Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Всегда говори «всегда» – 3 10 страница




Ольга схватила его тарелку, поставила перед собой и быстро‑быстро стала есть точно такой же салат, что был в ее тарелке.

– Ах, вы еще и грабить!

Барышев потянул тарелку к себе. Ольга – к себе. На пол полетели вилка и нож. На них с опаской покосился все тот же официант – покачав головой, он дал понять, что их игры зашли слишком далеко, так и до потасовки с битьем посуды недолго…

– Вот он сейчас точно полицию вызовет, – прыснула Ольга. – И нас с тобой с позором отсюда выставят!

– Не выставят. – Барышев расправил широченные плечи и огляделся с видом хозяина жизни – в его глазах мелькнул шальной огонек. – У меня денег много. Откупимся, – заявил он.

Ольга налюбоваться на него не могла. Это был прежний Сергей – ироничный, самоуверенный и спокойный. Без истерических перепадов настроения и болезненной отрешенности, с нервозными проявлениями любви.

Он посмотрел на улыбающуюся Ольгу. Взял за руку и спросил заговорщицким шепотом:

– Ты чего?!

– Ничего. Ты сейчас на себя похож. А последнее время сам не свой был.

Он смутился – немного, будто она уличила его в каком‑то маленьком грешке вроде курения в постели.

– Столько неприятностей было на работе…

– А теперь кончились неприятности?

– Кончились. – Он поцеловал ей руку. – Все неприятности кончились… Знаешь что, не поеду я обратно в «Стройком», давай махнем куда‑нибудь погуляем, а?!

– Давай!

С таким Сергеем Ольга готова была махнуть куда угодно – хоть в другую галактику. Она поспешно встала и взяла сумку.

– Подожди, – улыбнулся Сергей. – Надо все‑таки расплатиться. Или ты предпочитаешь уходить от погони?

– Это идея, – шепнула Ольга. – Будет что вспомнить.

– Я тебе и без погони экстрим организую. – Барышев положил на стол деньги, подхватил Ольгу на руки и понес к машине.

Официант, глядя им вслед, снова покачал головой – он как раз нес странной парочке десерт.

 

Перед Надей стоял трудный выбор – сделать логотипом своей фирмы красивый вензель, в контурах которого угадывался пылесос, или строгое пересечение букв Д и П – «Домашний Помощник».

Эскизов, предоставленных Димкой, было пять. Три она отмела сразу – слишком громоздкие и плохо запоминаются, – а теперь мучилась, выбирая из оставшихся двух.

Вензель или строгая лаконичность?

Вензель шикарнее, а пересечение букв – эффектно в своей простоте.

Надя взяла эскизы в обе руки и прошлась по комнате…

Ну, Димка, перестарался.

Мог бы и один эскиз организовать – мучайся теперь…

Как хочется вензель, но ведь потом она будет жалеть о буквах. А если буквы возьмет, по вензелю станет страдать. Она себя знает. Хоть бы мода какая была на эти логотипы, легче было бы выбирать… Кстати, надо у Ольги спросить, может, и есть такая мода?

Надя положила эскизы перед собой на стол и взяла телефон. Он зазвонил у нее в руке.

– Тьфу ты, кого еще принесло? – Она посмотрела на незнакомый номер. – Алле.

– Надя? – мягко спросил женский голос.

– Это я. А кто это?

– Это Оксана. Помнишь Таиланд?

– Ой, Оксана! Привет! Ты где? Ты откуда? – затараторила Надя, почувствовав вдруг радость оттого, что кусочек тайской жизни неожиданно ворвался в московские будни.

– Я в Москве, – сказала Оксана. – Хочешь, можем встретиться сегодня в городе, поболтать…

– Зачем в городе? Ко мне приезжай! Я совершенно свободна!

Надя посмотрела на эскизы и вдруг решила – оба возьму! У всех один логотип, а у нее будет два. И пусть только Димка скажет, что это неправильно! Она начальник, она и решает, что правильно, а что – нет…

– Записывай адрес! – произнесла она в трубку.

На том конце послышалась возня, отдаленный голос Оксаны сказал: «Дай ручку!» Наверное, она была не одна.

Продиктовав адрес, Надя пошла в кухню.

Надо пирог испечь, решила она. С брусникой и яблоками. Оксана такой экзотики сто лет, наверное, не ела.

С энтузиазмом замесив тесто, Надя обнаружила, что яблоки закончились и брусника тоже. В холодильнике нашлись только ананас, бананы, киви и авокадо.

– И здесь Таиланд, – вздохнула она. – Как будто не уезжала из сказки. Из сказки… Из сказки…

Она схватила телефон и набрала Грозовского.

– Димка! Мне новый логотип нужен! На рисунке восточная красавица – ну, с животом голым и с подносом, на котором фрукты… И название новое – «Сказки Шахерезады»!

– Ну, матушка, ты не заказчик, а тиран, – проворчал Димка.

– Сделаешь?

– А куда я денусь?! – заорал он. – Как будто у меня выбор есть…

 

Только перед Новым годом кружили такие ажурные снежинки, только перед Новым годом в воздухе парил запах счастья и праздника.

– Люблю зиму, – сказала Ольга, теснее прижимаясь к Сергею.

Они шли по заснеженному парку, и все вокруг было волшебным и нереальным – огромные ели, сугробы, а главное, уединение. В парке, кроме них, почему‑то никого не оказалось.

Словно это не Москва. Словно другая галактика. Счастливый сон.

– Снегурочка моя, – Барышев остановился и поцеловал Ольгу в нос. – Холодно. Зимой‑то!

– Зато красиво. Ну, посмотри, какая благородная строгость, – Ольга показала на занесенные снегом лавочки, на величественные ели, но Сергей не отвел от нее глаз, и это ее смутило – как прежде, когда она его немножко боялась. – Посмотри, Сереж, белый снег и темная зелень… Ни одного яркого, кричащего цвета, оттенка… Очень стильно.

– Ну, если с такой точки зрения, – улыбнулся Барышев.

– Нет, правда, над нашей зимой поработал очень талантливый художник.

– Я бы на его месте добавил в палитру чего‑нибудь веселенького. Чего‑нибудь такого, в цветочек, в горошек… или в барабанчиках.

– В барабанчиках?

– Когда я ходил в детский сад, я был отчаянно влюблен в одну девицу из старшей группы. Она носила платье в очень красивых барабанчиках. На редкость романтичный рисунок.

Барышев сказал это с таким серьезным видом, что Ольга даже заподозрила, что он не шутит.

– У тебя, значит, всегда был дурной вкус, – вздохнула она.

– Не знаю, не знаю… – У него в глазах наконец мелькнуло тщательно скрываемое веселье. – Никто на мой вкус не жаловался!

Они захохотали вместе, и так это было здорово – взявшись за руки, хохотать в безлюдном зимнем парке, под парящими в воздухе особенными новогодними кружевными снежинками, что Ольга подумала – стоило полгода страдать в Таиланде от безделья и зноя ради таких вот счастливых минут.

Она заметила неподалеку киоск.

– Ой, Сережа! Давай мороженое купим!

– Да ты что! – ужаснулся Барышев. – Какое мороженое, у меня зуб на зуб не попадает.

В подтверждение своих слов он вполне естественно задрожал и заклацал зубами.

– Ну купи, Сережа, купи… – прижалась к нему Ольга.

– Снегурочка, – проворчал Барышев, достал кошелек и повел ее к киоску.

Если купит эскимо – значит, трудных моментов в нашей жизни больше не будет, загадала Ольга. Если клубничное – рецидив возможен, но она теперь знает, как с ним бороться – прогулками в этом парке.

– Тебе эскимо или фруктовое? – спросил Сергей.

– Сам выбери.

Он купил и эскимо и фруктовое с кусочками ананаса…

Ольга засмеялась – на ананас она ничего не загадала, но тут же решила, что это к исполнению всех‑всех желаний… Правда, желание было только одно – чтобы Сергей оставался таким всегда, даже если на работе у него все рухнет, развалится и взорвется.

Пришлось есть сразу с двух палочек – по очереди. Ольга измазала в мороженом нос, губы и подбородок, и чувствительность губ стала как после хорошей анестезии…

– Стой, – Сергей, обняв, остановил ее и извлек откуда‑то из недр своего пальто большой клетчатый носовой платок. – Ты вся испачкалась! – Он вытер ей нос, губы, подбородок, забрал остатки мороженого и зашвырнул в сугроб – эскимо и счастливое, ананасное. – Все, больше вдали от крана с водой ничего есть не будешь!

– Хорошо. – Ольга с трудом справлялась с артикуляцией. Замороженные губы отказывались шевелиться, но она медленно и старательно выговорила длинную фразу: – Я буду теперь есть мороженое только в ванной комнате.

– Лучше уж просто сидя в ванне… – Поняв, в чем проблема, он согрел ей губы долгим поцелуем. Они целовались, пока их не замело снегом…

Ольга легонько постучала его по спине, стряхивая белые хлопья.

– Сереж, а Сереж!

– Что?

Он явно был недоволен прерванным поцелуем – хмурился и смотрел на ее губы.

– Ты такой зануда, Сереж.

– У тебя тоже тяжелый характер.

– А ты… ты… Ты мой самый любимый из всех зануд!

– Та‑ак, – протянул угрожающе Барышев. – Про всех других, пожалуйста, поподробнее…

Ольга со смехом бросилась убегать, но он догнал ее снежком в спину.

«Господи, как хорошо, что мы вернулись», – счастливо подумала Ольга.

Во всех неприятностях был виноват душный, изнуряющий, сказочный Тай…

 

Визит к Надежде напоминал поход к стоматологу – неприятно, но надо.

А как еще легко и непринужденно оказаться у Барышева за семейным столом? Только через ближайшую подругу Ольги.

Таксист домчал Оксану до Надиного дома за двадцать минут. Москва кипела вокруг, пульсировала, дышала непривычно ритмично и часто, вызывая тоску и головную боль. Тонкая курточка не спасала от мороза, да и не мороз, скорее всего, был причиной ее озноба.

Она человек ниоткуда. И прибыла – в никуда.

Москва чужая. И Таиланд чужой. Никто не ждет ее ни там, ни здесь, и только убогая Ленка интересуется ее жизнью.

Семья – отец, мать, сестра – вычеркнула ее из своих рядов, столкнула со своей орбиты из‑за некрасивой истории с наследством. А всего‑то – она уговорила невменяемую бабушку написать ей дарственную на квартиру и загородный дом у знакомого нотариуса. Ее обвинили в мошенничестве и только при условии, что она перепишет квартиру, особняк и исчезнет, не подали заявление в милицию. На родную дочь. Сестру. Пусть подавятся трешкой в центре Саратова и домом за городом.

У нее будет все. И семейка прибежит руки ей целовать, чтобы простила…

Грозовская ждала ее на лестничной клетке. Гостеприимство решила продемонстрировать, что ли? На ней был салатного цвета брючный костюм с желтой молнией, мохнатые тапочки с заячьими мордами, а рыжую гриву удерживала заколка с розовыми висюльками‑перьями.

Страшно даже представить, какой у нее муж. Хотя почему же… Муж просто слепой. И очень старый, раз вложил свои капиталы в такое… чудо с розовыми перьями.

Неприятно, но надо, вспомнила Оксана установку своего вынужденного визита и улыбнулась Надежде самой лучезарной улыбкой из своего арсенала.

– Привет! – Грозовская бросилась ей на шею, но, слава богу, не поцеловала устрашающе‑яркими губами, а лишь на секунду прижалась щекой к щеке, защекотав розовым пером губы. – Представляешь, а я только что, ну, на днях прям, про тебя подумала!

– И что же ты про меня подумала?

Надя сграбастала ее в охапку и подтолкнула в просторный холл.

Ничего себе квартирка…

Оксана огляделась. Квадратов триста, не меньше, у нее глаз наметанный.

– Очень хорошо я про тебя подумала! – Надя достала из встроенного шкафа тапочки с медвежьими мордами и поставила перед Оксаной. – Вспоминала, как мы с Ольгой потерялись, а ты нас нашла. Давай повешу! – Она подхватила ее куртку и сунула в шкаф. – Ты тапочки надевай, надевай! Пол хоть и с подогревом, все равно ноги в тепле держать нужно!

Надо, приказала себе Оксана, всовывая ноги в безразмерные лохматые тапки, от одного вида которых захотелось сбежать.

– Ну, давай, проходи…

Все, чего так боялась Оксана, она получила сполна. Это был не поход к стоматологу. Это оказался визит к пьяному хирургу, который забыл, что на свете существует анестезия.

Потому что только под общей анестезией можно было ткнуть ее в бок и проорать в ухо:

– Садись! Ты чай будешь или кофе? У меня пирог есть сладкий!

– Нет, нет, спасибо, – пробормотала Оксана, присаживаясь на краешек стула так, словно собиралась вскочить и сбежать в любую секунду.

– Ой, да что ж это я! – Надя бросилась к плите, загремела кастрюлями. – Ты ж голодная, наверное! У меня борщ есть и котлеты. Я их сама делаю. Такие котлеты – ум отъешь!

– Надя! Не надо никаких котлет!

– Да ты их попробуй сначала, потом отказываться будешь! – Она достала из холодильника сковородку и бухнула ее на плиту.

Оксана представила, как будет давиться жирными жареными свиными котлетами, и почувствовала, что готова заплакать.

– Наденька! Не надо! – взмолилась она.

– А борща горяченького с мороза, а? Ты ж небось замерзла с непривычки‑то…

– Надя! Я не голодна!

Надежда явно растерялась перед таким отпором.

– Ой, ну что за гость пошел! – по‑бабьи всплеснула руками она. – Ладно, так чаю или кофе?

Оксана на секунду закрыла глаза. Неприятно, но надо… Не дай бог, еще сейчас престарелый муж ввалится, начнет знакомиться, предлагать выпить, заигрывать и шутить…

– Чашечку кофе, – улыбнулась она, встала и прошла в гостиную.

Здесь явно боролись вкусы двух разных людей. Надькино разухабисто‑ярмарочное многоцветие в интерьере местами компенсировалось изысканно‑сдержанными дорогими вещами.

Копеечная статуэтка пастушки и пастуха соседствовала с серебряным подсвечником тонкой работы, указывая на противоречие вкусов.

А муженек‑то совсем не слепой, сделала вывод Оксана. Тогда почему рядом с его довольно тугим кошельком такая толстая рыжая деревенщина?

На столе лежали какие‑то рисунки. Оксана от нечего делать стала перебирать их. Ничего интересного, какие‑то вензеля и буквы – похоже на логотипы, только очень уж много и слишком разные.

– Ну, как тебе? – спросила Надежда, вкатывая в комнату сервировочный столик.

– А что это?

– Да я фирму открываю… – Надя, сдвинув эскизы, поставила перед Оксаной кофе в жуткой чашке с оранжевыми цветами и изысканную сахарницу темного стекла с металлом. – Это варианты логотипа, рекламные постеры, ну… и всякое такое, что полагается…

– Фирму? – Оксана не сдержала усмешки. – А ты серьезный человек, Надюша.

– А ты как думала! – Грозовская взяла свою чашку и прошлась вдоль стола, покачивая внушительным бюстом и розовыми перьями.

Кофе оказался хорошим. Того же класса, что стильные дорогие вещички в этом доме.

– А чем заниматься будет твоя фирма?

– Полы мыть, окна – уборка помещений.

– Понятно.

И как я сразу не догадалась, чуть не ляпнула Оксана.

– По‑моему, ничего, – кивнула она на эскизы.

– А по‑моему, не очень, – покачала перьями Надежда.

– Ну, я в этом мало что понимаю.

– А вот я как раз понимаю. Я ж в рекламном бизнесе работала. Нет, не то! – Надя взяла в руки эскизы. – Совсем не то! – Она веером бросила их на диван. – Я новые заказала. Ладно, ты мне лучше про себя расскажи. Ты по делу в Москве или так просто?

– Развеяться захотелось. Выдалась неделька свободная, решила слетать.

Оксана села в глубокое кожаное кресло и еще раз огляделась – да, бабла эта квартира стоит немереного… И квадратов здесь не триста, а все триста пятьдесят.

Ну ничего, если она выиграет главное сражение своей жизни, эта квартира покажется дешевым клоповником по сравнению с тем, что у нее будет.

– Ну и правильно! Правильно, что приехала! Новый год же! Неужели его под пальмами встречать? Это ж дикость какая‑то!

Дикость – сидеть здесь и тебя слушать. Интересно, когда до нее дойдет, что нужно про Ольгу спросить?

Хлопнула входная дверь. Грозовская встрепенулась, тряхнула перьями.

– Димочка пришел! – восторженно сообщила она. – Димочка! Это ты?

В комнату заглянул…

Оксана от неожиданности поперхнулась кофе, потому что вместо престарелого «папика» на нее смотрел черноволосый высокий красавчик лет тридцати с небольшим.

– Это я, Надюш, я, – пробормотал он, отводя глаза от Оксаны. – Я на минутку. Мне еще в одно место заскочить надо, потом в агентство вернуться.

Вот зараза. Козел. Стопроцентный бабник, но от нее не впал в ступор, не оторопел, не потерял дар речи.

Любит, что ли, свою тетеху? Но этого быть не может… От него за километр несет грехом и соблазном.

– Добрый день, – улыбнулась Оксана красавцу своей самой соблазнительной улыбкой.

– Димочка, это Оксана. Помнишь, я тебе рассказывала?

– Помню, помню, – кивнул небрежно Димочка. – Очень приятно. Здравствуйте.

– Мне тоже. Я о вас много слышала.

Да мы с ним одного поля ягоды, догадалась Оксана. Он тоже привык, что от его неземной красоты впадают в ступор и теряют дар речи. Ну, ну…

Все понятно.

Надьку для семейной жизни он выбрал потому, что такая бесперспективная толстуха будет терпеть его измены. Его вольный образ жизни и холостяцкие привычки.

Бедная Грозовская.

Лучше бы у нее был престарелый папик, который ценил если уж не ее красоту, то хотя бы молодость.

– Не буду вам мешать, – Дима подошел к Наде, поцеловал в щеку, потрепал по спине и отхлебнул кофе из ее чашки. – Надюш, я сегодня поздно, не волнуйся.

Конечно, он сегодня поздно…

И завтра, и послезавтра. Ты, Грозовская, главное, не волнуйся. Хотя, по мне, так лучше бы ты извелась…

Думаешь, он на меня подчеркнуто не смотрит из‑за того, что от тебя без ума?

Ну‑ка, а если вот так…

Оксана уронила на пол сумочку‑клатч и, наклонившись, потянулась за ней так, что высоко задралась юбка, а в декольте показалась грудь.

– Я ушел, – услышала она слова Димы, а когда поднялась, увидела его спину.

О его реакции на свои прелести можно было судить только по лицу Нади, а оно у нее… оказалось очень обеспокоенным.

Хлопнула входная дверь.

– Ну? Как тебе мой Димка? – стараясь казаться беспечной, спросила Грозовская.

– Очень… очень интересный мужчина, – сдержанно улыбнулась Оксана. Развлечение с мужем ей пришлось очень по вкусу. Хоть какой‑то бонус за котлеты с борщом и эстетические страдания при виде розовых перьев, дешевых пастушек и расписных чашек.

– Понравился? – Грозовская не смогла скрыть тревоги, голос дрогнул, глаза скользнули по фигуре Оксаны – по высокой груди, тонкой талии, длинным ногам, которые не портили даже безобразные тапки.

– Очень, – подогрела ее тревогу Оксана, чувствуя, как адреналин разгоняет по жилам кровь.

– Да? Правда?! – Надежда попыталась изобразить безразличие, но в голосе послышалась плохо скрытая угроза. – Понравился, значит, очень…

Она побарабанила ногтями по столу и, уже не пытаясь казаться любезной, хмуро посмотрела на Оксану.

Оксана захохотала – давно она так не развлекалась.

– Замечательный у тебя Дима! И… не волнуйся, я таким мужчинам не нравлюсь. Это не мой тип.

– Ой, знаешь! Они все… типы! – Грозовская все еще хмурилась, и пальцы ее нервно теребили полу зеленого пиджака, но губы уже тронула улыбка, которую она не могла сдержать. – Да ты что думаешь, я всерьез, что ли?! – захохотала Надя.

– Так и я шучу!

– Это в каком смысле? – Надя перестала смеяться, лицо закаменело. Ее штормило, как истеричку со стажем, впрочем, она наверняка ею и была… С таким‑то Димочкой.

Оксана встала и обняла Надю. Развлеклась, и хватит. В конце концов, не стоит забывать, что главная цель сражения – Барышев. А таких Димочек – миллионы. Дальше своего агентства он не прыгнет. Больше, чем на такую квартиру, не замахнется.

Среднестатистический мачо – неинтересно.

Получите его обратно, Надежда Батьковна, и распишитесь. Я сегодня добрая. Мне такие плейбойчики не нужны. Даже для коллекции.

Оксана прижалась щекой к плечу Нади.

– Боже мой! – пропела она. – Надя! Ты прелесть!.. А вообще, правильно. – Оксана стала серьезной и проникновенно заглянула ей в глаза… – Держи ухо востро, береги мужа! Хищниц вокруг пруд пруди!

Надька сразу расслабилась, расплылась, как квашня, в доверчивой детской улыбке.

– Ой, и не говори! На Димку все просто кидаются. Вот я и схожу с ума. Ой! Кофе остыл совсем. Сейчас я новый сварю.

– Нет, нет, не надо…

Как бы все по кругу ни завертелось – борщ, котлеты, скучные разговоры о фирме, которая моет полы и окна.

Оксане на глаза попалась фотография в рамке, где Надя и Ольга стояли в обнимку, и, чтобы перевести разговор в нужное русло, она взяла ее в руки.

– Ну а Ольга‑то как поживает?

– Подожди… – выпучила глаза Грозовская, – а ты что, не звонила ей?!

– Нет. – Оксана поставила снимок на место. – Я потом, перед отъездом собиралась.

– Да ты что! – всплеснула Надя руками. – Ты что! Она же обидится!

– Да мне как‑то не очень удобно, все‑таки жена босса… – Оксана изобразила смущение. – Получится, что я навязываюсь.

– Интересные дела! – Надя куда‑то сбегала и вернулась с телефонной трубкой. – Звони сейчас же! – приказала она.

– Нет, нет! Мне неудобно, нет!

Пусть потом рассказывает жене Барышева, как долго она уламывала Оксану связаться с Ольгой. Просто силой заставила.

– Ну, хорошо. Не звони, – вдруг легко согласилась Надя. – Я отвезу тебя к ней в гости. Неожиданно! Это же какой сюрприз будет!

Грозовская победно сверкнула глазами и решительно начала собираться – причесалась перед зеркалом, взяла сумку, бросила в нее мобильник, достала из шкафа сапоги.

– Ну, чего стоишь? – поторопила она Оксану. – Ты не представляешь, как Ольга обрадуется!

Оксана только сейчас заметила у нее на руке золотой браслет со знаком зодиака – Овном.

И хоть первая, вступительная часть сражения была легко и непринужденно выиграна, на душе появился горький осадок – эта рыжая деревенская деваха, подсмотрев, украла у нее фирменный знак. Маленькую изюминку, которую пришлось продать, чтобы приехать сюда.

Ничего, скоро у нее будет все. Первое, что она купит, – золотого скорпиона с бриллиантовыми глазами…

Оксана сняла дурацкие тапки и надела легкие полусапожки, которые, чудом сохранившись в Таиланде, дождались своего часа.

– Ты б еще в босоножках приехала, – проворчала Надежда и, порывшись в шкафу, достала песцовые унты. – Надевай!

– Я… нет, что ты…

– Надевай, я сказала, тут тебе не пляж с пальмами! Застудишь все, что можно.

Оксана, вздохнув, надела унты.

После медвежьих морд это было не самое тяжкое испытание.

 

Барышев все для себя решил.

Он не подлец, не подонок, а обычный мужик. Ну, дал слабину, ну, повелся на молодую соблазнительную самку – семью‑то не развалил и даже больше стал ценить благородство Ольги, которая, несмотря на его идиотское поведение, ни в чем его не заподозрила.

Вот он бы… Он бы рвал и метал, если б заметил у Ольги признаки душевного неспокойствия. Он вспомнил, как ревновал ее, когда она поздно приходила домой из агентства, и как сходил с ума, когда ему казалось, что к ней неровно дышит Грозовский, даже женившись на Наде.

В общем, он нормальный мужик – ревнивый и с высоким уровнем тестостерона. Этот тестостерон подкидывает ему соблазны в виде Оксаны, но он же и дает возможность безумно любить и ценить Ольгу с ее невероятной женственностью, мягкостью, чистотой и твердостью духа.

Оксана – самка, а Ольга – женщина, и есть в этом бесконечно глубокая разница, понять которую можно, только вступив в запретную зону под названием «измена».

Он вступил, попробовал – гадко, мерзко, с тяжелым похмельем и еще более тяжелой тягой к рецидиву.

Этот вечер он провел дома. Навел порядок в рабочих бумагах, просмотрел альбом с семейными фотографиями.

Ломка по имени «Оксана» перестала мучить его в последние дни. Ужин в ресторане, прогулка в парке расставили все на свои места. А может, помогло ритуальное сожжение портрета.

Сергей спустился в гостиную и увидел Ольгу, собирающую разбросанные игрушки и фантики от конфет.

– Что дети делают? – тихо спросил он, боясь спугнуть воцарившуюся в доме тишину.

– Угомонились, – шепнула Ольга. – Кажется, заснули. Видишь, я даже игрушки сама убираю, только бы они опять беситься не начали…

Сергей поднял с пола пластмассовый автомат и куклу в пышном платье с перевязанным по‑пиратски глазом.

– Надо их разводить по разным спальням, – озабоченно сказал он. – А то все вместе они превышают критическую массу.

– Отдать им комнату для гостей? – удивленно прошептала Ольга.

– Надо подумать… Может быть, переехать в дом побольше?

– Переехать? – в ужасе округлила глаза Ольга. – Опять?! Дай мне пожить хоть немного на одном месте! Мы же чуть больше года назад переехали. А потом этот Тай…

– Не любишь ты переезды! – Сергей обнял ее, держа в руках автомат и куклу. Ольга прижимала к себе робота, большой вертолет и розового зайца.

– Терпеть не могу! – с чувством сказала она.

– Но терпишь.

– Считай это жертвой с моей стороны.

– Страдалица! Мученица! Ну‑ка, посмотри, что у меня там в кармане… Что‑то мешает…

Ольга, зажав все игрушечное хозяйство между ним и собой, с готовностью сунула руку в карман его халата.

– Ой… – Игрушки посыпались на пол.

Ольга открыла бархатную коробочку – белым золотом с голубым бриллиантом сверкнуло кольцо.

– Красота какая…

– Надень. Я хочу посмотреть, как оно выглядит на твоей руке.

Кольцо пришлось впору на безымянный палец, но рассмотреть его ему не удалось – Ольга, обхватив плечи мужа руками, губами прижалась к его губам.

– Я люблю тебя, Сережа. С каждым днем люблю все сильнее…

Он хотел сказать, что словами не может выразить свои чувства, поэтому выражать их будет драгоценностями, каждый день, но… не сказал.

Перед глазами вдруг отчетливо всплыл портрет Оксаны. Он вспомнил, как долго не хотел заниматься огнем его край…

В этот момент в прихожей настойчиво затрезвонил звонок.

– Ты кого‑нибудь ждешь? – удивилась Ольга.

– Нет, никого. Предлагаю не открывать.

– Нет, Сереж, неудобно. Это кто‑то свой. Слышишь, как звонят!

Ольга бросилась в прихожую, а он стал собирать с пола игрушки, которые она уронила…

– Оксана! Откуда?! Вот это да! Ну надо же! – донеслись до него радостные восклицания Ольги.

Игрушки с грохотом посыпались на пол…

 

Ольга не ожидала, что так обрадуется, увидев на пороге рядом с Надеждой Оксану.

А может, это была даже не радость, а легкое чувство вины за то, что ее посещали дурные мысли относительно тайской подружки? Ведь именно чувство вины заставило ее вчера взять в руки сангину и по памяти восстановить портрет, который как в воду канул.

В общем, как бы то ни было, но, увидев, кого привела Надя, Ольга бросилась Оксане на шею и расцеловала.

– Ну?! – подтолкнула Надя Оксану, заставляя войти. – Кто был прав? Оль, представляешь, она ехать к тебе не хотела. Все неудобно да неудобно… Стеснялась! Еле уговорила!

– Как тебе не стыдно, Оксана! – Ольга помогла ей снять легкую курточку, отметив, как экзотично красиво смотрится загар переводчицы в московских декорациях. – И ты, Надька, бессовестная! Почему меня не предупредила?! Да раздевайтесь, раздевайтесь, девочки! Ой, ну надо же… Какие же вы молодцы, что приехали!

– Я хотела сюрприз сделать, – Надя, небрежно бросив шубу и сумку на кушетку, по‑хозяйски прошла в гостиную. Оксана, мельком глянув на лестницу, ведущую на второй этаж, проследовала за Надей.

Было в ней что‑то вкрадчивое, неискреннее… «Ну вот, опять началось, – обругала себя Ольга. – Может… я просто завидую ее молодости и красоте?» Эта мысль так развеселила ее, что она рассмеялась.

– Садитесь, девочки! Оксана, садись.

Барышева в гостиной не было, а на полу валялись игрушки. Что за напасть сегодня с этими игрушками? Убирали, убирали…

Ольга ногой отодвинула их в сторону, расчищая путь к дивану.

– Здесь у нас самое уютное место. Мы тут с Надюхой сидеть любим. Правда, Надь?

Надька тряхнула рыжей шевелюрой и смешными сережками‑перышками.

– Правда, правда, – подтвердила она, с размаху плюхаясь на диван – на свое любимое место, в уголок, между грудой диванных подушек.

– Сейчас кофе сварю, – Ольга побежала на кухню, но вернулась – все‑таки ее мучило чувство вины, иначе отчего бы она так суетилась, демонстрировала свою радость, в конце концов, не такая уж близкая ей подруга Оксана. Просто приятельница, которая чуть ее не угробила, но сама же и спасла…

– Ой, как же я рада! – словно оправдываясь сама перед собой, снова воскликнула Ольга. – Нет, все‑таки ты хороша, Надька! Как маленькая, ей‑богу! Не могла позвонить, что ли?! А вдруг бы я куда‑нибудь уехала?

– Да ладно тебе! Никуда же ты не уехала. А сюрприз получился.

Интересно, куда делся Сережа? Почему не дождался гостей? Ведь он должен был слышать, кто приехал…

Оксана сидела на самом краешке дивана, скрестив изящные ноги и обхватив колени руками. В ее позе было столько же грации, сколько и напряженности – словно в любой момент она могла сбежать.

«С места преступления», – пришло неожиданное сравнение.

«Нет, ты определенно завидуешь ей», – обругала себя Ольга.

– Зато у нас сегодня редкий случай, – улыбнулась она, забыв о своем намерении сварить кофе. – Сережа дома!

Тонкие пальцы на изящных коленях напряглись так, что побелели костяшки. Оксана улыбнулась Ольге делано‑любезной улыбкой – мол, если ты рада, что твой Сережа дома, то и я рада, хотя, в сущности, мне все равно…




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-25; Просмотров: 310; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.153 сек.