Космологическая

Как видите, дорогие читатели, глава XII была короткой, а потому, надеюсь, понравилась вам.

Однако не забывайте, что это книга о детском сознании, а не трактат о спасении души. Не моя вина, что время от времени мне приходится прибегать к увещаниям.

По крайней мере, одно уже кажется очевидным — нам с вами необходима пауза. Необходимо посидеть спокойно и попытаться не только собраться с мыслями, но и разобраться со своим «я». Скажите себе: «Погоди, а к чему мне все это?» А поняв, что поддались суете, задайте себе вопрос: «Из-за чего я, собственно, суечусь?» И вы увидите, что суетиться вам нет никакого резона. Иногда, конечно, можно и посуетиться, иначе недолго и мхом порасти, но, дорогой мой читатель, насколько приятней не суетиться! Насколько приятней не испытывать всех этих волнений, подобных штормам в Бискайском заливе[157]. Прикажите бурным водам своей души утихнуть, и они, может быть, вас послушают.

Только тогда и начинаешь понимать, что все эти бурные штормы души, все эти отчаянные вспышки эмоций не стоили и выеденного яйца. Нельзя ведь жить чьей-то жизнью или умирать чьей-то смертью, кроме своей собственной. Нельзя все время спасать чьи-то души, кого-то наставлять на путь истинный (или не слишком истинный, что в наше время получается даже лучше). Наше дело пребывать в безмятежном покое, не обращая внимания на охваченный безумием мир. Просто взять и отвернуться, и каждому успокоиться, пребывая один на один со своей душой в обители Святого Духа, который и есть истинная душа человека.

Это и есть выход из порочного круга. Не метаться по окружности, подобно кролику на цирковой арене, а стать в самый центр круга и там наполниться новой дивной уверенностью, получая свой заряд от непостижимого центра центров. В своем безумии мы пытаемся изобрести всяческие аппараты и механизмы, на которых можно было бы улететь как можно дальше от грешной земли. Мы почему-то не понимаем той простой истины, что себя можно найти, не отлетая в неведомые дали, а сумев безошибочно угодить в сферу совершенной циркуляции земного магнетизма. Разве можно улететь от собственной сущности? Разве может дерево мечтать о том, чтобы летать, как птица, а птица — расти из земли, как дерево? Хотя, с другой стороны, птица — это тот же листок, но растущий выше других листьев этого дерева: трепеща в высоком, бездонном небе, птица так же крепко привязана к дереву, как и любой другой лист, и всегда возвращается на его могучие ветви. В этом же смысле теория относительности Эйнштейна вовсе не отменяет Ньютонова закона тяжести и всемирного тяготения. Она лишь дополняет и развивает его. «Так знайте же, — заявляет эта теория, — что закон тяжести — это вовсе не абсолютное утверждение, каким вы пытаетесь его представить. За ним скрывается невероятная сложность вещей. Тяготение — это не просто одна элементарная, грубая сила. Это удивительная, бесконечная сложность, это хрупкое равновесие сил». И все же, как ни рассуждай об относительности явлений и с какой силой ни размахивайся, бросая камень вверх, он все равно упадет на землю под действием Ньютоновой силы тяжести.

Напрасно мы радуемся и восклицаем, что теория относительности избавила нас от прежнего упрощенного представления о том, что Земля — центр Вселенной. Ничего подобного! Она просто сделала это прежнее представление более зыбким, хрупким, сложным и живым. Единственное, от чего она нас избавила, — так это от прежней наивной, идеальной простоты. Ведь идеальная простота и идеальная логика давно уже костью стали нам поперек горла.

В который уже раз мы бросаем Вселенную в котел нашего разума и нудно, монотонно варим ее там. Можно варить ее сколько угодно, сопровождая это священнодействие всем известным нам ученым жаргоном и всей зазубренной нами научной абракадаброй, — и в результате мы не получим ничего иного, кроме очередных заумных формул и очередной лжи. Атом? Ну что ж, в тот самый момент, как мы расщепим атом, он взорвется у нас под носом. И в тот самый момент, как мы откроем точный состав эфира, он испарится у нас из-под носа. Да и вообще, в тот самый момент, как мы проникнем в самый корень какого-то сложного явления, оно распадется у нас на тысячи еще более сложных явлений. Чем больше проблем мы решим, тем больше новых проблем получим, и все они оставят нас с носом.

Существует лишь один ключ к Вселенной — индивидуальная душа индивидуального живого существа. Вся эта внешняя Вселенная, состоящая из мириад солнц, лун и атомов, — нечто иное, как мертвый остаток живых организмов. Великая полярность заключена в самой жизни. Жизнь сама по себе дуальна, то есть состоит из собственно жизни и смерти. А смерть — это не просто тень или тайна. Это негативное проявление жизни. Это то, что мы зовем материей и энергией.

Жизнь была, есть и будет индивидуальной. Она состоит из живых индивидов, и так было испокон веку — даже в начале всего сущего. Не было еще никакой Вселенной, никакого космоса, но уже были живые, нераздельные индивиды — первое, что появилось в космосе раньше самого космоса. Я этим не хочу сказать, что это были точно такие же индивиды, как вы и я. Но они и не слишком отличались от нас: индивид ведь и есть индивид.

Так что идеалистам и ученым (а между ними нет ни малейшей разницы) пора бы уже перестать на своем птичьем языке щебетать об атоме и происхождении жизни, пора бы прекратить поиски механического ключа к Вселенной. Его попросту не существует в природе. С таким же успехом я мог бы утверждать, например, такое: «А потом они взяли телегу и густо смазали ее со всех сторон топленым салом. Затем они опрыскали ее белым вином и придали правому колесу постоянную скорость пятьсот оборотов в минуту, а левое стали вращать в противоположном направлении со скоростью семьсот семьдесят семь оборотов в минуту. Затем к каждой оси прикрепили по горящему факелу. И вдруг передняя часть телеги раздалась, телега застонала, заржала — и, о чудо! — перед нами появилась лошадь, которая, тяжело дыша, улеглась между оглоблями». Так называемая «научная теория происхождения Вселенной» ничем не лучше этой глупой байки о том, как телега зачала и родила лошадь.

Я ни на йоту не верю тому, что наука рассказывает мне о Солнце. Я никогда не поверю, что Луна — это мертвый мир, отделившийся от Земного шара. Не могу я поверить и в то, что звезды отделяются от других звезд, словно капельки воды, слетающие с мокрого носового платка, когда им тряхнешь как следует. Двадцать лет я во все это верил, ибо все это казалось мне убедительным и логичным. Теперь же никакой убедительности я в этом не вижу. Смотрю на Луну и на звезды и не верю ничему, что о них говорят ученые. Разве что имена, которые они им дали, мне нравятся: Альдебаран, Кассиопея и так далее.

Я честно и добросовестно пытался поверить в существование ключа к Вселенной, и одно время у меня это даже получалось. Но теперь мне претит от всех этих научных жаргонных словечек, и я скорее поверю чернокожей колдунье-целительнице, чем науке. В мире нет ничего неоспоримо истинного, за исключением того, что проверяется эмпирически, что можно увидеть глазами или пощупать руками. Я знаю, что Солнце горячее, ибо чувствую это кожей. Но не надо мне рассказывать, что Солнце — это шар кипящего га за, который вертится вокруг своей оси и, шипя, испускает тепло. Нет уж, увольте.

С моей точки зрения — и в этом я убежден, — жизнь, и одна только жизнь является ключом к Вселенной. А живой индивид является ключом к жизни. Так было всегда, и так всегда будет.

Когда индивид умирает, начинается царство смерти. Начинаются все эти вещи — материя, элементы, атомы, силы, Солнце, Луна, Земля, звезды и т. д. и т. п. Словом, начинается внешняя Вселенная, космос. Космос — это, по сути, не что иное, как скопище мертвых тел и высвобожденной энергии уснувших вечным сном индивидов. Мертвые тела, как известно, разлагаются на элементы, составляющие землю, воздух, воду, тепло, излучение, свободное электричество и многое другое, о чем нам так толково рассказывает наука. Мертвые души тоже разлагаются, хотя далеко не все. Если разлагаются, то не на элементы материи или физической энергии, а на некие метафизические элементы, переходящие в психическую реальность и потенциальную волю, которые вновь возвращаются в живую психику живых индивидов. Живая душа впитывает в себя мертвые души точно так же, как грудь впитывает в себя воздух и как кровь впитывает в себя солнце. Душа и индивидуальность человека не могут после его физической смерти распасться на материальные составляющие. Мертвая душа остается все той же душой, сохраняя все свои индивидуальные качества. И она не разлагается, а вступает в живую душу и в ней продолжает жить, являясь одновременно и свидетелем смерти, и агентом жизни. Как правило, однако, она не получает права на отдельное существование, она лишь инкорпорирована в живую, индивидуальную душу. Но в некоторых экстраординарных случаях мертвая душа может существовать и действовать независимо от живой души.

Как все это происходит и каковы законы взаимоотношений между жизнью и смертью — этого я не знаю. Но то, что такие взаимоотношения существуют, и именно в том виде, в каком описаны мною, — в этом я твердо уверен. И я так же твердо уверен в том, что если мы сосредоточим на этом свое живое внимание, вместо того чтобы исследовать какие-то абсурдные атомы, то перед нами откроется целая Вселенная знаний. Вселенная жизни и смерти, о которой мы, непосредственно участвующие в этой жизни и смерти, до сих пор ничего не знаем. В то же время относительно мертвой Вселенной, Вселенной материи и энергии, мы накопили целую кучу заумных теорий, попутно сделав массу сомнительных и даже опасных изобретений и открытий, таких, как машины и пресловутые отравляющие газы, без которых человечеству жилось бы намного лучше.

Раз уж нам привелось родиться, мы должны жить, а не играться в машины или идеалы. А жизнь — это, в сущности, спонтанная живая душа, из которой, как из главного центра, и возникает реальность жизни. Спонтанная, живая, индивидуальная душа — вот ключ ко всему сущему, единственный ключ. Все остальное — производное от нее.

Каким образом индивидуальная душа оказалась в центре всего, потеснив даже само Солнце, — этого я не знаю. Но это так. Свое, особенное динамическое напряжение живой души в каждом сорняке, в каждом зверьке и в каждой букашке, отдельно и индивидуально поляризованное по отношению к огромному полюсу Солнца, — вот на чем держится жизнь самого Солнца. Ибо Солнце мы можем принять за большой симпатический центр окружающего нас неживого мира. И можем считать, что дыхание Солнцу дает эманация всего того, что живет и умирает. В космосе пульсируют бесчисленные вибрации живого, которые и есть основа всей материи. Эти вибрации, эти элементы выдыхаются умирающими и мертвыми, выходят во внешний мир и снова вдыхаются живыми существами. Душа Солнца незрима. Само Солнце есть душа неживого мира, совокупный ключ к смерти материальной субстанции, если можно так выразиться. Солнце — это большой активный полюс симпатической деятельности смерти. К нему устремляются вибрации молекул большого симпатического потока смерти, в нем они обновляются и возвращаются назад как огромное достояние, которым активный полюс симпатической деятельности смерти одаривает жизнь и все живое. Но не на мертвой субстанции в действительности держится жизнь самого Солнца. Она держится на динамических взаимоотношениях между солнечными сплетениями индивидов и его собственным, солнечным ядром — держится за счет этой совершенной циркуляции. Материально Солнце состоит из всей отлетающей к нему эманации мертвого. Но живое ядро Солнца поляризовано всем живым и живущим, поляризовано динамическими взаимоотношениями с ядром жизни всего живого, в особенности с солнечными сплетениями людей. Между моим солнечным сплетением и Солнцем существует непосредственная динамическая связь.

Точно так же, как Солнце является великим огненным, животворящим полюсом неживой Вселенной, Луна является другим ее великим полюсом — холодным, не испускающим тепло, но также животворящим, связанным каким-то образом с волевым полюсом всего живого. Мы живем в поляризованных потоках Солнца и Луны. А сама Луна поляризована поясничными ганглиями, прежде всего человеческими. Солнце и Луна динамически поляризованы по отношению к нашей живой материи, на которую они непрерывно оказывают свое влияние.

Луна по самой своей сути является полюсом нашего особенного, земного волеизъявления во Вселенной. Землю на ее космической орбите поддерживает, во-первых, великое динамическое тяготение к Солнцу, а во-вторых, противоположное отталкивание в независимое, отдельное существование, и это отталкивание поляризовано Луной. Луна есть ключ к нашей земной индивидуальной идентичности в необозримых просторах Вселенной.

Луна — мощный центр магнетизма. Совершенно несправедливо считают ее мертвым и мерзлым миром с безжизненными кратерами и тому подобным. На самом деле она состоит из живых, излучающих энергию элементов, таких как фосфор или радий, обладающих мощной химической, кинетической и магнетической активностью, воздействующей на нас из космоса.

То, что мы видим на небе, — это не Солнце. Это входящая и исходящая вибрация — и та, которую смерть извлекает из тела жизни, и та, что возвращается в тело жизни. Не исключено даже, что мертвые души успевают совершить путешествие к Солнцу и обратно, прежде чем мы вдохнем их в свои живые души. Та эманация живого, что мы выдыхаем, также отправляется к Солнцу и возвращается назад, чтобы мы снова ее вдохнули. Точно так же поднимаются прямо к Солнцу и возвращаются назад водные испарения. То, что мы видим, когда смотрим на Солнце, — это огромный, золотой, идущий от земли поток, дыхание смерти, заслоняющее от нас невидимое живое ядро, подобно тому, как туча пчел, повисшая над ульем, закрывает от нас свою королеву. Вот что мы видим, когда смотрим на Солнце. Центр же его мы никогда не сможем увидеть.

То же самое и с Луной. Она навек обращена к нам спиной. Вовсе не лицом, как нам нравится думать, а спиной. Луна точно так же, как Солнце, притягивает воду. Но только не путем испарения, а при помощи той магнитной силы, которую мы называем гравитацией. И вовсе не той, как в случае Ньютонова яблока: пытаясь уподобить эти два явления, мы на самом деле оказываемся дальше от понимания движения океанских вод, чем были до того, как пресловутый плод упал на голову сэра Исаака. Тут мы конечно же имеем не такой простой случай, когда «большой предмет» притягивает к себе «маленький предмет». В лунной гравитации есть нечто особенное и таинственное. Сила этой гравитации оказывает воздействие и на водные субстанции, и на фосфор, и на соль, и на известняк. Динамическая энергия соленой воды коренным образом отличается от динамической энергии чистой воды. Именно динамическую энергию соленой воды отдает море, именно она связывает его с Луной. А Луна — это некий странный сгусток таких веществ, как соль, фосфор, сода. И уж конечно, она не мертвый мерзлый мир и не тот мир, куда, по представлениям многих, уходит холод нашего земного мира. Все это полный нонсенс. Лунный шар состоит из таких динамических субстанций, как радий или фосфор, коагулированных в некий живой полюс энергии, и этот полюс энергии непосредственно поляризован по отношению к нашей Земле, в оппозиции к Солнцу.

Луна рождается из смерти индивидов. Все, что индивидуально, все, что единственно, все, что находится в общности с чистой, универсальной единственностью, испаряется и как бы в едином выдохе летит к Солнцу. Даже древние, осыпающиеся скалы в дневное время суток делают выдох своей каменной смерти, направленный к Солнцу небес.

Ночью же камни выдыхают иначе, направляя свой выдох к Луне. Свет и тьма, если хорошенько подумать, всецело зависят от третьего, «вторгшегося» тела, — от индивида. Как всем нам известно, вне существования молекул индивидуальной материи не существует ни света, ни тьмы. Если попытаться представить себе Вселенную лишенной всякой материи, то свет и тьма в такой Вселенной будут неразличимы. Мы ведь даже не знаем, что представляет собой «чистое» от материи пространство между Солнцем и Луной, голубой космос, — мы не знаем, какой он сам по себе, светлый или темный. Мы можем сказать светлый, но точно так же можем сказать и темный. Свет и тьма — это лишь слова, которые имеют смысл только для нас самих, то есть для третьего, промежуточного, субстанциального, индивидуального «вторгшегося» тела.

Если снова-таки хорошенько подумать, то свет и тьма означают одно — находимся ли мы лицом или спиною к Солнцу. Если лицом — мы устанавливаем циркуляцию космической, или универсальной, или материальной, или бесконечной любви. Эти четыре эпитета — «космическая», «универсальная», «материальная», «бесконечная» — почти взаимозаменяемы и относятся, как мы видим, к той области неиндивидуального существования, которую мы называем областью смерти материальной субстанции. Это Вселенная, возникшая из смерти индивидов. Именно такая Вселенная, и только она одна, обладает свойством бесконечности — это Вселенная смерти. Живые индивиды не обладают иной бесконечностью, кроме той, которую они обретают в отношении к этой всеобщей субстанции смерти и всеобщему бытию смерти — суммирующему космосу.

Великое чудо Света и Тьмы существует лишь относительно нас самих. Это два гигантских полюса космической энергии и материального существования представляют собой огненный полюс космической любви, который мы называем Солнцем, и другой, белый полюс космического волеизъявления, который мы называем Луной. Солнце наделено великой силой изливаемого им тепла и энергии, Луна — великой силой излучаемого ею магнетизма и электричества, а также радиоактивности и многого другого. Солнце нельзя считать материальным телом. Это интенсивный, могучий полюс космической энергии, а то, что мы видим, — всего лишь частички наших бренных, земных останков, летящих к нему и отлетающих от него. Подобным же образом железная стружка притягивается мощным магнитом, или воздух в комнате струится к теплому очагу, образуя воздушную тягу, или мошкара неодолимой силой увлекается к зажженной свече. И воздух к очагу, и мошкара к свече притягиваются непреодолимыми чарами материальной полярности огня. Воздух входит в очаг и выходит оттуда, но уже горячим, совершенно иным. Точно так же воздействует на нас Солнце.

Огонь, утверждают ученые, — это горение. Просто поразительно, как наука спешит увенчать себя лаврами колдовства и алхимии, прибегая в своих объяснениях к абракадабре, не имеющей ни малейшего смысла. Ну, хорошо, а что такое горение? Попытайтесь ответить на этот вопрос научно, и, можете мне поверить, у вас ничего не получится. Вы можете, например, сказать такое: горение — это то, что происходит, когда материя достигает определенной температуры, и т. д. и т. п. С таким же успехом можно утверждать, что слово — это то, что случается, когда я открываю рот и напрягаю голосовые связки, а также лицевые и шейные мышцы. Оба объяснения абсолютно бессмысленны, ибо описывают средства осуществления, а не само явление.

Огонь может сопровождаться горением, но горение не обязательно сопровождается огнем. Если какие-то величины «А» равны величинам «Б», это вовсе не означает, что все величины «Б» равны величинам «А». И что бы вы ни говорили, как бы ни возмущались, огонь не всегда означает горение. Огонь — это абсолют. Вы можете мне возразить, что огонь есть сумма различных феноменов. А я вам говорю, что это не так. С таким же успехом вы можете мне сказать, что муха представляет собою сумму двух крылышек, шести ножек и двух глаз навыкат. Нет, это мухе принадлежат крылышки и ножки, а вовсе не крылышкам или ножкам принадлежит муха. Муха — это не просто сумма составляющих ее элементов. Муха все равно есть муха, даже если ей оторвать все крылышки или ножки.

Так и с огнем. Огонь сам по себе является абсолютным единством. Он представляет собой динамический полярный принцип. Установите противоположную полярность между «лунным» принципом и «солнечным» принципом, между позитивным и негативным, между симпатическим и волевым динамизмом в любой разновидности материи — и вы получите огонь, вы получите феномен Солнца. Это внезапный выброс одного потока — солнечного, материального симпатического потока. Соответственно установите противоположную полярность между «солнечным» принципом и «водным» принципом, и вы получите водный распад, растворение в воде.

В нашей Вселенной существует два ярко выраженных динамических принципа, которые можно назвать «лунным» принципом и «солнечным» принципом. И эти принципы нам хорошо известны из непосредственного контакта с водой и огнем. Солнце — не огонь. Но принцип огня — это «солнечный» принцип. То есть огонь — это спонтанное устремление к Солнцу материи, внезапно поляризованной Солнцем. Огонь — это спонтанное солнцеутверждение, порыв лишь к одному полюсу. Это внезапное откровение космической единой полярности — единой личности.

Но существует и другой полюс — Луна. Здесь действует другой абсолютный принцип, принцип воды. Луна — не вода. Но она душа воды, ключ ко всем водам.

Таким образом, мы приходим к осознанию нашей видимой Вселенной как широкой дуальной полярности между Солнцем и Луной. Это два гигантских полюса в космосе, сами по себе незримые, но видимые благодаря той циркуляции, что происходит между ними, вокруг них, циркуляции Вселенной, сосредоточенной вокруг космических полюсов Солнца и Луны. Это и есть бесконечность — позитивная бесконечность полюса Солнца и негативная бесконечность полюса Луны. Между этими двумя бесконечностями и помещается все существующее во Вселенной.

Однако остановимся на минутку. Ведь существование Вселенной на самом деле есть результат взаимной противоположности этих двух бесконечностей. Оно нуждается в третьем присутствии, ибо взаимодействие «солнечного» принципа и «лунного» принципа само по себе не могло бы сдвинуть с места ни одной молекулы материи. Чтобы возникла крупинка града, нужна частичка пыли, которая могла бы стать ядром града. Точно так же между двумя космическими бесконечностями должна лежать третья, еще более безграничная бесконечность. Это и есть жизнь Святого Духа, индивидуальная жизнь.

Достаточно легко было бы представить себе, как две бесконечности, отталкиваясь друг от друга и отдаляясь в разные стороны, оставляют между собою пространство для жизни и тем самым ее «создают». Но нам хватит одной-единственной минуты полной тишины и сосредоточенности, в течение которой мы могли бы собраться не только с мыслями, но и со своим собственным «я», чтобы понять — это, конечно, не так. Не две бесконечности, а одна живая индивидуальная душа, умирая, расправляет в космосе два крыла бесконечности, создавая два полюса Солнца и Луны. Солнце и Луна — два вечных продукта смерти, смерти индивидов. Материя — все ее виды — порождается Жизнью. То, что мы называем вульгарной материей, — это продукт смерти индивидов, мертвые тела индивидов, распадающиеся и трансформирующиеся под совместным и противоборствующим воздействием молота и наковальни, огня и песка, воплощенных в Солнце и Луне. В начале времен умер первый индивид, его душа на крыльях Солнца и Луны отлетела в космос, а его мертвое тело, в чудовищном хаосе борьбы полюсов, было разорвано на части, трансформировано и брошено к подножию жизни. Наш мир был создан как подножие жизни, подножием жизни он навсегда и останется.

Вот мы и получаем ключ к гравитации. Все мы, люди, составляющие человечество, — одна семья. В нас пламенеет позитивное ядро всего сущего на Земле. Но под нашими ногами, в почве нашей родной планеты, залегает мощный центр индивидуальной смерти каждого из нас, наша братская могила. Земля имеет один центр, по отношению к которому все мы поляризованы. Циркуляция жизни балансирует между нашей живой душой, являющейся позитивным центром, и темным центром Земли, являющимся великим негативным центром — расположенным глубоко под нами центром нашей материальной смерти. Такова циркуляция временного индивидуального существования каждого из нас. Мы стоим над своею собственной могилой, и по правую руку от нас — зажженный нами смертный огонь, Солнце, а по левую руку от нас — продукт нашей смертной эманации, Луна.

Центр Земли — это великий полюс индивидов, ушедших из жизни. Но это и центр смерти первого умершего индивида. Это первая зародышевая клетка смерти, породившая простым делением Солнце и Луну. По отношению к этому центру все мы, люди и деревья, да и все сущее на Земле, находимся в состоянии вечной поляризации. Рано или поздно каждый из нас падает на землю, притягиваемый ее центром, и умирает. Ключом гравитации, имеющимся в каждом из нас, ключом нашей смерти, нашего веса мы тянемся к центру Земли, но Земля отбрасывает нас, заставляя расправить крылья и устремиться к Солнцу и Луне. Подобно зародышу смерти, мы тоже делимся на две клетки. Когда мы умираем, наше излучение отлетает от Земли к Солнцу, а болотные огни нашей эманации летят к Луне.

Мы падаем на землю, и наша телесная оболочка остается в земле. Но восстаем мы не из земли. Восстаем мы из внеземного живого ядра, неувядаемой жизни. И Земля, и Солнце, и Луна — все они порождения нашей смерти. Лишь благодаря поляризованной динамической связи с нами, живущими существами, они удерживаются на своих местах и продолжают быть Солнцем и Луной. Неживая Вселенная держится на одной лишь жизненной циркуляции живых существ, найдя себе место под аркой, соединяющей два полюса бытия всего живого.

ГЛАВА XIV

Дата добавления: 2015-06-04