ВВЕДЕНИЕ 24 страница

Почему вы не ударите меня? Я чувствую, что готов.

Я не воспринимаю вашу рекомендацию. Если вы чувствуете, что готовы, то это означает, что вы не готовы. Это ваше эго заявляет, что вы готовы. Тот, кто готов, никогда не заявляет об этом, поскольку готовность приходит через не-эго. Тот, кто готов, будет смирен и покорен, тот, кто готов, будет стоять последним в очереди. Он не будет пытаться пройти первым. Запомните: те, кто последние, будут первыми, а те, кто старается быть первыми, будут последними.

Нет нужды провозглашать и распространяться о том, что вы готовы. Если вы готовы, я узнаю первым, не вы узнаете первым. Так что оставьте это мне.

На самом деле это алчность — и очень странный человеческий ум. Когда я ударяю, люди не чувствуют себя хорошо. Ананда Прем чувствовала себя ужасно, то же было и с Винной, так называемой толстой Винной, она не такая толстая. Она плакала все утро. То же было и с Амидой. Когда я говорил здесь, она чувствовала себя ужасно. Когда я ударю, вы почувствуете себя ужасно.

Но когда я не ударяю, вы просите об этом... ведь ум иногда так изворотлив, что начинает думать, что если вас ударят, вы станете особенным. Это будет доказательством того, что вы редкий, зрелый. Это будет доказательством того, что вы достойны удара.

Это эго. И эго — единственная преграда. Это эго не позволяет вам измениться. Я здесь не заинтересован в маленьких изменениях, я не заинтересован в реформировании вас — я заинтересован в полном разрушении вас с тем, чтобы что-то совершенно новое могло родиться. Ничто меньшее этого не будет достаточным.

То, что вы хотите, — это украсить ваше эго несколькими медалями с тем, чтобы можно было пойти и сказать: «Посмотрите, Бхагаван ударил меня — и больнее, чем кого-либо другого. Я особенный».

Желание быть особенным — это болезнь. Иногда это желание быть особенным может привести вас и к смирению. Из-за того, что я говорю, что те, кто позади, будут первыми, вы можете начать состязаться за последнее место. Снова вы состязаетесь за первенство. Посмотрите, ум, в действительности, изворотлив. Он может играть в игру на тему игры в игру. Это как китайский ящик: вы открываете один, там другой; вы открываете этот, там еще один. И они в совершенстве подходят друг к другу. Внутри ящик немного поменьше, и снова немного поменьше, и снова немного поменьше. Эго — это китайский ящик. Смотрите за этим, иначе вы никогда не избавитесь от него.

И позвольте мне снова повторить: я здесь не для того, чтобы реформировать вас. Реформа — мерзкое слово. Реформа означает, что вы остаетесь теми же самыми, немного подправленными здесь и там, я подрисовал вас здесь и там. Вы остаетесь теми же самыми, с той же основной структурой, только, может быть, немного более красивыми. Нет, я не заинтересован в этом, я заинтересован в вашем полном исчезновении — когда вас больше нет.

Когда вас нет, впервые вы будете девственными, невинными, свежими, как капля утренней росы. Это то, что есть Бог. Эта свежесть — Бог. Это изначальное событие — Бог. Это вхождение нового в старое — Бог. Когда входит это новое, старое просто исчезает, или, когда старое исчезает, только тогда входит новое. Вхождение нового и исчезновение старого одновременны. Они происходят в единый момент.

Но я понимаю ваше беспокойство.

В курортном городке в Новой Англии был человек, такой невзрачный, что он был предметом всякой шутки, которую придумывал городской люд. Один хирург, специалист по пластическим операциям, посетивший курорт в отпуск, был так тронут его безобразностью, что предложил ему изменить лицо бесплатно. «Действительно, — сказал он, — за просто так я сделаю одну пластическую операцию, и вы будете самым красивым человеком в Новой Англии».

Непосредственно перед тем, как положить этого человека под нож, хирург сказал: «Хотите ли вы изменить лицо полностью, абсолютно?»

«Нет, — ответил человек, — не слишком много. Я хотел бы, чтобы ребята знали, кто это такой красивый».

Вот так действует эго. Вы хотите, чтобы ребята знали, кто это такой красивый. Вы хотите, чтобы ребята знали, кто это такой покорный, такой смиренный, кто это такой, стоящий в хвосте очереди. Даже если это всего лишь желание, эго полностью живо, процветает. Ничего не изменилось. Только полное изменение является изменением.

И вам не нужно предлагать мне, что я должен делать. Предоставьте это мне. Когда время придет и я почувствую, что вам нужен удар по голове, я ударю. Я никогда не делаю этого по вашей просьбе, я делаю это по необходимости.

Вы не можете понять, что нужно. Снова и снова вы неправильно понимаете ваше желание как потребность. Ваше желание — это не потребность. Я понимаю, что вы желаете этого, но вы желаете по неправильной причине. Я ударю вас, когда вам это будет нужно, а не когда вы этого захотите. И вам это будет нужно, когда все ваши желания исчезнут, — когда вы совершенно не будете осознавать эту потребность, тогда удар придет внезапно, неожиданно. Только тогда он имеет смысл.

Вы задали вопрос... Если вы ожидаете, и я приду и ударю вас по голове, это будет бессмысленно. Вы ждете этого, вы в ожидании, вы в волнении, ваше эго становится большим воздушным шаром. Вы ходите кругами, грудь колесом, и говорите: «Видите, что происходит? Я готов».

Бог приходит к вам только в том случае, если вы не ждете его совсем. Он приходит в те моменты, когда вы полностью забыли о своих желаниях. Он приходит только в те моменты, когда нет желания, когда вы в безжеланности. Он приходит неожиданно, внезапно. Когда вы ожидаете, тогда вы точно закрыты. Вы открыты, когда не ждете.

Разве вы не видели этого снова и снова в жизни? Все, что прекрасно, случается только тогда, когда вы не ждете этого. Когда вы ждете, ничего не случается. И даже если что-то случается, вы не получаете от этого никакого блаженства. Всякое блаженство внезапно, оно не связано с прошлым, оно отсоединено от прошлого.

Так что, пожалуйста, ждите. Ждите без ожидания. Ждите, забыв обо всех желаниях. Если что-то будет нужно, мое дело сделать это, это моя ответственность. Когда вы станете санньясином, это будет ваше обязательство и моя ответственность.

Последний вопрос:

Мне кажется, что я действительно схожу с ума.

Вы всегда были сумасшедшей, и вовсе вы не сейчас сходите с ума. Вы просто становитесь немного более бдительной в отношении этого.

Ум — это безумие. Вот поэтому вы не можете заглянуть внутрь. Если вы посмотрите внутрь, вы найдете безумную суматоху. Там не один безумец, там целая безумная толпа. И вся эта толпа безумцев на шее друг у друга. Вот почему я все время говорю: «Посмотрите внутрь». Так говорит Сократ, так говорит Будда, так говорит Иисус: «Посмотрите внутрь. Царство Божье внутри вас».

Никто не желает смотреть внутрь. Они слушают, они говорят: «Хорошо, когда-нибудь посмотрим». Но никто не готов заглянуть. Почему? Потому что, когда вы заглянете вовнутрь, вы не увидите царство Божье, вы увидите сумасшедший дом. Когда вы заглянете внутрь, вы не увидите блаженства Будды, вы увидите просто невроз. Вы увидите повторяющиеся и повторяющиеся мысли — как будто граммофонная пластинка заела и повторяет одно и то же, одно и то же, одно и то же. Когда вы медитируете, вы становитесь осознающими. Когда вы становитесь осознающими, вы чувствуете, что сходите с ума. Нет! Если вы начинаете осознавать, что сходите с ума, вы удаляетесь от сумасшествия, вы проходите дальше этого.

Человек, осознающий, что он сумасшедший, уже на пороге святости. Сумасшедший никогда не осознает, что он безумен. Можете пойти в сумасшедший дом и спросить его обитателей. Они рассмеются. Никто не скажет, что он сумасшедший. Они думают, что это весь мир сошел с ума, за исключением их. Это критерий сумасшедшего: он думает, что весь мир, кроме него, сошел с ума.

Что же о святых людях? Лао-цзы говорит: «Весь мир, кроме меня, кажется таким разумным. Весь мир, кроме меня, кажется таким ясным — я запутался. Кажется, что мир обладает ясностью, прозрачностью ума, — моя голова безумна. Весь мир умен и мудр — я идиот». Послушайте, что говорит Лао-цзы. Вот указатель святого человека — самого святого на все времена.

Итак, Сатиша, — этот вопрос от Сатиши — вы подходите близко к святости, поскольку вы начинаете осознавать свое безумие. Присмотритесь к этому. Не пугайтесь этого и не избегайте. Войдите в это. Вглядитесь в это. Войдите и вглядитесь в это. Необходимы упорство и настойчивость.

Помните одно: тот, кто осознает, — это не тот, кого вы осознаете. Наблюдатель отделен от наблюдаемого. Если вы видите сумасшедшую мысль, гудящую, бегающую внутри, знайте, что вы — не эта мысль, вы — свидетель, знающий, что она есть.

Вы говорите: «Мне кажется, что я действительно схожу с ума». Тогда есть две вещи: что-то сходит с ума и что-то является наблюдателем. Вы — тот наблюдатель. Ум всегда безумен, вот почему мы не видим ума. Наблюдайте ум, и вы почувствуете, что происходит. Вы никогда не думали, что ваш ум безумен, теперь вы чувствуете, каковы вы есть. Это хороший знак, хорошее указание. Вы приближаетесь к дому.

Анекдот.

Человек обвинялся в том, что он ударил женщину, ехавшую вместе с ним в двухэтажном автобусе. Судья спросил его, какие объяснения он может предложить.

Ну, сэр, было вроде так, — ответил обвиняемый. — Она села рядом со мной на первом этаже автобуса. Затем она открыла свою сумочку, достала свой кошелек, закрыла сумочку, открыла кошелек, достала монетку, закрыла кошелек, открыла сумочку, положила кошелек и закрыла сумочку. Потом она заметила, что кондуктор пошел наверх, поэтому она открыла свою сумочку, достала кошелек, закрыла сумочку, открыла кошелек, положила монетку, закрыла кошелек, открыла сумочку, положила кошелек и закрыла сумочку. Потом она увидела, что кондуктор спускается вниз, и поэтому она открыла сумочку, достала кошелек, закрыла сумочку, открыла кошелек, достала монетку и закрыла... Судья больше не мог вытерпеть.

— Хватит! — закричал он. — Вы сведете меня с ума.

— Вот это самое случилось и со мной, сэр, — сказал человек.

Вот это самое происходит и с вашим умом постоянно. Если вы наблюдаете за этим, вы чувствуете, что это как будто сводит вас с ума, но наблюдение — единственный способ пройти дальше этого. Иначе, знаете вы это или нет, вы безумны. Если вы не знаете этого, вы не станете святым человеком.

Наблюдайте это, идите в это, Сатиша. И я знаю, что Сатиша должна сойти с ума. Сегодня она задала почти три дюжины вопросов. Она должна сойти с ума! Но это хорошо. В становлении вашей бдительности вы благословенны. Держитесь этой бдительности. Становитесь более центрированными в этой бдительности. Чем более бдительными вы становитесь, тем дальше уходит шум вашего ума. Когда вы по-настоящему центрированы, ум исчезает — ведь в центрировании используется та же энергия, что вовлечена в мысли. Когда энергия центрируется, мысли просто умирают. У них нет никакой энергии. Они исчезают.

Глава 13

НЕ ПОДНИМАЙТЕ ПЫЛИ, НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ СЛЕДОВ

9 марта 1977 года, Пуна, Индия

Герцог My из Цинь сказал По-ло: «Вы состарились, есть ли в вашем семействе кто-нибудь, кого я могу послать вместо вас найти мне лошадей?»

«Хорошую лошадь можно определить по её форме и виду, по её костям и мускулам, но великие лошади в мире, должно быть, угасли, исчезли, погибли, потерялись. Такие лошади не поднимают пыли и не оставляют следов. У всех моих сыновей талант меньше моего: они могут отобрать хорошую лошадь, но не великую. Но есть человек, я знаю, который носит, запасает и собирает для меня дрова, Цзю-фан Као. Как знаток лошадей он равен мне. Я предлагаю вам повидаться с ним».

Герцог My повидался с этим человеком и послал его найти лошадей. Через три месяца он вернулся и рассказал герцогу: «Я добыл одну, в Шао-чью».

«Что это за лошадь?».

«Кобыла, желтая».

Герцог послал кого-то привести её. Она оказалась черным жеребцом. Герцог, недовольный, вызвал По-ло. «Он не хорош, этот парень, которого вы послали мне, чтобы найти лошадей. Он не может даже отличить одну масть от другой и кобылу от жеребца. Что он может понимать в лошадях?»

По-ло вздохнул в удивлении. «Так теперь он вырос, так много!? Это показывает, что теперь он стоит тысячи, десяти тысяч, любого числа таких, как я. То, что видит такой человек, как Као, — это самый природный импульс, скрытый движениями лошади. Он схватывает существенное и забывает второстепенное, идет прямо вовнутрь и забывает внешнее. Он ищет и находит то, что ему нужно, игнорирует то, что ему не нужно. Суждение о лошадях такого человека, как Као, содержит нечто более существенное, чем лошади».

Когда лошадь прибыла, точно было доказано, что это великая лошадь.

Дао — видение всеобщего, видение целого. Части не имеют значения; части не имеют смысла сами по себе. Смысл принадлежит целому, единому, органическому единству — если вы ищете смысл в части, вы ищете напрасно. И не только это: если вы настаиваете на поиске смысла в частях, вы скорее разрушаете смысл, чем находите его. Это будет позиция разрушения.

Например, поэма не существует в словах, составляющих её, она существует в чем-то за словами. Она трансцендентальна. Если вы анализируете слова, предложения, лингвистическую форму, что вы хотите выиграть? Если вы разбираете поэму, если вы расчленяете поэму, вы убиваете живое единство. Вы как бы разбираете тело человека: к тому времени, когда вы преуспеете в разборке тела человека, дух его уйдет. Все, что вы найдете, будет мертвым трупом. А вы искали человека, а не мертвый труп. Человек — это единство, как и поэма.

Если вы расчлените поэзию, вы найдете предложения; если вы расчлените сложные предложения, вы найдете простые предложения; если вы расчлените простые предложения, вы найдете слова; если расчлените слова, останется алфавит. Но где же поэзия — поэзия, взволновавшая ваше сердце? Где же красота, тронувшая ваше существо, давшая вам крылья? Где это видение? В алфавите ничего этого нет.

Как исчезло все это? Ваш подход был в основном неправильным. Ваш подход был в основном разрушительным, насильственным. Вы расчленяли. Поэзия должна рассматриваться в целом. Она должна схватываться как целое. Если вы схватываете её как целое, то каждое слово вносит свой вклад; если вы не можете схватить её как целое, то слова не составляют её. Слова составляют только тело поэмы, но не её сердце. Да, сердце не может существовать без тела, но сердце — это не тело.

Человек, конечно, не может существовать без тела, но человек — это не просто тело. Человек — это нечто гораздо большее. Человек гораздо превосходнее. Человек гораздо выше. Он погружен в тело, живет в теле, но он — не само тело. Тело — это храм, и человек — Бог в нем. Да, если вы разрушите храм, Бог не будет иметь местопребывания; он исчезнет, испарится.

Так испарится и поэма. Поэма — это Бог, располагающийся в словах, в ритме, в смысле, в красоте.

Послушайте маленькое хайку Басё, величайшего мастера хайку. Это очень маленькое хайку, несколько слов.

В старинный пруд...

Когда я говорю эти слова, нужно представить себе картину, — хайку нужно представлять себе визуально. Это поэма-картинка. Только в наглядном представлении вы поймете.

В старинный пруд

Лягушка прыгает,

Шлеп.

Все. Представьте себе это, представьте своим внутренним зрением — старинный пруд, окруженный замшелыми скалами. Вы как будто, касаетесь их. Можете ощутить их покров. Очень старинный пруд. Сухие листья на воде, сухие листья по берегам. Старые сосны стоят на страже, благоухание, прохлада. Может быть утреннее солнце...

И лягушка. Она живая. Лягушка прыгает. В буквальном переводе с японского будет: лягушка-прыжок, не лягушка прыгает. Лягушка-прыжок. Лягушка и прыжок — это не две разные вещи, нельзя отделить лягушку от её прыжка. Она есть прыжок. Она есть в прыжке. Японский и китайские языки много глубже других языков. Но чтобы перевести правильно, мы должны сказать: «Лягушка прыгает», — как будто она делает что-то. Для лягушки прыжок — это не делание чего-либо, не действие. Это спонтанность.

Лягушка прыгает,

Шлеп.

Звук, волнение на поверхности старого озера — и тишина.

Если вы расчлените эту маленькую поэму — в ней всего одиннадцать слогов — что вы получите? Получите несколько слов. Расчлените слова и получите алфавит — лингвистические элементы. И весь смысл теряется. Все равно, как вы рассматриваете красивую картину и расчленяете её на цвета. Картина исчезает. Или если я даю вам красивый цветок лотоса, а вы расчленяете его на химические составляющие — цветок теряется.

Вот так наука разрушила весь смысл жизни. Если люди на Западе чувствуют, что жизнь бессмысленна, то это следствие их научных устремлений. Наука пыталась сделать жизнь более разумной — она сделала жизнь более разумной, но весь смысл жизни потерян.

Люди, не имевшие больших знаний о жизни, были гораздо более счастливыми. Для них сама жизнь имела больше смысла. Они не расчленяли лотос, они наслаждались лотосом. Они не беспокоились о составляющих, о химии, они не беспокоились о том, что такое красота, — они наслаждались ею, они были в ней, они поглощали её, они были поглощаемы ею. Они были настроены в лад с красотой, жизнью, существованием, и был смысл.

Теперь наука сделала все гораздо более разумным, она объяснила почти все, и через эти объяснения разрушается вся красота. Объяснение у вас в руках, но где же загадка жизни? Если пойти к биологу и спросить его о том, что такое любовь, он объяснит. Это нечто гормональное. Некоторые химические вещества идут по вашим венам, вашим артериям, по вашей крови, некоторые гормоны выделяются вашими железами — вот что такое любовь. Теперь расскажите матери, что её любовь к ребенку — это не что иное, как гормоны; расскажите женщине, влюбившейся в мужчину и готовой пожертвовать всей своей жизнью, готовой умереть, счастливой умереть ради этого человека, расскажите ей, что все это просто гормоны...

И вы не говорите неправды, вы совершенно правы, вы совершенно истинны, — но что-то упускается в вашей правде. Ваша правда мертва. Ваша правда касается наименьшего общего знаменателя. Все равно, как если бы вас спрашивали о лотосе, а вы говорили бы о грязи. Что такое лотос? Не что иное, как грязь, потому что он растет из грязи. Что такое любовь? Гормоны, потому что она происходит от действия гормонов.

Вот почему Фрейд свел всю любовь к сексуальности — то же самое он сделал с молитвой, то же самое — с Богом. Все становится сексуальным. В тот момент, когда молитва, любовь, Бог — все становится сексуальным, что-то теряется.

Даосский подход противоположен. Дао говорит, что прежде, чем объяснять вещь по её частям, прежде чем объяснять целое по его части, следует попытаться объяснить часть по целому.

Например, это хайку, которое я рассказал вам...

В старинный пруд

Лягушка-прыжок,

Шлеп.

Слово «лягушка» или слово «шлеп», звук «шлеп», могут существовать в тысяче и одном контексте. В каждом контексте слово будет иметь иной смысл, поскольку смысл зависит от контекста. «Шлеп» само по себе не несет смысла. Смысл определяется контекстом. В хайку Басе вы неожиданно узнаете его благодаря лягушке. Лягушка придает смысл этому «шлеп», старинный пруд придает смысл этому «шлеп». В различных контекстах это будет обозначать разные вещи. Контекст, целое, дает смысл части.

Старинный пруд... Слово «старинный» может использоваться тысячью и одним способом. Можно найти множество способов его применения. В каждом контексте оно будет иметь иное значение. Так что смысл не содержится в слове «старинный», смысл содержится в том целом, где используется это слово.

Это можно видеть во всей вашей жизни. Каждая вещь имеет смысл только благодаря тому, что является частью органического единства, которое больше её, выше её. Смысл исходит от более высокого, смысл исходит от большего. Смысл, конечно, исходит и от низкого, но низкое не является определяющим фактором. Посмотрите на другой подход. Если вы спросите ученого, он скажет, что лотос — это просто грязь; если вы спросите даоса, он скажет, что грязь — это лотос.

Различие потрясающее. Когда вы говорите, что лотос — это не что иное, как грязь, мерзкая грязь, вы разрушаете всю красоту. Тогда в ваших руках и в вашей душе остается только мерзкая грязь. Тогда вы остаетесь с отвратительной жизнью. Даосы говорят, что если лотос происходит из грязи, то грязь не может быть просто грязью, она должна быть носителем лотоса, потенциальной возможностью лотоса. Аромат цвет, красота лотоса должны быть спрятаны где-то в грязи. Так что не называйте её просто грязью — она несет в себе лотос, она — утроба лотоса. Поэтому даже грязь становится прекрасной. И вы начинаете отыскивать смысл и в грязи. Он где-то там — вы можете увидеть его, вы можете не увидеть, это зависит от вашей ясности, от ваших глаз. Но осуждение исчезнет.

Фрейд говорит, что вся любовь — это не что иное, как секс; даже любовь к Богу, даже любовь Миры к Кришне, любовь Ананды к Будде, любовь Марии Магдалины к Иисусу — не что иное, как сексуальность. Видите ли вы, как много красоты сразу разрушается одним ударом? Если вы спросите даоса, он скажет, что даже если человек идет заниматься сексом с проституткой, то и в этом есть что-то от молитвы, есть что-то божественное.

Как раз несколько дней назад я видел статью, написанную Даттабалом. Он сравнил меня с Фрейдом, он сказал, что мы оба говорим одно и то же. Это сравнение — больше, чем неправильное понимание. Я говорю, что секс — это любовь, Фрейд говорит, что любовь — это секс, и разница потрясающая. Я говорю, что и в сексе есть проблеск самадхи; я делаю и секс священным. Фрейд говорит, что в самадхи, в самадхи Рамакришны, нет ничего, кроме подавленной сексуальности. Он делает и самадхи мирским понятием.

Тот, кто не имеет понимания, заключает меня в одни скобки с Фрейдом. Это очень легко, просто. Они говорят: «Какая разница, назвать секс любовью или назвать любовь сексом? Нет разницы». Не много, если вы думаете только о словах. Тогда разница только в том, что я ставлю секс на одно место, а любовь на другое, а Фрейд ставит их на противоположные места. Так что большой разницы нет.

Но разве вы не видите разницы? Она огромна, жизненна, ценна. И от этой разницы зависит многое.

Видение даоса — это взгляд на часть через целое, так, чтобы целое придавало смысл части, делало её осмысленной. Не иначе. Ваши глаза прекрасны, но, взятые вне вашего тела, они ничто.

Это случилось в жизни Винсента Ван Гога... Он был очень безобразен — великий художник и прекрасная душа, но безобразное тело. Ни одна женщина, ни разу не влюбилась в него. Он был омерзителен, он был ужасен. И он очень сильно страдал. В возрасте тридцати трех лет он совершил самоубийство. Если никто не любит вас, то для чего жить?

Однажды, будучи у проститутки, он сказал: «Никто ни разу не сказал мне что-либо с любовью. Никто не сказал мне, что я красив, или хорош, или я такой и сякой. Я страстно желаю этого». Женщина пожалела его, у нее, должно быть, было очень сострадательное сердце. Она оглядела его, чтобы найти что-нибудь, что можно было бы оценить высоко, но не нашла ничего. Лицо было безобразно, нос был безобразен, глаза были безобразны, все было в беспорядке — за исключением ушей. Поэтому она сказала: «Но у вас красивые уши». И она играла его ушами.

Он пошел домой, отрезал себе ухо и подарил его той женщине. Она не могла поверить! Он принес ухо со стекающей с него кровью и сказал: «Тебе оно нравится, теперь оно твое».

Но ухо, отрезанное от тела, более не прекрасно — даже самое прекрасное ухо станет безобразным.

Изымите что угодно из его контекста, и оно потеряет весь смысл, потеряет всю красоту, потеряет всю истину. Истина пребывает с целым, то же и красота, то же и доброта. Первое, что нужно понять в Дао, — это видение целого.

И целое не может быть собрано... это второе, что следует запомнить. Были люди, пытавшиеся составить целое. Например, в своем психоанализе Фрейд пытался разобрать человеческий ум, человеческую психику на фрагменты, поэтому и такое название — анализ, психоанализ. Сначала он разобрал человеческий ум на составляющие его части и многое разрушил. Затем пришел Ассаджоли и создал психосинтез. Ассаджоли пытается переделать то, что сделал Фрейд. Он снова соединяет части. Фрейд разрушил, но Ассаджоли неспособен ничего оживить, не может.

Будет трудно, но это нужно понять — это поможет вам понять позицию Дао. Фрейд делает анализ. Сначала он отрезает члены тела, затем раскладывает их на столе и обследует их. Затем приходит Ассаджоли. Он снова составляет все члены вместе, привязывает их друг к другу, приклеивает их друг к другу и думает, что теперь человек стал целым. Оба неправы. Если вы убили что-то, вы не сможете сложить это в целое. Жизнь так драгоценна, что, когда она уходит, она уходит навсегда. Вы не сможете составить её из частей.

Если вы разделите розу на лепестки, а затем придет Ассаджоли, сложит лепестки вместе, приклеит их, приколет их булавками и скажет, что теперь это настоящий цветок, он будет неправ. Это не настоящий цветок. Он лишь представляет ложную идею единства. Единства нет, поскольку булавки, которые держат цветок, никогда не были его частью; клей, который держит цветок, никогда не был частью живой розы. Живая роза держалась сама — помните это. Она не держалась чем-то еще, она держалась сама. Это дух соединяет вас, держит вас в состоянии целого. Это не ваши руки, и ваши ноги, и ваши глаза соединились вместе, нет. В вас существует что-то, что держит их вместе. Когда разрушается это единство, тогда, даже если вы снова все сложите вместе, это не будет настоящее единство.

Поэтому я не являюсь ни сторонником анализа Фрейда, ни сторонником синтеза Ассаджоли. Моя позиция — это в точности позиция Дао.

Что говорит Дао? Дао говорит, что искать существующее единство надо до начала анализа. Надо идти к первоначальному единству, первичному единству, исходному единству. Идти к исходному. Синтез приходит после анализа, он следует за анализом. А Целостность? Целостность предшествует анализу. Она была до того, как анализ разрушил её. Нужно иметь полное видение и видеть вещи в их всеобщности. Не следует складывать их вместе. Если вы будете складывать их, это будет ложное единство, это будет синтетический синтез, искусственный, пластиковый. Он не будет истинным.

Ясно ли это вам? Посмотрите на дерево. Дерево цельно. Глубоко всмотритесь в дерево. Дерево цельно с землей, ведь они соединены вместе. Если вы всмотритесь глубоко, то увидите, что земля существует вместе с солнцем. Без солнца земля существовать не может; без солнца дерево не было бы зеленым, не было бы живым; без воздуха, окружающего его, оно не дышало бы. Поэтому дерево цельно с воздухом, землей, солнцем, со звездами — со всем. Все сущее переплетено; мы переплетены друг с другом. Я в вас, вы во мне; мы в дереве, деревья в нас; мы в земле, земля в нас, и мы переплетены. Мы члены друг друга, мы не существуем порознь.

Смотреть с этой высокой точки предельного единства — вот что такое Дао. И тогда все окрашивается в совершенно другой цвет. Тогда ваше видение открывает вам то, что нельзя открыть на более низких уровнях. В Дао не нужно складывать вещи в целое.

Однажды ко мне пришел христианский миссионер и сказал: «Я чувствую себя счастливым оттого, что вы пытаетесь собрать все религии вместе». Я сказал: «Вы не поняли меня. Я не собираю их вместе. Я смотрю на них, как на одно целое».

Я не собираю их вместе, я не занимаюсь синтезом. Я не согласен с Махатмой Ганди, который пытается создать синтез, собирая вместе ислам, индуизм, христианство — несколько частей из Библии, несколько частей из Корана и несколько частей из Гиты — и делая что-то из всего этого. Это сборная солянка, кхичарщ это не единство, это не всеобщее видение. Я не собираю вместе Христа, и Мухаммеда, и Махавиру, и Кришну, и Лао-цзы. Нет, я вижу их как одного. Для меня не стоит вопроса, чтобы собирать их вместе, я не делаю усилий, чтобы собрать их вместе, я не пытаюсь заниматься синтезом их. Они суть одно — вот мое переживание. Они суть одно. Они никогда не были порознь. Существование порознь невозможно. Они соединены вместе в истину. Они знают одну истину, они живут одной жизнью, они наслаждаются одним блаженством. Их самадхи одно. Я не собираю их вместе, я просто говорю, что это так.

Второе: Дао не заинтересовано в понимании чего-либо порознь — такое понимание будет ложным, ошибочным. Нельзя понять вещь отдельно, поскольку в самом этом отделении, в самом этом определении, вещь выхватывается из общего контекста, из её органического единства. Тогда можно иметь объяснение, но не понимание.

Наука объясняет; религия понимает. Объяснения касаются частей; понимание касается целого. Понимание — это очень неуловимо, текуче, туманно; объяснение — это очень ясно и резко. Из-за этой резкости объяснение неверно. В жизни нет ничего резкого. Границы сливаются и пересекаются.

Например, взгляните на женщину. Утром она может быть женщиной, вечером она может стать мужчиной. Видите мужчину, он очень сердит. А через мгновение он смягчится и может стать женщиной.

Это случилось прошлой ночью. Я сильно ударил по голове Ятри, и он закричал, завопил и сказал: «Я отрежу вам голову, Бхагаван!» А я знаю его, он очень женственный человек. Но он стал очень, очень агрессивен. Затем он остыл и упал к моим ногам. Что теперь делать? Вместо того чтобы отрезать мне голову, он пал к моим ногам. Нет, это не тот человек, который собирается отрезать мне голову. Он кладет свою голову к моим ногам. А прошло не много времени — все произошло в течение пяти минут. В один момент он был мужчиной, ян; затем он стал женщиной, инь.

Дата добавления: 2015-06-04