Новая интерпретация истории Киевской Руси 2 страница

До XI века развитие древнерусского общества определялось по большей части влиянием внешних сил – набегающими с разных сторон культурными кругами и процессами социального синтеза. В XI веке начинают проявлять свое действие мощные внутренние факторы. Доминантой развития Киевской Руси стал быстрый рост населения. По данным археологических раскопок в центральных районах Смоленской области в IX-X веках насчитывалось 30 сельских поселений, в XI-XII веках их число возросло втрое, до 89. В земле вятичей (долина Оки) в VIII-X веках существовало 30 поселений, в X-середине XII века – 83 поселения, а в период с середины XII по середину XIII – 135 поселений. Специалисты отмечают, что к XII веку значительные площади, покрытые прежде лесами, были превращены в поля. В XI-XII веках большой размах приобрела славянская колонизация Северо-Востока. Междуречье Оки и Волги не подвергалось набегам кочевников, и здесь имелись плодородные земли – своим плодородием славилось в особенности владимирское ополье. Редкое население Северо-Востока составляли финно-угорские племена, предки современных мордвы, удмуртов, марийцев. Русские называли эти племена “чудью”; это были охотники и рыболовы, которые не могли помешать продвижению в их края многочисленных славянских земледельцев. Продвижение славян было мирным; смешанные браки славян и финнов заметно отразились на антропологическом типе великороссов - но при этом в русский язык вошло очень немного финских слов. Колонизация осуществлялась быстрыми темпами, если в XI веке в московское земле археологами зафиксировано только 17 славянских селищ, то в XII веке их число увеличилось до 129. осуществлялась К XIII столетию наиболее удобные земли были уже плотно населены; в районах Костромы, Углича деревни отстояли друг от друга на расстояние 3-5 километров; на Северо-Востоке появились крупные города – Суздаль, Ростов, Владимир.

Уже в IX-X веках рост населения и сведение лесов вызвали постепенный переход от подсечного земледелия к пашенному; коллективный труд на расчистке подсек уступил место индивидуальному труду на семейных наделах; это, в свою очередь, привело к распаду родовой общины. Большие родовые курганы сменились индивидуальными захоронениями, на смену большим родовым деревням пришли группы маленьких деревень и хуторов; община стала соседской, территориальной. По мнению ряда исследователей, разложение общины уже в этот период привело к становлению индивидуальной собственности на землю – во всяком случае, на Северо-Западе Руси.

В XI-XII веках рост населения сопровождался дальнейшим разложением общины; в общине растет неравенство, с одной стороны, появляются мелкие вотчинники, с другой стороны - вынужденные покинуть свои общины “изгои”. Отсутствие письменных источников, к сожалению, не позволяет судить о причинах этого процесса; можно только предположить, что он был вызван нарастающим малоземельем, а так же войнами и тяжестью дани. О разорении крестьян говорит распространение ростовщичества; многие бедняки становятся “закупами” и обрабатывают в счет долга земли крупных собственников. Появляется крупное землевладение; бояре становятся владельцами вотчин, земли которых обрабатывают рабы, “закупы” и смерды - по-видимому, из числа разорившихся общинников. Дружинники садят на землю часть рабов, которых прежде предназначали для продажи; уже в конце XI века многие из них имели свои укрепленные усадьбы-замки и села, населенные рабами и зависимыми крестьянами. “Во второй половине XI - начале ХII веков смоленские правители “дарят” земельные владения своим “лучшим мужам”, - пишет В. В. Седов, - которые поселяются там в собственных замках, постепенно расширяя свои владения за счет земель свободных общинников… Но было немало случаев, когда более или менее крупными землевладельцами становились бывшие общинники”. Особое место занимает княжеское землевладение; населенные рабами княжеские села упоминаются уже в X веке, в XII веке встречаются описание княжеских имений с многими сотнями рабов и зависимых смердов. Однако в целом, крупных земельных владений было еще не много, основную часть населения составляли свободные общинники.

Как отмечалась выше, после принятия христианства образцом, которому подражало русское общество, была Византийская империя. Для периода расцвета Византии были характерны самодержавие, централизация и отсутствие условных пожалований (при существовании крупной земельной собственности). Период расцвета закончился катастрофой, которая постигла империю в 1071 году в битве при Манцикерте. Гражданская война привела к ослаблению самодержавия и централизации; церкви, а затем и знатным лицам стали предоставляться права на сбор налогов с деревень и районов – так называемая “прония”. Естественно, что греческое духовенство на Руси способствовало распространению этих порядков и в русской епархии. В XII веке отмечаются случаи передачи князем церкви даней и вир с деревень. Однако в период до монгольского нашествия эта практика еще не получила широкого распространения; от этого периода не сохранилось грамот о предоставлении подобных прав боярам или другим частным лицам.

Рост численности населения сопровождался быстрым ростом городов: в начале XI века на Руси насчитывалось 20-25 поселений городского типа, в середине XII века их было уже около 70, а к 1230-м годам – около 150. Увеличивалось не только число городов, но и их размеры; с 1150-е по 1230-е годы защищенная валами территория возросла в Полоцке с 28 до 58 га, в Смоленске с 10 до 100 га, в Чернигове с 55 до 160 га, в Киеве с 80 до 300 га. Владимир, новая столица Северо-Восточной Руси, имел площадь в 100 га. Растут размеры каменного строительства, за четверть века, в 1188-1212 годах, на Руси было построено 55 каменных храмов, этот рекорд каменного строительства был превзойден только два века спустя. Успенский собор во Владимире превзошел своими размерами знаменитый киевский храм Святой Софии, его высота достигала 32 метров. Однако, Владимир, конечно, не мог соперничать с Киевом, по оценкам исследователей, население Киева составляло 40-50 тысяч человек, по численности населения Киев не уступал крупнейшим городам Западной Европы. По свидетельству Титмара Мерзебургского, уже в XI веке в Киеве насчитывалось 400 церквей и 8 рынков; Адам Бременский называл Киев соперником Константинополя, “блестящим украшением Греции” – к тому времени Русь настолько пропиталась греческой культурой, что европейцы иной раз называли ее “Грецией”.

К середине XI века Русская земля была уже не та, что двести лет назад, в эпоху варяжского завоевания. Русы окончательно ославянились, и этнические различия превратились в социальные и сословные. Многие потомки варягов обеднели, младшим сыновьям младших братьев не находилось места в дружине; они становились мелкими торговцами или ремесленниками, постепенно смешиваясь с притекавшим в города деревенским населением. Основную часть населения городов теперь составляли ремесленники, которых князья презрительно называли “смердами” или “плотниками”. В отличие от купцов или “княжьих мужей” простые люди часто не имели оружия, в их могилы клали не боевые топоры, а ножи. Ремесленники селились группами по сходству профессий и занимали целые районы города, к примеру, Гончарский конец или Шитная улица в Новгороде, квартал Кожемяки в Киеве. Раскопки кожевенных мастерских в Новгороде наглядно показывают, как вместе с ростом города росло ремесленное производство: в слоях с середины XI до конца XII века количество находок кожаной обуви возрастает в 5 раз.

Наряду с ремеслом, важную роль в жизни городов продолжала играть торговля – в особенности работорговля. В конце X века произошло значительное перемещение торговых путей; в 960-х годах варяги разгромили Булгар и Итиль, Хазарский каганат был уничтожен, вслед за этим кочевники-тюрки перекрыли торговые пути на Восток. О прекращении торговли с мусульманскими странами свидетельствует резкое уменьшение поступления в Европу арабских дирхемов; в XI веке дирхемы, бывшие основной монетой на Руси, исчезли из обращения; их заменили слитки серебра и “меховые деньги”. Прорыв тюрок-половцев в Причерноморье стал серьезным препятствием для торговли с Византией; киевским князьям приходилось чуть ли не каждый год спускаться с дружиной по Днепру, чтобы проводить и встретить купцов-“гречников”; в середине XII века князь Мстислав Изяславович говорил о том, что половцы “пути отнимают”. Впрочем, сами князья, по-видимому, уже не участвовали в этой торговле: в XI-XII веках дань собиралась не мехами, как прежде, а серебром, походы на Царьград прекратились, и князья уже не заключали торговых договоров с Византией. Сократились и объемы работорговли; после принятия христианства начались затруднения с продажей рабов в Константинополе – там неохотно покупали людей своей веры, православных. С середины XI века городские бояре, следуя примеру князей, стали переходить от работорговли к созданию рабовладельческих хозяйств; вокруг городов появились многочисленные села, населенные рабами. Источником рабов для этих хозяйств были войны между княжествами, в ходе которых городские ополчения захватывали большие полоны. Под 1149 годом летопись говорит о взятии князем Изяславом Мстиславовичем 7 тысяч пленных, а в 1160 году Изяслав Давыдович, воюя в Смоленской области взял 10 тысяч пленных. Во время войны с Новгородом, в 1169 году, суздальцы “села вся взяша и пожгоша и люди по селам исекоша, а жены и дети, именья и скот поймаша”. После поражения суздальцев, их, в свою очередь, продавали в Новгороде по 2 ногаты за человека – то есть дешевле овцы.

Давняя традиции рабовладения подчеркивала ту грань, которая разделяла города и сельское население, отделяла “мужей” от “смердов”. Города оставались наследниками крепостей, некогда построенных завоевателями-“русами”; их население, ославянившиеся потомки “русов”, не платило налогов, той “дани”, которая составляла удел смердов. На городское вече допускались лишь жители городов, смердам там не было места. С точки зрения горожан смерды – это были бесправные данники, а при случае – военная добыча. Характерно, что русское слово “гражданин” происходит от слова “горожанин” - крестьяне не имели гражданских прав.

Как известно, в Европе рост городов в условиях ослабления центральной власти привел к появлению самоуправляемых городов, коммун. Подобный процесс имел место и на Руси. В 1068 году трое русских князей, сыновей Ярослава Мудрого, потерпели жестокое поражение от половцев на реке Альте. При вести об этом разгроме собравшиеся на вече киевское простонародье потребовало у князя оружие, чтобы защищать город; князь Изяслав отказал - тогда киевляне изгнали князя и поставили на княжение Всеслава Полоцкого. Благодаря польской помощи Изяславу удалось вернуть свой престол, но с этого времени простой народ почувствовал свою силу. Активность народных масс стимулировалась слабостью князей и обстановкой постоянных половецких набегов. “И быти рати много от Половець, к сим же и усобице, и бы в та времена глад крепок и скудота велия в Руськой земли во всем”. В 1092 году засуха и половецкое разорение привели к голоду и мору; в Киеве погибло по меньшей мере 7 тысяч человек. На следующий год киевские ополченцы устроили вече во время похода и заставили князя Святополка дать битву половцам – но битва закончилась тяжким поражением. Время правление Светополка было тяжелым временем для Киева, разорение горожан привело к росту долговой задолженности и ростовщичества, неоплатных должников обращали в рабство. Лишь в конце правления Святополка князья сумели заключить союз, и всеобщее ополчение во главе с храбрым переяславльским князем Владимиром Мономахом разбило половцев. После смерти Святополка в 1113 году в Киеве произошло большое восстание, восставшие разгромили дворы киевских ростовщиков и собравшись на вече, пригласили на княжение Мономаха. На этот раз избранный народом вопреки праву наследования князь удержал за собой престол. Мономах исполнил пожелания народа, отменил часть долгов, ограничил ростовщический процент и облегчил положение закупов, разрешив им жаловаться на хозяев в княжеский суд. Победы Владимира Мономаха над кочевниками остановили половецкое разорение и вернули мир и благополучие Южной Руси. И. Я. Фроянов, вслед за М. Н. Покровским, сравнивает реформы Мономаха с реформами Солона, отмечая, однако, их меньший радикализм – очевидно, социальные противоречия в Киеве еще не достигли такой степени остроты, как в Афинах. Тем не менее, правление Мономаха было тем рубежом в истории Киева, после которого некоторые исследователи считают возможным называть Киев городом-государством, полисом или коммуной. “После смерти Владимира Мономаха в Киеве установился порядок, при котором князья заключали “ряд” с горожанами, наподобие позднейших договоров Новгорода с великими князьями, - отмечал М. Н. Тихомиров.- К этому времени относится появление в Киеве тысяцких, выбранных не князем, а самими киевлянами, и усиление вечевой деятельности”. Однако борьба киевлян за вечевое самоуправление была прервана разгромом города войсками коалиции князей в 1169 году; хотя через некоторое время Киев оправился от потерь, летописи уже не упоминают о киевском вече.

Борьба за вечевое самоуправление велась во многих городах Руси, и некоторым из городов удалось добиться успеха. В 1136 году вспыхнуло восстание в Новгороде, новгородцы отстранили от власти князя Всеволода Мстиславовича и пригласили на правление Святослава Ольговича. После этих событий власть князя в Новгороде постепенно ограничивается военным предводительством, административное управление переходит к выборному посаднику и тысяцкому. Сравнивая борьбу городов за самоуправление на Руси и коммунальные революции в Европе, М. Н. Тихомиров прямо говорит о “коммунальном устройстве” Новгорода.

В конечном счете, результат борьбы за коммунальное самоуправление, как в Западной Европе, так и на Руси, зависел от соотношения сил между растущими городами и князьями. Монархическая традиция на Руси постоянно подпитывалась византийским влиянием, поэтому естественно, что внутренние войны в Византии в 70-80-х годах XI века повлекли за собой падение авторитета княжеской власти; это нашло свое отражение в княжеских усобицах и последующем распаде Руси на удельные княжества. Восстановление могущества Византийской империи при Мануиле Комнине, в свою очередь, сказалось в усилении монархических традиций на Руси. Cуздальский князь Андрей Боголюбский, по-видимому, подражал Мануилу Комнину; так же как Мануил, он по-рыцарски сражался в первых рядах, и вооружение князя – кавалерийское копье и латы – это было рыцарское вооружение, введенное в византийской армии Мануилом. Подобно Мануилу, Андрей Боголюбский пытался править как “самовластец”, он изгнал из Суздальской земли удельных князей, не советовался с боярами и окружил себя “отроками” из младшей дружины. Отроки – это были по большей части воины-рабы, пленные половцы; в те времена тюркские воины-рабы (“гулямы”) составляли гвардию во всех мусульманских странах.

Источники содержат сравнительно мало данных об экономическом развитии в домонгольский период. Известно, что смоленский князь Ростислав в 1130-х годах получал от своего княжества 3087 гривен дани серебром или примерно 300 тыс. дирхемов. Сумма дани всей Руси, должно быть, была на порядок выше, и мы можем ориентировочно оценить ее в 3-4 млн. дирхемов при населении 2-3 млн. человек. Сравним эти цифры с Ираком времен Харуна ар-Рашида (789-806). Население Ирака в это время соcтавляло примерно 2,5-3 млн. человек, сбор налогов составлял 133 млн. дирхемов (!), при этом уровень цен в обеих странах был примерно одинаков. Таким образом, доход халифа с Ирака более чем на порядок превосходил дань Руси. Столь большую разницу нельзя объяснить развитием ремесла и торговли - основную часть налогов в Ираке составлял “харадж”, который платили крестьяне. Остается единственное объяснение: уровень налогообложения на Руси был много меньше, чем в Ираке. Действительно, “харадж” был тяжелым налогом, отнимавшим до половины урожая. Что касается дани, то во времена Олега она была легкой: один “шляг” (то есть дирхем) с “дыма”; в Ираке же подушная подать (собиравшаяся помимо хараджа) составляла 1 динар, то есть была в 20 раз больше. Конечно, князья могли со временем увеличить дань, но это было не таким простым делом – вспомним восстание древлян. Ольга в свое время зафиксировала дань для каждой общины, и мы знаем, что на Смоленщине она не увеличивалась по крайней мере, в течение полувека, предшествовавшего правлению Ростислава. Русские князья не имели такого мощного налогового аппарата, как халифы, и не могли увеличивать дань сответстственно росту населения и посевных площадей. В итоге налоговая нагрузка постепенно снижалась, и мы видим, что налоги на Руси были намного меньше, чем в мусульманских странах. Характерно, что и в последующий период, в XV веке, подати черносошных крестьян (прежних смердов) были в пять раз меньше, чем подати и повинности крестьян в вотчинах.

Как отмечалось выше, в “Русской Правде”, помещенной в новгородской летописи под 1016 годом, указаны некоторые цены, например, цена лошади – 1,2 гривны, вола – 1 гривна, коровы – 0,8 гривны, барана – 1 ногата (1/20 гривны). Об уровне заработной платы в Киеве говорит то обстоятельство, что Ярослав Мудрый нашел работников для строительства Святой Софии, лишь предложив платить по ногате в день. На одну ногату тогда можно было купить барана – так или иначе, это была щедрая плата; уровень жизни в Киеве был очень высоким.

Цены первой половины XII века приводятся в Карамзинском списке “Русской правды”, в это время лошадь стоит 3 гривны, корова – 2 гривны, овца – 6 ногат, баран – 10 резан (резана – 1/50 гривны). В среднем цены возросли в 3 раза, причем этот рост не мог быть следствием падения стоимости серебра: как отмечалось выше, приток арабского серебра прекращается в конце X века, и в XI веке отмечается острая нехватка монеты. Карамзинский список содержит и указание на уровень заработной платы: “жинка”-батрачка зарабатывала за лето одну гривну. Исходя из сложившихся соотношений между платой за лето и поденной платой, о также между оплатой труда мужчин и женщин, можно заключить, что поденная плата батрака-мужчины равнялась ½ ногаты. Считается, что данные Карамзинского списка относятся к Новгородчине, и, таким образом, приходится сделать вывод, что в первой половине XII века уровень реальной заработной платы в Новгородской земле был в несколько раз ниже, чем за столетие назад в Киеве.

Здесь необходимо отметить существование значительных порайонных различий в уровне жизни и динамике экономического развития. Одна из берестяных грамот начала XII века содержит письмо новгородца, отправленное из Смоленска. Сын пишет родителям, предлагая приехать к нему в Смоленск, или прямо в Киев, куда он держит путь и где “дешев хлеб”. Киевщина была изобильным краем, и киевские летописи после правления Святополка ни разу не говорят о голоде или дороговизне. Между тем, в Новгороде первый голод отмечаются уже в 1128 году: кадь ржи стоила 8 гривен, люди ели кору и листья, на улицах лежали трупы. Однако затем голод не упоминается до конца столетия; летописец сообщает лишь о годах хлебной дороговизны: в 1170 году из-за войны прекратился подвоз хлеба из Суздальщины и кадь ржи стоила 4 гривны; чтобы закончить эту войну, новгородцы заменили своего князя на суздальского ставленника. В 1188 году кадь стоила 6 гривен, то есть в пять раз больше, чем в 1137 году; при этом летопись не говорит о неурожае; летописец лишь радуется, что дороговизна не вызвала волнений. Имеются сведения и о росте цен на другие товары: относящаяся к этому периоду берестяная грамота говорит о покупке коровы за 3 (или даже за 8) гривен. Рост цен был вызван ростом населения Новгорода; в середине XII-начале XIII века город увеличивается в размерах, рядом со старыми кварталами появляется “окольный город”, который опоясывают новые городские стены. Площадь внутри этих стен составляет 200 гектар и специалисты оценивают население Новгорода в 30-35 тысяч человек. В то же время на селе сложилась иная ситуация: по имеющимся данным население долины Ловати не только не возросло, но даже уменьшилось. Это обстоятельство, по-видимому, объясняется “выпахиванием” земли при примитивном пашенном земледелия; вековые леса были в основном сведены, подсечное земледелие стало невозможным, а урожай на пашне не превосходил сам-4 – в несколько раз меньше, чем на подсеке или на перелоге. Урожаи падали, и постепенно нарастала нехватка продовольствия; купцы привозили зерно в Новгород из Смоленска, Полоцка, Суздаля и даже “из-за моря”. К этому времени относится обострение социальной розни: в 1207 году новгородцы поднялись на посадника Дмитра и близких к нему бояр, разграбили их дворы, отняли и распродали села и челядь, а деньги поделили, так что досталось по 3 гривны “всему городу”. В 1215 году неурожай и прекражение подвоза хлеба с Суздальщины привели к большому голоду: кадь ржи продавалась по 10 гривен, люди ели сосновую кору и мох, трупы лежали на улицах, население бежало из города. С этого времени голодные годы повторяются с устрашающей регулярностью. Под 1224 годом Псковская летопись говорит о “великом гладе”. В 1228 году зерно вздорожало до 3 гривен за кадь; все лето шли дожди; архиепископ Арсений пытался остановить беду “ночным бдением и молитвами”, но не смог – тогда новгородцы свели его с “владычена двора”. Затем гнев вече обратился на тысяцкого, его родню и причастных к власти бояр; их дворы были разграблены голодающим простонародьем; князь Ярослав Всеволодович уехал из города, а на княжение пригласили князя Михаила из Чернигова. Михаил Черниговский призвал смердов, бежавших от голода, вернуться в свои погосты и обещал им освобождение от дани на пять лет. Однако голод 1228-1229 годов был лишь предвестником катастрофы, наступившей в 1230 году. “Изби мразъ на Въздвижение честьнаго хреста обилье по волости нашей, - повествует летописец, - и оттоль горе уставися велико: почахомъ купити хлъбъ по 8 кунъ, а ржи кадь по 20 гривенъ… И разидеся градъ нашь и волость наша, и полни быша чюжии гради и страны братье нашей и сестръ, а останъкъ почаша мерети. И кто не просльзиться о семь, видяще мьртвьця по уличамъ лежаща, и младънця от пьсъ изедаемы”. Отцы и матери отдавали детей за хлеб; люди ели трупы и падаль, началось людоедство, на улицах нападали на прохожих. Вспыхнули голодные бунты, князь с по

Как оценить масштабы этой катастрофы? Если в Новгороде проживало 30-35 тысяч, а в трех скудельницах было захоронено 10 тысяч умерших, то погибла примерно треть населения (однако летопись Десятинной церкви говорит, что жертв было больше). После катастрофы в Новгороде наступило время упадка, число берестяных грамот, найденных в раскопах сокращается вдвое, число находок обуви – на треть. Намного, иногда более чем вдвое, сокращается количество других находок - пряслиц, стекляных бус, браслетов, янтаря, металлических изделий. Гибель ремесленников привела к утрате некоторых ремесленных традиций, в Новгороде полвека не строилось каменных зданий. На Смоленщине сокращается число обнаруженных археологами сельских поселений: в XI-XIII веках их было 89, в XIV –XV веках – 52, причем размеры поселений уменьшились. Ни Смоленщина, ни Новгородчина не были затронуты монгольским нашествием, и эти цифры являются свидетельствами катастрофы другого рода – демографической катастрофы, которая произошла до нашествия.

Юг и северо-восток Руси избежали демографической катастрофы – но именно на эти области пришелся страшный удар Орды. Монгольское нашествие было вызвано появлением нового оружия – сверхмощного монгольского лука, саадака. Новое фундаментальное открытие породило волну нашествий, гораздо более страшную, чем нашествие норманнов. Из 74 русских городов 49 были разорены монголами, 14 из них так и не поднялись из пепла, а 15 превратились в села. Монгольское нашествие отличалось от других нашествий тем, что завоеватели проводили целенаправленную и планомерную политику геноцида. В Московской земле погибло 2/3 всех селений, в земле вятичей - 9/10. Папский посол Гильом Рубрук писал, что “татары произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они заняли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие в поле, ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существуют там двести домов…” В Киеве прежде было около 50 тысяч жителей, после нашествия уцелело 200 домов и, может быть, тысяча обитателей. Киевское летописание прервалось, в Южной Руси начались “темные века”, история оказалась отброшенной на триста или четыреста лет назад.

***

Переходя к анализу социально-экономической истории Киевской Руси, необходимо отметить, что эта история начинается с норманнского завоевания и социального синтеза норманнских и славянских традиций. В таком развитии событий нет ничего особенного, ничего, что вызывало бы удивление историка - с завоевания начиналась история многих государств, например, Персии, Спарты, Франции, Англии. Как это обычно бывает, в результате социального синтеза завоеватели приняли язык местного населения и превратились в военное сословие нового государства; они жили в городах-крепостях и собирали дань с местного населению. Покоренные славянские общины жили по своим обычаям и платили дань “русам”, но часть славян была обращена рабов, которых русы продавали в Византию и в мусульманские страны. Норманны захватывали людей и продавали их в рабство во многих странах, но лишь на Восточноевропейской равнине им удалось навязать свое господство многочисленному народу и создать столь нетипичное для Европы работорговое государство. Это обстоятельство было связано с тем, что из земли славян открывался путь в мусульманские страны, где существовал огромный спрос на рабов. Как это не удивительно, в те времена уже существовал “мировой рынок”, диктовавший свою волю народам и государствам. Огромные деньги, которые платили мусульманские купцы за рабов (и в особенности за рабынь), побуждали правителей окрестных государств вести войны-охоты, захватывать многие тысячи рабов и продавать их мусульманам. На границах мусульманского мира сложился пояс работорговых государств: Гана, Канем, Нубия в Африке; на востоке держава Махмуда Газневи поставляла множество рабов из Индии, а на севере эту роль играла Киевская Русь. Это положение продолжало существовать до тех пор, пока кочевники, половцы и огузы, не перекрыли дороги в мусульманский мир; после этого начался новый этап развития Русского государства.

Дальнейшее развитие Руси было связано с принятием христианства и модернизацией по византийскому образцу. Модернизация – суть перенимание порядков и культуры могущественных соседей - есть одно из самых распространенных явлений в истории. В данном случае модернизация принесла на Русь православную греческую культуру и элементы монархической традиции. Русские князья подражали византийским императорам и время правления Василия II и Мануила Комнина было вместе с тем временем самодержавных попыток русских князей. Однако в целом модернизация лишь в малой степени повлияла на социально-политическую систему Киевской Руси; Русь подчинялась норманно-германским традициям; в соответствии с этими традициями князья делили свое государство между сыновьями, что неминуемо вело к междоусобным войнам – как в варварской Европе. Так же как в Европе междоусобные войны и слабость княжеской власти привели к появлению самоуправляемых городов-коммун; при этом города по-прежнему господствовали над сельским населением; сельчане-смерды по-прежнему платили дань жившим в городах потомкам завоевателей.

Полное или частичное закрытие торговых путей в XI-XII веках привело к сокращению работорговли; бояре стали садить своих рабов на землю, вокруг городов появились рабовладельческие хозяйства. В это же время наблюдается быстрый рост населения, который приводит к разложению сельских общин, появляются “изгои” и “закупы”, распространяется ростовщичество. Основной проблемой истории Киевской Руси является отсутствие источников, которые освящали бы положение в сельских общинах. Однако недавние археологические исследования позволяют утверждать, что развитие южных и северных областей Руси шло по-разному, что в то время как на Юге не было недостатка в земле, на Новгородчине в XII-XIII веках ресурсы развития сельского хозяйства были уже исчерпаны. Таким образом, в северных областях мы наблюдаем ситуацию, характерную для классического демографического цикла.

Первая фаза демографического цикла, период внутренней колонизации характеризуется такими признаками, как относительно высокий уровень потребления основной массы населения, рост населения, рост посевных площадей, строительство новых поселений, низкие цены на хлеб, низкие цены на землю, дороговизна рабочей силы, незначительное развитие помещичьего землевладения, аренды и ростовщичества, ограниченное развитие городов и ремесел. Эти признаки характерны для Юга Руси в течение всего домонгольского периода, но на Новгородчине – только до середины XII века. После середины XII века на севере Руси начинается Сжатие, мы наблюдаем приостановку роста населения, частые сообщения о голоде и стихийных бедствиях, разорение крестьян-собственников, рост помещичьего землевладения, рост ростовщичества, распространение долгового рабства, уход разоренных крестьян в города, рост городов, бурное развитие ремесел и торговли, высокие цены на хлеб, голодные бунты и восстания. Наконец, в 1207-1230 годах в Новгородская земле наблюдаютс характерные признаки экосоциального кризиса: голод, эпидемии, восстания, гибель больших масс населения, принимающая характер демографической катастрофы, упадок ремесла и торговли, высокие цены на хлеб, низкие цены на землю, гибель значительного числа крупных собственников и перераспределение собственности.

Наличие этих характерных признаков позволяет утверждать, что социально-экономическое развитие северных областей Руси протекало в рамках классического демографического цикла. На Юге демографический цикл прошел лишь первую фазу и был прерван монгольским нашествием.

Дата добавления: 2015-06-26