Солнце, Месяц и Ворон Воронович

Мороз, Солнце и Ветер

Грибы

Репка

Посеял дедка репку; пошел репку рвать, захватился за репку: тянет-потянет, вытянуть не может! Со́звал дедка бабку; бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! Пришла внучка; внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! Пришла сучка; сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! Пришла но́га (?). Но́га за сучку, сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут!

Пришла дру́га но́га; дру́га но́га за но́гу, но́га за сучку, сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! (и так далее до пятой но́ги). Пришла пя́та но́га. Пять ног за четыре, четыре но́ги за три, три но́ги за две, две но́ги за но́гу, но́га за сучку, сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут: вытянули репку!

Вздумал гриб, разгадал боровик; под дубочком сидючи, на все грибы глядючи, стал приказывать: «Приходите вы, белянки, ко мне на войну». Отказалися белянки: «Мы грибовые дворянки, не идем на войну». – «Приходите, рыжики́, ко мне на войну». «Отказались рыжики́: «Мы богатые мужики, неповинны на войну идти». – «Приходите вы, волнушки, ко мне на войну». Отказалися волнушки: «Мы господские стряпушки, не идем на войну» – «Приходите вы, опенки, ко мне на войну». Отказалися опенки: «У нас ноги очень тонки, мы нейдем на войну». – «Приходите, грузди, ко мне на войну». – «Мы, грузди, – ребятушки дружны, пойдем на войну!»

Это было, как царь-горох воевал с грибами.

Ишоў раз сабе адзін чалавек и судосіў ^[234] на дарозі Со́ўнычко, Мароз і Вецер. Ото-ж-то спатка́ушисе ^[235] з імі, сказаў вуон ім «пахвалёны» ^[236]. – «Каму́ вўон адда́ў пахвалёны?» Со́ўнычко сабе кажа – што мне, коб я не пякло; а Мароз себе кажэ, што мне, а не табе, бо вуон цябе́ не так боіце, як мяне. «Ото-ж-бо лжэце! Непра́ўда! – ка́жэ нарэсці ^[237] Вецер: – Той чалавек аддаў похвалёны не вам, а мне».

Пачали́ між сабою аж спераціся ^[238], сварыціся ^[239] й оно́што ^[240] за чубы не пабраліся…

«Ну, калі ж так, то спыта́ймося ^[241] яго, каму́ вуон адда́ў пахвалёны – мне чі вам?» Даганілі таго чалавека, спыталі; аж вуон сказаў: «Ветреві». – «А што, бач ^[242], не каза́ў ^[243] я – што мне!» – «Пастуо́й же ты! Я цябе́ ра́кару спяку! ^[244] – кажа Сло́нцэ. – Покеміш ты мяне» ^[245]. Ажно Вецер кажа: «Не буось, не спячэ; я буду веяці і охоладжаць яго». – «Так я ж цябе, гіцлю ^[246], заморожу!» – кажа Мароз. «Не лякайсе ^[247], небо́же ^[248], тогды я не буду веяці, і вуон табе нічого не зро́біт, без ветру не замаро́зіт».

Жил-был старик да старуха, у них было три дочери. Старик пошел в амбар крупку брать; взял крупку, понес домой, а на мешке-то была дырка; крупа-то в нее сыплется да сыплется. Пришел домой. Старуха спрашивает: «Где крупка?» – а крупка вся высыпалась. Пошел старик собирать и говорит: «Кабы Солнышко обогрело, кабы Месяц осветил, кабы Ворон Воронович пособил мне крупку собрать: за Солнышко бы отдал старшую дочь, за Месяца – среднюю, а за Ворона Вороновича – младшую!» Стал старик собирать – Солнце обогрело, Месяц осветил, а Ворон Воронович пособил крупку собрать. Пришел старик домой, сказал старшей дочери: «Оденься хорошенько да выйди на крылечко». Она оделась, вышла на крылечко; Солнце и утащило ее. Средней дочери также велел одеться хорошенько и выйти на крылечко. Она оделась и вышла; Месяц схватил и утащил вторую дочь. И меньшой дочери сказал: «Оденься хорошенько да выйди на крылечко». Она оделась и вышла на крылечко; Ворон Воронович схватил ее и унес.

Старик и говорит: «Идти разве в гости к зятю». Пошел к Солнышку; вот и пришел. Солнышко говорит: «Чем тебя потчевать?» – «Я ничего не хочу». Солнышко сказало жене, чтоб настряпала оладьев. Вот жена настряпала. Солнышко уселось среди полу, жена поставила на него сковороду – и оладьи сжарились. Накормили старика. Пришел старик домой, приказал старухе состряпать оладьев; сам сел на пол и велит ставить на себя сковороду с оладьями. «Чего на тебе испекутся!» – говорит старуха. «Ничего, – говорит, – ставь, испекутся». Она и поставила; сколько оладьи ни стояли, ничего не испеклись, только прокисли. Нечего делать, поставила старуха сковородку в печь, испеклися оладьи, наелся старик.

На другой день старик пошел в гости к другому зятю, к Месяцу. Пришел. Месяц говорит: «Чем тебя потчевать?» – «Я, – отвечает старик, – ничего не хочу». Месяц затопил про него баню. Старик говорит: «Тёмно, быва́т ^[249], в бане-то будет!» А Месяц ему: «Нет, светло; ступай». Пошел старик в баню, а Месяц запихал перстик ^[250] свой в дырочку и оттого в бане светло-светло стало. Выпарился старик, пришел домой и велит старухе топить баню ночью. Старуха истопила; он и посылает ее туда париться. Старуха говорит: «Тёмно париться-то!» – «Ступай, светло будет!» Пошла старуха, а старик видел-то, как светил ему Месяц, и сам туда ж – взял прорубил дыру в бане и запихал в нее свой перст. А в бане свету нисколько нет! Старуха знай кричит ему: «Тёмно!» Делать нечего, пошла она, принесла лучины с огнем и выпарилась.

На третий день старик пошел к Ворону Вороновичу. Пришел. «Чем тебя потчевать-то?» – спрашивает Ворон Воронович. «Я, – говорит старик, – ничего не хочу». – «Ну, пойдем хоть спать на седала ^[251]». Ворон поставил лестницу и полез со стариком. Ворон Воронович посадил его под крыло. Как старик заснул, они оба упали и убились.

Дата добавления: 2015-06-04