Покосившись на Молигрубера, доктор заметил: «Да ты, похоже, ничего об этом не знаешь»

Те или иные духовные сущности всегда дожидаются своего рож­дения в земном теле, но этому должна предшествовать тщательная подготовка. Во-первых, следует определить, что именно должна будет усвоить та или иная сущность, затем — какие обстоятельства должны преобладать в ее земной жизни с тем, чтобы сущность извлекла из жизни на Земле максимальную пользу».

Род человеческий — это эксперимент, затеянный в пределах одной отдельно взятой Вселенной, в которой Земля была не более чем крохотным неприметным закоулком. Само же человечество было всего лишь временной телесной оболочкой для бессмертных душ, которым надлежало пройти испытания невзгодами и суровой дис­циплиной через обитание в физическом теле, ибо в том, что именует­ся духовными мирами, таких невзгод не существует.

Молигрубер устроился поудобнее и стал слушать.

Ну, сынок, — промолвил врач, — нагрузился ты основательно. Ты, конечно, знаешь, что ни в одном из здешних миров или уровней существования пища не нужна. Это не более чем атавизм, бесполезная привычка, перенесенная с Земли, где без еды не обойтись. Здесь же всю пищу, всю подпитку, всю энергию мы получаем из окружающей среды. Ты и сам скоро обнаружишь, что делаешь то же самое, ибо все съеденное тобой — всего лишь иллюзия, а приток энергии ты полу­чил в совершенно иной форме. Однако теперь нам пришла пора обстоятельно побеседовать, а тебе — многое узнать. Присядь или приляг и послушай, что я тебе скажу».

Прошло немало времени, прежде чем он тяжело встал из-за стола и снова прилег, чтобы перевести дух. От всего съеденного неудержи­мо клонило в сон, и он расслабленно развалился в постели, погрузив­шись в сладкую дремоту. Во сне перед ним проплывали мысли о Земле. Он думал о том, как тяжко ему там жилось, думал об отце, которого никогда не знал, о беспутной матери, о том, как он сбежал из дому и сначала работал на свалке, а потом на свой манер «выбился в люди», обзаведясь мусорной тележкой и став подметальщиком улиц. А мысли все кружили, возвращаясь то к одному, то к другому образу. Внезапно открыв глаза, он обнаружил, что стол со всеми его красота­ми бесследно исчез, а напротив него сидит тот самый доктор, которо­го он видел вчера.

Неверной рукой он приподнял одну из крышек, и восхититель­ный запах едва не лишил его чувств. Ничего подобного он в жизни не едал. Виновато оглянувшись — неужто все это богатство ему одному, — он уселся за стол, наспех заткнул салфетку за воротничок и присту­пил к делу. Довольно долго в комнате раздавалось одно лишь усерд­ное чавканье — зубы Молигрубера старательно перемалывали колба­су, печенку, почки, яичницу, и много чего другого. Затем он с хрустом разгрыз поджаренный гренок, за которым одна за другой последова­ли несколько чашек чаю. Совсем не похоже на кофе, и, пожалуй, даже вкуснее. Такого он раньше никогда не пробовал.

Невесть откуда возникший нежнейший аромат заставил Молиг­рубера резко обернуться. Прямо за его спиной стоял накрытый наряд­ной белой скатертью стол. Салфетка, столовое серебро, поразитель­ной красоты тарелки, — все было на своих местах, а при виде красо­вавшихся на столе блюд, накрытых сверкающими металлическими крышками, глаза у него просто полезли на лоб.

Дата добавления: 2015-06-04