Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Сплочение цивилизаций: родственные страны и диаспоры 2 страница




Бывшая Югославия стала ареной самого сложного, самого запутанного и самого показательного комплекса войн по линии разлома, происходивших в начале 1990‑х годов. На главном уровне в Хорватии хорватское правительство и хорваты воевали с хорватскими сербами, в Боснии и Герцеговине боснийское правительство боролось с боснийскими сербами и боснийскими хорватами, которые, к тому же, [ c.459] воевали между собой. На втором уровне сербское правительство провозгласило идею “Великой Сербии”, помогая боснийским и хорватским сербам, а хорватское правительство стремилось к “Великой Хорватии” и поддерживало боснийских хорватов. На третьестепенном уровне на грандиозный цивилизационный сбор откликнулись Германия, Австрия, Ватикан, другие европейские католические страны и группировки и, позже, США – от лица Хорватии; Россия, Греция и другие православные страны и группы – на стороне Сербии; Иран, Саудовская Аравия, Турция, Ливия, исламский интернационал и исламские страны вообще – от имени боснийских мусульман. Последние также получали помощь от США – нецивилизационная аномалия в универсальной во всех прочих отношениях модели, когда родич помогает родичу. Свои родные страны поддержали хорватская диаспора в Германии и боснийская диаспора в Турции. На всех трех сторонах активно выступали духовенство и религиозные группы. На действия по меньшей мере германского, турецкого, российского и американского правительств существенное влияние оказывали “группы давления” и общественное мнение этих стран.

Поддержка, которую оказывали второстепенные и третьестепенные участники конфликта, играла существенную роль в ходе войны, и меры сдерживания, которые навязывали эти же участники, сыграли существенную роль в прекращении войны. Хорватское и сербское правительства снабжали, соответственно, хорватов и сербов, сражавшихся в других республиках, оружием, продовольствием, финансами, предоставляли им убежище и – иногда – вооруженные силы своих народов. И сербы, и хорваты, и мусульмане получали солидную помощь от цивилизационных собратьев за пределами бывшей Югославии в виде денежных средств, оружия, продовольствия, Еоенного обучения и политической и дипломатической поддержки. На неправительственном первом уровне сербы и хорваты отличались, как правило, крайним экстремизмом в своем национализме, неуступчивостью [ c.460] в требованиях и наибольшей воинственностью в достижении своих целей. На втором уровне хорватское и сербское правительства вначале решительно поддерживали своих родичей на первом уровне, но собственные, более многообразные интересы заставили их играть посреднические и сдерживающие роли. Аналогичным образом, третьеуровневые российское, германское и американское правительства подталкивали правительства второго уровня, которые они поддерживали, в направлении сдерживания конфликта и поиска компромисса.

Распад Югославии начался в 1991 году, когда Словения и Хорватия сделали первые шаги в сторону независимости и обратились к западноевропейским странам с просьбой о поддержке. Ответ Запада был определен Германией, а ответ Германии определялся, в основном, католическими взаимосвязями. Правительство в Бонне оказалось под нажимом – от него требовали действий немецкие католические церковные власти, партнер по правящей коалиции – баварская партия Христианско‑социалистический союз, газета “Франкфуртер альгемайне цайтунг” и другие средства массовой информации. Причем ключевую роль в формировании немецкого общественного мнения по вопросу признания Хорватии и Словении сыграли баварские СМИ. “Когда всерьез началась война [с сербами], – отмечала Флора Льюис, – телевизионные репортажи для всей Германии предоставляло баварское телевидение, которое во многом находилось под сильным влиянием в высшей степени консервативного баварского правительства и уверенной в себе баварской католической церкви, имеющей тесные связи с церковью в Хорватии. Освещение событий было крайне предвзятым”. Германское правительство испытывало заметные колебания, не решалось удовлетворить просьбы о признании, но, учитывая давление, которое на него оказывалось в немецком обществе, выбора у него фактически не было. “Решение о признании Хорватии в Германии было принято под нажимом общественного мнения, а [ c.461] не под давлением правительства”. Германия оказала нажим на Европейский Союз, чтобы тот признал независимость Словении и Хорватии, а затем, обеспечив принятие этого решения, поспешила сама признать их, причем раньше, чем это сделал Союз в декабре 1991 года. “Все время конфликта, – поделился в 1995 году своими наблюдениями один немецкий ученый, – Бонн рассматривал Хорватию и ее главу Франьо Туджмана как протеже германской внешней политики; его сумасбродное поведение раздражает, но он по‑прежнему может рассчитывать на неизменную поддержку Германии”.

Австрия и Италия немедленно предприняли шаги по признанию двух новых государств, и их примеру очень быстро последовали другие западные страны, в том числе и Соединенные Штаты Америки. Ведущую роль в процессе также сыграл и Ватикан. Папа заявил, что Хорватия является “оплотом [западного] христианства”, и поспешил с дипломатическим признанием двух государств раньше, чем то успел сделать Европейский Союз. Таким образом, Ватикан превратился в участника конфликта, что имело свои последствия в 1994 году, когда Папа планировал посетить с визитом три республики. Оппозиция со стороны Сербской православной церкви воспрепятствовала его приезду в Белград, а нежелание сербов гарантировать безопасность Папы привело к отмене его визита в Сараево. Тем не менее, Папа направился в Загреб, где его чествовал кардинал Алоизий Септинак. В годы Второй Мировой войны кардинал был тесно связан с фашистским хорватским режимом, который преследовал и безжалостно истреблял сербов, цыган и евреев.

Заручившись гарантией независимости, Хорватия приступила к наращиванию численности своих вооруженных сил вопреки введенному в сентябре 1991 года эмбарго ООН на поставки оружия во все республики бывшей Югославии. Оружие текло в Хорватию из европейских католических стран, таких, как Германия, Польша и Венгрия, а также из [ c.462] латиноамериканских стран наподобие Панамы, Чили и Боливии. Когда война в 1991 году обострилась, экспорт испанского оружия, якобы “в основном контролируемый Opus Dei”, за короткое время вырос в шесть раз, причем большая его часть, предположительно, находила дорогу в Любляну и Загреб. В 1993 году, как сообщалось, Хорватия закупила несколько МиГ‑21 у Германии и Польши с ведома их правительств. В хорватские силы обороны влились сотни, а возможно, и тысячи добровольцев “из Западной Европы, хорватской диаспоры и католических стран Восточной Европы”, которые изъявили желание сражаться в “крестовом походе против сербского коммунизма и исламского фундаментализма”. Техническое содействие осуществляли профессионалы‑военные из западных стран. Отчасти благодаря этой помощи со стороны родственных стран, хорваты оказались способны укрепить свои вооруженные силы и создать противовес югославской армии, в которой преобладали сербы”.

Западная поддержка Хорватии выражалась также и в том, что Запад сквозь пальцы смотрел на этнические чистки и нарушения прав человека и законов и обычаев войны, в чем постоянно обвиняли сербов. Запад хранил молчание, когда в 1995 году переформированная хорватская армия предприняла наступление на сербов Краины, которые жили там веками, и изгнала сотни тысяч сербов в Боснию и Сербию. Хорватия также получала помощь от своей диаспоры. Богатые хорваты в Западной Европе и Северной Америке предоставляли денежные средства для закупки оружия и снаряжения. Объединения хорватов в США лоббировали интересы родины в Конгрессе и президентской администрации. Чрезвычайно важную роль сыграли 600 тысяч хорватов в Германии. Направив сотни добровольцев в хорватскую армию, “хорватские общины в Канаде, США, Австралии и Германии провели мобилизацию для защиты своей только что обретшей независимость родины”. [ c.463]

В 1994 году США присоединились к усилиям по наращиванию хорватской военной мощи. Игнорируя серьезные нарушения Хорватией введенного ООН эмбарго на ввоз оружия, США осуществляли военную подготовку хорватов и дали разрешение высокопоставленным отставным американским генералам консультировать их. Правительства США и Германии дали зеленый свет хорватскому наступлению на Краину в 1995 году. Американские военные советники участвовали в планировании этого проведенного в американском стиле наступления, при котором, по утверждениям хорватов, были использованы разведывательные данные, полученные с американских спутников‑шпионов. Хорватия превратилась, как заявил один чиновник государственного департамента, “de facto в нашего стратегического союзника”. Как утверждалось, такое развитие процесса отражает “перспективное предположение, что, в конечном счете, в этой части мира будут господствовать две локальные силы – одна в Загребе, другая в Белграде; одна связана узами с Вашингтоном, другая входит в славянский блок, простирающийся до Москвы”.

Югославские войны привели и к практически единодушному объединению православного мира на стороне Сербии. Русские националисты, армейские офицеры, парламентарии и лидеры православной церкви откровенно выражали свою поддержку Сербии, не стеснялись в поношении боснийских “турок” и в своем критическом отношении к империализму Запада и НАТО. Русские и сербские националисты действовали сообща, возбуждая в обеих странах оппозицию западному “новому мировому порядку”. В значительной мере эти настроения разделяли и российские массы, причем летом 1995 года свыше 60 процентов москвичей, например, высказывались против воздушных ударов НАТО. Российские националистические группы в нескольких крупных городах с успехом вербовали молодых русских для участия в “деле славянского братства”. По сообщениям, тысяча или больше русских, вместе с добровольцами из [ c.464] Румынии и Греции, вступили в вооруженные силы Сербии, чтобы сражаться с теми, кого они характеризовали как “католиков‑фашистов” и “исламских активистов”. Как сообщалось, в 1992 году русская часть “в казачьей форме” действовала в Боснии. В 1995 году русские служили в элитных подразделениях сербских войск, и, согласно докладу ООН, русские и греческие бойцы участвовали в сербском нападении на зону безопасности ООН возле Жепы.

Несмотря на эмбарго на поставки оружия, православные друзья снабжали Сербию оружием и боевой техникой, в которых та нуждалась. В начале 1993 года российские военные и разведывательные организации продали сербам на 300 млн. долларов танки Т‑55, ракеты и зенитные управляемые ракеты. Как сообщалось, в Сербию отправились русские военные специалисты – для обслуживания этой техники и для обучения сербов пользованию ею. Сербия приобретала оружие и у других православных стран, причем “наиболее деятельными” поставщиками были Румыния и Болгария, источником оружия служила также и Украина. Кроме того, российские миротворческие войска в Восточной Славонии переправляли поставки ООН сербам, облегчали передвижение сербских военных и помогали сербским войскам приобретать оружие.

Несмотря на экономические санкции, Сербия оказалась в состоянии перенести их, благодаря широкомасштабному контрабандному ввозу топлива и других товаров из Тимишоары, где контрабанда была организована румынскими государственными служащими, и из Албании, где пункт переброски организовали сначала итальянские, а затем греческие компании с попустительства правительства Греции. Продовольствие, химические препараты, компьютеры и другие товары из Греции поступали в Сербию через Македонию, и через Македонию же проходил сравнимый по объему с этими поставками сербский экспорт. Сочетание соблазна в виде долларов и сочувствия к собратьям по культуре превратили в посмешище экономические санкции [ c.465] ООН против Сербии, точно так же, как это произошло и с введенным ООН эмбарго на поставки оружия во все республики бывшей Югославии.

На протяжении всех югославских войн греческое правительство дистанциировалось от мероприятий, одобренных западными членами НАТО, выступало против военных действий в Боснии, поддерживало сербов в Организации Объединенных Наций и лоббировало отмену экономических санкций против Сербии. В 1994 году премьер‑министр Греции Андреас Папандреу, подчеркивая важность православного родства с Сербией, публично подверг нападкам Ватикан, Германию и Европейский Союз за поспешность в осуществлении ими дипломатического признания Словении и Хорватии в конце 1991 года.

Как глава третьестепенного участника конфликта, Борис Ельцин оказался под перекрестным давлением: с одной стороны, он желал сохранить, расширить и с выгодой использовать хорошие отношения с Западом, а с другой – помочь сербам и обезоружить свою политическую оппозицию, которая регулярно обвиняла его в постоянных уступках Западу. Последнее стремление взяло верх; российская дипломатическая поддержка сербов была постоянной и последовательной. В 1993 и 1995 годах российское правительство энергично выступало против введения строгих экономических санкций против Сербии, российский парламент проголосовал практически единогласно в пользу отмены действовавших санкций против Сербии. Россия также постоянно добивалась ужесточения эмбарго на поставки оружия мусульманам и применения экономических санкций против Хорватии. В декабре 1993 года Россия настаивала на ослаблении экономических санкций с тем, чтобы ей разрешили поставить в Сербию на зиму природный газ; это предложение было заблокировано США и Великобританией. В 1994 году и год спустя Россия твердо выступила против воздушных ударов НАТО по боснийским сербам. Во второй половине года российская Дума почти единодушно [ c.466] осудила бомбардировки и потребовала ухода в отставку министра иностранных дел Андрея Козырева за его неэффективную защиту российских национальных интересов на Балканах. Также в 1995 году Россия обвинила НАТО в “геноциде” в отношении сербов, а президент Ельцин предупредил, что продолжение бомбардировок коренным образом скажется на сотрудничестве России с Западом, включая ее участие в программе НАТО “Партнерство во имя мира”. “Как мы можем заключать соглашение с НАТО, – спрашивал он, – когда НАТО бомбит сербов?” Запад, очевидно, использовал двойные стандарты: “Почему тогда, когда нападают мусульмане, против них не предпринимают никаких действий? Или когда нападают хорваты?”. Россия также последовательно противодействовала попыткам временно приостановить действие эмбарго на поставки оружия в бывшие республики Югославии, которое сказывалось, главным образом, на боснийских мусульманах, и регулярно предпринимала усилия для ужесточения этого эмбарго.

Различными способами Россия использовала свое положение в ООН и в других международных организациях для защиты сербских интересов. В декабре 1994 года она наложила вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, выдвинутую мусульманскими странами, которая запретила бы переброску топлива из Сербии боснийским и хорватским сербам. В апреле 1994 года Россия заблокировала резолюцию ООН, осуждавшую сербов за проведение этнических чисток. Она также помешала назначению представителя какой‑либо страны НАТО на должность обвинителя ООН по военным преступлениям из‑за возможного предубеждения против сербов, возражала против предъявления Международным трибуналом по военным преступлениям обвинения командующему войсками боснийских сербов Ратко Младичу и предложила Младичу убежище в России. В сентябре 1993 года Россия поддержала продление срока действия мандата ООН для [ c.467] 22000 миротворцев ООН в бывшей Югославии. Летом 1995 года Россия выступила против резолюции Совета Безопасности, разрешающей размещение еще 12000 миротворцев ООН, хотя и не воспользовалась правом вето, и осудила как хорватское наступление на сербов Краины, так и неспособность западных правительств предпринять действия по пресечению этого наступления.

Самым широким и наиболее эффективным цивилизационным фронтом выступил мусульманский мир, вставший на сторону боснийских мусульман. Борьбе боснийцев повсюду в мусульманских странах оказывалась широкая поддержка; помощь боснийцам поступала из многочисленных источников, как общественных, так и частных; мусульманские правительства, среди которых особо выделялись Иран и Саудовская Аравия, соперничали друг с другом в предоставлении различной помощи, заодно стремясь добиться за счет нее политического влияния. Суннитские и шиитские, фундаменталистские и сугубо светские, арабские и неарабские мусульманские страны от Марокко до Малайзии – все сплотились воедино в поддержку Боснии. Мусульманская помощь боснийцам проявлялась по‑разному: начиная от гуманитарной помощи (включая собранные в Саудовской Аравии в 1995 году 90 млн. долларов) и дипломатического содействия и значительной военной помощи вплоть до актов насилия, как, например, убийство в 1993 году исламскими экстремистами двенадцати хорватов в Алжире – “в ответ на гибель наших мусульманских братьев по вере, которым перерезали горло в Боснии”. Единение мусульман в поддержку Боснии имело огромное влияние на ход войны. Без него боснийское государство могло и не выжить; оно сыграло существенную роль в успехах боснийцев по возвращению районов, потерянных после первоначальных сокрушительных побед сербов. В значительной мере это цивилизационное единение послужило стимулом к исламизации боснийского общества и отождествлению боснийских мусульман с мировым исламским сообществом. [ c.468] И благодаря ему у США появилась причина с сочувствием отнестись к нуждам боснийцев.

И по отдельности, и сообща мусульманские правительства постоянно выражали свою солидарность с боснийскими собратьями по вере. В 1992 году инициативу проявил Иран, определивший эту войну как религиозный конфликт с сербами‑христианами, повинными в геноциде в отношении боснийских мусульман. Взяв на себя лидерство, как отмечал Фуад Аджами, Иран “сделал первый взнос в расчете на признательность боснийского государства” и, показав пример для подражания, подтолкнул к действию другие мусульманские страны, такие как, например, Турция и Саудовская Аравия. С подачи Ирана Организация исламской конференции (ОИК) поставила на рассмотрение боснийский вопрос и создала группу для его лоббирования в ООН. В августе 1992 года на Генеральной ассамблее ООН исламские представители осудили якобы имевший место геноцид и от имени ОИК Турция поставила на обсуждение резолюцию, призывавшую к военному вмешательству согласно Статье 7 Устава ООН. В начале 1993 года мусульманские страны установили предельный срок, к которому Запад должен был предпринять действия для защиты боснийцев и после истечения которого они сочтут себя свободными от обязательств не поставлять оружие в Боснию. В мае 1993 года ОИК осудила разработанный западными странами и Россией план, направленный на обеспечение зон безопасности для мусульман и на контроль границы с Сербией, но не предусматривающий никакого военного вмешательства. ОИК потребовала отмены эмбарго на поставки оружия, применения силы в отношении сербского тяжелого вооружения, активного патрулирования сербской границы и включения в миротворческие силы войск, выделенных мусульманскими государствами. В следующем месяце ОИК, преодолев возражения Запада и России, добилась от Конференции ООН по правам человека одобрения резолюции, осудившей сербскую и хорватскую агрессию и [ c.469] призвавшей отказаться от эмбарго на поставки оружия. В июле 1993 года, к некоторому замешательству Запада, ОИК предложила предоставить в распоряжение ООН 18‑тысячный корпус миротворческих войск, причем солдаты должны были быть из Ирана, Турции, Малайзии, Туниса, Пакистана и Бангладеш. США отвергли кандидатуру Ирана, а сербы яростно возражали против турецких войск. Тем не менее, летом 1994 года последние прибыли в Боснию, и к 1995 году силы ООН по поддержанию мира численностью в 25000 человек включали 7000 солдат из Турции, Пакистана, Малайзии, Индонезии и Бангладеш. В августе 1993 года делегация ОИК, возглавляемая министром иностранных дел Турции, оказывала закулисное давление на Бутроса Гали и Уоррена Кристофера в пользу экстренных воздушных ударов НАТО, чтобы защитить боснийцев от атак сербов. Западу не удалось этого сделать, что, как сообщалось, создало серьезную напряженность между Турцией и ее союзниками по НАТО.

Впоследствии премьер‑министры Турции и Пакистана совершили преданный широкой гласности визит в Сараево, которым стремились подчеркнуть поддержку мусульман, а ОИК вновь повторила свои требования о военной помощи боснийцам. Летом 1995 года неспособность Запада защитить зоны безопасности от нападений сербов привела к тому, что Турция санкционировала военное содействие Боснии и подготовку боснийских войск, Малайзия взяла на себя обязательство продать Боснии оружие в нарушение международного эмбарго, а Объединенные Арабские Эмираты согласились предоставить денежные средства для военных и гуманитарных целей. В августе 1995 года министры иностранных дел девяти стран – членов ОИК объявили недействительным эмбарго ООН на поставку оружия, и в сентябре пятьдесят два члена ОИК одобрили экономическую помощь боснийцам и поставки им оружия.

Хотя никакая другая проблема не обернулась более единодушной поддержкой во всем исламском мире, особый [ c.470] резонанс положение боснийских мусульман вызывало в Турции. Фактически вплоть до 1878 года (а до 1908 года – на бумаге) Босния являлась частью Османской империи, и боснийские иммигранты и беженцы составляют примерно 5 процентов населения Турции. Турецкий народ в подавляющем большинстве выражал сочувствие боснийскому делу и возмущался очевидной неспособностью Запада защитить боснийцев, чем не замедлила с выгодой воспользоваться оппозиционная правительству Исламская партия благоденствия. В свою очередь, официальные лица делали упор на особую ответственность Турции по отношению к балканским мусульманам, и правительство постоянно подталкивало ООН к военной интервенции для спасения боснийских мусульман.

До сих пор самая важная поддержка, оказанная уммой боснийским мусульманам, заключалась в военной помощи: оружие, деньги на его закупку, военная подготовка и добровольцы. Сразу же после начала войны боснийское правительство пригласило муджахеддинов, и общая численность добровольцев, как сообщалось, достигла 4000 – их было больше, чем иностранцев, сражавшихся за сербов или хорватов. В их число входили части из иранских “республиканских стражей” и множество тех, кто воевал в Афганистане. Среди них были уроженцы Пакистана, Турции, Ирана, Алжира, Саудовской Аравии, Египта и Судана, плюс албанские и турецкие гастарбайтеры из Германии, Австрии и Швейцарии. Многих добровольцев отправили саудовские религиозные организации; две дюжины саудовцев были убиты в самые первые месяцы войны в 1992 году; а раненых боевиков обратно в Джидду для лечения перевозила по воздуху Всемирная ассамблея мусульманской молодежи. Осенью 1992 года для обучения боснийской армии прибыли партизаны из шиитского ливанского движения “Хезболлах”, в последующем обучением занимались в основном иранские “республиканские стражи”. Весной 1994 года западная разведка сообщила, что отряд иранских “республиканских [ c.471] стражей” численностью в 400 человек организует экстремистские партизанские и террористические подразделения. “Иранцы, – как заявил американский чиновник, – рассматривают эту ситуацию как способ проникнуть в мягкое подбрюшье Европы”. Согласно ООН, муджахеддины обучили для специальных исламских бригад 3000‑5000 боснийцев. Боснийское правительство использовало муджахеддинов для “террористических, противозаконных действий и в качестве ударных частей”, хотя эти подразделения зачастую причиняли беспокойство местному населению и создавали правительству другие проблемы. По условиям Дейтонских соглашений все иностранные участники боевых действий обязаны были покинуть Боснию, но боснийское правительство помогло некоторым боевикам остаться, предоставив им боснийское гражданство и записав иранских “республиканских стражей” как общественных работников. “Боснийское правительство многим обязано этим группам, особенно иранским”, – предупреждал в начале 1996 года американский чиновник. “Правительство оказалось неспособным противостоять им. Через двенадцать месяцев мы уйдем, но муджахеддины намерены остаться” 49.

Богатые страны уммы, возглавляемые Саудовской Аравией и Ираном, выделили огромные денежные средства для наращивания боснийской военной мощи. В первые месяцы войны в 1992 году саудовское правительство и частные лица собрали 150 млн. долларов для помощи боснийцам, якобы на гуманитарные цели, но известно, что использовали эти деньги в основном для военных надобностей. По сообщениям прессы, за два первых года войны боснийцы получили вооружений на общую сумму в 160 млн. долларов. В период 1993‑1995 годов боснийцы дополнительно получили от саудовцев 300 млн. долларов на закупки оружия, плюс еще 500 млн. долларов было выделено предположительно на гуманитарную помощь. Иран также выступал источником военной помощи и, согласно американским официальным [ c.472] лицам, тратил сотни миллионов долларов в год на закупки оружия для боснийцев. Согласно еще одному сообщению, из направленного в Боснию в первые годы войны оружия на общую стоимость в 2 млрд. долларов мусульманам досталось от 80 до 90 процентов. В результате предоставленной финансовой поддержки боснийцы оказались в состоянии закупить тысячи тонн вооружения. Среди перехваченных грузов были такие поставки: одна – 4000 винтовок и миллион патронов, вторая – 11.000 винтовок, 30 минометов и 750.000 патронов, а третья включала в себя ракеты “земля – земля”, боеприпасы, джипы и пистолеты. Все эти грузы были отправлены из Ирана, который выступал основным поставщиком оружия, но Турция и Малайзия также внесли существенный вклад в поставку вооружений. Некоторая часть военных грузов была направлена по воздуху прямо в Боснию, но большая часть поставок осуществлялась через Хорватию: либо по воздуху в Загреб, а затем по суше, либо морем через Сплит или другие хорватские порты, а затем по суше. Разрешение на подобный маршрут транспортировки хорваты дали не бескорыстно: определенную долю оружия – по сообщениям, одну треть всех грузов – они оставляли себе, и, помня о том, что в будущем им, возможно, и самим придется воевать с Боснией, наложили запрет на транспортировку через свою территорию танков и тяжелой артиллерии 50.

Деньги, люди, помощь в военной подготовке и оружие из Ирана, Саудовской Аравии, Турции и других мусульманских стран дали возможность боснийцам превратить то, что все называли армией “сброда”, в достаточно хорошо оснащенные и обученные вооруженные силы. К зиме 1994 года зарубежные наблюдатели сообщали о впечатляющем росте организационной связности и боевой эффективности боснийской армии 51. Пустив в ход новообретенную военную мощь, боснийцы нарушили соглашение о прекращении огня и предприняли успешное наступление, сначала против хорватского ополчения, а затем, позже, весной, против сербов. [ c.473]

Осенью 1994 года боснийский Пятый корпус выдвинулся из зоны безопасности ООН у Бихача и отбросил сербские войска, одержав самую крупную на то время боснийскую победу и вернув себе значительную территорию, прежде занятую сербами. Последних стесняло введенное президентом Милошевичем эмбарго на оказание помощи. В марте 1995 года боснийская армия вновь нарушила перемирие и начала крупное наступление возле Тузлы, за которым в июне последовало наступление в районе Сараево. Поддержка мусульманских собратьев оказалась необходимым и решающим фактором, позволившим боснийскому правительству осуществить эти изменения в балансе вооруженных сил в Боснии.

Война в Боснии являлась войной цивилизаций. Три главных участника принадлежали к различным цивилизациям и исповедывали разные религии. За одним частичным исключением, участники второго и третьего уровней в точности следовали цивилизационной модели. Мусульманские страны и организации повсеместно сплачивались в поддержку боснийских мусульман и противостояли хорватам и сербам. Православные страны и организации во всем мире поддерживали сербов и противостояли хорватам и мусульманам. Западные правительства и элиты оказывали содействие хорватам, жестоко критиковали сербов и были в общем‑то индифферентны к мусульманам или опасались их. По мере продолжения войны ненависть и раскол между группами углублялись, а их религиозные и цивилизационные идентичности усиливались, причем наиболее заметно – у мусульман. Общие уроки боснийской войны состоят, во‑первых, в том, что главные участники войн по линии разлома могут рассчитывать на получение помощи – которая может быть значительной – от своих цивилизационных собратьев; во‑вторых, в том, что подобная помощь может оказать существенное влияние на ход войны; и в‑третьих, в том, что правительства и народы одной цивилизации не тратят ни материальных, ни человеческих ресурсов для [ c.474] того, чтобы помогать вести войну по линии разлома народу, принадлежащему к другой цивилизации.

Единственным частичным исключением в этом цивилизационном раскладе были Соединенные Штаты Америки, чьи лидеры на словах склонялись на сторону мусульман. Однако на практике их поддержка была ограничена. Администрация Клинтона одобрила использование американской воздушной мощи, но не наземных войск для защиты зон безопасности ООН и настаивала на отмене эмбарго на поставки оружия. Она не оказывала серьезного нажима на своих союзников, чтобы те поддержали отмену эмбарго, но закрывала глаза как на поставки Ираном оружия боснийцам, так и на финансирование саудовцами закупок боснийцами вооружений, а в 1994 году США прекратили следить за соблюдением эмбарго 52. Подобными действиями США восстановили против себя своих союзников и вызвали серьезный – как многие посчитали – кризис в НАТО. После подписания Дейтонских соглашений США дали согласие сотрудничать с Саудовской Аравией и другими мусульманскими странами в обучении и в обеспечении оружием и боевой техникой боснийских вооруженных сил. Таким образом, возникает вопрос: почему во время и после войны именно США оказались единственной страной, которая нарушила цивилизационную модель, и стали единственной немусульманской страной, отстаивавшей интересы боснийских мусульман и действовавшей от их имени вместе с мусульманскими странами? Что объясняет эту аномалию?

Один из возможных ответов заключается в том, что на самом деле это не аномалия, а, скорее, тщательно просчитанная цивилизационная realpolitik. Встав на сторону боснийцев и предлагая, пусть безуспешно, отменить эмбарго, США стремились уменьшить влияние фундаменталистских мусульманских стран, подобных Ирану и Саудовской Аравии, на прежде светских и европейски ориентированных боснийцев. Однако если таковы были их мотивы, почему США не возражали против иранской и саудовской помощи [ c.475] и почему с большей энергичностью не добивались отмены эмбарго, что узаконило бы помощь Запада? Почему американские официальные лица публично предупреждали об опасности исламского фундаментализма на Балканах? Альтернативным объяснением поведения Америки является то, что правительство США находилось под давлением своих друзей в исламском мире, среди которых наиболее заметны Турция и Саудовская Аравия, и соглашалось с их просьбами, чтобы сохранить с ними хорошие отношения. Однако коренятся эти отношения в общих интересах, не имеющих отношения к Боснии, и маловероятно, чтобы существующие связи претерпели существенный ущерб из‑за неспособности американцев помочь Боснии. Кроме того, такое объяснение не дает ответа на вопрос, почему США неявным образом одобряли громадный поток иранского оружия, направляемого в Боснию, в то время как сами регулярно бросали вызов Ирану на других фронтах, а Саудовская Аравия была соперником Ирана в борьбе за влияние в Боснии.

Хотя соображения цивилизационной realpolitik и способны были сыграть некоторую роль в формировании американского курса, по‑видимому, большее влияние имели другие факторы. В любом конфликте за пределами своей страны американцы стремятся определить силы добра и силы зла и встать на сторону первых. Жестокости сербов в начале войны привели к тому, что их изображали как “плохих парней”, которые убивают невинных и творят геноцид, в то время как боснийцам удалось выставить себя в образе беспомощных жертв. На протяжении всей войны американская пресса уделяла мало внимания хорватским и мусульманским этническим чисткам и их военным преступлениям или нарушениям зон безопасности ООН и договоренностей о прекращении огня со стороны боснийских войск. Для американцев боснийцы, по выражению Ребекки Уэст, превратились в “любимчиков, в тот балканский народ, который укоренился в их душах как страдающий и невинный, [ c.476] который вечно оказывается жертвой резни и никогда – ее устроителем” 53.

Американская элита также с благосклонностью отнеслась к боснийцам, потому что ей импонировала идея мультикультурной страны, и на ранних стадиях войны боснийское правительство с успехом эксплуатировало этот образ. На протяжении войны американская политика оставалась неизменно связанной с многоэтнической Боснией, вопреки тому факту, что боснийские сербы и боснийские хорваты в подавляющем большинстве отвергали подобное государственное устройство. Несмотря на то, что создание многоэтнического государства со всей очевидностью невозможно, если – как полагали американцы – одна этническая группа проводит геноцид по отношению другой, в умах американской элиты эти противоречивые представления мирно уживались, рождая глубокое сочувствие борьбе боснийцев. Американский идеализм, страсть к морализированию, гуманистические инстинкты, наивность и невежество относительно Балкан привели, таким образом, к тому, что Америка заняла позицию пробоснийскую и антисербскую. В то же время Босния не представляла существенного интереса с точки зрения обеспечения безопасности США и между этими странами отсутствовала какая‑либо культурная связь, поэтому у правительства США не было причин предпринимать сколько‑нибудь значительные шаги для помощи боснийцам, за исключением того, чтобы позволить иранцам и саудовцам вооружать их. Не желая признавать войну таковой, какая она была, американское правительство оттолкнуло своих союзников, затянуло кровопролитие и содействовало появлению на Балканах мусульманского государства, на которое огромное влияние имеет Иран. В конечном счете боснийцы испытывали только горечь и разочарование по отношению к США, которые рассуждали возвышенно, но помогали мало, и глубочайшую благодарность к своим мусульманским собратьям, которые предоставили деньги и оружие, ставшие залогом выживания и важных военных побед. [ c.477]

“Босния – это наша Испания”, – заметил Бернар‑Анри Леви, а саудовский редактор согласился: “Война в Боснии и Герцеговине превратилась в эмоциональный эквивалент борьбы с фашизмом во время гражданской войны в Испании. Тех, кто там погиб, почитают за мучеников, которые старались спасти своих собратьев‑мусульман” 54. Сравнение вполне уместно. По возрасту цивилизаций Босния – для всех Испания. Гражданская война в Испании шла между политическими системами и идеологиями, а боснийская война – война между цивилизациями и религиями. Демократы, коммунисты и фашисты отправлялись в Испанию, чтобы сражаться плечом к плечу со своими идейными товарищами, и демократические, коммунистические и – наиболее активно – фашистские правительства оказывали помощь сражающимся сторонам. Войны в Югославии продемонстрировали схожий пример разнообразной внешней поддержки со стороны западных христиан, православных и мусульман в интересах своих цивилизационных родственников. В процесс оказания помощи оказались глубоко вовлечены ведущие державы православия, ислама и Запада. После четырех лет сражений, с победой сил Франко, гражданская война в Испании окончательно завершилась. Войны среди религиозных общин на Балканах, возможно, стихнут и даже на время приостановятся, но, вероятно, ни одна сторона не одержит полную победу, и никакая победа не будет означать конца вражде. Гражданская война в Испании стала прелюдией ко Второй Мировой войне. Боснийская война является наиболее кровавым эпизодом в продолжающемся столкновении цивилизаций.

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-26; Просмотров: 314; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.041 сек.