Мировая империя

Подчинив себе оба американских континента, а также взяв под контроль бассейн Тихого океана, американцы направили все усилия на установление своего господства за пределами За­падного полушария.

Из географически ограниченной континентальной империи США начали постепенно превращаться в мировую империю, пре­восходящую все великие империи прошлого, осуществляя к концу XX века глобальный экономический контроль, обладая неоспори­мым политическим лидерством и решающим перевесом в военной силе практически над любым государством или регионом. То есть имперский экспансионизм становится категорическим импе­ративом американской внешней политики. В соответствии с ним история Америки представляет собой прежде всего историю лабильных, все время расширяющихся границ американской геге­монии.

Теоретической основой этой политики в XX веке стала док­трина «открытых дверей», выдвинутая в 1899 году госсекрета­рем Джоном Хеем в «нотах открытых дверей».

Сформулирована она была в контексте американской по­литики в отношении Китая, но, несомненно, приобрела уни­версальное значение, так как, апеллируя к принципам «откры­тых дверей и равных возможностей», помогала США не раз обо­сновывать свою экспансию. Эта доктрина оказалась наиболее эффективным методом реализации американских экономичес­ких, а потому и политических интересов на международной аре­не.

Суть политики «открытых дверей» сводилась к комплексу внешнеполитических и военных мероприятий, направленных на то, чтобы «открыть» финансово-экономические и полити­ческие системы других стран для соответствующего американ­ского проникновения. В определенном смысле эта доктрина была логическим развитием теории «лабильных рубежей». Пе­редвигая рубежи американского влияния за границы Соединенных Штатов, данная доктрина требовала, чтобы американские компании имели возможность беспрепятственного доступа на рынки иностранных государств, могли там свободно торговать и использовать местные ресурсы. За требованием соблюдения принципа «открытых дверей» стояла возросшая экономическая мощь США, завоевавших к концу XIX века мировое промыш­ленное первенство. Об этом образно, но емко и точно сказал один австрийский экономист: «...американская опасность при­ходит... в форме товарных тюков, они режут остро, как меч, а разрушительная сила прейскурантов не уступает новейшему взрывчатому снаряду» [39, с. 194].

Наиболее откровенно по данному вопросу высказался Б. Адаме, под влиянием идей которого находился Т. Рузвельт: укрепившись на берегах Тихого океана «и наступая на Европу достаточными силами, чтобы предотвратить закрытие для нас внутренних областей Китая... мы тем самым устраним причи­ны, которые могли бы помешать США стать финансовым и политическим центром мира». Постепенно «Америка будет все более вытеснять Европу с нейтральных рынков и, предприняв соответствующие усилия, наводнит саму Европу товарами по ценам, с которыми Европа не сможет конкурировать» [39, с. 203].

Таким образом, внешнеполитическая доктрина «открытых дверей» стала «мягким» дополнением политики военной интер­венции, к которой активно прибегали США в процессе расши­рения своего контроля над миром. Она «представляла собой уси­лие по достижению всех преимуществ неограниченной эконо­мической экспансии, не обремененной невыгодным положением содержания формальной колониальной империи» [42, с. 479].

Большой вклад в разработку «политики открытых дверей» внес уже упоминавшийся ранее основоположник американс­кой имперской геополитики А. Мэхэн. Доктрина «открытых дверей» была для него, как и доктрина Монро, провозглашени­ем принципов национальной геополитической стратегии, но не нормой международного права, поэтому ее осуществление было возможным прежде всего благодаря односторонним действиям США. «Доктрина «открытых дверей», — отмечал А. Мэхэн, -...является еще одним выражением... желания расширить про­странство для достижения экономических выгод» [39, с. 203].

Фактически она заменила в американской внешней поли­тике доктрину Монро там, где последнюю нельзя было приме­нить. Доктрина «открытых дверей» стала своеобразной экстраполяцией идеалов американского общества «равных возможно­стей» на весь мир.

Ее возникновение было обусловлено тем, что американс­кие правительственные круги стали использовать в своей внеш­ней политике принцип рентабельности затрат, как материаль­ных, так и человеческих. В связи с этим элита Соединенных Штатов пришла к выводу, что обладание колониями в традици­онной форме крайне обременительно и является экономичес­ки нерентабельным. Для обеспечения национальных интересов за рубежом американцы сделали упор не только на силовые, но и коммерческие методы, а также частично использовали про­светительскую деятельность миссионеров (которых заменили в XX в. транснациональные СМИ). Вместе с тем для местного на­селения стран, которые оказались в орбите влияния США, гос­подство последних означало не только широкомасштабную эк­спроприацию, но и насаждение элементов западной цивилиза­ции [39, с. 8].

Таким образом, отказавшисьот прежних, малоэффективных для XX столетия форм традиционного западного колониализ­ма, американский гегемонизм выдвинул принципиально новую кон­цепцию мировой империи. Политическая практика «открытых дверей» стала доктриной, приспособленной к силовому созда­нию новых рынков и так же, как и доктрина Монро, она вопло­щала идею «лабильных рубежей» американского влияния. Эта доктрина концептуально определяла мир как единый абстракт­ный мировой рынок, двери которого должны быть постоянно от­крыты для США. Причем Соединенные Штаты в односторон­нем порядке присваивали себе право на интервенцию, гаран­тирующую, что вышеуказанные двери никто не сможет закрыть. Это было вызвано в первую очередь тем, что экономическое раз­витие США непосредственно зависело и зависит от американско­го контроля над международными финансово-экономическими рынками. Внешняя политика Соединенных Штатов руковод­ствовалась и руководствуется «твердым убеждением и даже дог­матической верой в то, что от настойчивой и постоянно усили­вающейся экономической экспансии за рубеж зависит внутрен­нее благополучие Америки» [31, с. 189]. «Капиталистическая политическая экономия, — говорил У. Э. Уильяме, обосновав­ший экономическую целесообразность доктрины «открытых дверей», — органически империалистична» [31, с. 189].

Основными инициаторами расширения американского влияния и создания империи были могущественные финансово-экономичес­кие круги США. Контроль промышленников и финансистов над

формированием внешней политики, как писал Уолтер Лафебер в своей книге «Новая империя», имел своим результатом созда­ние де-факто, а не де-юре американской империи, в рамках которой Соединенные Штаты использовали экономическое преимущество для обеспечения своей гегемонии, не дискреди­тируя себя при этом традиционным колониализмом [31, с. 190-191).

Тяга к экспансии, имеющая свое основание в специфике американской экономики, обеспечила в XX веке преемствен­ность внешней политики всех американских администраций, соответствующих стратегическому курсу на создание империи. Нации, пытавшиеся оградить себя от американской экономи­ческой и политической агрессии, объявлялись носителями уг­розы американским национальным интересам. Все войны, ко­торые вели США, в том числе и «холодная», были производными от стремления захватить мировые рынки в соответствии с док­триной «открытых дверей».

Основным ее проводником, наряду с правительством Со­единенных Штатов, становятся транснациональные корпора­ции (ТНК), в которых после Второй мировой войны начинает доминировать американский капитал. По своей сути, они ста­новятся наследницами европейских Ост-Индских и Вест-Инд­ских компаний. Позднее инструментом проникновения США (и ведущих государств Европы) в национальные экономики других стран становятся международные финансовые органи­зации типа Всемирной торговой организации, Международно­го валютного фонда или Всемирного банка, а также разнооб­разные частные западные финансовые структуры.

Фактически «политика открытых дверей» была направлена на создание таких условий, при которых США, пользуясь сво­им военно-политическим и финансово-экономическим превос­ходством, будут в состоянии распространять американскую по­литическую, экономическую, финансовую, культурную и т.п. системы на весь мир, стандартизируя его в соответствии с со­бой. Как писал Шлезингер-младший: «Американцы поверили, что им действительно по силам перестроить мир по-новому...» [31,с.81].

Так возникла идея Нового Мирового Порядка, с ведущей ро­лью США, выступающих в качестве социально-политическо­го, экономического и культурного эталона, к которому должны стремиться все народы Земли. В связи с этим необходимо отме­тить, что большинство американцев глубоко убеждены в том, что они народ-мессия. В XVIII веке это нашло отражение в провиденческой теологии Джонатана Эдвардса, вХIХ веке — в теологии экспансии Джошуа Стронга, в XX веке — в проповеди ми­рового порядка Вудро Вильсона и призывах Джона Фостера Дал­леса к священной войне против коммунизма [31, с. 79].

В феврале 1991 года президент Соединенных Штатов Дж. Буш-старший заявил по этому поводу следующее: «Это ве­ликолепная идея: Новый Мировой Порядок, в котором разные народы объединяются друг с другом ради общего дела, для осу­ществления всеобщих стремлений человечества — мира и безо­пасности, свободы и правопорядка... Только Соединенные Штаты обладают как моральной выносливостью, так и средства­ми для того, чтобы поддерживать его» [43, с. 113]. Впрочем, по этому поводу раздавались и более откровенные заявления: «Судьба американского народа с самого начала предопределе­на самим Богом и ему суждено стать образцом подражания для всех остальных народов земного шара» [44, с. 455]. Рост амери­канского могущества укрепил в сознании американцев ощуще­ние собственного мессианства.

Первым президентом Соединенных Штатов, который на­чал руководствоваться в своей внешней политике данными идеями, был Вудро Вильсон. Именно он последовательно до­бивался того, чтобы США стали мировым арбитром. Его пра­вая рука, советник Э. Хауз, обратил внимание на стремление президента «захватить в свои руки моральное руководство че­ловечеством». Он оценил это стремление как «революцию» в американской внешней политике и окончание традиционно­го изоляционизма и невмешательства в дела Европы, как «за­кат старого порядка и поворот в международных отношени­ях» [45, с. 316]. Шлезингер-младший заметил: «...Вудро Виль­сон не мог заставить себя признаться в том, что, не допуская концентрации всей мощи Европы в одних руках, США руко­водствуются своими национальными интересами. Вместо это­го он представлял себя пророком некоего мира, пребывающе­го вне сферы действия реальной политики...» [31, с. 82]. Имен­но поэтому американский президент настойчиво повторял мысль: «Мы пришли спасти мир, дав ему свободу и справед­ливость» [31, с. 82].

Уже весной 1916 года В. Вильсон составлял конкретные пла­ны создания Всемирной ассоциации государств, где ведущую роль играли бы Соединенные Штаты (осенью 1918 г. он, в своих «14 пунктах», призвал к созданию Лиги Наций). Основой таких претензий американцы считали свою экономическую и финан­совую мощь, а также возрастающую военную силу [31, с. 321].

Главную роль в усилении могущества США сыграли британс­кие военные займы, побудившие американских банкиров пе­рейти от инвестиций на внутреннем рынке к предоставлению внешних займов, которые сделали Соединенные Штаты глав­ным банкиром мира. То есть шел процесс медленного, но неук­лонного вытеснения с господствующих позиций английского финансового капитала американским. Уже в 1916 году В. Ратенау отметил переход гегемонии в мировых финансах от Вели­кобритании к США и скорое преобразование Лондона в «фи­лиал Нью-Йорка» [38, с. 313].

Естественно, что европейцы не были в восторге от подоб­ных американских амбиций и относились к внешнеполитичес­ким демаршам Соединенных Штатов крайне настороженно. В связи с этим В. Вильсон в письме к Э. Хаузу писал: «Англия и Франция не имеют тех же взглядов на мир, которые свойствен­ны по известным причинам нам. Когда война окончится, мы сможем заставить их думать по-нашему» [45, с. 40J.

Дата добавления: 2015-06-26