Базар евразии

БОСФОРСКОЕ ВРЕМЯ

СТАМБУЛ - БАЙРОН, СТАМБУЛ - БРОДСКИЙ

Стамбул издали очень современен. Минареты на расстоянии кажутся

телевышками - и эти острия протыкают время, сводя сегодняшний Стамбул с

доисламским Константинополем и еще более древним Византием. Главный храм

христианского мира - Айя-София - стал образцом не только для церквей,

особенно православных (вспомним Софии - киевскую, новгородскую,

вологодскую), но и для мечетей. Поставленные по четырем углам

константинопольской церкви минареты превратили ее в мусульманский храм, и

началось клонирование - мечеть Сулеймана, мечеть Султана Ахмета, мечеть

Баязида... Некоторые красивее, почти все грациознее поруганной Софии, но у

истоков - она, и все на нее похожи. Становится понятно, как внушителен был и

безминаретный Стамбул. Нынешний пассажир эгейского круиза испытывает, входя

в Босфор, те же ощущения, что крестоносец Жоффруа де Виллардуэн восемь веков

назад: "Многие из смотревших на Константинополь даже помыслить не могли, что

может быть в мире столь богатый город, и вот увидели они сии высокие стены и

богатые башни, оградившие город, и высокие церкви, и было их всех столько,

что невозможно поверить, когда бы не расстилались они перед глазами... Не

нашлось столь бесстрашного человека, кто не затрепетал бы при сем

зрелище..."

Впечатляет и сама идея: единственный город на двух континентах.

Единственный великий город с тремя именами. Ну разве

Рыбинск-Щербаков-Андропов или Юзовка-Сталино-Донецк. На что у Стамбула

найдется русский ответ: четвертое имя - Царьград.

Вид города с воды внушал и внушает трепет и почтение: мало на свете

рукотворных ландшафтов величественнее. Другое дело, когда прибываешь по

воздуху и из аэропорта на такси режешь углы от Мраморного моря к бухте

Золотой Рог, сразу погружаясь в базар, который есть город. Байрон приплыл в

Стамбул на фрегате, Бродский прилетел самолетом. Думаю, это важно.

Однако корабль тоже рано или поздно пристает к берегу, и базара не

миновать. Пассажирские причалы - на европейской стороне. А главный парадокс

Стамбула таков: Азия тут - это Европа, а вот Европа - самая что ни на есть

Азия. Карту хочется перевернуть вверх ногами - впрочем, еще и потому, что

Эгейское море по отношению к Черному в культурно-политическом смысле -

север.

Пересекаешь узкую полоску Босфора - и оказываешься в чистом

респектабельном европейском городе, оставляя позади, в географической

Европе, бессонный, шумный, грязный азиатский базар, кружащийся наподобие

дервиша вокруг ядер конденсации, - мечетей и дворцов. Кружение усиливается

хаотичным мельканием машин: светофоры либо отсутствуют, либо не работают,

либо игнорируются. Разносчик чая со своей хрупкой подвесной конструкцией из

подноса и восьми стаканчиков в безумной отваге мчится на автомобильный

поток, перекрывая криком клаксоны; машины с визгом тормозят, водители

высовываются по пояс и машут одобрительно руками.

На азиатской же стороне, чуть дальше аккуратного ближнего Кадыкея -

фешенебельные районы Фенербахче, Бостанджи, Гезтепе: тут-то и селится

солидный средний класс. Здесь горят огни на перекрестках, здесь следят,

чтобы не рушились дома и не замусоривались улицы, - на это' есть время,

поскольку нет одержимости идеей продажи и показа, никто не дергает пришельца

за фалды, предлагая путеводитель, шашлык, бумажные салфетки, штаны, древний

камень. Здесь живут для себя, и в том, что для себя живут лучше, чем для

чужеземцев, - серьезное отличие Турции от северного соседа.

Скоропалительный турист сюда не добирается, ограничиваясь босфорской

прогулкой на катере и пересечением моста, связавшего два континента, чтобы

испытать действительно волнующее чувство. "До свиданья, дорогая, уезжаю в

Азию и последний раз сегодня на тебя залазию" - в Стамбуле это не песня о

разлуке, а гимн похотливости: до Азии двадцать минут по воде или пять по

мосту.

В стамбульской Европе гуляет торговля. Известный всему миру Большой

базар - как раз цивильное место, вполне пристойный торговый центр, просто

громадный. Настоящий базар - за его пределами: повсеместный, беспрерывный.

Вечером у Новой мечети прямо из высокой кучи на асфальте выбирают рубашки

пастельных тонов - в полной темноте. По ресторанной улице на Галатасарайском

рынке бродят среди столиков продавцы погремушек, статуэток дервишей, цветов,

портретов Ататюрка, лотерейных билетов; всех замучил старик с потертой

лисьей шкурой. Дама в балахоне с бледным накрашенным лицом разворачивает

аккордеон: "Дунайские волны". Сейчас войдет Чарнота. В районе Лалели бродят

недешевые "наташки". По набережным Золотого Рога - рыбная торговля под

присмотром безбоязненных свиноподобных чаек: сардины, скумбрия, пеламида с

рекламно вывороченными пурпурными жабрами. Жареную скумбрию продают прямо с

качающихся лодок. Картина инфернальная: в лодке жаровня, пламя то и дело

взметается, охватывая продавцов, они ругаются, хохочут и протягивают на

берег вложенную в булку рыбу.

В мавзолее Сулеймана Великолепного настойчиво предлагают сделать взнос

на поддержание гробницы султана и его славянской жены Роксаны. Квитанцию за

номером 0255207 серии D13 храню: как еще обернется жизнь.

Туризм - тоже торговля. Только сам товар - поскольку это недвижимость

под охраной государства - продать нельзя, так что торгуют любознательностью.

Твоей. Ты - одновременно покупатель и товар. Странное шизофреническое

ощущение, когда тебе назойливо и агрессивно продают тебя - хочется сказать,

лучшую часть тебя, одну из лучших, по крайней мере.

На асфальте у воды - что-то накрытое брезентом с огромной надписью:

"Тетрать - 1 kg - $2". Изводишься от любопытства, но тут приходят вялые

брюнеты и стаскивают брезент: штабеля тетрадей для продажи на вес российским

оптовикам. Местные торговцы сносно объясняются по-русски - благо масса общих

слов. Балык - по-турецки "рыба"; обидно: выходит, любая тюлька - для нас

деликатес. Зато мы отыгрались на сарае, который у них - дворец, и на алтыне,

который - золото. Спорт - спор: как правильно. Ластик - шина. Я обедал на

речке Чай, пил чай в местечке Чердак.

Секулярная революция Ататюрка реабилитировала алкоголь: вина пока

неважные, все пьют анисовую ракию и более привычное, с фонетически

безупречным написанием - votka, kanyak. Стакан по-ихнему - бардак, тарелка -

табак. Родная лингвистика: водки бардак да селедки табак.

Восток вообще роднее, чем запад. Европе в русском языке как раз не

повезло. Прежде всего - с единственной известной к этому слову рифмой. И

еще: в слове "Европа", особенно в его производных, так явственно слышен

другой чуждый корень, и на слух патриота какой-нибудь "Евросоюз" только и

может быть союзом масонов. Язык определяет идеологию: "евроремонт" - само

существование этого слова есть сильнейший аргумент в пользу азиатскости

России. Не говоря уже о том, что евроремонтом в Москве занимаются турки.

"Москва, Астрахань, Персия, Индия" - в этой мечтательной бунинской

цепочке явно пропущен Стамбул: по соображениям картографической прямоты,

вероятно. Жизнь откорректировала классика бойким сообщением по маршрутам

Сочи-Трабзон и Новороссийск-Стамбул.

У причалов Каракея выстроилась русская кафедра: "Профессор Щеголев",

"Профессор Зубов", "Профессор Хлюстин"; профессорские матросы выходят на

сухопутный торговый промысел. В Лалели полно русских вывесок: "Центр кожи",

"Переговорный пункт", "Молдова-Кишинев, Одесса-Херсон". В Каракее - ряд

кабачков: "Дедушка", "Почувствуйте разницу, е-мое!". Чувствуешь, сидя у

окна: под тобой рыбный рынок, перед тобой Золотой Рог, за ним - Айя-София.

Ё-мое!

Наконец-то! Исполнилась многовековая мечта. Победой прославлено имя

твое, твой счет на вратах Цареграда.

Дата добавления: 2015-06-26