ЧЕЛОВЕК-ДА 16 страница

Она смеется надо мной. По-доброму, мягко, но смеется.

Я стал мерить шагами комнату.

И что мне теперь делать?

Ну хорошо, хорошо. Допустим, я выполню ее просьбу — куплю ей билет. Но ведь она ни за что не сядет в самолет. С какой стати? Она едва меня знает. Однажды она почти узнала меня, но то было несколько месяцев назад, и тогда она жила не за тысячи миль. А теперь она на другом континенте. У нее другая жизнь. Да и вообще, учитывая, что уже два человека — Ханна и Уэг — думают, будто я помешан на них, мне только для полного счастья не хватает, чтобы еще и Лиззи на меня взъелась.

Так как же быть?

Что, если я куплю Лиззи билет, а ей и в самом деле взбредет в голову приехать? Что тогда? Между нами сложились прекрасные дружеские отношения. Зачем их рушить? Да, однажды между нами могло возникнуть нечто большее, но теперь поезд ушел. А вдруг, если она приедет, мы не сумеем поладить, как прежде, что я стану делать?

Все это глупость, глупость и еще раз глупость.

Но она же попросила.

Нет. Дохлый номер. Билет из Австралии! Не слабо, да? А потом она, возможно, и обратный потребует. Нет, такие расходы я не потяну. Это исключено. Эти билеты... сколько они стоят?

Я нашел информацию в Интернете.

545 фунтов! Как минимум!

Я не могу тратить по 545 фунтов на девушек, с которыми я даже не встречаюсь! Впрочем, и на тех, с кем встречаюсь, такие деньги я тоже не могу тратить!

Где-нибудь, когда-нибудь мне придется отказаться от своей тактики согласия. Я начал переступать через финансовые и эмоциональные барьеры. Причем не только свои. Как все это отразится на Лиззи? Это ж для нее такой напряг.

В общем, все просто.

Не могу я удовлетворить ее просьбу.

Я вздохнул.

Я потерпел фиаско.

Так и скажу Иану утром. Скажу, что он оказался прав. Что я испугался. Что в некоторых случаях просто невозможно ответить согласием — каковы бы ни были последствия.

Я застегнул свою дорожную сумку, положил в бумажник свое удостоверение священника размером с кредитную карту — на тот случай, если в Шотландии вдруг возникнет необходимость дать имя какому-нибудь ребенку — и, с тяжелым сердцем, сунул его в карман.

А потом...

... потом вновь достал.

Кое-что в бумажнике привлекло мое внимание.

Серебристая, сияющая, блестящая кредитная карта.

Кредитная карта нового типа.

Нетронутая, незамусоленная, ни разу не использованная кредитная карта. С довольно существенным расходным лимитом. Без начисления процентов за первые полгода.

Я вытащил эту карту из бумажника и посмотрел на нее.

ГЛАВА 13

В которой Дэниел получает весьма

приятное известие

Эдинбург наползал на меня из окна поезда. Я убрал книгу, свои записи и надел куртку.

Книга, доставленная мне утром, называлась «ВСТАНЬ НА ПУТЬ СОГЛАСИЯ: Сила духовного утверждения». Прислал ее неизвестный человек, — наверное, тот самый «Провокатор», — очевидно, с той целью, чтобы я образумился и перестал дакать. У меня сжалось сердце, когда я открыл эту книгу. В ней лежала записка, в которой говорилось: «Может, найдешь для себя умные советы» Я почитал какое-то время, пока не понял, что начинаю сходить с ума. В аннотации, помещенной на задней обложке, эта книга была охарактеризована как «познание самой сути принципа согласия и всего сущего посредством утверждения» и «возможность подумать и поразмыслить об утверждающей действительности и жить по принципу "не упускай свой шанс"». Хм, премного благодарен. Я уже исповедую подобный подход. Я отложил книгу и стал думать о том, кто мог бы ее прислать.

Пока мы катили через Берик-апон-Туид, я составил список.

Подозреваемые

Иан (не исключено, что он обманом втерся ко мне в доверие)

Брайан и ребята из «Звездного взрыва»

Мой попутчик в автобусе/Майтрея/младенец Христос

Элиас Браун, если он экстрасенс или что-то вроде того

Люди, которые, возможно, имеют на меня зуб

Новый парень Ханны — Себ (?)

Мужик, которому тогда в клубе я утер нос (если можно так выразиться)

Ханна (за то, что я испортил ей свидание)

Уэг (возможно, он считает, что ему принадлежит авторское право на стрижку «рыбка»)

Снова Иан (чтобы заставить меня оступиться, а потом наказать)

И все же, как я ни старался, мне было трудно представить, что кто-то из этих людей является Провокатором.

День выдался прохладный, ветреный, и, сойдя с поезда, я тут же сел в такси. От вокзала Уэверли мы поехали в гостиницу «Трейвлодж», где у меня на две недели был забронирован номер.

Сидя в такси, я смотрел в окно и ел себя поедом. Провокатор умен, хитер. Провокатор использует психологию, чтобы запутать меня. Провокатор мстителен, жесток и активно настроен против меня. Провокатор обладает информацией, с помощью которой он стремится обрести власть надо мной. Провокатору нравится Стоунхендж.

В общем и целом это был обескураживающий случай, но я вознамерился во что бы то ни стало найти ключ к разгадке. Какая несправедливость, возмущался я. Мой эксперимент не длится еще и двух месяцев, а я уже нажил себе смертельного врага.

Но не только это меня тревожило.

Как... как... я поступил с Лиззи?

Ну... разумеется, я купил ей билет. Пришлось. Билет из Мельбурна в Эдинбург через Лондон. Он ждал ее в кассе — на тот случай, если она пожелает им воспользоваться. Теперь уже решать должна она, Лиззи. Я снимаю с себя всякую ответственность за чужую безответственность. По электронной почте я направил ей подтверждение авиакомпании, а ниже подписал: «Счастливого пути...» Потом запер квартиру и отправился на вокзал, обуреваемый истинно британским чувством — смущением. Шутка ли, опять скакнул на уровень 5.

Нуда, я прекрасно сознаю, что это был глупый поступок. Глупее я еще не совершал, если не считать поездки в Амстердам на встречу с доктором Молли Ван Брейн. Пожалуй, этот мой поступок можно было бы назвать романтическим, решись я на него по собственному почину. Но я знал, что нам с Лиззи ничего не светит. Знал с самого начала. И потратил 545 фунтов на то, чтобы доказать это самому себе. Но «да» есть «да», и в каком-то смысле, сказав одно это короткое слово, я снял с себя всякую ответственность за последствия. Мне больше не придется думать об этом. Все остальное теперь ее проблема. Теперь она должна решать, что ей делать... сесть на самолет или навсегда забыть обо мне, как-то мягко сообщить мне о своем нежелании ехать или потешаться надо мной со своими друзьями до конца жизни, которую она собиралась провести в девственной Австралии. Мне казалось, что я совершил подвиг, когда воспользовался своей кредитной картой нового типа, но я заблуждался. Если уж на то пошло, это был типично мужской поступок: я просто переложил ответственность на ее плечи. Так обычно ведут себя бестолковые юнцы — начинают плохо относиться к своим подружкам в надежде, что те сами бросят их.

Я чувствовал себя трусом, но помимо стыда за собственное малодушие я испытывал еще... как бы поточнее выразиться... гадливость. Увы, «крутой» парень — это не про меня. Я оплатил поездку в Великобританию девушке, которую едва знал. Теперь она будет думать, что я либо безмозглый богатенький транжира, либо невероятно ленивый поклонник — из тех, кто говорит объекту своего внимания: «Хм, послушай, я сейчас немного занят. Может, на этот раз ты сама ко мне придешь?»

Нелепая ситуация.

Но факт остается фактом... это ее проблема.

А мне лучше забыть про все это.

Я уже в Эдинбурге, еду в черном такси в гостиницу и, по крайней мере, на какое-то время могу сделать вид, что все мои неприятности остались позади. Здесь нет Иана, следящего за каждым моим шагом; нет Ханны и Себа, на которых можно случайно натолкнуться; нет Уэга, конфликтующего со мной из-за стрижки; нет Элиаса и Пита, утверждающих, что Христа видели во дворце Пилау, чтоб ему пусто было; нет Провокатора — как бы не сглазить, — дышащего мне в затылок. В отсутствие всех этих людей я могу применять свою тактику согласия так, как это делал вначале. Могу заново начать свой эксперимент с «да» в совершенно другом городе.

— Дэнни! Садись, приятель!

Вместе с Томом мы находились во дворике театра «Плезанс». Вокруг стоял гул. Шли первые дни фестиваля, нас окружали театралы, журналисты, любители комедии, актеры, художники и — главным образом — пьяные. Погода несколько улучшилась, стало теплее.

— В общем, план такой. Ищем следующее поколение эстрадников. Ясно, да? Но те, кто уже на виду, нам не нужны. Подбираем людей, с которыми можно работать. Из которых можно что-то слепить. Посмотри, сколько сможешь, Ищи... чудное.

— Чудное? Ладно.

— Походи по представлениям, которые обычно ты не стал бы смотреть. Шоу, которые другие телекомпании игнорируют. Мы хотим найти таланты в глухих местечках, а потом попробовать что-то из них слепить. У тебя есть программа?

— Нет, еще не...

— Вот, держи мою... Пролистай, посмотри, что тебя заинтересует. Все, я в театр. Мой телефон у тебя есть...

— Да.

— Ладно. До встречи...

С этими словами Том удалился. Я направился к бару за пивом, потом сел, чтобы ознакомиться с программой и решить, как мне спланировать свой день. Моя миссия заключалась в том, чтобы смотреть представления. Неплохая миссия, бывает и хуже. Я живо раскрыл программу на первой попавшейся странице и пробежал глазами краткое содержание одного из спектаклей.

«Смерть есть смерть, но и жизнь — смерть! Вы уже мертвы! Или умираете от чего-то! В жизни много что несет смерть! Жизнь — это борьба; горе — омут, в котором вы тонете. В мире процветают безрассудство и жестокость любви. Безумие борьбы. Победа смерти».

Пожалуй, необычный спектакль и вместе с тем очень страшный. Но нам вряд ли подойдет. Хотя, уверен, я сумею найти что-нибудь подходящее.

Я перевернул страницу.

«Мы вместе, и все же вместе мы не можем быть. Вместе и сообща они все как один. Но вместе и сообща они стремятся постичь не суть единства, а общность двойственности... суть пьесы, состоящей из двух частей, сведенных воедино и представленных как одно целое. Физическое и метафорическое в одном флаконе».

Я решил, что лучше съем запеченный картофель.

Но только я хотел встать, кто-то шлепнул на стол передо мной рекламный листок.

— Хотите посмотреть интересное шоу?

На меня с надеждой в глазах глядела девушка с афрокосичками на голове и блестками на лице.

— Да, — ответил я.

— «Золоченые шары», пять тридцать. «Скотсмен»64 присудил нам три звезды.

— Впечатляет, — сказал я. — Необычный спектакль?

— Про надежду, любовь, предательство, насилие и смерть.

— Ну да, обо всем понемногу, — заключил я.

— Ну... главным образом про предательство, насилие и смерть.

— Хмм. Вообще-то я ищу что-то более... легкое.

— Это очень легкий спектакль, — заверила меня девушка. — И очень смешной.

— В самом деле?

— И да... и нет.

Я глянул на часы. Пять вечера. Как раз успею поесть, подумал я. Заскочу в «Темптинг Татти» на Джеффри-стрит, а потом, сытый и довольный, отправлюсь смотреть спектакль, который буквально через несколько минут девушка охарактеризовала как воистину веселое представление. Я сложил рекламный листок, сунул его в карман и поблагодарил девушку, но только собрался встать из-за стола, как до меня, теперь уже с другой стороны, донеслись слова:

— Привет. Хотите посмотреть интересный спектакль?

О Боже.

Рекламные листки. Помилуй меня, Господи.

Мне удалось унести ноги из театра «Плезанс» всего лишь с шестью проспектами в кармане, но теперь, приближаясь к Ройял-Майл65, я увидел их.

Распространителей рекламы. Они были всюду. Словно огромная стая свирепых волков.

Я уж и забыл, каким бывает Эдинбург. На один месяц весь мир стекается в этот город, где в это время проводится крупнейший на планете фестиваль искусств. Здесь идут тысячи спектаклей, и каждый показывают более двадцати пяти раз. Нужно продать огромное количество билетов. И их пытаются продать огромное количество распространителей рекламных листков.

В воздухе витало безумие. Куда ни кинь взгляд, на целые мили вокруг одни только распространители... распространители с рекламными листками. Некоторые выряжены под собак, другие — под балерин, один изображал гигантское смеющееся яблоко. Они надвигались на меня со всех сторон. Я испытывал такой же ужас, как в Лондоне, когда видел членов благотворительных организаций в нагрудниках, но эти распространители, напирая на тебя, даже не удосуживались придумать какой-нибудь благовидный предлог вроде «Это ради детей. Простите, я имею в виду комиссионное вознаграждение».

«Хотите посмотреть интересный спектакль? Десять минут девятого в Общественном центре. Это примерно...»

«Ищите, что бы посмотреть? «Клоунада» и «Русские танцы»! Шесть сорок в...»

«Не желаете послушать про мое представление? Яркий спектакль с одним персонажем — женщиной. О...»

Опустив голову, я быстро шагал по Ройял-Майл, хватал каждый листок, который мне предлагали, распихивал их по карманам, наблюдая, как свободное время, которое у меня могло бы быть в Эдинбурге, растворяется буквально на глазах. Я также начал сознавать, что если хочу пережить этот фестиваль, то должен быть очень и очень осторожным, — тщательно разрабатывать свои маршруты на то или иное время дня. Иначе я стану первым человеком, которого раздавили насмерть тысячи рекламных листков. Я решил, что мне нужно сесть со

своим дневником и придумать, как посмотреть по возможности больше спектаклей, разрекламированных в тех проспектах, что у меня есть. А потом придумать, как бы мне не набрать новых рекламных листков. И как объяснить людям из Би-би-си, чем я руководствовался в выборе спектаклей, которые ходил смотреть? За это они мне платят?

Наконец я добрался до ресторана «Темптинг Татти», где поел запеченный картофель с сыром. А потом пошел смотреть спектакль о светлой стороне насилия.

Было поздно. В баре Общественного центра я делился впечатлениями с Томом.

— Ну как? Что посмотрел?

Я сделал глубокий вдох.

— Неприятную пьесу о предательстве и смерти, яркий спектакль о поисках собственного «я» в мире безликости с одним-единственным персонажем — женщиной, клоунаду и ночное шоу оригинального жанра, поставленное неким неумелым голландцем. Аты?

Том прикинул в голове.

— Росса Ноубла66.

Я довольно быстро составил свой план работы в Эдинбурге и был вполне доволен собой. Я заметил, что в газете «Скотсмен» ежедневно печатается рубрика «Пять спектаклей, рекомендуемых для просмотра». Это, решил я, и будет моя система. Буду смотреть то, что рекомендовано, если позволит расписание, и одновременно посещать спектакли, представленные в проспектах, которые я набрал. Я также разработал новую систему защиты от засилья распространителей рекламных листков. Конечно, это не совсем в духе Согласного, но я не нанимался по 18 часов в день сидеть в крошечных темных залах, наблюдая, как американские студенты инсценируют Шекспира в стиле «бхангра»67. Так что за систему я придумал? Я купил пару дешевых черных наушников фирмы «Аргос» и постоянно носил их в кармане, решив, что, при виде распространителей, сразу буду их надевать, и те поймут, что лезть ко мне бесполезно, ибо я погружен в мир громкой непроницаемый музыки. Система «ниппель», думал я, не подведет.

Увы, подвела.

— Что сегодня смотрел? — поинтересовался Том вечером следующего дня, когда мы опять встретились в баре Общественного центра.

— Пьесу о голоде, полуторачасовой монолог о пенсионной книжке, выступление канадской танцевальной труппы, которая, по-моему, вышла на сцену с перепоя, выступление одного мужика, который просто сидел и говорил, что мы должны размышлять, «Оксфорд-ревю»68 и каких-то ребят из Невады, исполнявших пьесу Шекспира в стиле «бхангра».

Я очень устал, и вид у меня был утомленный.

— А ты?

Том показал мне билет.

— Адама Хиллза69.

О.

— Как насчет завтра, Дэнни? Наметил что-нибудь?

— Да, — с трудом произнес я. — И билеты купил. На семь спектаклей. Пять из тех, что рекомендует «Скот-смен». Первый в десять.

— Семь спектаклей, — изумленно выдохнул Том. — Ничего себе.

— А у тебя какие планы? — спросил я.

— Даже не знаю, — отвечал он. — Думал, может, передохну.

Разумеется, была еще одна причина, побудившая меня с энтузиазмом погрузиться в круговерть Эдинбургского фестиваля. Пока я тихонько сидел в глубине паба, наблюдая выступление артистов Баварского физического театра («ключевое событие», как выразилась «Таймс»), я не мог бродить по городу, ввязываясь в неприятности. И, что более важно, я не мог пойти в Интернет-кафе, рискуя навлечь на себя гнев Провокатора и... получить отказ от Лиззи.

Последнее меня особенно волновало. Гнев Провокатора — это еще куда ни шло, я бы как-нибудь пережил, а вот отказ Лиззи — это тяжелый удар...

Как она отреагировала? Что теперь обо мне думает? Неужели я все испортил? Ситуация сложилась следующая: если Лиззи напишет мне в ответ, у меня душа уйдет в пятки; если не напишет... вполне вероятно, что мое сердце будет разбито.

Неожиданно зазвонил телефон.

— Дэн? Это Иан.

— Привет, Иан.

— Нравится в Эдинбурге?

— Да, спасибо.

— Посмотрел уже что-нибудь?

— Да, пару спектаклей.

— Молодец. Слушай, я вот что подумал...

— Выкладывай...

— Я тут покумекал малость и, кажется, вычислил Провокатора.

Через пару минут Иан уже изложил мне ход своих рассуждений.

И я полностью согласился с его доводами.

Я попрощался с Ианом, взял свой дневник, нашел листок, на котором я уже пытался разрешить загадку, и пополнил список подозреваемых еще одним кандидатом.

«Джейсон — парень, с которым я познакомился на прощальной вечеринке».

Джейсон!

Ну конечно, это Джейсон! Мой случайный знакомый! Он запросто мог взять у Тома мои координаты! Он не только был в курсе моего эксперимента... он к тому же еще и презирал меня за это! Этого человека распирал безудержный гнев, и он был бы только рад обрушить его на меня! Этот человек, зарабатывавший на жизнь словом «нет», был моим антиподом! Леке Лютер70 против моего

Супермена! Человек, который всегда говорит «Нет», против меня, Согласного!

Точно Джейсон!

Теперь я знал, как мне быть дальше. Я ведь еще так и не ответил на самое первое послание Джейсона — на то, в котором он отправил меня в Стоунхендж. Но само письмо сохранилось в моей почте. Я могу отправить Джейсону ответное сообщение. И отправлю!

Я был преисполнен уверенности, чувствовал себя сильным человеком. Пора нанести ответный удар, пока Джейсон не поднял ставки. Я нашел Интернет-кафе — оно находилось на углу Принсез-стрит71 — и заказал себе чашку чая.

Пришло время проверить свою электронную почту и отправить несколько сообщений. Если Джейсон выставит новые требования или даст новые указания, рассудил я, то теперь у меня достанет сил, чтобы поставить его на место.

Скоро диктовать условия буду я. Ибо я намерен сорвать с него маску. Больше не будет ни кепок, ни книг, ни неожиданных поездок в Стоунхендж. Останется лишь один сконфуженный человек в лайкровом костюме Провокатора.

Правда, без эмоционального риска не обойтись. Проверяя электронную почту, я стану уязвим для Лиззи. Если она в ответном послании скажет мне, что я кретин и она больше не желает иметь со мной дело... ну... даже не знаю, как я это вынесу.

Я открыл свою почту и мгновенно заметил две вещи: Провокатор не прислал ничего, а от Лиззи было одно сообщение.

Сердце мое съежилось.

Нет, не могу, думал я. Не сейчас. Потом.

Поэтому я написал Джейсону.

> Кому: ktoprovokator@hotmail. сот

> От кого: Дэнни

> Тема: Я знаю, кто ты

Привет, «Провокатор»

Можешь не продолжать. Игра окончена. Я знаю, кто ты и почему на меня злишься. Извини, но этому надо положить конец.

Спасибо,

Дэнни

Однако для надежности я также отправил сообщение Тому — человеку, который неумышленно подставил меня...

Том!

Это Дэнни. Парень, купивший у тебя автомобиль.

Послушай... прости, буду краток, но нужно, чтобы ты мне ответил. Не знаю, остался ли у тебя этот твой адрес электронной почты, ты ведь теперь в Новой Зеландии, но, если мое послание дойдет до тебя, пожалуйста, ответь мне.

Мне нужен телефон Джейсона — парня, с которым я познакомился на твоей прощальной вечеринке. Того госслужащего. Кажется, я чем-то его обидел, когда мы общались, и теперь он наказывает меня каким-то очень странным, непонятным образом. Ты давал ему мои координаты? Пожалуйста, ответь мне как можно скорее.

Дэнни

Ох, Джейсон.

Стоило ли заваривать эту кашу?

Впрочем, я сам виноват. Впечатления от встречи с Джейсоном запихнул в дальний уголок сознания, надеясь, что со временем и вовсе забуду их. Оконфузился перед ним, поведав ему про свой новый образ жизни, который в его глазах был проявлением полнейшей незрелости. Хуже того, я выказал невероятную бестактность, посоветовав ему «чаще говорить "да"». Разве может он позволить себе подобное? На его плечах лежит тяжелый груз ответственности. Да, он ненавидит свою работу, но он также доказал мне, что порой просто приходится мириться с существующим положением вещей — с улыбкой или без улыбки на лице. Порой ты принимаешь решение, которое после уже никак нельзя изменить. И вследствие этого до конца жизни ты вынужден говорить... «нет». Порой это просто образ жизни. Вот этому и научил меня Джейсон.

Я вновь открыл папку с полученными сообщениями, понимая, что теперь я обязан разобраться с Лиззи. Что она написала? Как такая девушка может отреагировать на проявление ребяческой глупости и поведение на грани одержимости?

Я открыл ее письмо и поморщился, прочитав...

Что?!

И все.

Одно только слово.

У меня упало сердце. Слава Богу, не разорвалось.

Я написал в ответ: «Знаю. Извини». И пошел искать паб.

Вечерний Эдинбург — город воодушевляющей красоты.

Освещенный замок, восседающий на скале. Площадь Парламента. «Балморал» — самый роскошный отель, в котором я никогда не останавливался; каждое его освещенное окно — это признак богатства, стекающегося в город. Кэнонгейт-толбут72, Феттес-Колледж73, здания Рамзи-гарденз74...

Но меня эта красота больше не волновала. Вызывала не более сильные чувства, чем сооружения из конструктора «Лего».

Я был раздражен, испытывал неловкость и уже сожалел, что решил срезать путь через переулок Флешмаркет-клоуз — пожалуй, единственный в мире кратчайший маршрут, позволяющий сократить расстояние, но требующий на его преодоление гораздо больших затрат усилий и времени. Наконец, тяжело отдуваясь, я залез на самый верх лестницы, состоящей, наверное, из миллиона чудовищно крутых ступеней, и увидел женщину, протягивающую мне рекламный листок.

— На спектакль сходить не желаете?

Я послушно взял у нее рекламу...

— Это пьеса о предательстве, насилии и смерти.

Проклятье.

Спустя некоторое время я потягивал пиво в пабе «Грейфрайарзский Бобби», названном в честь маленького песика, который, согласно шотландской легенде, преданно лежал на могиле своего почившего хозяина, пока сам не умер. Вполне подходящее грустное местечко для тех, кто желает утопить свое горе в алкоголе. Я поднял тост за верного песика.

Кроме меня, здесь были студенты, шатающиеся по пабам, парочка регбистов, кучка туристов, а также высокий загорелый мужчина, который только что посмотрел на меня и вдруг направился в мою сторону...

— Дэнни?

Я вздрогнул.

— Да?

Хм, знакомое лицо.

— Дэнни Уоллес?

— Да. Привет.

— Я — Хью. Хью Леннон.

Хью Леннон! Гипнотизер! Гипнотизер Хью Леннон!

Тем и хорош Эдинбургский фестиваль, что здесь можно натолкнуться на людей, с которыми обычно не встречаешься. Хью Леннона я не видел сто лет — с тех самых пор, как мы вместе выпили, когда «Скотсмен» поместила на своих страницах мой критический отзыв на его шоу...

О Боже. Надеюсь, отзыв был хорошим.

— Какая встреча! — воскликнул я. — Рад, очень рад.

Я не кривил душой.

— Давненько не виделись, — добавил я.

—Должно быть... с девяносто шестого? Не ожидал тебя здесь встретить!

Хью — гипнотизер и владелец единственной в мире гипнотизирующей собаки — Мерфи. Вместе они путешествуют по свету, вместе гипнотизируют людей. Примерно как Шагги и Скуби75.

— Мерфи уже на месте. Через минуту и я побегу. Заскочил сюда, чтоб выпить кока-колы и помочиться. Как дела? Какими судьбами?

— Работать приехал. Смотрю спектакли — по заданию Би-би-си.

— Видел что-нибудь интересное?

Хм, лучше поговорить о чем-нибудь другом.

— А ты что здесь делаешь? Выступаешь?

— Не совсем... То есть сегодня вечером я даю одно представление... гипноз и прочее... Кстати... не хочешь посмотреть? Это так, разминка... Я готовлю программу для фестиваля в Лидсе. Скоро буду там выступать...

— Ммм...

— А потом посидим, выпьем по бокальчику...

— Да, хорошая мысль.

Я допил свое пиво, и мы покинули паб. А что, хорошо, думал я. Какая-никакая компания. Автомобиль Хью трудно было не заметить. На нем сбоку большими буквами было выведено «ГИПНОПЕС». Пожалуй, и мне надо бы написать что-нибудь на своем «да-мобиле».

Хью давал представление в одном из пабов на окраине города. Ему едва за пятьдесят, но выглядит он лет на тридцать моложе, и энергии в нем хоть отбавляй. В Великобританию он приехал из Маврикия, когда ему было восемнадцать, и его слабый акцент и смуглая кожа добавляют загадочности его сценическому образу. Честно говоря, я был не в настроении смотреть комический сеанс гипноза, что для меня не совсем типично. Но, когда Хью начал заводить аудиторию, рассказывая смешные истории и отбирая добровольцев для своего шоу, я увлекся и позабыл обо всем, что еще недавно меня тревожило.

На сцену вышли двенадцать человек — молодые, старые, мужчины и женщины, — все, очарованные Хью. Более часа я смотрел, как он лепил из них представление. Это было весело. Поднимало настроение. Создавало

атмосферу единения в зале. Я начисто позабыл про свои неприятности и хохотал до упаду, наблюдая, как добровольцы Хью воображают себя Мадонной и невидимками или начинают доказывать, что какая-то уточка крадет у них напитки. Честно вам скажу: если вам грустно, если вы устали или в подавленном настроении... попытайтесь найти толстого шотландца, которому кажется, что он способен летать. Жаль, что этот совет никогда не появляется в газетных рубриках «Рекомендации психолога».

Но особенно сильное впечатление на аудиторию произвела концовка шоу Хью.

— А теперь я попрошу всех успокоиться, — сказал он, принимая серьезный вид. — Поскольку я хочу пригласить на сцену исключительного гостя...

Я знал, где Хью нашел этого своего «исключительного гостя». Однажды много лет назад Хью случайно познакомился со старым мудрым фермером, который таинственным благоговейным шепотом поведал ему про щенка породы лабрадор, не похожего на остальных своих сородичей. Песик держится особняком, сказал фермер, и обладает одной примечательной способностью. Заинтригованный Хью пошел посмотреть на щенка... на щенка, который впоследствии станет... Гипнопсом.

Заиграла музыка. Мелодия из фильма «Космическая Одиссея 2001 года»76. Публика затихла. Хью исчез со сцены и вскоре вернулся с Мерфи.

А еще через десять минут аудитория ликовала, видя, как все двенадцать шотландских добровольцев заснули на сцене, заглянув в самую глубину шоколадно-коричневых глаз Мерфи.

После представления Хью подсел ко мне с кофе.

— Замечательное шоу, — похвалил я.

— Спасибо. Мерфи им сегодня понравился, да?

Словно по сигналу, Мерфи вошел в зал, побродил немного, принюхиваясь, и вновь вышел. Вполне безобидный пес, когда не усыпляет людей взглядом.

— Был год, когда я его потерял, — сказал Хью. — Ушел куда-то, и я никак не мог его отыскать. Известие об этом попало в газеты. Народ в Шотландии был в ужасе. «Не приближайтесь к этому псу!» — кричали газетные заголовки. Журналисты искренне полагали, что Мерфи гуляет по округе, смотрит на людей, убеждая их в том, что они цыплята. Я думал, на том все и кончится, но нам стали звонить из европейских информационных агентств, а потом из Америки, Японии. Телефон разрывался. Исчезновение Мерфи стало большой новостью в Китае. «Пес-гипнотизер разгуливает один по Шотландии!». Мы прославились больше, чем Несси.

Неожиданно нашу беседу прервали. К Хью обратилась женщина, присутствовавшая на шоу.

— Мистер Леннон... мм... понимаете, я боюсь пауков. Вы могли бы мне помочь?

— Да, — ответил Хью. — Гипнозом можно вылечить почти все. Если это связано с головой. А фактически все наши проблемы идут от головы.

— Правда? Значит, мне нужно обратиться к гипнотизеру?

Дата добавления: 2015-06-25