Механика самовнушения

Понимаю нетерпение некоторой части читателей: давайте скорее конкретные рекомендации, что, как и для чего делать... Но предварительно придется кое-что уяснить.

Если коротко определить суть психического само­овладения, то это сознательное управление подсозна­нием. (Приблизительно так же сформулировал и Стани­славский главную задачу актерского тренинга.) Обузда­ние безотчетной автоматики организма и психики — того, что отказывается подчиняться разумным самопрограм­мам и ставит сознание «перед свершившимся фактом».

Неуправляемость эмоций, колебания тонуса, капризы памяти, отказы внимания, непостижимые фокусы мыш­ления, огорчительные выходки разных периферийных органов... Всякий, кто хоть в чем-либо сталкивался с этой неподчиняемостью и неуправляемостью (а никогда не сталкивавшихся я еще не встречал), легко согласится, что у подсознания — своя логика, могущая совпадать и не совпадать с логикой сознания.

Почему так легко пройти по бревну, лежащему на полу, и невозможно на большой высоте? Ведь это то же самое бревно, достаточно широкое, чтобы легко удер­жать равновесие...

Пример тривиальный, но в нем, как в прозрачной капле, просматривается механизм множества неврозов и психических парадоксов. Вы падаете жертвой непроиз­вольной избыточной перестраховки («как бы не упасть»), падаете уже заранее, еще не ступив на бревно. Все зло в этом подсознательном: «как бы не...» Оно и производит смещение субъективной вероятности. Доводы сознания, что пройти-то в принципе можно, подсознанием реши­тельно отвергаются. Его логика: раз упасть — опасно, значит надо считать вероятность падения высокой. А ежели так, надо успеть напрячь мышцы... Вот и пре­дательская потеря равновесия, превращение опасения в явь.

Тем, кто хочет лучше понять эту упрямую подсозна­тельную логику, я всерьез рекомендую поэксперименти­ровать над собой на бревне. (Только не над пропастью, упаси бог, а на достаточно безопасной высоте.) Вы убе­дитесь, что понимание механизма, в данном случае меха­низма вашего падения, еще не освобождает от его действия, но все же создает некоторые к тому предпосылки. На этой модели вы, быть может, лучше постигнете и дру­гие свои «как бы не...». Ваше самочувствие на бревне может послужить и неплохим контролем навыков само­расслабления и самовнушения, о которых речь ниже.

Но что же происходит при самовнушении?

Пользуясь своими неограниченными возможностями комбинирования представлений и самоотражения (ре­флексии), психика создает внутренние модели самой себя и сама себя под них подгоняет. Сосредоточением и настойчивым повторением эти самомодели переводятся из краткосрочной памяти в долгосрочную (из сознания в подсознание) и в конце концов рано или поздно начина­ют автоматически влиять на самоощущение и поведение.

Внушить себе — значит поверить. Поверить — значит быть. Разумеется, до известных границ: поверив, что я Наполеон, я не стану Наполеоном. Но в поведении ду­шевнобольного, искренне верящего, что он Наполеон, появляются черточки, которые ни за что не смог бы ско­пировать человек, притворяющийся Наполеоном. Эти черточки могут появиться, кроме душевнобольного, лишь у артиста, перевоплотившегося в Наполеона (самовну­шение), или у сомнамбулы при гипнотическом перево­площении.

Веру, стало быть, можно определить как полное со­гласие между сознанием и подсознанием, она предпола­гает полное однозначное соответствие мысли и чувства. Понятно, что человек, верящий в то, что он весел, весел и в самом деле. Верящий в то, что сердит, и в самом деле сердит; верящий в то, что сосредоточен, и в самом деле сосредоточен... Теперь мы, быть может, поймем и серьезный смысл старой прутковской шутки: «Если хо­чешь быть счастливым, будь им».

Непроизвольные самовнушения пронизывают всю на­шу жизнь, предвосхищают и сопровождают каждый шаг. Подсознательные прогнозы и опережающие безотчетные действия непрестанно ткут будущее. Прихорашиваясь перед зеркалом, женщина полуосознанно внушает себе, что весь день будет выглядеть достаточно привлекатель­ной. Будничным утром, еще не встав с постели, мы уже какой-то частью своего существа находимся на работе (даже с вечера, ложась спать), а взяв билеты на кон­церт, который состоится через две недели, уже вводим в себя частицу отдыха и праздника. Шофер такси, подходя к машине, не подозревает, что где-то в подсознании жмгт ногой на газ, обретает привычную бдительность, готовится к общению с пассажирами...

Сигналы к психической перенастройке внушаются си­туацией, всем комплексом воспринимаемого. Я в сквер­ном настроении, потому что мне предстоит неприятный разговор, я озабочен, потому что у меня масса дел... Оценки ситуаций, переборы «возможных исходов — все это обычно, как айсберг, главной своей частью скрыто на безотчетном уровне. Подсознание, подобно услужли­вому референту, делает основную работу, называемую черновой, и поставляет сознанию «бумаги на подпись».

Но, присмотревшись к себе внимательнее, легко убе­диться, что множество безотчетных процессов психики доступно осознанию и в каких-то пределах мы вольны выбирать, в каком направлении перенастраиваться. Я отправляюсь на дружескую вечеринку, внутренне еще не освобожденный от рабочего напряжения; более того, сегодня у меня неудачный день, я угрюм и мрачен. Но я знаю, что такое настроение там, куда я иду, не под­ходит. Поэтому я, уже скорее подсознательно, чем бес­сознательно, включаю самопрограмму «развлечение, от­дых, веселье». Теперь мое настроение и поведение будут зависеть и от обстановки, и от того, в какой мере я сам смогу переключиться. Успех — будет ли на этой вече­ринке хорошо мне и друзьям, настроение которых зави­сит от моего, — определится тем, насколько мое под­сознание подчинится сознательной самопрогралше. Под­чинится — я стану непринужденно веселым, раскован­ным, быть может, даже остроумным. Не подчинится—■ останусь внутренне замороженным, буду натужно пы­таться скрыть свое состояние, чтобы не портить настрое­ние другим, — в общем, получится ерунда... Конечно, успех на вечеринке — вполне пренебрежимая мелочь. Но от мобилизации подсознания порой зависит, жить человеку или умереть.

«В конце второй мировой войны То-Рама был тяжело ранен осколком гранаты. В полевом госпитале его со­стояние было признано безнадежным — об этом говори­ли врачи, и он это слышал: его переместили в палату смертников. «Тогда, — пишет в своей статье То-Рама, — во мне что-то восстало... Я стиснул зубы, и у меня воз­никла только одна мысль: «Ты должен остаться жить, ты не умрешь, ты не чувствуешь никаких болей», и все в том же роде. Я повторял себе это бесконечное число раз, пока эта мысль не вошла настолько в мою плоть и кровь, что я окончательно перестал ощущать боль. Не знаю, как это случилось, но произошло невероятное. Врачи покачивали головами. Мое состояние стало со дня на день улучшаться. Так я остался жив только с по­мощью воли. Спустя два месяца в одном из венских госпиталей мне была сделана операция без общего нар­коза и даже без местного обезболивания, достаточно было одного самовнушения. И когда я вполне оправил­ся, я выработал свою систему победы над самим собой и пошел в этом отношении так далеко, что вообще не испытываю страданий, если не хочу их испытывать» *.

* Л. Л. Васильев, Таинственные явления человеческой пси­хики, изд 2-е М., Госполитиздат, 1963, стр. 77

То-Рама — это псевдоним, настоящая фамилия этого человека была другая, он был австрийцем, инженером по профессии.

Случай этот — превосходная иллюстрация возмож­ностей и техники самовнушения. Неимоверно трудное начало, отчаянная решимость, сосредоточение, бесконеч­ные попытки и, наконец, успех, окончательная победа над собой, безраздельное овладение своими эмоциями.

Известны десятки и сотни подобных случаев, еще бо­лее впечатляющих. Некоторые даже слишком извест­ны — настолько, что мы перестаем вникать в их суще­ство. На память приходят прежде всего Николай Ост­ровский, Алексей Маресьев и их многочисленные двой­ники, имена которых не получили столь широкой изве­стности. Если мы говорим, что к героическому самопре­одолению этих людей побуждало желание служить сверхличному делу, высокой идее, то нельзя не видеть и другой, «технической» стороны: все они, преодолевая себя, прибегали к самовнушению. Не происходит ничего сверхъестественного: это то, что всегда под руками. Мо­билизуется скрытая избыточность мозговых сил.

Не я первый и, вероятно, не я последний пишу о са­мовнушении, предлагая его в качестве средства работы над психикой. С глубокой древности использовалось множество способов самовнушения для самых разных человеческих целей... Магия и религия, медицина и искусство, военное дело и педагогика, отдых и труд — везде, где необходимо мощное и глубокое влияние на психику, в любом направлении, с любыми задачами ра­ботало и работает самовнушение. Психофизиологическая суть молитвы и формулы лечебного самовнушения со­вершенно одна и та же, и в этом нет ничего проигрыш­ного для медицины.

Остережемся самообольщения: как ни был в свое время великолепен То-Рама «(он демонстрировал свое искусство в цирках), но в конце концов и он умер, и ни­какое самовнушение в тот час ему уже не помогло. Оно дало ему лишь то, что было скрыто, возможно — его максимум, и помогло добиться того, что он считал для себя ценным. Никто ни от чего не застрахован: врачи за­болевают и умирают, опытнейшие психологи ошибаются в элементарном общении...

Постоянное напряжение интеллекта и душевная сме­лость нужны уже для того, чтобы, не уставая, смотреть на себя открытыми глазами. Да, пределы самопознания и самоовладения существуют, как существуют пределы жизни и физических сил. Но человеку свойственно ото­двигать пределы. Если вынести за скобки все от нас не зависящее, всегда остается некая величина, то большая, то ускользающе малая, но никогда точно не определи­мая, — коэффициент оптимизма.

Дата добавления: 2015-06-26