В. В. Котляревской. В воскресенье были в театре, так как Горький читал свою пьесу Дачники

М. Г. Савиной

Из письма к М. П. Лилиной

20 апреля 1904

Петербург

...В воскресенье были в театре, так как Горький читал свою пьесу "Дачники". Он был не один, а со своими друзьями... Пьеса не произвела на нас сильного впечатления -- может быть, мы ее невнимательно прослушали, буду читать ее один. Вчера я не играл и решил покончить с визитами. Поехал к Икскуль фон Гильдебранд, которые накануне поднесли мне венок с такой надписью, которую я поскорее спрятал: "Гениальному художнику, давшему сценическому искусству новую этику". Это не та Икскуль, которую ты знаешь, а какая-то шведская актриса, игравшая в Петербурге "Эдду Габлер" и потом вышедшая замуж за посланника¹. Не застал их дома. Еду к Савиной, она больна и принимает меня в таком виде. Думаю, что обстановка была не без расчета; она и кокетничала и говорила много комплиментов, но напрасно -- не действует. Тем не менее я засиделся у нее, заслушавшись ее рассказов о театре. Оттуда к Варшавским, так как они в среду едут за границу...

20 апреля 1904

Петербург

Глубокоуважаемая Мария Гавриловна!

Вы подумайте! что я наделал! опять напутал! Сегодня случайно заглянул в свой репертуар, и, о ужас... в воскресенье, 25-го, я обещал две недели назад графине Паниной поехать в ее народный театр¹, а по окончании спектакля пить к ней чай и вести один деловой, театральный разговор. Дело касается одного нового предприятия, о котором я мечтаю², и потому невозможно не быть у нее. Что же делать? В понедельник, среду и четверг я играю -- остается свободным один вторник. Простите, глубокоуважаемая Мария Гавриловна, мою забывчивость, надеюсь, что я вовремя спохватился и еще не доставил Вам хлопот по отмене обеда.

Надеюсь, что Ваше здоровье поправится.

Целую Ваши ручки и извиняюсь, что так плохо пишу и на такой неприличной бумаге. Нахожусь в театре, так как играю сегодня, и пишу в антракте.

Глубоко уважающий и искренно преданный

К. Алексеев

Вторник 20/IV--904

10 мая 904

10 мая 1904

Москва

Дорогая Вера Васильевна!

Шлю Вам из Москвы дружескую благодарность за Ваше неизменное и доброе отношение ко мне, к жене и к театру. Нестору Александровичу тоже низко кланяемся и благодарим. Я недоволен этой поездкой потому, что глупо и неинтересно трепался. Делал совершенно ненужные визиты, а хороших друзей и знакомых почти не видал. Как избегнуть повторения той же ошибки в следующие разы -- недоумеваю...

Результат этой бесцельной тормошни тот, что по приезде в Москву я захворал и по сие время сижу дома -- насморк, кашель, бронхит, переутомление и проч. Тем не менее приходится много работать, так как дело в театре кипит. Материальные результаты нашей поездки оказались блестящими. Говорят, очистилась крупная сумма. Какая -- не знаю... В самый день приезда, почти прямо со станции, поехал на чтение переводов Метерлинка Бальмонтом¹. Переведено хорошо, но чтение... да простит ему бог. Зато Ваш кумир говорил великолепно, почти вдохновенно. Я погружаюсь с его помощью в мрак смерти и пытаюсь заглянуть за порог вечности. Пока еще ни розовых, ни голубых чувств в своей душе не обретаю. Очевидно, необходимо какое-то опьянение. Не знаю только, к какому из средств прибегнуть: к женщине или к вину... В бальмонтовском смысле, очевидно, первое средство действительнее. Я по крайней мере был свидетелем следующего. В первый раз на беседе Бальмонт был окружен дамами и был опьянен и вдохновлен. На следующий же раз я подсел к нему с одной стороны, а Немирович с другой. С двух сторон мы его обкуривали благовонием наших папирос. Он, окруженный дымом, казалось, сам превращался в облако и отделялся от земли. Увы, это опьяняющее средство не помогло, напротив... он стал только чихать, сморкаться и скоро ушел с головной болью, не сказав ни одного слова языком вечности... Итак, я бросаю курить, пью водку, ухаживаю за женщинами и только после этого примусь за mise en scène и репетиции. Думаю, что это будет самая приятная из моих постановок. Подружусь с Мишей Громовым и с Омоном... и тогда только пойму прелесть Метерлинка.

Жена чувствует себя лучше и очень жалеет, что в Петербурге была кислой и не могла заехать к Вам. Не сердитесь на нее и на меня. Она, т. е. жена, отомстила мне за буйную жизнь в Петербурге, она, наверно, припрятала дома свой грипп и по возвращении в Москву заразила меня им, приковав меня таким образом на целую неделю дома. На днях решится моя летняя участь. Еду ли я в... как его зовут-то? Забыл то место, где Вы будете за границей. Напишите, ради бога, а то я приеду по ошибке в Читу и там с нетерпением буду ждать Вас и Нестора Александровича. Поклон Нестору Александровичу. Целую ручки.

Душевно преданный К. Алексеев

Дата добавления: 2015-06-04