популярность не только в Швейцарии, но и во всей Европе. Но менее известна его деятельность со времени февральской революции. В какой‑то мере социалистический характер этой революции, мероприятия временного правительства во Франции и все движение французского пролетариата – все это немало напугало этого democrate pur {чистого демократа. Ред.}, которого французы причислили бы к партии National. Он постепенно сближался с умеренным направлением. Особенно во внешней политике, где он проявил так много энергии перед войной с Зондербундом и во время этой войны, он все больше и больше склонялся к старой системе так называемого строгого нейтралитета, которая в действительности представляет собой не что иное, как политику консерватизма и попустительства по отношению к реакции. Так, в качестве президента главного кантона он медлил с признанием Французской республики и вел себя по меньшей мере двусмысленно в итальянских делах. К этому надо добавить, что благодаря необузданной страстности, которую он проявлял, председательствуя в Союзном сейме, и которая часто имела своим результатом его предвзятое отношение к радикалам, он нажил себе много врагов среди них, и особенно среди радикалов французской Швейцарии. Если бы при избрании члена Федерального совета от Берна можно было выбирать не только между ним и Нёйхаусом, Оксенбейн собрал бы значительно меньше голосов.

Полковник Фрей‑Эрозе из Ааргау считается одним из наиболее способных военных деятелей Швейцарии. Он был начальником генерального штаба во время кампании против Зондербунда. Подобно большинству швейцарских штабных офицеров, он в течение долгого времени участвовал в политической жизни своего кантона и благодаря этому хорошо знаком с делами гражданской администрации. На своем новом посту он будет во всяком случае с пользой трудиться в военном департаменте. По своим политическим взглядам он принадлежит к решительным либералам своего кантона.

Государственный советник Франсини из Тессина является безусловно одним из наиболее уважаемых общественных деятелей всей Швейцарии. В течение долгих лет он неустанно трудился в своем кантоне. Это было главным образом его заслугой, что в 1830 г., еще до июльской революции, презираемый, считавшийся политически отсталым Тессин первым во всей Швейцарии и без революции заменил старую олигархическую конституцию демократической; он же стоял во главе революции 1840 г., вторично свергнувшей пробравшихся к власти попов и олигархов. Тот же Франсини после этой революции заново организовал управление, которое было приведено реакционерами в полный беспорядок, повел борьбу против воровства, мошенничества, подкупов и растрат и, наконец, насколько это позволяли возможности бедной горной области, заново организовал школьное обучение, пришедшее в полный упадок под руководством монахов. Тем самым он отнял у священников главное средство влияния на народ; и последствия этого стали с каждым годом все больше сказываться в растущем доверии тессинцев к своему правительству. Кроме того, Франсини является одним из наиболее образованных экономистов Швейцарии и автором лучшего труда по швейцарской статистике («Статистика Швейцарии». Лугано, 1827. «Новая статистика Швейцарии», 1848)[78]. Он является решительным радикалом и в Федеральном совете скорее примкнет к Дрюэ, чем к Оксенбейну и Фурреру. Тессинцы высоко ценят этого долголетнего руководителя своего правительства в частности и за его «почетную бедность».

Правительственный советник Мунцингер из Золотурна– наиболее влиятельный деятель своего кантона; с 1830 г. он почти непрерывно представлял в Союзном сейме этот кантон, которым он фактически управлял в течение ряда лет. По словам полурадикальной газеты французской Швейцарии, «Gazette de Lausanne»[79], ему свойственно cacher sous les apparences de la bonhomie un esprit fin et penetrant {скрывать под видом добродушия тонкий и проницательный ум. Ред.}; это значит, что он обладает той мелкой хитростью, скрытой под внешностью добродушного простака, которая в имперских городах считается дипломатическими способностями. В остальном он – умеренный прогрессист а lа {на манер. Ред.} Фуррер и требует, чтобы Швейцария заботилась только о своих собственных делах, предоставив большую европейскую политику богу и лорду Пальмерстону. Поэтому он весьма неблагосклонно отзывается об иностранных эмигрантах, которые до сих пор приносили Швейцарии одни только неприятности. Вкупе с «швейцарским афинянином» д‑ром Эшером он недавно в Тессине снова продемонстрировал свое отношение к этому вопросу. Вообще Фуррер и Мунцингер наилучшим образом представляют в Федеральном совете предрассудки и ограниченность «просвещенных» жителей немецкой Швейцарии.

Наконец, г‑н Нефф из Санкт‑Галлена, о котором я могу сообщить только очень немного. Говорят, что он значительно содействовал улучшению управления своим кантоном, а также отличился и в других отношениях. В общем в кантоне Санкт‑Галлен, если судить по швейцарским газетам, живут самые богатые и солидные люди, но беда этих солидных людей в том, что о них очень мало знают, и во всяком случае им, очевидно не хватает инициативы. Все же в своей области, как административный деятель, г‑н Нефф имеет, по‑видимому, некоторые заслуги. По своим политическим взглядам он занимает промежуточную позицию между Фуррером и Оксенбейном; он решительнее, чем первый, но не заходит так далеко, как это можно ожидать от второго, судя по его предшествующей деятельности.

Такой состав Федерального совета не оставляет сомнений относительно политики, которую будет проводить Швейцария в ближайшее время. Это та же самая политика, какую проводил старый Союзный сейм и главный кантон Берн под руководством Оксенбейна, а затем Функа (который без Оксенбейна является круглым нулем). Во внутренней политике – строгое соблюдение новой конституции Швейцарского союза, в которой все еще отводится слишком большое место суверенитету кантонов; во внешней политике – строгий нейтралитет, разумеется более строгий или более мягкий, смотря по обстоятельствам, в частности особенно строгий по отношению к Австрии. Умеренная партия имеет решительный перевес, и возможно, что г‑н Оксенбейн в большинстве вопросов будет голосовать вместе с ней.

Однако для того чтобы понять, как меньшинство, как Дрюэ и Франсини при таких обстоятельствах могли согласиться быть избранными в Федеральный совет, имея приятную перспективу все время оставаться в меньшинстве, как такая коллегия вообще может совместно управлять, – для того чтобы понять все это, надо либо быть швейцарцем, либо ознакомиться с тем, как управляется Швейцария. Здесь, где все органы исполнительной власти обсуждают вопросы коллегиально, здесь исходят из такого принципа: займи только свое место; хоть ты сегодня и в меньшинстве, но все же, возможно, тебе удастся принести пользу; а затем, кто знает, не окажешься ли ты через год или два в большинстве, вследствие чьей‑либо смерти, увольнения и т. д. Таков естественный результат того факта, что правящие коллегии образуются путем выборов. В этом случае каждая партия старается, так же как и в законодательных собраниях, провести одного или нескольких кандидатов и таким образом по крайней мере закрепиться в коллегии, обеспечить себе меньшинство, до тех пор пока она не сможет добиться большинства. Если кандидаты отказываются дать согласие на избрание, партия не возражает против этого, что непременно произошло бы в более крупных странах. Но Федеральный совет отнюдь не похож на Commission du pouvoir executif[80], и между положением Дрюэ и положением Ледрю‑Роллена существует огромная разница.

Швейцарская печать единодушно утверждает, что Федеральный совет состоит из первоклассных талантов. Тем не менее я сомневаюсь, чтобы какой‑нибудь член этого Совета, за исключением Дрюэ и Франсини, смог когда‑либо играть выдающуюся роль в более крупной стране и чтобы три остальных члена, за исключением Фрей‑Эрозе и Оксенбейна, смогли выдвинуться там на сколько‑нибудь значительную, даже второстепенную роль.

Написано Ф. Энгельсом 24 ноября 1848 г.

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 155, 29 ноября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 399; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.043 сек.