Гл. 2. Встреча с журналистом. 1 страница

Жажда информации, заложенная в человека самой природой, породила журналистику. Вместо того чтобы быть образцом высокой нравственности, они возомнили себя четвертой властью и начали творить, кто во что горазд.…Ради денег, славы и положения в обществе.

Гл. I. «ПОД ПАРУСАМИ САМОРЕКЛАМЫ.

ЧАСТЬ 2

Конец 1 части.

ДА ПОМОЖЕТ МНЕ БОГ...

Я прикалывал чертежи яхты и карту мира к рейкам на стене, когда в аудиторию вошли два человека. Один из них рас­пах­нул окно и протянул кабель, а другой поставил боль­­­­шой ми­крофон на мощной подставке, и они подсоединили его к сто­я­щей во дворе машине.

- Это что такое? Зачем? - еще не до конца понимая проис­ходящее, спросил я их.

- Это из ТАСС, - обыденно ответил один из них.

- Зачем? - задал я этот довольно глупый в данной ситуации вопрос.

- Будем записывать сегодняшнее заседание.

Они прикрыли окно и ушли, а я еще несколько минут не мог осмыслить того, что уже произошло. Как бы дальше не раз­вивались события, что бы я ни делал, теперь все прини­мало официальный, открытый характер. Моя личная мечта становилась обязанностью.

Откровенно говоря, я растерялся, хотя логично было то, что это рано или поздно все равно произойдет. Ко всему этому, при­шло на удивление много людей и не только членов Географического общества, но много молодежи, незнакомых лиц. Не удивитель­но, что я растерялся и никак не мог сосредоточиться на док­ла­де, хотя перед этим дважды его читал и даже записывал на магнитофонную ленту. Я уставился в записки и не мог от них оторваться, как будто читал незнакомый текст впервые.

"Navigare necasseast..."- начал я неуверенно. Это латинское из­речение означает: "Плавать по морю необходимо...".

Некогда море для человека было бесконечным, безбрежным, неясным и поэтому загадочным и постоянно манящим, как буд­то спрашивая: "А что там за горизонтом?".

В далекие времена, на заре развития человеческой цивили­зации, когда еще никто не знал, что Земля круглая, что она шар, была отлита строка человеческой мудрости, полное из­речение которой гласит: "Плавать по морю необходимо, жить уж не так необходимо".

Губы пересохли, язык стал каким-то деревянным. Я не по­за­­ботился взять стакан воды, поэтому украдкой облизал гу­бы языком, прикрыв это малопривлекательное действие ла­донью. Стало чуть легче, и я продолжал...

- Глубина мысли состоит в том, что люди дороже самой жиз­­ни ценили познание окружающего мира. Открывать неиз­вестное всегда рискованно, но человек с колыбели своей ис­то­рии сознательно рисковал...".

Постепенно я приходил в себя. Голос стал внятным, слова боль­ше не застревали в горле. Текст как-то начал проявляться в сознании, и теперь я мог оторваться от конспекта и посмот­реть в аудиторию. Людей пришло очень много. Стояли не только у входа, но и в коридоре. Что это, любознательность? Желание посмотреть на дерзко­го человека? Или здесь есть и такие, которые посчитали меня авантюристом? Ведь в общем плане ничего нового в том, что я докладываю, нет, это уже было совершено в других странах. Три человека уже прошли в одиночку, без захода в порты, самоотверженно доказав, что человек способен на такой отча­янный шаг, сопряженный с очень большими трудностями и риском.

"...Но прошли века. На картах земли стерты белые пятна. Все ее пространства исхожены. Однако прелесть познания того, что там за горизонтом, не потеряла интерес, тем более что на океанских просторах не осталось следов...".

Я смотрю на убеленные сединами головы членов нашей сек­ции и думаю о том, что все эти слова им давно известны. Их интересует в первую очередь кто я и для чего все это.

Наверное, много нашлось бы желающих пойти в такое пла­вание, но кроме самого желания человека, у него должна быть определенная цель, иначе все бессмысленно.

"...О цели подобного плавания хорошо сказал французский мореплаватель, яхтсмен Бернард Муатисье». «Целью плавания является испытание того, на что способен обыкновенный чело­век на обыкновенном судне". "То есть одна из задач одиночно­го плавания состоит в испытании человеческих возможностей, что в нашу эпоху очень важно".

Несмотря на то, что в одиночном плавании вокруг Земного шара, начиная с Джошуа Слокема и Френсиса Чичестера, де­сятки людей пытались обойти вокруг света. Некоторым это уда­валось, но само плавание не потеряло новизны и представляет суровое испытание человеческих возмож­ностей в борьбе со сти­хией и желанием познать природу. Знаменитый норвежс­кий ученый-мореплаватель Тур Хей­ер­дал в обращении к со­ветским читателям говорил, что, несмотря на колоссальное развитие науки о мореплавании, океан по прежнему очень ма­ло изучен и поэтому любое плавание и на плоту и одиночек на яхтах приносит богатый материал, который помогает познавать этот неизведанный и прекрас­ный мир. "Особенно ценно восприятие человека, который один на один остается с океаном и ничто не отвлекает его от непосредственного восприятия. Ценность подоб­ной информа­ции никогда не утратит своего значения".

Рассказав о маршруте плавания, я провел их по всем океанам Земли, побывал в жарких тропиках, изнуряемых штилем, проплыл в ревущих сороковых от мыса Доброй Надежды до седого мыса Горн и через Атлантику вернулся домой.

Как это просто провести указкой по карте мира.

Потом за несколько минут я рассказал им об устройстве яхты, которую строил около 4-х лет. Рассказав о питании, обеспечении безопасности, управления парусами, навигации, несения радиосвязи, действиях в аварийной ситуации и т.д., я закончил свой доклад тем, что выразил большую признательность за оказанную мне большую помощь и внимание.

Вопросы и вопросы. В них желание узнать меня, уверить­ся в солидности подготовки, узнать состояние моего здо­ровья, откуда я такой...

Поздно вечером мы разошлись, оставив часть души в этом высоком учреждении.

Через день, в обеденный перерыв, по установленной тра­ди­ции я купил в киоске "Известия", и пошел на обед в обычную нашу харчевню под громкой вывеской "Ресторан".

Пока наши милые официантки подадут обед, обычно можно прочитать любую газету от корки до корки, вернее - от за­го­ловка до номеров телефонов редакции.

- Здравствуйте, - приглашает меня к столу Михаил Михайлович, инструктор ГК КПСС. - Садитесь с нами.

- Здравствуйте, - отвечаю. - Что нового?

- Это Вы должны рассказывать нам новое. Как там дела в Географическом обществе? - Я не думал, что это подначка, слишком доброжелательно он ко мне относился.

- Хорошо. После заседания приняли решение, как раз то, что я просил. Рекомендация на испытание яхты на Черном море, рассмотрение результатов плавания и ходатайство о разреше­нии компетентных органов на кругосветное плавание.

- Порядок! Вы счастливы?

- Знаете, позавчера на заседании я был счастлив. Честно говорю, мне было очень хорошо. Но прошло два дня, я ус­покоился и критически смотрю на это заседание. Хотя меня там поддержали, но денег нет, и по-прежнему придется кус­тар­ничать, попрошайничать...

Я развернул газету так, чтобы можно было читать мне и Михаилу.

- Александр Моисеевич! Смотрите, кто-то там "На яхте вокруг света", - сказал Михаил, показывая в левый угол газеты. - Да это про Вас!

Что-то случилось. Что-то непонятное нашло на меня, бро­сило в жар и сковало, с трудом разбираю слова. Просто не верится...

"НА ЯХТЕ ВОКРУГ СВЕТА"

"В Москве состоялось заседание океанографической и полярной комиссии Географического общества СССР, на котором было объявлено о подготовке одиночного кругосвет­ного плавания на яхте.

К этому плаванию готовится председатель Воскресенского городского Совета ОСВОД А.Чебанюк. Ему пятьде­сят один год, он физически сильный человек, опытный мо­ряк и спортсмен. Военный инженер по образованию, более двадцати лет служил на флоте, был подводником. Предпо­лагается, что в путешествие он отправится в будущем году.

Строящаяся им и его товарищами - спортсменами яхта будет испытана в течение нескольких месяцев на Чер­ном море. Она представляет собой двухмачтовую океанскую яхту типа "Бермудский кеч", длиной 12,5 метров, шириной 3 метра.

Площадь парусов 65 квадратных метров, на ней устанавливается двигатель мощностью 12 лошадиных сил, рация и навигационное оборудование.

Путешествие протяженностью около 30 тысяч миль рассчитано примерно на 12 месяцев".

Ю. Крохин

- Вот это да! - посмотрел на меня Михаил Михайлович. - Ну, теперь держись!

- Да, - растерянно сказал я. - Теперь что-то будет.

- Отрезали тебе отступление.

- Не знаю, как все пойдет дальше, но теперь отступать нельзя.

- Ну, что вы растерялись?

- Честно, не ожидал.

- Вы должны были быть подготовлены к этому. Рано или поздно, но это должно было случиться.

- Я думал выйти в плавание без шума, ну пройти так 10-15 миль за горизонт, а потом уж пусть бы говорили.

- Ничего, это, пожалуй, для вашей пользы. Теперь будут помогать не только "химики", но и другие организации и предприятия города.

- Ты понимаешь, сейчас произошел переворот во всей моей работе. Желание осуществить свою мечту стало теперь моей обязанностью.

На работе телефон покраснел от перенапряжения. Всем хотелось лично убедиться, что эта заметка обо мне, и поздравить меня. Одним из первых позвонил врач скорой помощи и сообщил, что он слышал об этом в сообщении ТАСС, в утреннем выпуске последних известий.

Весь вечер я старался осмыслить случившееся и решить, как и что делать. После заявления в газете о том, что я пойду в кругосветное плавание в 1975 году, нужно было торопиться. Я должен буквально через три месяца выйти в тренировочное плавание, где произвести испытание яхты и потренироваться в управлении ею.

Но, чтобы строить - нужны деньги. В Географическом обществе их нет, а Воскресенский химический комбинат, который мне помогает, не может расходоваться на меня, так как он делает удобрения. На это нужны решения правитель­ствен­ных органов. Хорошо бы было бы решение ВЦСПС, кото­рое одобрило это плавание и разрешило его финансирование Воскресенскому химкомбинату. Если не будет никакого решения и все пойдет такими же темпами, то я в этом году не закончу яхту, то есть окажусь лгунишкой. Это всему провал.

Личных денег у меня мало и то, что есть, нужно оставить в основном на испытание яхты. Десятки раз я пересчитывал, уменьшал сумму, все время сокращал расходы, но все равно моих скромных сбережений не хватало и на половину требуемого. Что делать? Пожалуй, нужно идти в химкомбинатовский партком. С этими мыслями я уснул. Пожалуй, это и есть характерное для нашей страны, для наших людей - в трудную минуту идти к партии.

- Ты составь смету расходов и дефектную ведомость на доработку яхты, - предложил мне секретарь парткома комбината Анатолий Иванович. - С ней мы пойдем к директору. Он поможет.

- Я уже говорил с главным механиком. Он лично был не против, но для выполнения работ на яхте у него денег нет. Кроме того, сейчас начинается летний сезон ремонтных работ на комбинате.

- Все правильно. Трудно, что и говорить. Но яхта теперь ДСО "Труд" комбината. Значит, мы имеем право снять часть средств со стадиона. Набросай смету, и поговорим с главным экономистом комбината.

Директор Воскресенского химкомбината Глеб Алек­сандро­­вич Меркулов обаятельный человек. Культурный, вежливый, что не о каждом директоре можно сказать. Он серьезно и вдумчиво вникает во все, стараясь разобраться в любом вопросе, приглашает специалистов, своих заместителей и, выслушав, как говориться, обе стороны, принимает решение.

Как-то он приехал ко мне на стапель и осмотрел яхту са­мым тщательным образом. Побывав в ее помещениях, он просто по-товарищески высказал свое восхищение.

Когда мы ехали домой, я все же решился и спросил:

- Глеб Александрович, помогать мне будете?

- Дело святое, - серьезно сказал он. - Помогать нужно.

Подписанные им заказы на изготовление необходимых устройств и деталей я передал начальникам цехов и стал ждать, что получится. Будет как раньше или что-нибудь изменится? По крайней мере, мне казалось, что все будет хорошо. И я занялся в свободное время чертежами.

Через день ко мне приехал корреспондент областной газе­ты "Ленинское знамя". Несмотря на то, что в это время я проводил заня­тия с активом города, я решил уделить ему несколько ми­нут. Не уважать прессу нельзя.

- Как это я мог пропустить Вас? - начал он. - Мы всегда выдаем информацию о событиях в своей области раньше, чем центральные газеты. У Вас уже кто-нибудь был?

- Нет.

- Я хочу поговорить с Вами.

- Простите, но у меня сейчас семинарские занятия. Я их провожу, поэтому никак, при всем желании, не могу уйти отсюда. Там люди ждут меня.

- Тогда один вопрос. В газете "Известия" все правильно?

- Все, за исключением того, что я подводник. Я плавал на подводных лодках, но подводником в полном смысле этого слова не был.

- А что у вас есть из записок?

- Есть доклад на заседании Географического общества, описание маршрута плавания, чертежи и расчет яхты.

- Дайте мне их с собой.

- Хорошо. Но прошу Вас вернуть все, так как у меня почти все в единственном экземпляре.

Мы попрощались, но ненадолго. А пока меня навещали другие представители и, не давая опомниться, они атаковали: Почему? Когда? Цель?

Через пару дней приехал корреспондент из газеты "Московский комсомолец". Урвав, у меня более двух часов личного времени, он в большой заметке рассказал целую историю о кругосветных плаваниях и о том,... что он думал встретить сурового морского волка, обветренного морскими штормами, а увидел человека, похожего на "страхового агента". Что-нибудь другое, менее ехидное, он придумать не мог, не хватало извилин в голове.

Корреспондент "Огонька", за меня решив все проблемы, объя­вил на весь мир о том, что у меня все прекрасно, за исключением того, что я не хочу заводить бороду, поэтому у меня проблема, чем мне бриться во время плавания. Господи, какая чушь.

Все начинало принимать совершенно иной оборот. Каким глупым, самонадеянным я выгляжу в строках этих коррес­пон­дентов. Что обо мне подумают люди? И как мне быть в дальнейшем? Ведь им-то я говорил совершенно другое. Я рассказывал о своих трудностях, о том, что еще много впе­ре­ди забот, и предстоит колоссальная работа по достройке и испытанию яхты и, главное, что мне нужна помощь. А они писали совершенно другое: то, что им хотелось, то, что, как они считали, должно интересовать читателя.

Все шло независимо от меня. Они видели в моей мечте только сенсацию. В этом вопросе я явно сделал промах и пустил все на самотек. Нужно было с кем-то посоветоваться и узнать, как печатается такая информация, и в какой мере я могу установить контроль над материалом, публикуемым обо мне газетой.

Мне очень хотелось встретить серьезного, внимательного корреспондента и рассказать ему о своей работе, о труднос­тях, которые испытываю из-за нехватки средств, материа­лов и просто помощи, о серьезности предстоящего плавания, чтобы люди поняли, насколько это и трудно, и опасно, а не только интересно и заманчиво... То есть, мне нужен был серьезный человек, а не ловец сенсаций.

Пресса вызвала поток писем. Писали совершенно незна­комые люди всех возрастов - от 18 до 68 лет. Почти все предлагали себя в напарники. Писали о своих талантах, физической закалке. Почти никто не ставил определенных условий. Просто просили взять их в плавание и соглашались на любую работу. У всех это мечта с детства. И у тех, кому было за 60, и у тех, кто только начинал жизнь. Писали рабочие, пенсио­не­ры, солдаты и инженеры, студенты и журналисты, врачи и спортсмены.

В то же время официальные органы как будто не читали газет. Даже руководство ОСВОДа, членом коллектива кото­рого я являюсь, не выражало никаких определенных взгля­дов, как будто это было обычным делом, и я ни в чем не нуждался.

Как-то я был в областном совете ОСВОД, и там обсуж­далась заметка в газете о моей подготовке к плаванию.

- О II съезде ОСВОДа напечатали всего несколько стро­чек, - сказал заместитель председателя Ю. Богатырев. - А о тебе четы­ре колонки.

- Но я здесь, ни при чем.

- Ну, это как сказать.

- Бросьте, я даже не знал, что и как будут писать...

Помню, в этот момент зазвонил телефон и адмирал Перевертайло Михаил Михайлович, протя­ги­вая мне трубку, сказал:

- Ну, вот и здесь ищут Чебанюка. Возьмите трубку, вас спрашивает какой-то Григорьев из парусной федерации.

С Н.В. Григорьевым, одним из советских яхтенных «кон­струк­торов», ныне председателем технической комиссии при Федерации парусного спорта СССР, я «познакомился» на заседании Географического общества, где он выступал против меня с резкой критикой. Оговорю сразу, что по проекту (если таковой был) Григорьева, не было построено ни одной яхты!

Взяв слово после моего доклада, он раскритиковал мою яхту, заявив, что на ней только по речкам плавать. Он сказал:

- Почему Вы его посылаете? У нас много чемпионов Советского Союза, мастеров спорта и т.д.

- Что ж, если он не ваш, то вы, поэтому будете против? - спросили его тогда на совещании.

Прошло две недели. Все это время он старался меня разыскать, чтобы вызвать "на бой".

- Здравствуйте, Николай Владимирович.

- Чебанюк? - Спросил он, позабыв поздороваться.

- Да, слушаю вас.

- 7 мая состоится объединенное заседание парусной федерации, комиссии по крейсерским плаваниям клуба капитанов г. Москвы. Мы приглашаем Вас выступить с докладом. Нужно обсудить Ваше сообщение о подготовке к плаванию.

- Николай Владимирович! Но я не успею подготовиться. Ведь не могу я выступать с тем же докладом, что и на заседании Географического общества. Нужны и новые чертежи. Аудитория же новая, другие требования. Мне нужно время на подготовку. В первую очередь яхтсменов будут интересовать технические вопросы по конструкции яхты, по парусному вооружению. "География" там никого не интере­сует.

- Если Вы не подготовитесь, то я сам сделаю сообщение, - пригрозил он.

- Что, дело дошло до ультиматума? Что ж, в таком случае я согласен. Где будет совещание?

- Мы сняли помещение..., - он назвал адрес и рассказал, как проехать.

- Да, - думал я, - все усложняется. Если раньше меня мучили вопросы материально-технического обеспечения, то теперь начиналось наступление на идеоло­гическом фронте и, причем уже на высшем уровне. Старых трудностей не убавилось, а новые препятствия возникали как снежная лавина.

Аудитория другая. Другие лица, другие выражения, в большинстве у присутствующих более жесткий взгляд, более простое выражение на лице...

Но вопрос у меня к ним тот, же самый. Зачем они здесь? Что они думают обо мне? Как они прореагируют на мое сообще­ние?

Естественно, здесь совершенно другие люди, отличными от членов ГО запросами. Это яхтсмены. Не один из них согласился бы идти в плавание, а многие мечтают о трансатлантических гонках, выходе в океан, и вдруг такое сообщение. Это был вызов, брошенный неизвестным челове­ком нашей парусной федерации и вообще яхтингу Союза. Кто этот человек? Откуда он взялся? Что он собой представ­ля­ет?

Но дело еще и в другом. Эта аудитория смотрит на меня как на чужого, как на человека, который зашел к ним с черно­го хода.

Уже в вопросах, задаваемых мне, чувствовалась издевка, желание выявить мою неподготовленность в парусном деле.

Вопросы, вопросы, вопросы. Кажется, не будет им конца. Я чувствую настоящую физическую усталость от них. Реакции аудитории на мои ответы я не чувствую. Вернее, реакция ско­рее отрицательная, так как некоторые мои ответы просто от­рицаются, а вопросы повторяются. Причем их задают од­ни и те же лица.

- Какие у Вас на яхте будут мачты?

- Из нержавеющей стали.

- Из нержавеющей стали мачты не делают, - возразил Григорьев.

- Но я читал в журнале "Катера и яхты", что такие мачты делают в США.

- У них много нержавейки, и они это делают в целях рек­ла­мы.

Вот это вывод! Попробуй, докажи, что это не так.

А один яхтсмен задавал несколько раз один и тот же вопрос:

- Как Вы будете убирать стаксель?

Что он хотел этим вопросом сказать, не знаю. Может быть, просто хотел обратить внимание на трудности уборки стаксе­ля в штормовую погоду? Мой ответ на этот вопрос, что стаксель убирается в носовой кубрик через световой люк, его не удовлетворял.

Возможно, имеются какие-то приспособления или устройства, облегчающие уборку стакселя, но они для крупных яхт, а я на них не бывал и естественно таких приспособлений не видел. Из многих выступлений мне запомнилось одно - председателя крейсерской комиссии города Москвы Смирнова Евграфия Евграфиевича.

Он полностью одобрил мое начинание и призвал всех оказать мне помощь. Его выступление было очень грамотным, логичным, стройным, да и просто умным... "У нас есть много чиновников, которые хотели бы все закрыть и запретить, чтобы спокойно жить. Но сейчас не, то время. Море закрыть на замок нельзя".

"...Здесь задавали Чебанюку вопрос: что будет, если он погибнет? Не отбросит ли это парусную федерацию СССР на 50 лет назад?

Нет, конечно. Не отбросит. Просто ее некуда отбрасывать, это, во-первых, а во-вторых, вы не знаете нашу страну. Если погибнет первый, то найдется второй, третий и немедленно будет отправлен новый человек... Мы на этом не остановимся..."

"Здесь некоторые товарищи искали объективные причи­ны, чтобы задержать выход Чебанюка, мол, нет у него соот­ветству­ю­щих документов. По-моему, его надо готовить, помо­гать ему нужно. Составить соответствующую программу и готовить и как яхтсмена и как штурмана"...

"...Многие из нас знают больше, чем он, и Чебанюк это не отрицает, а просит ему помочь. Так как, будем ему помогать, или поможем кое-кому угробить это мероприятие?.."

"Мы должны быть благодарны Чебанюку за то, что он поднял этот очень важный и волнующий нас вопрос о выходе советских яхтсменов в океан. И он не просто сказал об этом, а доказал на это свое право 4-х летним трудом по постройке яхты и разработке маршрута. Подумайте над тем, что будет, если мы ему здесь запретим, то есть последуем примеру бюрократических аппаратчиков? Я за самую ак­тивную под­дер­ж­ку!"

Смирнов задал тон. Чувствовалось, что его здесь хорошо знают и уважают как человека и как яхтсмена. Многие выступали, абсолютное большинство поддержали меня, так что критическое и враждебное выступление Ко­ше­­ле­ва не произвело на меня должного впечатления. А зря я не обратил на него внимания! Врага нужно знать!

Под влиянием таких выступлений, Н.Григорьев вынужден был сделать “мудрое” заявление о том, что:

"Ну что ж, не будем ее (яхту) сжигать на радость против­никам кругосветного плавания". Он и здесь оставался клоуном, только с сарказмом, вместо юмора.

Пожалуй, и здесь я не потерпел поражения. После голосования решили меня не убивать, и назначили комиссию из трех человек для контроля за ходом под­го­товки к кругосветному плаванию. В нее вошли два про­тив­ника плавания и один доброжелатель. Не в мою пользу сочетание, но борьба закаляет!

Май. Наступили теплые дни, ушла вода, и земля на берегу реки Москвы подсохла. Можно было начинать работу, но людей у меня не было. Приглашал знакомых, и в первое майское воскресенье закончили рубку яхты. Теперь яхта была закрыта со всех сторон.

Почти каждый день звонили из Москвы и интересовались подготовкой к кругосветному плаванию. Меня все это интересовало с точки зрения возможной помощи в достройке яхты, в организации подготовки плавания. Однако ничего пока в моей жизни не изменилось. Был взрыв эмоций, массовый наплыв зна­комых и незнакомых людей. Но все пока осталось на уровне разговоров. Оживился интерес к плаванию, однако все это также не выходило за рам­ки любопытства. Мне же нужна была материальная и техническая помощь. Мое состояние характеризовалось постоянным напряжением, вызванным тем, что нужно было где-то, что-то и как-то достать, приобрести, сделать. Это с одной стороны, а с другой, большим эмоциональным подъемом, вызванным публикацией о подготовке кругосветного плавания в газете "Известия", сообщения по радио и, в конце концов, приездом корреспондента из областной газеты "Ленинское знамя". Но из всего этого ничегошеньки не сделаешь, ни одного болтика, ни граммули краски. Я вынужден был стать материалистом до мозга "костей". Так что при всех внешних изменениях, выз­вав­ших интерес людей, все осталось по-прежнему. Остался труд и посто­янная усталость.

- Александр Моисеевич! А у нас новости! Сюрприз для вас, - встретила меня инструктор горсовета. Она была возбуждена, глаза ее горели, а лицо светилось радостной улыбкой. Такого никогда не бывало, но даже это пока не подняло моего настроения.

- Здравствуй, Тамара! Что случилось? Мы высадились на луну или в Воскресенск провели метро? Ты так сияешь, как будто выиграла машину или нашему горсовету дали катер на подводных крыльях, и отправляют на соревнования в Италию. У тебя хоть костюм есть?

- Вам звонили из Москвы. Я им сказала, что будете через час, они еще будут звонить. - Она посмотрела на часы и сказала: - Сейчас будут звонить.

- Кто?

- А вот не скажу. Раз вы такой хмурый, то потерпите.

- Я устал, Тамара, а работе конца и края не видно. Глав­ное, время летит, теперь люди от меня что-то ждут, а я. Что я могу?

Что я мог ждать от Москвы? Всего неделя прошла после заседания клуба капитанов и, учитывая альтернативный состав комиссии, которая была назначена для "оказания мне помощи", где только одна светлая голова - Евграф Смирнов, я от них ничего хорошего в ближайшие дни не ожидал. Да и что они могли сделать? Приехать, посмотреть, подергать нервы? Я сел за разработку документов, которые аккуратно подобрала мне Тамара, как вдруг зазвонил телефон. Вызывала междугородная.

- Это Чебанюк? - услышал я чем-то знакомый голос.

- Да, слушаю вас.

- Здравствуйте, Александр Моисеевич!

- Здравствуйте, - пока что все было загадкой.

- С вами говорит Юрий Александрович Сенкевич.

Уж этого я никак не ожидал и буквально опешил. Сколько раз я смотрел эту, полюбившуюся многим людям всех воз­рас­тов, передачу "Клуб кинопутешествий"? Я с глубоким уважением относился к Сен­ке­вичу, и вот его звонок.

- Здравствуйте, Юрий Александрович, - повторил я растерянно. - Я вас слушаю.

- Мы вас приглашаем на выездную передачу центрального телевидения.

Ничего себе, подумал я. Это уж совсем чересчур, все чего-то хотят, а я? А у меня «ни тпру, ни ну»...

- Ну что вы, Юрий Александрович, я ведь еще ничего не сделал, чтобы у вас выступать. Нет, я не могу. Считаю, что я этого не заслужил.

- Вы не отказывайтесь. Это же для вашей пользы.

- Но, что я там буду делать, что говорить? Не о своих же планах. Они же еще чрезвычайно далеки от воплощения.

- Давайте приезжайте. Мы здесь все обговорим. Уверяю вас, это будет вам на пользу, поможет в вашей подготовке. Берите чертежи, карту с маршрутом, чтобы можно было что-то показать.

- Хорошо. Куда и когда мне ехать?

- Завтра приезжайте к нам на центральное телевидение к десяти часам. Пропуск на вас я уже заказал. Вас встретит наш представитель. Возьмите обязательно паспорт и позво­ните по внутреннему телефону.

Я записал номер телефона и обещал быть во время.

- Ну, что я говорила? Здорово, правда? - Тамара переживала за эту мою работу и всегда радовалась, когда было что-то хорошее.

- Спасибо Тамара за хорошие вести и участие. Когда я вернусь с кругосветки, я обязательно пойду на телевидение с тобой. Ты этого заслужила.

- Да-а, тогда вы забудете меня.

- Ну, что ты? Столько мы с тобой пережили столько всего и забыть? Нет.

У Сенкевича оказалась деловая хватка. Все мои вопросы, сомнения и беспокойство по поводу передачи он разрешил буквально за несколько минут.

Выслушав мой рассказ о подготовке к плаванию, цели и маршруте, он сказал:

- Во-первых, я сам объявлю о том, кто вы и что вы задумали, а потом предоставлю вам слово. Вы расскажете о плавании, маршруте, о том, как строили яхту, и какой она будет, о цели вашего похода. На все это вам буквально 7-8 минут, не больше. Если вы что-нибудь важное упустите, я задам вопросы. Передача будет вестись из Центрального комитета КПСС, так что нельзя будет затягивать. Не волнуйтесь, в случае заминки я вас выручу и задам вам наводящий вопрос.

- А какие вопросы вы будете задавать? Я же должен буду подготовиться?

- Не нужно. Вопросы будут касаться только вас, вашего плавания. Чем все будет непосредственнее, тем лучше. Все естественное и даже то, что вы на несколько секунд будете задумываться перед ответом, будет гораздо интереснее, чем зазубренные, заранее заготовленные ответы. С чем вы приехали, - спросил он. - Что привезли?

Я передал ему карту мира и чертежи.

- Карта это хорошо, а вот чертежи не годятся: во время передачи их не будет видно. Нужно сделать большой, краси­вый рисунок яхты под парусами. Вы сделайте эскиз яхты, а наши ребята его здесь раскрасят. Не беспокойтесь, яхта будет, что надо.

Дата добавления: 2015-06-04