КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Неудачливый ухажер
Майор спрыгнул на платформу и сделал глубокий вдох. Покрытая выцветшим асфальтом железнодорожная платформа пахла свежеполитым огородом. Во всей округе поселок славился своими солеными огурцами. В Колосовке выращивали собственный сорт, скрещенный из знаменитых муромцевских и нежинских огурцов. Колосовские овощи унаследовали их лучшие качества – они были небольшими, ласкающей глаз обтекаемой формы и сладкими на вкус. Они солились местными хозяйками по особому рецепту с добавлением дубовой коры, смородинового листа и базилика. Огурчики получались твердыми, ароматными и дразняще хрустели на зубах. Многие считали, что лучшей закуски на свете просто не существует. Пупырчатые плоды ведрами и банками возили на продажу в областной центр – благо, железная дорога делала этот путь быстрым и легким. Не удивительно, что, в поселке, едва ли не в каждом дворе располагался огород с огуречными грядками. Вокзал находился по другую сторону железнодорожных путей, через которые был переброшен виадук. Ефим направился к его знакомым деревянным ступеням. Поднявшись, он остановился на висящем в синем небе дощатом тротуаре с решетчатыми ограждениями. Прямо перед ним стоял аккуратный краснокирпичный вокзальчик. Рядом прошивала пространство паутина электрических проводов и крепежных растяжек. А внизу уходили к противоположным краям земли блестящие нити рельсов. Эти стальные линии нигде не прерывались, до самых океанов, направо – Тихого, налево – Атлантического. Если же повернуть голову в другую сторону, взгляд упирался в огромное здание бывшего Института волновых явлений. Своими размерами и прыгающим силуэтом с двумя башнями по краям оно походило на грозный средневековый замок.
Куратором этого Института по линии контрразведки майор Мимикьянов и проработал в Колосовке пять лет. Возможно, лучших лет в его жизни. Ефим стоял и думал о том, что, наверное, он все‑таки ошибся с профессией. В сущности, его с детства привлекали загадки мира природы, а совсем не мира людей. Ему хотелось понять, почему все устроено так, а не иначе, яблоко падает вниз, а не вверх, а совсем не докапываться, кто же убил, украл или изменил служебному долгу. У него хватило способностей, чтобы сразу после школы выдержать конкурс на физмат Новосибирского университета. Это уж потом, после армии, ему предложили работу в органах. Предложили, и он согласился. По глупости. Хотя, нет, не правда, не совсем уж по глупости. Все‑таки какая‑то непоседливость в его характере была. Несмотря на молодость, он сумел ее заметить, и сомневался, а позволит ли она ему по настоящему заниматься наукой? Вот и согласился на интересную, как ему тогда казалось, работу. И нельзя сказать, что он совсем уж ошибся. В чем‑то жизнь оказалась, действительно, интересной. Но только в чем‑то. Теперь вот от прежней непоседливости мало что осталось. Самое бы время сидеть у испытательной установки, записывать результаты опытов и писать статьи с названием «К вопросу о…». Да поздно! Вот и приходится ездить по области и искать неизвестно что!.. Ефим оторвался от созерцания опутанного проводами неба, железнодорожных путей, а также собственной жизни, и начал спускаться на вокзальный перрон. Здесь майор остановился и покрутил головой. Вот по этому асфальту и прогуливался Борис Петрович Сабаталин, пока с ним что‑то не случилось… А машина с охраной стояла вон там, на краю привокзальной площади… Да, действительно, охрана все время могла его видеть, эту часть перрона от обзора с площади ничто не заслоняет.
Конечно, что‑то могло произойти, когда Сабаталин заходил за угол вокзала, размышлял Ефим. Например, кто‑то мог вступить с ним в контакт и каким‑то образом воздействовать на Бориса Петровича… Но, по показаниям Чечулина и охранников, он оставался вне поля зрения очень уж короткое время… Считанные секунды… Для какого‑нибудь, допустим, гипнотического воздействия, все равно нужно время… И не такое уж малое! Как установлено по делу гипнотизеров‑грабителей, человек терял контроль над своим сознанием самое меньшее минуты через две‑три после начала словесного контакта с преступниками, а, тут не было у возможных злоумышленников этих минут… Прогуливался человек спокойно в одиночестве, звонил кому‑то или ему кто‑то звонил и вдруг… Был человек и нет его. Психологи правы: теми, кто мы есть, нас делает наша память… Обойдя лужу с сияющими на солнце краями, Ефим направился к зданию вокзала, а точнее, к тому его крылу, где помещался буфет. Здесь всегда можно было выпить чашечку сваренного в автомате кофе, не говоря о других напитках, а также вкусно и недорого пообедать. Майор и решил отметить свое прибытие в поселок чашечкой горячего кофе. У стеклянных дверей буфета, он столкнулся с тремя плечистыми парнями в черных кожаных куртках. Встреченные ему не понравились. И самоуверенными лицами, и хозяйской повадкой, и какой‑то исходившей от них скрытой агрессией. В пронзенном солнцем буфете было пусто. За массивной деревянной стойкой стояла полная белокурая буфетчица. Это была его старая знакомая Аля Тиц. А рядом с ней находился крепкий мужчина, выражением лица и черной курткой похожий на тех людей, с которыми майор только что столкнулся у входа. И общение между этим посетителем и Валентиной имело не совсем мирный характер. Мужчина держал буфетчицу за кисть руки, которую та пыталась вырвать. От усилия и волнения на щеках у Валентины красными яблоками выступил румянец. Мужчина смотрел на женщину уверенно, слегка улыбаясь, с выражением прямо‑таки полноправного хозяина. Ефим подошел к стойке. Мужчина на него никак не реагировал. Занятая борьбой Алевтина его тоже не замечала. Вторая рука невежливого ухажера спокойно лежала на полированной поверхности стойки. Ефим вплотную приблизился к мужчине, ухватил за безымянный палец и заломил его назад. Ухажер взвыл от неожиданной боли и повернул в сторону Ефима искаженное болью лицо.
– Ты что? Отпусти, гад! Больно же! – сразу потеряв свой уверенный вид, взмолился мужчина. – Разве так с женщинами разговаривают? – спросил Ефим, слегка ослабляя хватку. С исчезновением болевых ощущений противник снова начал смелеть. – Да, ты кто такой? – прищурившись произнес он. – Я – местный участковый Голобородько. – уверенно ответил Ефим. – А вот ты кто такой, голубь? Противник на секунду задумался и сбавил тон. – Да, проезжий я… Электричку жду… Из соседнего района! – А‑а‑а… – протянул Ефим. – Ясно. Муромцевский, наверное? – Ну, да. Муромцевский… – покладисто кивнул мужчина. – Ну, тогда иди. Жди. Только в буфет больше не заходи. Понял? – Понял, понял… Все! Не зайду! Ну, отпускай уже! – нетерпеливо дернулся Алин ухажер, пытаясь освободить руку. Но майор руку не отпустил и посмотрел на своего пленника удивленно. – Подожди. – охладил он нетерпеливого бойца. – Не спеши так. А что, извиняться перед женщиной я за тебя буду? – Да, ты что, участковый? Я ж ничего такого не делал… Только руку погладил и все! За что извиняться‑то? – обиделся на проявленную к нему несправедливость плененный. Ефим снова начал загибать плененный безымянный палец назад. – Ну, извини, извини красавица, не хотел обидеть… – резво обернулся к буфетчице невезучий посетитель. – Прощаешь его, Алевтина? – спросил Ефим. – Да, ну его! Пусть себе идет. – ответила Аля, потирая запястье. – Тоже мне кавалер нашелся… – Ну, иди. Только, чтоб больше я тобой не занимался. – сказал Ефим и отпустил чужой палец. Невезучий ухажер облегченно отдернул свою руку и быстро сделал несколько шагов в сторону. Отойдя на безопасное расстояние, он исподлобья посмотрел на Ефима, и майор не увидел в его взгляде ничего хорошего. Мужчина что‑то угрожающе пробормотал, но очень тихо, во всяком случае, Ефим ничего не расслышал. Но увидел, как правая рука женолюбивого посетителя буфета сжалась в кулак.
Майор приготовился встретить удар. Но атаки не последовало. Противник резко повернулся и, не оглядываясь, направился к выходу. – Ой, Фима, а Володя говорил, ты через неделю приедешь! – улыбнулась Аля. – Да, так получилось… А тут смотрю, какие‑то резвые ухажеры появились… Кто это такой? – Сама не знаю! Первый раз вижу!.. Четверо их еще в десять часов на городской электричке приехали… Чего‑то все утро на вокзале крутились! Я думала дальше куда‑нибудь поедут, а они нет… Потом трое чай с бутербродами попили и ушли, а этот прилип, как банный лист!.. – Да, борзые ребята… К кому это они, интересно? – Про Контрибутова спрашивали… Где живет… – Про Контрибутова? – удивился Ефим. – А зачем он им? – Говорили, какую‑то посылку от какой‑то тетки привезли… – Хороших почтальонов тетка нашла… – почесал нос Ефим. – Да, не говори… – осуждающе покачала головой буфетчица. – Хорошо, что ты тут оказался… А то я уж кричать хотела… Дежурного звать… Тебе кофе сделать? – Сделай. Двойной в маленькой чашечке. – Слушай, Фима, ты не вздумай в «Дагомысе» обедать! Ты через часик на башню приходи, я тебя накормлю! – сказала Аля, насыпая молотый кофе в автомат. – Я сегодня как будто знала, что приедешь, твою любимую окрошку сделала! Выпив кофе, майор Мимикьянов кивнул Але Тиц и покинул ресторан. На платформе он огляделся. Ни Алиного ухажера, ни его спутников он не увидел. Перрон вообще был пуст. Только в дальнем его конце, неразлучная парочка – Петя Бацанов и Рита Терлеева направлялись к лесополосе. За ней находилось место их постоянного обитания – железнодорожный тупик. У ступенек, ведущих на привокзальную площадь, под деревянным навесом располагался крохотный базарчик. Он состоял из нескольких немолодых женщин, торговавших знаменитыми колосовскими огурцами. Они стояли возле каждой хозяйки в стеклянных банках и лежали в больших чашках. Ефим прошелся вдоль прилавка. Женщины одна за другой поздоровались с ним. То ли узнали, то ли по неискоренимой поселковой привычке. Майор остановился на огурцах, принадлежащих пожилой огороднице в белой косынке. Вся Колосовка звала ее баба Клава. Он знал, у нее были очень вкусные огурцы. Ефим выбрал небольшой веретенообразный огурчик с прилипшим смородиновым листом. – Берите! Не пожалеете! – заулыбалась полным загорелым лицом баба Клава. – Уку‑у‑усные! Расплатившись, майор с хрустом откусил сразу половину, почувствовал во рту острый кисло‑сладкий сок и окончательно почувствовал: он – в Колосовке. Спустившись с платформы, Ефим оказался на привокзальной площади. Это был асфальтовый круг, окруженный зеленой стеной высоких деревьев с толстыми, уходящими в землю корнями. Укрытая сверху разросшимися кронами, уходила в поселок неширокая улица. Ефим пересек залитую солнцем площадь и вошел в зеленый туннель. Он направился к видному со всех концов поселка зданию, похожему на средневековый замок. Раньше в нем помещался Институт.
Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 327; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |