Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Всегда говори «всегда» – 3 5 страница




Он не смог уволить Оксану.

Собирался несколько раз за неделю, но в последний момент тушевался, терялся, бормотал какую‑то чушь типа «зайдите позже»…

А сегодня выдал ей пригласительный на прием в посольство.

Потому что решился.

Потому что стыдно врать самому себе.

Самым унизительным и головокружительным было то, что Оксана все понимала.

Барышев ощущал исходящее от нее электричество, но не знал, не улавливал, что оно означает – начало такой же болезни, как у него, или… отторжение и возмущение.

Сегодня он это узнает.

Нахрапом – потому что надоело бледнеть и маяться.

Все надоело. В пропасть – так со всего маха. И будь что будет, потому что иначе вместо «неподобающего поведения», на которое настроилось тело, случится инфаркт.

Он видел, как Оксана отыскала его глазами, взяла бокал шампанского и вышла на открытую террасу.

Сергей выждал пару минут и вышел за ней, рационально и холодно отметив, что Ольга не смотрит в его сторону.

Облокотившись на перила, Оксана стояла лицом к нему, и бокала в ее руке не было, словно она за ненадобностью выбросила его в темноту.

То, что она без шампанского, то, что лицом к нему, говорило – ждала.

Можно было не уточнять ее настроения и намерений, но Барышев, прежде чем рухнуть в пропасть, зачем‑то спросил:

– Вам скучно? Почему вы ушли сюда и стоите в одиночестве?

– Может быть, для того чтобы услышать от вас этот вопрос? – как сквозь вату прозвучал ее низкий, с хрипотцой, голос, отключающий все остатки сознания.

Он схватил ее, наверное, грубо, но по‑другому не мог, им управлял сейчас маленький дьявол, от которого он так и не сумел отбиться. Схватил, прижал, заломил и губами нашел ее губы, пахнущие почему‑то водкой и черной икрой.

Дьявол, икра и водка…

Как пусто внутри, и как изнуряюще сладко, и кажется, уже не выплыть и не победить эту вязкую злую напасть…

Если Ольга сейчас заметит его, он застрелится. И если не заметит – застрелится все равно.

Потому что это не его суть и не его жизнь – задыхаться от сладострастия к чужой бабе, пахнущей несчастьями и сандалом…

 

* * *

 

Кран заурчал и плюнул в турку грязной водой.

Кофе откладывался на неопределенное время, но даже это не смогло испортить ей настроение.

Оксана вылила воду и, выключив плитку, поставила турку на хлипкую полочку, кособоко висевшую на одном гвозде.

Ничто не испортит ей настроения. Даже если Бончай опять придет клянчить деньги.

Она скинула легкий халатик – вентилятор мало спасал от жары – и, оставшись в лифчике и стрингах, по‑турецки уселась на деревянный лежак, который служил ей кроватью, и закрыла глаза, вспоминая вчерашний вечер.

Был всего один поцелуй, но какой! И это при том, что Ольга с ее чокнутой рыжей подружкой в любой момент могли их застукать.

Господи, какой кайф она испытала! Не столько от поцелуя, сколько от того, что на террасе могла появиться его жена… Или не она, кто‑то еще – неважно! Главное – Барышев потерял над собой контроль.

Впрочем, поцелуй был тоже хорош – шеф вгрызся в нее, как голодающий в кусок хлеба с маслом.

Он и был голодающим. Что могла дать ему клуша‑жена – рисуночки, кофе в постель, поцелуйчик перед работой, пресный и быстрый секс?

Он истосковался по настоящей женщине – той, которая умеет дразнить и держать в тонусе. От которой сносит крышу.

Он истосковался по настоящей страсти, потому что, имея четырех «прелестей», вынужден был думать только о том, как их достойно содержать – кормить, одевать, обучать, развлекать…

Оксана открыла глаза, посмотрела на убогую обстановку. Еще немного терпения, выдержки, здравого расчета и… она будет первой на пути к заветной вершине.

Жаль, что похвастаться пока никому нельзя. Впрочем… кое‑что она все‑таки может сказать. Без подробностей. Просто чтобы облегчить душу и не взорваться от распиравших эмоций.

Оксана схватила телефон и набрала Ленку.

– Да… – томно ответила подруга на фоне льющейся воды.

Наверное, она в ванной…

– Ленка! Это я! Привет! – не сдержавшись, радостно прокричала Оксана.

– Что с твоим голосом? – поинтересовалась Ленка.

– Голос? Нормальный у меня голос.

– Слишком веселый.

– А тебе какой бы хотелось услышать?

– Такой и хотелось. Рассказывай, что случилось. В прошлый раз ты мрачнее тучи была.

– Скажите пожалуйста, какие мы проницательные, – удовлетворенно хмыкнула Оксана. – Ничего у меня не случилось!

Приятно было тянуть кота за хвост, осознавая, что Ленка почувствовала феерические перемены в ее жизни.

– Врешь! – Лена выключила воду и приготовилась внимательно слушать.

– Ну, хорошо, вру, случилось!

– Ну?! – кажется, она даже ногой притопнула от нетерпения.

– Не скажу. Рано еще! – Оксана звонко рассмеялась, представив, как разочарованно скуксилась подруга.

– Я ж не глазливая, – обиженно протянула она.

– Может, и не глазливая, а вдруг? – Оксана снова рассмеялась, но тут же серьезно добавила, не удержалась: – Зацепила одного стоящего мужика, вот что! Но пока только зацепила… На самый кончик крючочка, понимаешь? Сорваться может.

– Да когда у тебя кто срывался? – хохотнула Ленка и снова включила воду.

– Ты мне льстишь, как всегда, – усмехнулась Оксана. – Только тут есть некоторые отягчающие обстоятельства…

– Женат, что ли?

– Угадала.

– Ты такие препятствия без разбега брала!

– Да, только у Жан‑Поля не было детей, а здесь… четверо.

Ленка озадаченно присвистнула.

– Вот именно, – вздохнула Оксана, но тут же бодро добавила: – Но мы не ищем легких путей! Ладно, Ленк, мне на работу пора. В бой! Закреплять достигнутые успехи…

– Подожди, Ксюх, а…

– Все, Ленк, больше ничего не скажу, и так лишнего наболтала. Целую! Пока!

Оксана нажала отбой и подошла к стойке с плечиками – шкафа в этой халупе не было.

Что бы надеть для «закрепления успеха»?

Причем так, чтобы «объект» не заметил, что она этот успех закрепляет?

Она выбрала шелковый оранжевый комбинезон с открытой спиной, но, подумав, заменила его на длинную льняную юбку цвета слоновой кости и черный кружевной топ. Получился образ соблазнительной паиньки, которая паинькой только прикидывается… А у самой черти в глазах! Дразнят, словно языки пламени, дотронешься – обожжешься, но не дотронуться невозможно…

Косметики – минимум.

Нужно показать, что произошедшим она обескуражена и выбита из седла – муж подруги все‑таки!

Но произошедшее – сильнее ее, поэтому – оранжевый блеск для губ, достаточно яркий, чтобы не выглядеть совсем уж монашенкой, но и довольно прозрачный, чтобы не наводил на мысль, что она старательно привлекает к себе внимание.

Оставшись довольна собой, Оксана взяла сумку и вышла из комнаты.

Словно из‑под земли перед ней вырос Бончай.

– Неделя прошла, платить надо, – заученно произнес он.

– Хоть бы что‑нибудь новенькое сказал, черт косоглазый, – по‑русски произнесла Оксана и, доставая деньги из кошелька, на тайском добавила: – Совесть надо иметь, столько драть за такую помойку!

– Можете съехать, если не нравится, – широко улыбнулся Бончай, обнажив ряд крупных желтых зубов.

– Без твоих советов обойдусь, – огрызнулась Оксана и побежала к машине.

Настроение не испортилось, несмотря на то что кошелек существенно похудел.

 

Ольга на цыпочках вышла из спальни, тихонько прикрыв за собой дверь.

Семь утра – время, когда жара еще не вступила в свои права, и можно заняться чем‑то, на что днем нет ни сил, ни желания, например разобрать наконец покупки, которые они сделали с Оксаной неделю назад, разложить все по полочкам и по шкатулкам.

Да и вообще, привычку рано вставать она искоренить не смогла.

Утро, самое хлопотливое время в Москве, когда вокруг все шло кувырком – дети собирались в школу, а Сергей на работу, Петька требовал внимания, и вечно все всё теряли, роняли, путали, кричали, да еще хотели позавтракать, причем каждый чем‑то своим, любимым, и надо было всех собрать, накормить, отправить в школу и на работу…

Здесь, в Таиланде, утро вдруг превратилось в полнейший штиль.

И Ольга маялась, по привычке находя и придумывая дела, которые можно было бы и не делать. Или делать, но руками многочисленных слуг…

На кухне, озадаченно оглядываясь, стояла Надежда.

– Та‑ак! – протянула она. – Хочу завтрак сварганить. Яйца есть?

– Даже не думай! – зашептала Ольга. – И не мечтай! Тут это не принято. – Она дернула Надю за руку и глазами показала на дверь, где в растерянности столпилось трое слуг – повар, помощник повара и еще один, Ольга называла его «официантом», он сервировал стол и подавал блюда. Или он только сервировал, а подавал другой?..

– Да приди ты в себя, Надюха! Пошли отсюда. Пошли, пошли… – Ольга за руку потянула ее к выходу.

– Елки… Народищу‑то нагнали! И все на одну яичницу?

Они вышли в холл, оттуда на террасу, где уже оказался накрыт стол – тосты, фрукты, булки, соки, салаты и еще что‑то, чему Ольга не знала названия, какие‑то местные соусы и джемы.

– Не, ну это что? – Надя возмущенно оглядела стол. – Они нам креветками с вареньем завтракать предлагают? Я не понимаю, ты что, яичницу себе приготовить не имеешь права?

Ольга отрицательно помотала головой и чинно уселась за стол.

– Ничего себе! Ой, я ж не одета! Как креветки‑то есть? Счас…

Надя умчалась и вернулась минут через пять в длинном красном сарафане и широкополой соломенной шляпе.

– Вот, теперь можно. – Она села за стол и тут же уставилась пронизывающим взглядом на щуплого слугу с подносом, который принес кофе и хлопотал вокруг них, расставляя чашки.

– Только умоляю, не вздумай учить его носить поднос, – улыбнувшись, тихо посоветовала Ольга.

– Вот еще!

– Я же вижу, как ты на него смотришь.

– Это как же? Как же я на него смотрю?!

– Плотоядно.

– Больно нужно! – Надя прожгла тайца каким‑то особенным взглядом, и тот поспешил уйти. – Хотя, между прочим, могла бы и этому поучить…

Они стали пить крепкий кофе из крохотных чашек, маленькими глоточками, весело поглядывая друг на друга.

– Тебе бы школу домоводства возглавить! – поделилась Ольга осенившей ее идеей. – Или нет! Ты должна открыть собственное агентство по найму домашних работниц, а? Идея? – Она расхохоталась, представив Надьку начальницей, дающей прикурить паре десятков своих сотрудниц, возомнивших, что они умеют гладить, стирать, готовить, мыть полы и посуду.

Надя задумалась, посмотрела в чашку и… перевернула ее вверх дном на блюдце.

– А что, зря смеешься, неплохая идея‑то. Вот возьму и открою! Людям же всегда нужно, чтобы кто‑то им окна помыл или полы… Нет, ей‑богу! Возьму и открою! А то дома сидеть прям мочи нет…

Она подняла чашку и стала разглядывать причудливые кофейные узоры, образовавшиеся на стенках.

– Вот! Даже на кофейной гуще агентство выходит, как ни крути!

Они засмеялись, одновременно потянувшись к румяным булкам.

– Доброе утро!

На террасу вышел Сергей, а за ним, словно тень, слуга, чтобы отодвинуть‑придвинуть стул, подать кофе, салфетку и упредить любое желание хозяина. Барышев сел за стол и раздраженным жестом попросил слугу уйти.

Ольга с беспокойством всмотрелась в его лицо – бледные щеки, темные круги под глазами, бегающий взгляд.

Не поцеловал, даже не посмотрел…

Взял чашку и, глядя в стол, на белую скатерть, начал пить маленькими глотками, хотя обычно кофе выпивал залпом.

– Сереж, ты почему ничего не ешь? – спросила Ольга.

– Не хочется.

И опять – не посмотрел, даже не поднял глаз.

– Вот‑вот, – вмешалась Надежда. – Димочка тоже с утра не ест. Кофе, и все. Я ему говорю – кушать надо с утра, а он ни в какую. Кстати, Сереж, мы с тобой так по‑человечески и не поздоровались!

– Очень рад, что ты приехала, Надь. – Он скользнул по ней взглядом и опять уставился в скатерть. – Я разве тебе этого вчера не говорил?

– А ты еще раз скажи! Не развалишься!

Сергей допил кофе, так ни разу и не взглянув на Ольгу.

– Сережа, ты что, заболел? – забеспокоилась она.

– Нет, с чего ты взяла?

И опять – не посмотрел в глаза и, словно опасаясь развития темы о своем нездоровье, переключился на Надежду с каким‑то неестественным интересом.

– Ну, как тебе тут? Как Паттайя?

– Так я ж еще ничего не видела! С самолета – сюда, потом прием этот… В окне машины чего‑то мелькало… Вроде ничего себе! Красиво.

Сергей не слушал – Ольга видела это по его лицу. Она встала, подошла к нему, пощупала лоб. Он отстранился.

– Оль, ну что ты…

– Нет, у тебя вид какой‑то… Ты точно хорошо себя чувствуешь? По‑моему, температура. Вон, испарина…

– Тебе кажется. – Барышев резко встал, поцеловал ее в щеку – отстраненно, казенно, для проформы, не так, как целовал всегда, даже когда был бешено занят и все мысли поглощала работа.

– Сереж… – Она взяла его за руку, но он ее мягко освободил и сунул в карман.

– Я абсолютно здоров! Ну, я поехал, опаздываю. Пока, до вечера! – Сергей махнул рукой Наде и стремительно вышел.

– Что с ним такое? – растерянно пробормотала Ольга. – Непонятно.

– Ну, может, живот прихватило или еще что… – пожала плечами Надя. – Климат тут у вас для русского человека неполезный.

Она встала, поправила шляпу и с томным видом направилась по дорожке в сад. Ольга пошла за ней.

Нет, все, она поставит Сергею условие: или день полного отдыха, или…

Что «или», Ольга никак не могла придумать. Не было никакой карательной меры, которую она могла бы применить к Барышеву.

Может, пожаловаться Петру Петровичу? Кажется, Стрельников имеет влияние на Сергея и мог заставить его не только в сто первый раз перепроверить расчеты, но и настоять на коротком отдыхе.

…Ни Ольга, ни Надя не видели, как служанка, убирая со стола посуду, замерла над чашкой с кофейной гущей. Она долго рассматривала замысловатый узор, потом схватила чашку и сунула ее в общую кучу грязной посуды на подносе.

– Bad, very bad, – пробормотала она, уходя с террасы. – Death sign![1]

 

Оксана увидела, как Барышев выходит из «Мерседеса» и стремительно направляется к офису.

Он был погружен в себя, по сторонам не смотрел и поэтому ее не заметил.

Оксана хотела ему посигналить, но такая демонстрация отношений с шефом была бы преждевременной. Хотя стоит, наверное, рискнуть.

Интересно, что бы он сделал? Сухо кивнул? Помахал рукой? Или вообще не в его правилах реагировать на автомобильные гудки? Так и подмывало проверить, но Оксана решила – рано. Всего один поцелуй… Рыбка еще непрочно сидит на крючке, того и гляди сорвется в силу своей добропорядочности и хорошего воспитания. Рыбку еще подсекать и подсекать, поэтому неосторожные движения ни к чему.

Как назло, привычное место на парковке оказалось занято. Они все были заняты, места на парковке, а Барышев уже подходил к двери, еще пара секунд, и он скроется из вида, так и не заметив ее эффектного выхода из машины, летящей походки, обворожительной полуулыбки и прочих «подсекающих» ухищрений.

Недолго думая, Оксана бросила кабриолет поперек парковки, перекрыв выезд сразу нескольким машинам, и почти бегом стала догонять Барышева.

Наверное, это было глупостью – мчаться за шефом на глазах у его водителя, – но так хотелось закрепить успех первого поцелуя, увидеть в его глазах, нет, не страсть, не влюбленность, но хотя бы смятение загнанного в угол самца, который не в силах справиться со своими инстинктами.

Оксана знала, как бить и куда. Конечно, не было уверенности в стопроцентном успехе – она не дура, чтобы думать, что будто мужики одинаковые, но разведка боем прошла успешно, а значит, есть вероятность полной победы.

Триумфальной и феерической.

Неужели вы не заметили, Сергей Леонидович, что у вас нет другого выхода, кроме как связать свою жизнь со мной?

Дети? Прискорбное обстоятельство, но сами решайте – убивать свою жизнь на их прибавление и воспитание или…

Жена? Как говорится, не стенка.

Сдавайтесь, или я иссушу вас, как зной плодородную землю, выпью кровь, вытру ноги, перешагну и пойду, а вы погибнете, и не спасут вас ни дети, ни старорежимная женушка…

Она почти нагнала Сергея у лифта, но дорогу ей вдруг преградили два тайца. Оксана в сердцах чуть не отпихнула их, но в последний момент, поняв, что это сотрудники «Стройкома», остановилась и натянула на лицо улыбку.

– Могу быть чем‑то полезна?

Нажав кнопку вызова лифта, Барышев замер в ожидании кабины.

Обернись! У тебя спина должна гореть от моего взгляда.

– Вы не могли бы в пять часов помочь нам провести совещание? – пролопотал таец.

– Да, конечно, – не глядя на него, сказала Оксана.

Не обернулся. Открыл свою черную папку и уставился в бумаги.

– Тогда я попросил бы вас кое‑что подготовить, – залопотал второй. – Нужно, чтобы перед каждым участником совещания лежало на столе, ну… такое краткое содержание темы совещания.

– Хорошо.

Барышев захлопнул папку. Огонек на панели лифта, обозначающий этажи, приближался к первому.

Оксана рванулась к лифту, но таец мягко придержал ее за руку.

– Если вас не затруднит, зайдите в секретариат и возьмите тексты для перевода, а потом…

Огонек остановился, двери раскрылись, Барышев шагнул в лифт.

– Да чтоб ты пропал, скотина! – с улыбкой прошипела Оксана тайцу по‑русски.

– Что? – не понял он.

– Что? – повторил второй.

– Обязательно! Я все поняла! – Оксана все же легонько толкнула их и подскочила к лифту.

Двери захлопнулись у нее перед носом. Последнее, что она увидела, – холодный высокомерный взгляд Барышева.

Он смотрел на нее так, словно первый раз видел. И даже не подумал остановить лифт…

 

Чтобы привести мысли в порядок и успокоиться, Оксана пошла на десятый этаж пешком.

Где она допустила ошибку?

Может, в ответ на его поцелуй стоило залепить пощечину? Мол, я порядочная девушка, вы женаты, и все такое… Это был бы куда более прочный крючок, чем ее умелые, порочные объятия.

Сегодня Барышев выглядел бы виноватым, побитым, заискивающим. Он попытался бы объяснить свой безумный поступок, а объяснить его можно только так – влюбился, голову потерял, простите…

Вот с этой отправной точки было бы легче стартовать. А теперь…

Оксана остановилась возле двери генерального.

Ну, ничего, прорвемся. Она знает, что делать.

– Я доложу, – подскочил секретарь.

– Не надо!

Оксана рывком распахнула дверь.

Барышев сидел за столом с каменным лицом. Его выражение не изменилось, когда он увидел Оксану. Но это ее не смутило – она зашла в кабинет, плотно закрыла за собой дверь и, спиной привалившись к ней, со счастливой улыбкой сказала:

– Я думала о тебе всю ночь!

Он должен был хотя бы смутиться. Или испугаться, что секретарь услышит. Или выпалить «Вы уволены»! Это означало бы – она его зацепила, и сопротивляться он может только таким способом.

Но, не оправдав ожиданий, шеф, словно не услышал ее судьбоносных слов и абсолютно индифферентным тоном сказал:

– Очень хорошо, что вы зашли. Сегодня прилетает несколько человек из «Стройкома». Вы не могли бы поехать в аэропорт их встретить?

– Разумеется, Сергей Леонидович…

Вот это пощечина. Оплеуха… Нет, удар в солнечное сплетение, стало трудно дышать, а на глаза навернулись слезы.

Да за кого он ее принимает? За дешевку, которую можно потискать в свое удовольствие в уголке, а потом дать понять, что она просто шлюха?

Скотина. Сытая, бездушная скотина. Нужно ударить его, вмазать изо всех сил, и не пощечину дать, а кулаком в лицо, чтобы с этой самодовольной рожи стерлись высокомерие и презрительный холод.

Ведь говоря «я думала о тебе всю ночь», она надеялась его тронуть. Решила, что эти слова по‑настоящему заденут потаенные струны души, ущипнут за сердце. Ведь она не легкодоступная мелкая дрянь, она… роковая женщина. Во всяком случае, до этого момента была ею.

Оксана впилась в Барышева взглядом, в котором не могла не читаться ненависть. Он и не думал держать удар – равнодушно опустил глаза и стал изучать какие‑то бумаги.

Урод. Она ему отомстит.

Посмотрим, чья возьмет – его дешевая благообразность или… ее талант всегда добиваться поставленной цели.

Она не станет бить его кулаком в лицо – это примитивно.

Она будет действовать тоньше и изощреннее – жилы тянуть, душу рвать, и какие бы замки он на себя ни навешивал, она не будет Оксаной Пуатье, если не взломает их.

Сглотнув подступившие слезы, Оксана вздернула подбородок и тоном, от которого должна была появиться изморозь на окнах, спросила:

– Когда надо быть в аэропорту, Сергей Леонидович?

– Самолет через час. Наверное, стоит ехать прямо сейчас, на дорогах пробки, – продолжая изучать документы, буркнул Барышев.

Оксана развернулась на каблуках и вышла.

Медленно спускаясь по лестнице, она вдруг поймала себя на мысли, что очень хотела бы, чтобы такой мужик, как Сергей, ради нее оскорбил и послал бы такую роковую красотку, как она.

Нет, она его не ненавидит. Просто хочет заполучить его теперь еще больше – потому что он крепкий орешек, лакомый кусочек и… потому что он безумно понравился ей своим высокомерием, холодностью и недоступностью.

Надо выпытать у Ольги подробности их неземной любви…

 

Торговые ряды не произвели на Надю никакого впечатления.

– Ну что тут такого, чего у нас нет? – заявила она Ольге и тут же стала скупать все подряд – бусы, платки, браслеты, коврики и даже народные средства от всевозможных заболеваний.

– Угомонись, Надь, – рассмеялась Ольга. – Как ты все это домой попрешь?

– Молча. А этот хмырь нам зачем? – Надя кивнула на шофера, который с несчастным видом тащил за ними сумки, обреченно принимая все новые и новые покупки.

Саша сегодня уехал с Сергеем, поэтому Ольгу с Надей сопровождал шофер‑таец, имя которого Ольга так и не смогла запомнить.

– Нет, вот чего он за нами таскается и таскается?! – Надя резко остановилась и уставилась на шофера.

– Так он сумки твои тащит!

– А я пять минут уже не покупаю ничего! Пусть к машине шурует!

– Да чем он тебе мешает?

– А чего он все время в затылок дышит? Вот ты посмотри на него, – возмутилась Надя. – Ну, ни на шаг ведь не отстает, паразит этакий!

– Это же его обязанность! – Ольга взяла подругу под руку и повела вперед, к лотку, где во всей красе и разнообразии стояли кальяны. – Он нас охраняет! Здесь без сопровождения особо не разгуляешься – очень опасно.

– Господи! – Надежда в сердцах вырвала руку. – Да сроду я никого не боялась! Слушай, давай от него смоемся, а? Ну, надоел!

Надя, схватив Ольгу за руку, нырнула в толпу, куда‑то свернула, опять нырнула, с ловкостью проворной змеи просочилась между торговыми палатками, опять повернула.

– Надь! – хохотала Ольга. – Надь, ты с ума сошла?!

Но как она ни упиралась, Надежда тащила ее за собой, обнаружив неожиданную сноровку и силу.

– Опасно тут, видите ли, без сопровождения, – ворчала она на бегу, затаскивая Ольгу в какой‑то парк, а потом снова выводя на рынок – через другой вход. – Да это они меня пусть боятся!

– Надька! Ну ты маленькая, что ли?! – запыхавшись, смеялась Ольга, но, как ни старалась свернуть с проложенного ею маршрута, не могла. – Надька!

Когда они остановились, обтекаемые толпой, в каком‑то неизвестном Ольге районе рынка, шофера‑носильщика‑охранника, имени которого Ольга не помнила, и в помине не было.

– Другое дело, – оценила плоды своей деятельности Надежда. – Вот теперь начнем наш шопинг сначала!

 

Барышев был на взводе.

Нервы вдруг сдали, и все вопросы, которые решались в рабочем порядке, приобрели раздражающе‑неразрешимый характер.

Сотрудники казались ему непроходимо тупыми.

Ботинки вдруг стали натирать ноги.

Бумаги валились из рук, и приходилось то и дело наклоняться и поднимать их.

Голос почему‑то пропал, он прокашливался и по два раза повторял фразу.

Кондиционер гнал теплый воздух.

От себя самого тошнило.

Алексей Гаврилович, талантливый инженер, проявлял чудеса непонятливости, вот уже полчаса втолковывая Барышеву, что работать в таком темпе, значит, завалить стройку, что сроки поставок постоянно срываются, материалы и оборудование задерживаются, а Николай Сергеевич, не менее талантливый его коллега, ему поддакивал.

– Да поймите вы, – сорвался на крик Барышев, но тут же потерял голос, прокашлялся и повторил тихо, но зловеще: – Поймите, мы здесь не у себя дома. Тут производственные проблемы по‑другому решаются…

Чтобы не продолжать бесполезный разговор, он захлопнул папку, встал и вышел из кабинета.

– Но, Сергей Леонидович, я еще три дня назад отправил заявку на оборудование! – Алексей Гаврилович и не думал отставать, нагнав Барышева в коридоре.

– Да! – Николай Сергеевич тоже догнал, они окружили его, зажали в тиски, давая понять, что от них просто так не отделаешься. – Вчера пришли новые транспортеры. Почему нельзя вписать их в заявку?!

Барышев хотел заорать, что он все сказал, даже рот открыл, но в конце коридора заметил знакомую светлую юбку…

Он потерял ориентацию. Забыл, с кем и о чем разговаривает.

– Да, да… – пробормотал он. – Я тоже так считаю…

Талантливые инженеры как‑то враз разжали свои «тиски» и дали ему дорогу туда, в конец коридора…

– Конечно, конечно, – бормотал Сергей, не замечая крайнего изумления на лицах сотрудников.

– Ты что‑нибудь понял? – спросил Алексей Гаврилович.

Николай Сергеевич в ответ пожал плечами:

– Тепловой удар, – с сомнением констатировал он.

 

У Ольги голова шла кругом от бесконечных торговых рядов, покупок и продавцов, хватавших их за руки и кричавших наперебой на ломаном русском:

– Покупай! Туук! Дешево!

– Надь, сил уже нет, пошли в машину, – взмолилась Ольга, чувствуя, как гудят и подкашиваются от усталости ноги. – Да и шофер с ума, наверное, сходит!

– Ой! Это тоже входит в его обязанности – с ума сходить? – Надя схватила с прилавка какое‑то блюдо, повертела его в руках. – Хорошая вещь. На стену в кухне повешу. Или нет, фрукты на него положу, красотища будет!

Унять Надьку не было никакой возможности, поэтому Ольга нагнулась и сняла босоножки. Сотни глаз уставились на ее босые ноги. Ну и пусть, подумала она, сил больше нет мучиться на высоких шпильках.

Надя сыграла на блюде туш и полезла в сумку за кошельком.

– Бери! Туук! Дешево! Бери! – закричал торговец.

– Ну ты смотри! – Надя еще раз обшарила сумку. – Это же надо же! Кошелек сперли!

– Точно? Посмотри как следует! – Ольга поспешно проверила свой кошелек, он был на месте.

– Да я всю сумку уже перерыла. Ну надо же! – Надя всплеснула руками и огляделась, словно по лицам толпившихся рядом людей хотела вычислить вора. – Ну и народ здесь! На ходу подметки режут!

– Ну вот, – расстроилась Ольга. – Так я и знала. Добром это не кончится! Зря мы с тобой… – она неожиданно вспомнила имя шофера, – от Сакды сбежали.

– Да ладно, – махнула рукой Надежда. – У меня и денег‑то было в кошельке с гулькин нос. – Она снова порылась в сумке, выхватила кредитку и с торжествующим видом помахала ею в воздухе. – Вот! Вот они денежки мои где! Вот! А я‑то, дура, все Димочку не слушала, от карточки отбрыкивалась. А Димочка у меня у‑умный!

– Блюдо‑то покупаем? – засмеялась Ольга.

– Да ну! У меня все настроение пропало. Пойдем отсюда!

– Бери! Бери! – закричал торговец и, прыгая вокруг них, потряс блюдом. – Хороший вещь! Гуд, гуд! Красивый!

– Пойдем быстрее! – потянула ее за руку Ольга. – Бежим!

– Хороший вещь! Гуд, гуд! – торговец заколотил кулаком в блюдо, и оно ответило гулким звоном.

Торговец замельтешил и так заорал, что показалось – он не один, а целая толпа, и все норовят схватить их за руки и постучать в блюда, которых тоже очень‑очень много.

– Ладно, Оль, давай купим, ведь он не отвяжется, – сдалась Надя.

– Хау мач? – спросила торговца Ольга, запуская руку в сумку за кошельком. – Хау мач зис?

– Бери! – вопил таец и бил в блюдо.

Вокруг них стала собираться толпа.

– Мани сколько, господи боже мой! – закричала Ольга, вырывая блюдо из рук торговца.

– Ноу мани! – завопил он. – Так бери! Мани ноу!

– Чего ноу‑то? – Надя забрала кошелек у Ольги и достала пару купюр. – Как без мани‑то? Чумной какой‑то!

Она попыталась всунуть купюры тайцу, но он замахал руками.

– Вери бьюти вумен, вери! Ноу мани!

Ольга не знала уже, плакать или смеяться, а толпа аплодировала и кричала: «Вери бьюти вумен!»

– Он в тебя влюбился, Надька, – пихнула она подругу в бок.

Надька нахмурилась, покраснела, забрала у Ольги злосчастное блюдо.

– Даришь, что ли? Ноу мани? – сурово спросила она торговца.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-25; Просмотров: 337; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.125 сек.