Мишель Гоклен – Досье космических влияний 5 страница

Выше было замечено, что соседние профессии дают сравнимые планетарные результаты. Внутренняя логика также, кажется, позволяет увидеть за этими психологическими портретами тенденцию: наличие при рождении одних и тех же планет влечет за собой некоторое сходство темпераментов.

Таким образом, существуют черты характера, общие для нескольких профессий. Скажем, слово «мужественный» мы находим в характеристиках и врачей, и чемпионов спорта, и военных, и генеральных директоров фирм, то есть крупных бизнесменов. Поскольку личности, имеющие отношение к этим четырем группам, имеют тенденцию рождаться в то время, когда Марс только что перешел через горизонт или через меридиан, можно сделать вывод, что черта «мужественность», возможно, отвечает именно этой позиции Марса.

Более того, существуют наборы черт_у общие для нескольких профессий. Очевидно, наиболее интересным примером может служить ансамбль черт, наблюдающихся в психологических портретах актеров, журналистов и политиков. Вот список черт, часто встречающихся во всех этих трех группах: красноречивый, блестящий, спорщик, нескромный, несдержанный, общительный, уверенный, требовательный, довольный собой, хвастливый, болтливый, склонный к аффектации,

Результаты по планетам^{^[14]}	Самые распространенные в профессии черты характера^{^[15]}	Наименее распространенные в профессии черты характера^{^[16]}
УЧЕНЫЕ Сатурн + Юпитер —	Упорный, щепетильный, замкнутый в себе, застенчивый, не следящий за модой, мечтательный, скромный, молчаливый, усидчивый, сдержанный, бесцеремонный, мелочный, точный, кроткий, осторожный, упрямый, методичный, строгий	Элегантный, нескромный, несдержанный, непостоянный, импульсивный, любящий высокопарный слог, уверенный, сноб, требовательный, жесткий, покоритель, властный, довольный собой, хвастливый, болтливый, склонный к аффектации, карьерист
ХУДОЖНИКИ Марс - Сатурн -	Капризный, нерешительный, рассеянный, робкий, мечтательный, непостоянный, импульсивный, чувствительный, сноб, нонконформист, расточительный, недисциплинированный, беспечный, впечатлительный, эксцентричный	Мужественный, пунктуальный, постоянно контролирующий свои поступки, не слишком эмоциональный, внимательный, реалистичный, аккуратный, хладнокровный, сдержанный, суровый, точный, жесткий, методичный, консерватор, энергичный, неискренний
ВОЕННЫЕ Марс + Юпитер + Луна —	Тяжелый на подъем, толстокожий, спортивный на вид, пунктуальный, не слишком эмоциональный, аккуратный, хладнокровный, суровый, грубый, без чувства юмора, жесткий, способный оскорбить, покоритель, властный, бесстрашный, цельный, энергичный, неискренний, угрюмый	Красноречивый, спорщик, остроумный, капризный, мечтательный, не авантюрист, общительный, чувствительный, кроткий, нонконформист, недисциплинированный
ЖУРНАЛИСТЫ Юпитер + Сатурн ~	Красноречивый, смелый, спорщик, остроумный, несдержанный, сорвиголова, авантюрист, уверенный, странный, неутомимый, болтливый, хвастливый, многословный	Не авантюрист, молчаливый, сдержанный, мелочный, точный, щепетильный, замкнутый в себе, осторожный
ЧЕМПИОНЫ СПОРТА Марс + Луна -	Тяжелый на подъем, упорный, спортивный на вид, застенчивый, мужественный, сорвиголова, бесцеремонный, способный обидеть, энергичный	Элегантный, красноречивый, остроумный, любящий высокопарный слог, сноб, проницательный, беспечный, неспортивный, склонный к аффектации, многословный
АКТЕРЫ Юпитер + Сатурн -	Элегантный, нескромный, капризный, несдержанный, рассеянный, непостоянный, уверенный, сноб, требовательный, странный, расточительный, хвастливый, болтливый, склонный к аффектации, эксцентричный	Замкнутый в себе, не следующий моде, скромный, усидчивый, молчаливый, сдержанный, ученый, методичный, суровый
ПОЛИТИКИ Юпитер + Луна +	Элегантный, красноречивый, спорщик, нескромный, склонный к высокопарному слогу, уверенный, сварливый, требовательный, покоритель, властный, хвастливый, болтливый, агрессивный, склонный к аффектации, карьерист, многословный	Щепетильный, застенчивый, скромный, чувствительный, молчаливый, сдержанный, бесцеремонный, безобидный -
БИЗНЕСМЕНЫ (Генеральные директора фирм) Марс +	Элегантный, неуступчивый, постоянно контролирующий свои поступки, не слишком эмоциональный, реалистичный, любящий порядок, жесткий, покоритель, властный, методичный, всегда идущий вперед	Застенчивый, мечтательный, непостоянный, чувствительный, нонконформист, беспечный, впечатлительный, эксцентричный
ПИСАТЕЛИ Луна + Сатурн - Марс -	Красноречивый, остроумный, мечтательный, чувствительный, кроткий, проницательный, беспечный, неспортивный, впечатлительный	Неуступчивый, упорный, спортивный на вид, постоянно контролирующий свои поступки, не слишком эмоциональный, реалистичный, хладнокровный, суровый, без чувства юмора, неутомимый, ученый, способный оскорбить, дерзкий, методичный, энергичный, пунктуальный
МЕДИКИ Марс + Сатурн + Юпитер —	Щепетильный, не слишком эмоциональный, внимательный, реалистичный, скромный, усидчивый, любящий порядок, хладнокровный, мелочный, точный, ученый, осторожный, методичный, мужественный	Капризный, мечтательный, хвастливый, впечатлительный, самодовольный, эксцентричный

словный, самодовольный. Но ведь в каждой из этих трех профессиональных групп люди премущественно рождаются при Юпитере на горизонте или у меридиана. В самом деле, как показывает рис. 5, мы не найдем во всей нашей статистике столь похожего расположения Юпитера, как в этих трех случаях.

И, совершенно естественно, можно сделать вывод о том, что это сходство положения Юпитера приводит к сходству темпераментов, а если это так, то черты, общие для актеров, журналистов и политиков, могут стать первым эскизом к портрету «юпи- терианского» типа.

Это в равной степени характерно и для Марса, и для Сатурна, и для Луны. Само собой разумеется, мы предчувствуем, насколько только что высказанные выводы нуждаются в подкреплении и проверке. Впрочем, они приемлемы лишь в той мере, в какой мнения об объектах исследования, выраженные в процессе нашего анкетирования, окажутся справедливыми. Имеющиеся у публики представления о наиболее благоприятных для профессионального успеха свойствах характера могут быть в полном согласии с психологической реальностью, но могут также соответствовать общепринятым необоснованным схемам. Как бы там ни было, исследование результатов этого анкетирования дает нам прочную путеводную нить. Теперь наши планы ясны: мы должны изучить каждый индивидуальный характер с помощью биографий великих людей.

В расписании движения Юпитера отмечены одни и те же часы для актеров, журналистов, политиков. Да ведь и психологические портреты этих профессиональных групп имеют множество общих черт.

Внутренняя ломаная — 1409 актеров; средняя ломаная — 903 журналиста; наружная ломаная — 1003 политика.

(М. и Ф. Гоклен. Сводный том серий А и В. Лаборатория изучения связей между взаимоотношениями космических и психофизиологических ритмов, 1972.)

Вот портреты четырех французов: каждый из них прославлен в зрелищном искусстве. Жан-JIyu Барро — актер и руководитель театральной компании, так же, как и Жан Вилар — руководитель T.N.P.^{^[17]}. Марсель Ашар — драматург, член Французской академии. Гюстав Надо был в прошлом веке одним из самых популярных французских шансонье. Все цитаты, которые вы найдете ниже, взяты из их биографий.

«Лицо с заостренными чертами, слишком большой лоб, слишком длинный нос, огонь во взгляде, который был бы суровым, если бы не был проникновенным, всклокоченные волосы и в особенности — полная безмятежность и полная одержимость своим талантом без малейшего хвастовства, — таков Жан-Луи Барро...», «Ж.-Л.Барро: вера, потому что он верит в театр от всего сердца, всем своим существом. Верит в него не только как актер, но и как абсолютный вдохновитель...

Он любит отдаваться своим потребностям, обуздывая их — со страстной волей, со всей силой своей личности... Уже давно никто не видел такого внезапно возникающего на сцене пламени, которое, пожирая себя самое, согревает старые сердца зрителей... Он требует от других усилий без всякого плутовства, но собственный труд для него не идет в расчет... Пылкое и благородное создание, которое рискует, любит трудности и предпочитает работу деньгам... Он излучает всем своим существом необычайную жизненную мощь — до такой степени, что никто больше не удивляется влиянию, которое он оказывает на своих товарищей. Он лидер в игре, который сбивает барьеры и выигрывает опустошенным... Он мог бы стать танцовщиком — и превосходным. Его пластика, его восприятие движения и его любовь к нему позволили бы сделать это... Добрый, великодушный, доброжелательный, одаренный сердечным жаром тех, кто сохранил в неприкосновенности свою способность восхищаться, Жан-JIyu Барро — очень хороший товарищ, доверчивый и искренний... Неистовства любви слишком мало для Ж.-Л. Барро. Просто-напросто неистовство подходит ему больше. Нет предела этому неистовству. Любить, конечно, но с какой спокойной силой. И все остальное, абсолютно все остальное — с той же силой... Все, что он делает, он делает искренне, страстно, пылко, убежденный в том, что делает правильно и служит Искусству с большой буквы... Он электризует своих товарищей страстью, которую привносит в любую деталь своего дела и обучения своему делу...»

А вот отрывки из текста Жана-Луи Барро, озаглавленного «Радость усилия», текста, из которого становятся совершенно ясны смысл жизни и психология великого актера:

«Необходимость и радость усилия. В школе удивлялись доходившей до крайней степени мании, с которой гусеница безостановочно следует своему инстинкту. Усилия, прилагаемые к коллекционированию бумаги, апельсинов, спичечных коробков. Усилия спортсменов, усилия художников. Радость усилия, наслаждение страданием. Радость стремится к боли, говорил Бодлер... усилие —- само по себе радость... нк

Можно не иметь никаких других оснований, кроме стремления к усилию. И я верю, что вот она, главная причина этого стремления к усилию. Усилие по своей сущности прямо ведет к радости. Конечно, стать первым в спортивном соревновании — радость, иметь успех в какой-то роли —■ радость, хорошо поставить спектакль — радость, радость — завести некую лучшую в мире коллекцию, быть самым удачливым охотником страны и так далее. Но есть эта особая, утонченная paQocmb оттого, что внезапно на плечи сваливается груз... Существует приятная радость оттого, что играешь Родриго на сцене Французского театра, но существует и мучительная, ужасная, жестокая радость оттого, что... через четверть часа надо выйти на сцену Французского театра и играть Родриго. Я не знаю, какая из этих двух радостей для меня предпочтительнее. Очень боюсь, что радость жестокая, радость усилия, радость, которая рождается от напряжения воли... Театр, большею частью, — искусство усилия, искусство воли... И сколько же энергии надо израсходовать, чтобы поставить спектакль! И, возможно, именно это усилие, которое требуется приложить, мне больше всего и нравится, когда я ставлю спектакль. И, возможно, именно это стремление к усилию иногда подталкивает меня к поискам невозможного...» Чуть дальше Жан-JIyu Барро говорит также о спорте: «Спорт — это усилие в чистом виде. Непосвященный даже и вообразить не способен, какие физические и интеллектуальные усилия должен прикладывать настоящий спортсмен. Мускульные усилия, усилие отчужденности, концентрации, постоянное усилие для релаксации во время усилия, потрясающее усилие воли... К тому же настоящий спортсмен бежит вовсе не для того, чтобы прийти к финишу первым, он бежит просто для того, чтобы хорошо бежать, вот и я ставлю перед собой эту задачу только из стремления хорошо работать: сделать огромное усилие во имя качества. Усилие — один из человеческих феноменов, рождающих более всего радости».

Интересное замечание: при рождении маленького Жана-JIyu Барро в Везине близ Парижа 8 сентября 1910 года в 6 часов единственная планета в отличие от других находилась на горизонте или на меридиане. Речь идет о Марсе, который восходил в точности так же, как при рождении большинства чемпионов.

«Вчера вечером, — пишет Клод Руа, — я слушал, как в сгущающихся сумерках Вилар молчит под лампой... Его, который молчал, эту тишину и мечтательность, размышления дерева, растущего из земли, дыхание сменяющих друг друга мыслей... Да, именно в молчании, в некоей тишине соединились для меня Вилар поры дебюта и Вилар сегодняшний. Парадоксально, я знаю, определять актера и режиссера, который (прежде всего) говорит и заставляет говорить других, по его молчаливому затишью. Вилар — это еще и этот голос... подчиняющий себе, добивающийся своего, как говорят о человеке, умеющем держаться...»

«На вид кажется, что этому Вилару тысяча лет. А ему тридцать, говорят газеты... Начинающий драматург, он строг, суров и уже «янсенист».

«Сам Вилар был одновременно застенчивым, немного отстраненным и неловким. Но его рвение без важничанья, его неутомимая страсть к театральной работе тронули Дюллена...»

«Холодный, спокойный, «дистанцирующийся» Жан Вилар. Я не считаю его ни таким спокойным, ни таким холодным, каким он старался быть; а что касается дистанции, которую он сохраняет, то это тоже предосторожность и дисциплина...»

«Юный Вилар из колледжа святой Варвары и из «Ателье» был неразговорчив, потому что он был никем. Вилар Авиньона и Национального народного театра в Париже (T.N.P.) станет молчаливым потому, что он в высшей степени кто-то. Он держался в сторонке из застенчивости, гордости провинциала,'неловкости бедного молодого человека, неуверенности в себе. Он останется в стороне из соображений главенства, щепетильности руководителя, деликатности сильного... Случается, что он удивляет и что его считают ледяным. Обдуманная осторожность руководителя способствует развитию естественной осторожности и сдержанности человеческого характера. Некоторая природная шероховатость в отношениях и неловкость превратятся в ловкость крупного руководителя, который умеет держаться в стороне от случайных, второстепенных обстоятельств...»

«Его заложенное природой поведение проявляется в медлительном размышлении, спокойном разматывании запутанных клубков, терпеливом смешивании, противопоставлении, «томлении под крышкой» всех «за» и «против», напрасных личных хлопотах. Потом резко и внезапно возникает ясное, непреклонное, очевидное решение. Ему достаточно быть самим собой, чтобы оставаться таинственным, потому что он изначально неясен; терпеливый, уверенный в том, что, в конце концов, инстинкт его не подведет, хотя, как и инстинкт, долго остается затуманенным,... Если бы ему захотелось передать свое волнение чем-то, кроме своего искусства, он оказался бы в большом затруднении. Его сила — не в экспансивности... В Виларе нет ничего ни от дрессировщика, ни от укротителя. Но окрылить кого-то и сделать это в мягкой форме, вдохновить на что-то — это да... Молчаливый, не очень возбудимый (и когда он внезапно начинает себя подстегивать, чтобы таковым стать, в этом проявляется, скорее, трогательная неловкость великих скромников, трудных интровертов), относящийся к людям по-братски, но не фамильярно, внимательный, но всегда остающийся чуть-чуть на расстоянии, Вилар не чувствует необходимости льстить своим актерам или заискивать перед ними, чтобы они ощутили, как он их уважает, ощутили свойственную ему суровую нежность понимания по отношению к товарищам... Он молчаливо спрашивает себя. Эти раздумья, которые продвигаются впе-

ред извилистым и зигзагообразным путем, которые углубляются, подобно штопору, по спирали... Поведение Вилара всегда заставляет меня непочтительно вспоминать о хорошо воспитанном итальянце, который тщательно наматывает спагетти на вилку, скатывает из них компактный клубочек, такой, чтобы из него не вылезала ни одна нить, а потом — в одну секунду, так, что никто не успевает заметить, как это произошло, — проглатывает... Вилар не из тех, с кем легко подружиться, и его дружба, соответственно, не легка для тех, кто его любит. Но чтобы вступать в легкие взаимоотношения с окружающими, надо, наверное, начинать с того, чтобы было легко с самим собой».

А кончается книга Клода Руа, которую, к сожалению, невозможно цитировать еще и еще, таким суждением: «Руководитель театра, актер, гражданин, друг Жан Вилар — это человек высочайшего достоинства».

Чтобы дополнить портрет этого художника, мы хотели бы привести несколько строчек из текста, написанного самим Жаном Виларом, — из «Письма молодой артистке», где о его понимании «смысла жизни» говорится совершенно ясно: «Конечно, в течение всей жизни артистку поддерживают амбиции. Но, в конце концов, надо выбирать себе амбиции... Это не может быть: «Я буду первой». Это не может быть: «Я стану славой моего искусства». Ах, Боже мой! Это не может быть: «Прежде всего я, даже если придется пройти по трупам». Это не может быть: «Прежде всего — главная роль, неважно откуда она возьмется и какие средства понадобятся для того, чтобы получить ее. Башли^{^[18]} — сразу за ней». Все это, равно как и остальное, что слишком долго перечислять, представляет собой Рынок Театральных Амбиций, которые не помогают ничему, кроме того, чтобы управлять марионетками, портить характеры, делать из актрисы или актера существо, становящееся в конце концов, может быть, очень богатым, очень «раскрученным», конечно, очень-очень известным, но человеком, «истощенным», верь мне, мужчиной (или женщиной) весьма «занятым», весьма «обихоженным», вызывающим массу «восхищения», но пустым, опустошенным, неустойчивым, деморализованным к 50 годам. Мужчиной или женщиной, которые к приходу зрелости уже полностью проиграли свою жизнь. Плохо выбранное, плохо помещенное честолюбивое стремление с первого же дня разъедает нашу жизнь, наши нервы, наши органы. Нужно научиться освобождаться от этого. Это первый шаг к счастью».

Жан Вилар родился в Сете, на юге Франции, 25 марта 1912 года в 15 часов — в час, когда Сатурн, и один лишь Сатурн, только что прошел кульминацию, как у многих ученых.

«Марсель Ашар, очень довольный, курит в своем любимом кресле, одетый в роскошный халат, которому позавидовал бы Бальзак, чудо из мягчайшей желтой английской шерсти. На шее — весьма бодлерианский платок белого шелка, засунутый под воротник. Круглое и открытое, как цирковая арена, лицо, улыбающийся рот, сверкающие очки, бразильская трубка — трубка с головкой в форме игральной кости, потому что Марсель Ашар любит игру. Даже молодым он мог играть в бридж дни напролет... Сегодня Марсель Ашар — тот, кого называют «в высшей степени парижским автором». Как таковой он имеет право на лучший столик в ресторанах, на лучшее виски в барах, на обращение «на ты» с кинопродюсерами и кинозвездами. Он находит свои остроты в газетах и своих про

теже-однодневок на экранах. Эти пустяки и благополучие, которое они украшают, чрезвычайно забавляют его...»

Другой журналист несколько лет спустя: «Как только произносят имя Марселя Аша- ра, репортер чувствует, как ему на ум приходят клише, освященные долгим употреблением... Химерический, истинный парижанин, нежный и лукавый клоун и так. далее... (Ашар является), скажут, что сегодня утром он чрезвычайно преуспел, доводя до совершенства композицию собственного персонажа. Задрапированный в шикарный халат цвета горчицы, в шейном платке из шелка в разводах, обутый в мокасины индейского воина... (начинается разговор), и я вижу в искрящихся глазах Ашара этот насмешливый огонек, который свидетельствует о том, что только что проснулся по тревоге живущий в нем маленький тролль...»

«Марсель Ашар — счастливый оптимист. Его последняя пьеса «Рядом с моей блондинкой» названа так же, как популярная песенка. На самом деле он всегда был оптимистом, но не всегда был счастлив. Дебют его был трудныму и он бедствовал, терпел сильную нужду. Но никогда не терял присутствия духа. Потому что действительно был оптимистом... (секретарь редакции в одной из газет) он наживал себе непримиримых врагов из питомцев славы тех времен, которые не понимали шуток. Тем не менее он не был злобным, просто он был остроумным. И это шло ему во вред... Не всякому приходился по вкусу его юмор... (в театре) его дарование раскрыл спектакль «Не хотите ли поиграть с Моа». Пока искали актера, который мог бы 96

сыграть клоуна Кроксона, автор во время репетиций подавал реплики персонажа. И он делал это так хорошо, что, в конце концов, ему самому и пришлось сыграть этого клоуна... Ашар стал господином, о котором заговорили...»

Цветущий вид, громадные очки, которые мог носить лишь он один, всегда насмешливая складка губ, — таким предстает перед нами Марсель Ашар, который как во Франции, так и за ее рубежами, признан одним из королей современного театра.

...Следовательно, Париж не оказался таким заброшенным и мрачным, как его хотели представить, потому что тот, чьи «словечки» с головокружительной быстротой облетали салоны и редакционные комнаты, не покинул своего третьего этажа в Курти, в двух шагах от Пале-Бурбон. В парижском обществе Марсель Ашар в каком-то смысле унаследовал славу доброго Тристана Бернара. Поскольку он выпускал стрелы одновременно прелестные и свирепые, ему автоматически приписывали все бытующие в этих кругах остроты.

А теперь — вот как Марсель Ашар проанализировал себя сам: «Все сходятся на тому что во мне сосуществуют как бы два абсолютно различных персонажа: поэт и шутник. Мои друзья убеждены, что шутник в моих пьесах иногда вредит поэту. Другие говорят, что иногда я настолько поэт, что перестаю быть еще и шутником. Это худшее, что может произойти с человеком театра. Разумеется, очень хорошо быть поэтом. Но если пишешь пьесы, ужасно важно быть при этом и шутником тоже. Потому что поэт часто печален. Ему нужна поддержка, помощь, дружеское плечо шутника. Поэт, если его посещает Муза, работает, в противном случае он сидит сложа руки. А шутник трудится не покладая рук... И я изо всех сил отстаиваю свое право на звание шутника... Трудно себе представить, что можно работать в хорошем настроении. Ну и пусть! Пусть меня никогда не принимают всерьез, я должен признать, что рожаю не в муках... Я работаю весело, но работаю».

Марсель Ашар родился после кульминации Юпитера 5 июля Т899 года в 20 часов в Сент-Фуа поблизости от Лиона, как и многие актеры и драматурги.

Шансонье, «которого звали повсюду. И он, добрый малый, не сопротивлялся: шел куда, позовут, пел чего захотят, жил так изо дня в день в соответствии со своей мягкой и приятной философией... Его произведения всегда были расцветом и отображением мысли или сиюминутного впечатления. Шансонье всегда оставался верен всем своим дружбам... Он — нежно и скромно — делал столько добра, что количество его друзей было поистине неисчислимо... Литературный багаж Надо объемист, хотя шансонье, ленивый ротозей, подобный домовому воробью, писал лишь в часы вдохновения, никогда не искал рифмы, ожидая, что она появится сама собой на кончике пера. Надо никогда не сидел за письменным столом: он сочинял свои песенки на улице, в театре, на империале омнибуса или даже в постели... Гюстав Надо пользовался большим успехом в обществе. В течение многих лет его приглашали наперебой, о нем спорили... Он был любимчиком всех прекрасных дам, которым никогда не надоедало слушать его песни... Эту умеренность в желаниях, уже отмеченную нами у Надо во всем, что касалось славы, можно обнаружить и во всей его жизни. Он бы охотно соглашался жить скромно, лишь бы оставаться независимым...

«Как человек он отличался изысканностью, простотой, добрым расположением духа, преданностью и, в особенности, воплощенной скромностью; благодаря этому у него повсюду были друзья и не было ни одного врага. Его добрая слава с улыбкой смешивалась с популярностью других, не нанося ни малейшего ущерба самолюбию соперников... А сколько остроумия! Вот уж чего у него было в изобилии. Он запросто расточал его направо и налево, не требуя за это платы. Поэт и джентльмен, Надо не щадил себя в салонах; всегда любезный, всегда веселый, несмотря на свое скромное положение, он, который мог бы, если бы захотел, заработать большие деньги, не принимал никакого вознаграждения!»

Другой портрет, на этот раз более приземленный: «Скорее маленький, чем высокий, скорее уродливый, чем красивый, ни блондин, ни брюнет, ни заурядный, ни утонченный, Гюстав Надо, вежливый без элегантности, выглядел в художественных салонах заблудившимся и не туда попавшим буржуа. Едва поприветствовав хозяйку дома, он прятался по углам, — и это даже в момент самого большого успеха. Когда он отдыхал, его лицо с так подстриженной бородой, что она делала его почти квадратным, его широко раскрытые глаза навыкате, его рот с крупными губами не выдавали ничего, ну, абсолютно ничего, что говорило бы о «жанре» его таланта... (когда до него доходила очередь вступить в игру), он спокойно подходил к фортепиано и усаживался за рояль с видом человека, который вот сейчас разложит салфетку и примется за яйца всмятку. В его лице нет огня... Но едва он⁴ начнет, — вот он, огонь! Одна из главных приманок нашего вечера — слушать после Муне-Сюлли, который выкрикивал прекрасные стихи, нежного шансонье, сидящего за фортепиано с головой, чуть

склоненной к публике, с мерцающими глазами, хитро улыбающегося в белую бороду и совсем тихонько, словно исповедуясь, проговаривающего нам «Заботу султана» или «Булавку в рукаве»...»

Надо, повсюду бывающий, повсюду желанный, редко ужинал у себя дома. Ему накрывали везде. Он ужинал, он пел, и радушные хозяева еще оставались ему должны. Остальное время Надо счастливо проводил в кругу своих друзей.

Некоторые из его песен больше всего говорят о том, в чем видел «смысл жизни» Гюстав Надо:

И, наконец, говоря о том, какой, по его мнению, должна быть идеальная жена:

Я хочу, чтобы эта любезная женщина Находила меня добрым, милым, очаровательным, Красивым, остроумным, обожаемым,

В момент, когда Гюстав Надо появлялся на свет в Рубё на севере Франции 20 февраля 1820 года в 11 часов утра, восходила Луна. Восход Луны — частое явление при рождении поэтов.

Эти четыре персонажа приобрели известность в зрелищных искусствах. Следовательно, в их судьбах есть нечто общее. Но у них совершенно разные характеры, разное 102

поведение, они по-разному представляют себе «смысл жизни».

Жан-JIyu Барро — «спортивный» человек театра, для него суть счастья — в усилии. Марсель Ашар с «его круглым, как цирковая арена, лицом», с его небезобидными остротами, повторявшимися современниками, был оптимистичным экстравертом. Жан Вилар, совсем наоборот, был застенчивым, сдержанным, взвешивающим все «за» и «против», он объявлял себя врагом всякой публичности. И наконец — нежный и беззаботный шансонье Гюстав Надо с его многочисленными друзьями, славный человек, не лишенный скромности, но тем не менее очень общительный, бескорыстный и необычайно популярный: добрейшая душа, человек, не имевший настоящих врагов.

Четыре знаменитых человека театра, у которых совершенно разные характеры и которые родились «под разными звездами». Натальные астрологические карты четырех великих людей открывают нам это:

Жан-Луи Барро родился при восходящем Марсе, в час, когда в основном рождаются чемпионы спорта;

Марсель Ашар, единственный из этой четверки, родился после кульминации Юпитера, положения, часто встречающегося при рождении актеров;

Жан Вилар, как большинство ученых, родился после кульминации Сатурна;

Гюстав Надо родился, когда только что взошла Луна, в «час пик» для поэтов и писателей.