История всемирной литературы 19 страница. Вот только один пример — из практики направления, достаточно условно именуемого «критическим реализмом»

Вот только один пример — из практики направления, достаточно условно именуемого «критическим реализмом». Бытийная точка зрения, интерес к «вечным» категориям мысли, сущностным ценностям, питавшие жизнеощущение ряда писателей-реалистов 10-х годов, оказались необходимыми и для молодой советской литературы (напомним об участниках группы «Серапионовы братья», о раннем Л. Леонове и др.). Повышенное внимание к всечеловеческим темам принесли в нее А. Толстой, Пришвин, Сергеев-Ценский, Замятин и некоторые другие художники слова, начинавшие до революции. Уже отдельные ассоциации (а их следует умножить) говорят о том, что наши представления о преемственных связях предреволюционного и послереволюционного литературного развития нуждаются в обогащении.

Это имеет прямое касательство и к русскому модернизму. Мы вправе относиться к возникшим в его лоне художественным приобретениям как к ценнейшему для советской литературы наследию, которое, вопреки официальному непризнанию, воздействовало на творческую мысль. Предреволюционный опыт крупнейших представителей символизма, акмеизма и футуризма продолжал активно восприниматься. В целом же исследование русского художественного вклада рубежа веков в историю советской литературы остается очень важной задачей.

Другим руслом (о нем чуть подробнее ввиду меньшей ясности предмета), по которому устремилась традиция предреволюционной культуры, была литература русской эмиграции, или, как ее часто теперь называют, русского зарубежья. Мы имеем в виду первое поколение писателей-эмигрантов, чья деятельность активно развернулась до Октября и кто покинул Россию вскоре после революции, — Бунина, Шмелева, Куприна, Зайцева, Ремизова, Вяч. Иванова, Мережковского, Гиппиус и др. О преемственных связях этого рода в нашей научной литературе сказано ничтожно мало, ибо русское литературное зарубежье как целое пока еще не стало у нас предметом серьезного специального изучения. Возможностям такого изучения препятствовало многие годы господство общего мнения о разрыве с национально-демократическими традициями, «сплошной» враждебности к советскому обществу и художественном упадке (за отдельными исключениями) эмигрантского творчества. Предстоит отмежеваться прежде всего от подобных уравнительных подходов к нему; признать и выявить, наряду с болезнями,

122

тупиками, всеми неприятными сторонами этого литературного движения, его подлинные и немалые обретения. Показать наряду с регрессивными процессами процессы совершенствования, обновления, роста мастерства в творчестве отдельных писателей (например, у Шмелева, Зайцева, Цветаевой).

Зарубежный исследователь эмигрантской литературы Н. Е. Андреев констатировал: «В силу специфических условий эмигрантского существования зарубежная литературная деятельность всегда начиналась с „примата политики“, с позиций политической обороны и политического самооправдания. К чести русской эмиграции „примат культуры“ немедленно вступал в защиту иных начал, чем чисто политические». Во многом это так. Творчество писателей-эмигрантов в лучших проявлениях возвышалось над политическими пристрастиями до ценностей общезначимых.

Особенно много несправедливого было сказано о национальном отступничестве русской литературной эмиграции. За рубежом ее деятелям случалось слышать упреки другого рода: Шмелева укоряли в отсутствии европеизма. Но и тем из сотоварищей Шмелева, в творчестве которых европеизм присутствовал, он не мешал сохранять неизменную прикованность к русской теме, постоянно возвращаться на круги своя — к впечатлениям дореволюционной российской действительности и образам прежнего творчества, ее отразившего. «С чем прибыли, то и распространяли эмигрантские писатели: главное в этом было — Россия», — читаем в статье Бориса Зайцева «Изгнание» (1971).

Иное дело — характер изображения. В ретроспективе русской жизни, созданной писателями-эмигрантами, заметно ослаблены резкие контрасты и противоречия, присущие картинам той же жизни в произведениях предоктябрьских лет. Тональность рассказа о ней значительно смягчена. В этой «воспоминательной струе», свидетельствовал Зайцев, «мирное и поэтическое в прошлом гораздо более привлекало, чем война, кровь, насилие, страдания». Ностальгическое чувство скрашивало некие стороны общественного состояния старой России, которые справедливо отвергались теми же самыми художниками слова в их прежней, дореволюционной жизни. Однако тенденция критики свести этот достаточно сложный эмоционально-духовный комплекс лишь к реакционно-реставраторским настроениям выглядела крайне упрощенно. Уже потому, что просветленное воскрешение прошлого несло в себе и поэтизацию истинных ценностей национального бытия (в чертах душевного склада, народной культуры, в вековых устоях жизни), которой недоставало литературе предреволюционного времени, где на первый план естественно выдвигался критический пафос. Художественное «возвращение» былого расширяло познание жизни, хотя и утрачивая в остроте социального чувства.

Так или иначе именно с «темой о России» (используя слова Блока из письма К. С. Станиславскому от 9 декабря 1908 г. и заключенный в них широкий, не сводимый, собственно к теме смысл) прежде всего связывалось у деятелей литературного зарубежья ощущение своего творчества как продолжения русской художественной культуры начала века.

Тогда же, в начале столетия, она вступает в тесное взаимодействие как с общероссийским, так и мировым литературным процессом. Основные связи русской литературы с другими национальными литературами России возникают по линии обновляющегося реалистического движения, а также явлений революционно-романтического творчества.

Русский модернизм имел больше соответствий в зарубежной литературе; однако типологические схождения с ним и прямое его влияние тоже сказывались в отдельных литературах России (пример — творчество грузинских символистов, объединявшихся в начале века вокруг группы «Голубые роги»).

Что касается всемирной литературы, то на протяжении столетия русский художественный опыт соотносился с нею во всем своем объеме. Научное изучение этих связей началось давно. Мы, в общем, немало знаем о мировом значении деятельности позднего Л. Толстого; о восприятии за рубежом художественных открытий Чехова; о широком резонансе произведений Горького. По отношению же к другим писателям (таким, как А. Белый, Хлебников), чье творчество, принадлежавшее модернистским течениям, вызывает ныне усиленный интерес за рубежом, мы еще в большом долгу.

Но помимо проблемы индивидуальных творческих открытий существуют и важные типологические проблемы. В этом смысле примечательны возникновение особо сложных типов литературных взаимосвязей как общей тенденции мирового литературного процесса на рубеже столетий и одновременно весьма самобытное проявление в русской литературе общих закономерностей. Развернутые концептуальные обобщения, истолковывающие русскую литературу переломной эпохи в широком контексте литературы всемирной, — впереди. Авторы настоящего раздела стремились наметить некоторые ориентиры в этом направлении.

123

УКРАИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

В конце XIX — начале XX столетия начинается новый период интенсивного развития украинской литературы, усиливается ее роль в общественной жизни. Это обусловлено подъемом революционно-освободительного движения, общественно-национального сознания. Назревание революционной ситуации, а потом и первая русская революция 1905—1907 гг. оказали огромное влияние на литературу, усилили дифференциацию идейно-художественных направлений и стилевых течений, активизировали поиски новых путей ее развития.

Украина, как и другие так называемые окраины Российской империи, была в специфическом положении царской полуколонии. Социально-политическое и национальное угнетение тормозили ее духовное развитие. Царские указы ограничивали сферу употребления украинского языка, цензура жестоко преследовала украинские издания. Перед украинской литературой вообще неоднократно, особенно если учесть и постоянную борьбу украинцев Галиции, Буковины и Закарпатья против насильственной ассимиляции с другими народами, вставал вопрос о возможности дальнейшего существования. Но и в этих условиях не прекращается развитие национальной культуры, литературы, расширяются их идейно-тематические горизонты, углубляются связи с общеевропейской культурой. Наряду с существованием устоявшихся форм художественного мышления в украинской литературе того времени развивается реализм нового типа, характеризующийся прежде всего усилением в нем социально-психологического, личностного начала. В условиях резко обострившихся классовых противоречий, роста пролетарского движения писатели стремятся распознать новые явления действительности и ищут адекватные художественные формы для их изображения.

Реализм конца XIX — начала XX века называли по-разному, И. Франко — субъективным реализмом, объективным реализмом, Леся Украинка — новоромантизмом, последующие исследователи — импрессионистическим, психологическим, философским или социально-психологическим реализмом, но так и не смогли подобрать удачное название этой разновидности реализма, в которой широко используется поэтика романтизма и импрессионизма и которая возникает как реакция на утилитарную литературу позднего народничества с ее шаблонными приемами художественного изображения. Ей свойственны глубокий психологизм и лиризм, изображение внутреннего эмоционально-чувственного мира, стремление «открыть законы души» (О. Кобылянская). И. Франко считал, что главной задачей молодых писателей был психологический анализ социальных явлений, показ того, как факты общественной жизни отражаются в душе и сознании личности и, наоборот, как в душе той личности зарождаются и вырастают новые события социальной значимости.

Литературе рубежа веков свойственны метафоричность языка, мифологические элементы мышления, героический пафос, эмоциональность, лиризм, суггестивность, усиливаются ассоциативность и оценочность тропов. Стремление усилить эмоциональное воздействие искусства приводит к значительным изменениям в структуре повествования, жанра, стиля — везде усиливается личностное начало, роль авторского мировосприятия. Философской концепции автора подчиняется каждая деталь художественной структуры произведения, фабула приобретает нередко параболический характер, для художественного обобщения действительности писатели все больше обращаются к различным видам условности. На волне широких дискуссий общебытийного, поистине универсального характера о взаимодействии человека и мира, природы и культуры, индивида и социума возрастает интеллектуальное, философское начало в литературе («Кассандра», «Оргия», «Каменный властелин», «Руфин и Присцилла», «Лесная песня» Леси Украинки; «Тени забытых предков», «На острове», «Сон», «Fata morgana» М. Коцюбинского; «В воскресенье утром зелье копала...», «Природа», «Царевна», «Valse melancholique» О. Кобылянской; «Моисей», «Иван Вышенский» И. Франко). У реализма начала XX в. много типологически общего с такими западноевропейскими стилевыми течениями, как неоромантизм (Ибсен, Гауптман, Метерлинк), со стилевыми исканиями Гофмансталя, Мопассана, Гамсуна, но одновременно это все-таки национально-своеобразная форма художественного мышления и литературного стиля, имеющая много отличного и прежде всего не порывающая с реализмом, что неоднократно подчеркивали сами писатели (И. Франко, М. Коцюбинский, Леся Украинка, О. Кобылянская).

И. Франко считал особенностью мирового литературного процесса того времени, не исключая

124

и Украины, общность идей и идеалов в произведениях одного писательского поколения, преобладание общих литературных «представлений и вкусов».

Писатели стремились преодолеть замкнутость национальной литературы, осознать ее частью не только общеславянской, но и всей общеевропейской культуры. Расширяются непосредственные контакты украинской литературы с русской и другими славянскими литературами, а также с румынской, литературами Прибалтики, Закавказья. Украинская литература все интенсивнее включается в общеславянский литературный процесс, произведения и статьи ее писателей все чаще появляются за рубежом. Если раньше это было по преимуществу проявлением этнического и языкового родства, исторических связей, общих черт в фольклоре и народной культуре, то теперь значительную роль стали играть факторы, связанные с переосмыслением литературных традиций, становлением новой художественно-образной системы в различных национальных литературах.

Показательным явлением того времени было возникновение отдельных общественно-литературных центров, которые, имея определенную локально-этническую окраску, способствовали общенациональному литературному развитию. Так с конца XIX в. выдвигается целая плеяда талантливых западноукраинских прозаиков (В. Стефаник, М. Черемшина, О. Кобылянская, Л. Мартович и др.). В их творчестве весьма активно проявляются национальные, народные традиции, а также художественные влияния польской, венгерской, немецкой, румынской и других литератур.

Качественно улучшается и переводческая деятельность. По-своему уникален в истории мировой культуры подвиг Ивана Франко — переводчика. Русская, чешская, болгарская, словацкая, польская, сербскохорватская, древнешотландская, английская, норвежская, древнеирландская, немецкая, албанская, испанская, португальская, итальянская, румынская, венгерская поэзия — таков далеко не полный масштаб его переводческой деятельности. Известны переводы с иноязычных литетур М. Старицкого и П. Грабовского, Леси Украинки, Олены Пчилки, Б. Гринченко и многих других писателей. Одновременно интенсивно переводятся украинские произведения на русский язык, а также на белорусский, грузинский, польский, чешский, болгарский, сербскохорватский, немецкий, французский.

В украинской, русской и зарубежных литературах в начале века идут во многом сходные процессы, связанные с неоднозначным, правда, интересом писателей к социалистическим идеям, с усилением положительного, идеального, героического начала в литературе, с расширением художественных возможностей реализма на основе освоения творческого опыта нереалистических течений. Большое место занимала тема революционного крестьянства, освободительного движения народа (историческая проблематика), вопросы становления индивидуального самоценного мира личности, тема общественного долга художника. Писатели чаще обращаются к интернациональной тематике, вопросам общечеловеческого характера. Отражая глубинные слои национального бытия, украинские художники слова (особенно И. Франко, Леся Украинка, М. Коцюбинский, В. Стефаник) гармонично соединяли национальное с общечеловеческим. Многие из них создавали произведения не только на украинском, но и на русском, польском, немецком, чешском и других языках (И. Франко, Н. Грабовский, Леся Украинка, М. Коцюбинский, О. Кобылянская, А. Крымский), печатались в различных зарубежных изданиях.

И. Франко в письме к немецкому писателю и издателю Эдварду Энгелю писал, что цель жизни его и его товарищей — наладить духовные связи украинской интеллигенции с высокоразвитыми нациями Западной Европы. В статье «Интернационализм и национализм в современных литературах» он отмечал, что «каждый выдающийся современный писатель — будь он славянин, немец, француз, скандинав — подобен дереву, которое своими корнями врастает как можно глубже и крепче в родную, национальную почву, стараясь вобрать и переварить как можно больше ее живительных соков, а стволом и кроной распускается в интернациональной атмосфере идейных интересов, научных, общественных, эстетических и нравственных стремлений».

Это была программа развития национальной литературы, за которую боролись многие годы украинские писатели конца XIX — начала XX в. Ее составными были теоретические и критические выступления, посвященные проблемам развития романтизма и реализма, борьбы с декадентством, развития аналитического, эпического начал в литературе (статьи Леси Украинки, И. Франко).

На рубеже веков продолжают выступать с оригинальными произведениями писатели-реалисты старшего поколения — И. Нечуй-Левицкий, Панас Мирный, И. Франко, П. Грабовский, И. Карпенко-Карый, М. Кропивницкий, М. Старицкий. Развивая традиции критического реализма, они в своих произведениях делают акцент на социальной проблематике,

125

изображении характера демократического героя, сложных настроений в народной среде. Не отказываясь от крестьянской тематики, главное внимание они уделяют социально-бытовым и психологическим доминантам изображаемых характеров. Актуальной была также их борьба за социальную справедливость и национальные права, за реализм, народность и общественную активность искусства. Эти писатели в начале XX в. обновляют свои поэтические средства, а некоторые из них способствуют созданию новой поэтической школы («Вильгельм Телль», «Крыло сойки», сб. «Semper tiro», «Моисей» И. Франко, «Последняя ночь», «Крест жизни» М. Старицкого и др.).

Большое значение в это время имели критические выступления И. Франко. В таких его известных работах, как «Слово о критике», «Из секретов поэтического творчества», «Из последних десятилетий XIX в.», «Манифест „Молодой Музы“», «Теория и развитие литературы», «Принципы и беспринципность», «„Старое“ и „новое“ в украинской литературе» и др., разрабатывались важные вопросы теории и истории искусства в целом, анализировалось творчество молодых писателей разных направлений. Украинскую литературу И. Франко всегда рассматривал в контексте литературы мировой. В борьбе за дальнейший прогресс в литературе выступали П. Грабовский, Леся Украинка, М. Коцюбинский, а также ряд писателей и критиков демократического направления (О. Маковей, И. Труш, В. Гнатюк и др.).

Важную роль в обновлении поэтического языка украинской литературы, в ее ориентации на восприятие художественных уроков европейских школ того времени сыграли критики «Литературно-научного вестника», «Украинской хаты».

Молодое поколение писателей, вошедшее в украинскую литературу на рубеже веков (Леся Украинка, М. Коцюбинский, В. Стефаник, М. Черемшина, Л. Мартович, О. Кобылянская, С. Васильченко, А. Тесленко и др.), как подчеркивал И. Франко, выступило с новыми лозунгами и новым пониманием литературы и ее задач, состоящим по преимуществу не в широком изображении внешнего окружения героя, а в мастерском раскрытии его психологии как мыслящего индивида, в пробуждении в душе читателей определенных настроений. В известном письме-обращении 1903 г. М. Коцюбинского и М. Чернявского к украинским писателям в связи с замыслом издания альманаха «Из потока жизни» (Херсон, 1905) провозглашалась необходимость для украинской литературы выйти за узкие рамки творчества в пределах исключительно деревенской тематики, быта и этнографических особенностей украинской жизни и выдвигалось требование «более широкого круга наблюдений», «верного рисунка» разных сторон жизни всех, а не одного какого-либо слоя общества, подчеркивалось, что необходимо обращаться к философским, социальным, психологическим, историческим и другим темам.

Влияния идей пролетарского движения и социализма на мировоззрение И. Франко, П. Грабовского, М. Павлыка, Лесю Украинку, М. Коцюбинского обусловило остросоциальную критическую направленность их творчества. Ему свойствен высокий гуманистический пафос. Главное — менялись отношения литературы к действительности, утверждалась идея гармоничной личности, активной и деятельной, способной преобразовать мир, появлялись новые образы: герои-борцы, революционеры, формировались новые отношения личности и массы, на первый план часто выступало изображение «движения самих масс», но при этом не упускался и фактор саморазвития личности. Если украинские реалисты XIX в. по преимуществу показывали становление личности под влиянием обстоятельств, ее зависимость от них и неравную борьбу против чуждой им социальной среды, то передовая украинская литература начала XX в. изображает уже борьбу личности за изменение самой среды, формирование равноправного общества индивидов («Моисей» И. Франко, «Fata morgana» М. Коцюбинского, «Осенняя сказка» Леси Украинки).

Становление новой концепции личности и действительности — одна из главных, определяющих черт украинской литературы начала XX в.

Конечно, в творчестве разных писателей новые тенденции проявились по-разному. Социалистическая тенденция, ведущая в широком аспекте к выражению в литературе мечты о гармонизации человеческих отношений (сложности при этом нивелировались) особенно глубоко выразилась в творчестве И. Франко, П. Грабовского, Леси Украинки, М. Коцюбинского, В. Винниченко. Эта группа писателей близка к М. Горькому и к другим писателям народов России того же направления. Влияние социалистических идей — часто опосредованно — отразилось также в творчестве С. Васильченко, А. Тесленко, В. Стефаника. Новым в литературной жизни Украины начала XX в. было появление писателей-рабочих, «писателей из народа»: А. Шабленко, Т. Романченко, А. Бобенко (Андрей Бибик), Донецкий Бард (Семенцов) и др. По мере проникновения социалистических идей в рабочую поэзию она

126

становится все ближе пролетарской литературе России и Запада.

Значительным для того времени было стремительное развитие украинской социально-психологической новеллистики — примечательного и своеобразного явления в мировой литературе.

Одним из ее крупнейших создателей является Михаил Михайлович Коцюбинский (1864—1913).

Его произведения — впечатляющая картина пробуждения социального и духовного самосознания личности в тяжелой атмосфере угнетения, суеверий и темноты, ее попыток освободиться из-под власти авторитарных обычаев и мещанских представлений о счастье. Еще в 90-е годы писатель отходит от традиционной этнографически-бытовой манеры письма, сосредоточивая внимание на раскрытии психологии персонажей в кризисных ситуациях. Он отказывается от бытовых подробностей, изображает движение человеческой души в ее сиюминутных и вместе с тем глубинных проявлениях. У него, как правило, нет развернутых сюжетов, в центре — душевное состояние героев, их изменчивые настроения и переживания.

В начале 900-х годов Коцюбинский определился уже как талантливый художник со своим оригинальным творческим ви́дением мира, с желанием раскрыть духовные ресурсы личности, ее способность преображать себя, нерасторжимую связь в жизни человека нравственного и эстетического. Пластичность образов, живописность стиля, сжатость, лаконичность повествования, использование приемов смежных искусств — главные особенности его творческой манеры. Произведения Коцюбинского отличают драматизм и напряженность действия, контрасты, неожиданные ассоциации. Преобладает непосредственное лирическое самовыражение характеров действующих лиц, передача объективного мира через представления и чувства героев. Как отмечал польский критик Гжимала-Седлецкий, Коцюбинский, подобно Чехову, обладает даром добывать поэзию из самого обычного. Творчество Коцюбинского высоко оценила русская, чешская и немецкая критика, поставив его в один ряд с выдающимися художественными явлениями того времени. Произведения Коцюбинского переводились на многие языки мира, выходили в Германии, Польше, Чехословакии, Швеции и в других странах. Особой популярностью они пользовались в России, печатались в журналах «Жизнь», «Современник». В 1910 г. вышло два тома рассказов Коцюбинского в издательстве «Знание» (третий том вышел в 1914 г.).

Коцюбинский наиболее часто обращался к жанру социально-психологической новеллы, что сближало его творчество с творчеством А. Чехова, В. Короленко, молодого М. Горького. Сам писатель говорил, что свой литературный вкус он выработал под влиянием европейских и русской литератур. Критики отмечали «дыхание Чехова» в таких новеллах украинского писателя, как «Куколка» и «В грешный мир». Немало общего — в тематическом и жанровом отношении — у Коцюбинского также с прозой С. Жеромского, В. Реймонта, Б. Оркана. Новеллы Коцюбинского (он часто называл их «образками», этюдами) с большой теплотой были восприняты в Чехии.

В произведениях Коцюбинского из жизни разных народов — украинцев, молдаван, татар, евреев, итальянцев и др. — показана прежде всего роль личностного начала в процессе нравственного, духовного и политического пробуждения масс; гражданское и духовное становление личности углубляет психологическая мотивировка ее характера («В дороге», «В путах шайтана», «На камне», «Под минаретами», «Он идет!»). Эти произведения польская критика называла «социальной трагедией души».

Исторически точно и художественно ярко отражены Коцюбинским революционная борьба крестьянских масс Украины «за землю и волю», их иллюзии и настроения накануне и во время первой русской революции в повести «Fata morgana» — произведении глубоко новаторском по теме и по способу ее воплощения, своеобразной эпопее революционной борьбы крестьянства, выдающемся явлении украинской прозы начала XX в. Она типологически близка повестям М. Горького «Мать» и «Лето». Повесть стала оригинальным развитием темы земли в украинской литературе, попыткой по-новому осмыслить проблему соотношения революционной сознательности, стихийного бунта, собственнических инстинктов и авторитарного начала, новых гуманистических идеалов в жизни села.

Революция 1905—1907 гг. имела важное значение в формировании мировоззрения и направленности творчества М. Коцюбинского (новеллы «Смех», «Он идет!», «Неизвестный», «В дороге», «Persona grata»). Создавая образы революционеров, Коцюбинский далек от их прямолинейно положительного толкования. Раскрывая процесс духовного возрождения таких героев на фоне удушающей атмосферы будней, писатель тем самым «очеловечивал» их, показывал большой нравственный потенциал новой личности, придавая универсальное значение изображенному.

127

Особое знание в творчестве Коцюбинского («Тени забытых предков») имели пантеистические мотивы, изображение бытия человека в единстве его индивидуальных и родовых качеств.

В 1909 г. на Капри Коцюбинский знакомится и близко сходится с М. Горьким, а также с А. Луначарским. Многие новеллы М. Коцюбинского — «Лошади не виноваты», «Подарок на именины», «Смех», «Он идет!» «Persona grata», итальянский цикл рассказов — созвучны произведениям М. Горького.

«Кратко, сильно и страшно», по словам М. Горького, писал свои «маленькие новеллы из му́ки мужицкой» Василь Стефаник (1871—1936), «может быть, самый большой художник, который появился у нас после Шевченко», как отмечал И. Франко, считавший Стефаника художником слова, которым украинская литература закономерно может гордиться перед всем миром.

В литературу Стефаник вошел как автор психологических и трагических новелл о нравственных, социальных перепутьях человека из села. Сборники «Синяя книжечка» (1899), «Каменный крест» (1900), «Дорога» (1901), «Мое слово» (1905) принесли ему признание новеллиста европейского уровня. Уже в 1899 г. переводы этих новелл появились на страницах краковской и варшавской прессы. С тех пор его произведения регулярно печатались в зарубежных газетах и журналах. Наиболее полно представлено творчество писателя в Германии.

В. Стефаника интересуют конфликты социальные, он пишет и об эмиграции крестьян за океан как о народной трагедии («Каменный крест»), о становлении новых форм жизни и новых форм сознания в среде пролетаризированного крестьянства. Он сосредоточен на сложных душевных трагедиях, которые раскрывает на примере какого-то одного острого драматического события, выявляющего характер человека, его потаенную внутреннюю сущность («Новость», «Катруся», «Одна-одинешенька», «Каменный крест»). Сам писатель считал, что трагедия его героя Антона, вынужденного покинуть село и уйти из него куда глаза глядят («Синяя книжечка»), — «маленькая трагедия всех мужиков в мире». А. Луначарский ставил новеллы Стефаника в один ряд с произведениями Верхарна, Базена, Эстонье, Хейерманса и др., рисующих «муки разлагающейся деревни».

«Абсолютный властелин формы» (И. Франко), Стефаник создает жанр емкой социально-психологической новеллы, отличающейся исключительным лаконизмом и искусством подтекста. И. Франко сравнивал новеллы Стефаника с лучшими народными песнями. Новеллы Стефаника во многом близки произведениям В. Оркана, Елина-Пелина и др., в творчестве которых жанр рассказа прошел подобную же эволюцию от описательно-дидактического к напряженно-психологическому, концентрированно-трагическому повествованию. Возможно, ближе всего был Стефаник к «подгалянской школе» в польской литературе (В. Оркан, А. Галица, А. Стопка, Ю. Едлич и др.) с ее крестьянской тематикой и реалистической эстетикой. Эти польские писатели переводили произведения украинских художников, писали статьи о них.

Одновременно со Стефаником в украинской литературе выступил Марко Черемшина (И. Ю. Семанюк, 1874—1927), автор новелл о жизни крестьянства, об изменениях, которые вносят новые капиталистические отношения в быт гуцульской деревни («Св. Николай под арестом», «Раз мать родила», «Бельмо», «Цветок», «Вора поймали» и др.), собранных в сборнике «Отметины». Эмоционально насыщенные и ритмически своеобразные рассказы «хлопского адвоката» (Черемшина был адвокатом) написаны в стиле народных причитаний, плачей, дум и коломыек. В отличие от манеры Стефаника, трагизм Черемшины смягчается своеобразным сочетанием в его новеллах трагического с иронической усмешкой или лирическими отступлениями. Марко Черемшина стремится вызвать особую психологическую настроенность читателя.

Немало значительных произведений о буковинском крестьянстве создала Ольга Кобылянская (1863—1942): повесть «Земля», рассказы «У св. Ивана», «Сельский банк», «На полях», «Некультурная» и др. Особое место в ее творчестве занимает написанная на сюжет народной песни лирико-драматическая повесть «В воскресенье утром зелье копала...», стоящая в одном ряду с такими шедеврами, как драма-феерия «Лесная песня» Леси Украинки и повесть «Тени забытых предков» М. Коцюбинского.

Дата добавления: 2015-06-04