КАНДИНАЛЬ 18 страница

Кабардинцы, однако, были уже в боевой го­товности. Появилось шестеро воинов в полном боевом снаряжении: с саблями наизготовку и за­ряженными винтовками, которые, правда, висели за спиной. За ними вышел их командир Тимур. На нем была черкеска, под открытым воротом которой поблескивала надетая вниз кольчуга.

Майор Богданович воинственно вертелся в сед­ле. Он явно не ожидал, что «встречающая делегация» будет столь благородного происхождения. Он увидел, что все мужчины - кабардинские уорки.

- Меня зовут Богданович, я майор Император­ской Его Величества кавалерии. Мне нужно по­говорить с вашим князем по очень важному делу. Мы пришли с миром, - он разговаривал в таком привычном пренебрежительном тоне, что губы Тимура скривились в ухмылке. Он поднял руку, это был условный сигнал. У Богдановича дрожь пробежала по спине. Ему не нужно было повора­чивать голову, чтобы заметить, что каждая кры­ша внезапно ожила и ощетинилась винтовками в руках стрелков. Каждый кавалерист оказался под прицелом. Он понял, что и сзади горцы заняли столь же удобные позиции для боя. Ему нелегко было сохранить самообладание. Со стороны жите­лей деревни это была неслыханная дерзость. Млад­шие офицеры напряглись, ожидая, что он разря­дит обстановку.

Между тем Тимур заговорил по-татарски весь­ма вежливо:

- Приветствуем тебя, майор Богданович. Мо­жешь спешиться и следовать за мной. Князь
примет тебя.

Богданович подчинился. Младшие офицеры пос­пешили сделать то же, однако Тимур остановил их суровым взглядом.

- А вы - нет. Оставайтесь в седлах.

В гостиной князя полукругом сидели Омар, Мурад, Ахмет и Анвар вместе с другими старей­шинами деревни.

Тимур представил приехавшего по всем прави­лам:

- Мой князь, позволь мне представить тебе майора Богдановича. Он говорит, что приехал с миром!

Омар слегка кивнул головой, но не соизволил проронить хоть слово. Переговоры начал Мурад:

- Слишком много ружей для мирных намере­ний, господин офицер. Садись с нами. Чем обя­заны? - его голос звучал язвительно.

Богданович изо всех сил старался сохранить выдержку. Это был огромный, как могучий дуб, человек с бородой и бакенбардами, которые обычно составляли у казаков предмет гордости, однако казачья чванливость отнюдь не вызывала такого благоговения у этих «соглашателей», на которое он рассчитывал. Ему всегда рассказывали, что кабардинцы мягки по натуре, красноречивы и обходительны, живут коневодством и торговлей мехами: что они всегда были дружелюбны с рус­скими, и что за много лет произошло всего лишь несколько стычек с ними. Однако эта комната была наполнена опытными воинами, которые не раз смотрели смерти в глаза. Тимур был пример­но одного с ним возраста - где-то за пятьдесят - тоже мощного сложения, и высился над ним, как скала, небрежно держа кама за рукоять. Это была хватка матерого рубаки: кинжал может пронзить его в долю секунды.

Богданович пребывал в смятении. Он старался не потеть, но это было ему не подвластно - по нему текли потоки, и комната стала наполняться тяжелым терпким запахом. Он старался говорить быстро, чтобы скрыть неловкость.

- Князь, благодарю, что согласились принять меня без предварительных формальностей. Все эти ружья и солдаты - дань воинскому приказу, который я не в силах нарушить. Мы восхищаем­ся Вами и Вашим народом и питаем истинное уважение к нему. Такие отношения всегда сущес­твовали между нами и кабардинцами.

Старики загадочно улыбались. Богданович на­чал понемногу успокаиваться:

- Мы прибыли из гарнизона в Моздоке. Мне поручено расследовать истребление целой роты казаков в станице на Тереке, тут за рекой.

В этот раз от Казбека не было никаких вестей об исходе предпринятых действий. Он исчез, ос­тавив Ахмету лишь надежду, что полковник Дмитриев наказан, и смерть Имама достойно отомщена. Чтобы не ставить жителей Хапца под удар, он не стал никого осведомлять о содеянном. Старикам не придется лгать от его имени. Поэ­тому слова Богдановича поразили всех и напол­нили гордостью сердца. Однако ни взглядом, ни жестом кабардинцы не выдали своего тайного ликования, вызванного таким поразительным со­бытием. Лишь Ахмет был подавлен этим извести­ем: выходит, что его сын, хаджи, пошел на такое дело... Сколько крови теперь на его совести!

Между тем Богданович продолжал, вполне удов­летворенный их реакцией:

- Похоже, что целью этого налета была кража казачьих лошадей - они все исчезли. Мы просим вашего содействия в этом расследовании.

Мурад заговорил спокойно, мягко:

- Но как мы можем помочь вам? Это вопрос военный, и он не может иметь отношения к
нашему аулу...

Богданович тщательно подбирал слова:

- У нас нет никаких оснований подозревать кого-либо из этой деревни, но для порядка нам
надлежит проверить всех ваших лошадей.

Это заявление было довольно оскорбительным и походило на вмешательство в их внутренние дела. - И Богданович, и старейшины понимали, что такое требование выходит за рамки соглаше­ний, заключенных между имперскими властями и народом Хапца.

- Все лошади у казаков - кавалерийские и все имеют клеймо. Единственная возможность разга­дать тайну этой небывалой резни - отыскать одну или всех украденных лошадей.

Ахмет задал коварный вопрос:

- Что ж, в живых не осталось ни одного сви­детеля той атаки? Некому рассказать вам о том, кем были нападающие?

Богданович испытующе заглянул в глаза ста­рика, пытаясь угадать, что же все-таки ему из­вестно, если известно вообще. Однако Ахмет со­хранял непроницаемое выражение лица, его глаза смотрели холодно и равнодушно, как у лисицы.

– К сожалению, некому. И это, как вы сами понимаете, благородные мужи, очень затрудняет мое расследование.

Им так хотелось верить ему, хотелось не со­мневаться в том, что их воины, и особенно хад­жи Казбек, вне подозрений. Но это может быть и ловушка, поэтому они решили действовать как можно осторожнее...

Тем не менее, опытный дипломат Мурад ре­шил немного поиграть с огнем:

- Похоже, что кто-то из пришлых сделал это, разбойничающие ногайцы, например. Вы конечно же, не подозреваете честных кабардинцев...

Если Мурад и намеревался специально оскор­бить русского, то не мог сделать этого лучше. Ногайцы представляли собой рассеянный, уни­женный и подавленный народ, от которого сохра­нились лишь жалкие остатки. Допустить, что такой сброд смог вырезать целую казарму казаков - значит признаться в полной несостоятельности.

Богданович взял стакан с чаем, поднесенным ему одним из слуг князя, однако обжег пальцы и осторожно поставил его на маленький столик.

- У нас еще нет твердого убеждения в том, что основной целью этого нападения были действительно лошади. Это, конечно, могли сделать и люди со стороны, но...

Старый хитрец Ахмет быстро подался вперед:

- У вас есть сомнения!

Богданович отважился высказать рискованные предположения:

- Не кажется ли вам, что такая жестокость со стороны нападавших не вяжется как-то с наме­рением лишь угнать лошадей? Это походит на яростную месть... Но кому и за что?

Богданович обвел комнату взглядом своих тем­ных блестящих глаз. За годы службы он редко сталкивался с таким безразличием и хладнокро­вием. Черт бы побрал этого полковника Дмитри­ева! Чем же он так разгневал горцев? Богданович вдруг явственно ощутил, что, если он продолжит расследование, то сам влипнет в какую-нибудь беду. На душе у него стало прескверно.

Мурад вновь заговорил по-адыгски, предвидя уже бесполезность усилий Богдановича.

- Ахмет, ты знаешь всех лошадей в долине. Проводи-ка туда майора и покажи ему все, что
потребуется. В этом нет ничего дурного.

Ахмет кивнул и вежливо обратился к Богда­новичу на хорошем русском языке:

- Я занимаюсь коневодством в этих местах. Буду рад показать вам всех наших коней... Однако я прошу отвести кавалерию от поселка, чтоб избежать недоразумений. Им здесь нечего делать, - тут он улыбнулся широкой и открытой улыб­кой. - Мы сами защитим Вас!

Майор Богданович и сам уже понял, что от­вести войска - самое разумное из всего, что он может сейчас сделать. Он внимательно посмотрел на горшочек с медом. Как говорят черкесы, где мед, там и пчелы, в данном случае - шершни.

- Мудрое решение, уважаемые. Я отдам такой приказ.

* * * * *

Казбек вел табун казачьих лошадей через за­сушливый гористый район. Облака, виднеющиеся вдали, свидетельствовали о том, что скоро они доберутся до более благодатных мест, где можно будет как следует напоить коней. Они гнали та­бун уже более тридцати часов без перерыва, хотя казачьи кони в отличие от кабардинских хороши лишь на коротких переходах и не приучены к дальним.

Его спутники дремали в седлах, причем каж­дый из них был привязан длинным поводом к едущему впереди. Бодрствовали лишь сам Казбек да юный сын Тимура: они спали по очереди, не делая остановок, и это позволило им значительно удалиться от Терека за небольшой срок. Вскоре они добрались до уютной долины, спря­тавшейся меж двух известняковых утесов. Там было пастбище, орошаемое небольшим ручьем. Солнце стало клониться к закату. Люди просну­лись, спешились. Сначала, как обычно, провери­ли лошадей, прочли молитвы, а затем, уже при­готовили ужин, благо, было из чего - сыну Тимура удалось поразить стрелой отличного оленя.

Казбек лег отдельно от остальных, положив седло под голову. Было слышно, как мужчины обсуждают дальнейший путь: они по-прежнему двигались на запад.

- Земли шапсугов начинаются как раз за эти­ми утесами.,, - оказал один.

- Бог даст, будем там завтра к полудню...

Наступила красноречивая пауза: мужчины уп­летали за обе щеки. Как Казбек любил этих лю­дей! Это были единственные его соплеменники, с которыми предстоит провести еще немало дней. Чуть погодя он приподнялся на локте, собираясь заговорить с ними. Слова прозвучали как-то не­решительно: отчасти потому, что ему было жаль разочаровывать столь преданных и отважных людей, а отчасти из-за нежелания рвать связь с собственным народом.

- Спасибо вам за то, что проделали этот даль­ний путь, - проговорил Казбек, и слова эти про­звучали столь многозначительно, что все посмот­рели на него. - Но завтра вы все должны возвра­титься домой, к семьям. Отсюда я и сам добе­русь...

- Хаджи, - сказал один из старых друзей, - уж совсем немного осталось. Нам лучше не расста­ваться, пока ты не будешь в полной безопаснос­ти.

- Наши семьи могут подождать, - добавил дру­гой. - Мне Гораздо больше нравится ехать вперед, чем тащиться назад домой!

Казбек возразил им.

- Мы отъехали уже достаточно далеко. Ваше отсутствие вызовет подозрения. Пройдут дни, пока вы доберетесь до Терека. Я хочу, чтобы вы от­правлялись в обратный путь, впрочем могу еще задержать того, кому не хочется тащиться домой! Мой друг Хашер... может составить мне компа­нию еще день-два!

Хашер, знавший Казбека уже много лет, с тех самых пор, как сопровождал его в охотничьих вылазках, был безмерно благодарен.

Остальные отнеслись к сказанному с уважи­тельностью, подобающей сану Казбека. Что-то произошло с хаджи после налета на казачьи ка­зармы. Убийства закалили его волю, облачили душу в железный панцирь. Старый приятель Хашер вдруг почувствовал, что Казбек уже живет как бы сам по себе, отдельно, что он полностью одержим своей высокой миссией. Ото всех его действий и решений исходила такая убежденность, что невольно возникала мысль о божественном предназначении. Как воин Казбек предался Алла­ху более самозабвенно, чем раньше - как верую­щий. Отныне он принадлежит не Тарикату, а газавату и будет нести смерть захватчикам-ино­верцам. Его пример должен вдохновить грядущие поколения.

Литературно-художественное издание

Мухадин Иззет Кяндур

КАВКАЗ

Исторкчесжая трилогия

Заведующий редакцией В. Н. Котляров

Технический редактор Л. И. Прокопенко

Л. Р. № 010238 от 27.04.92

Подписано к печати 12.10.94. Формат 84x108 Бумага типографическая №-2. Гарнитура школьная модернизированная. Печать офсетная.

Усл. п. л. 17,64. Уч.-изд.л. 15,75.

Тираж 10 000 эк. Зажаз № 2840.

Издательский центр «Эль-Фа»

Полиграфкомбината им. Революции 1905 года

Мининформпечати КБР

360000, г. Нальчик, пр. Ленина, 33

Мухадин Иззет Кандур родился в Аммане, в Иордании. Родители его кабардинцы. Подростком он отправился в Соединенные Штаты, где окончил историческое отделение Ирлхэмского колледжа.

Затем он изучал экономику и международные отношения в Клермонтском университете (Калифорния), и по окончании ему были присвоены степени магистра наук, по международным отношениям и доктора философии. Работал Мухадин Кандур в сфере бизнеса в транснациональных компаниях Нью-Йорка и Лондона. В начале семидесятых он четыре года был в Голливуде сценаристом и продюссером-режиссером.

М.И.Кандур - автор нескольких крупных научных исследовательских и двух опубликованных романов: «Тhе Skyjack Affair» и «Rupture». Последние двадцать лет Кандур совмещает бизнес и творчество, занимаясь консультативной деятельностью в Лондоне и работая над телевизионными документальными программами.

В настоящее время проживает в Аммане.

Дата добавления: 2015-06-04