Возьми мой страх! 11 страница

Киммерийская история почти повторилась в землях пиктов. Возможно, Великая Душа в чем-то не пони­мала дремучую душу варвара. Контакта и здесь не полу­чилось. Не желая разочаровываться снова и стараясь по возможности проявлять гуманизм к этим человеко-животным, Тезиас поставил пиктским вождям ульти­матум: или они в течение недели признают его своим богом и властелином, или их ждет смерть, лютая и ужасная. В доказательство своих слов он вызвал черную-пречерную тучу, и над Пустошами пиктов воцари­лась вечная Ночь — вечная до тех пор, пока варварские вожди не падуг к стопам великого бога. Вдобавок из черной тучи сверкали молнии и лился густой пролив­ной дождь. Но все же в этот раз он никого не убил!

Проблемы возникли и при покорении Коринфии, если может человек назвать проблемами укусы жалких комаров. Правители и население этой страны, не долга думая, признали власть Великой Души. Но вот какой-то местный чародей, засевший в старом замке среди Карпатских гор и втайне мечтавший со дня на день, вызвав на подмогу клыкастых бестий из преисподней, захватить власть над Коринфией, поклониться не захо­тел. Негодяй был мастером своего черного искусства, магические силы, брошенные колдуном против Тезиаса, изрядно потрепали нервы Великой Душе. Сам чаро­дей укрылся в замке, окружив себя защитной оболоч­кой. Разумеется, в конце концов, Тезиас разметал силы Тьмы, но упрямый колдун в безумии своем решился на большее: он поклялся уничтожить все население Ко­ринфии, если Великая Душа не уберется восвояси. Это было уже серьезно: в отличие от чернокнижников, го­товых повелевать одними лишь тварями адовыми, за­губленными душами и восставшими из могил, Тезиасу в качестве подданных нужны были живые люди. Мас­сового человекоистребления он допустить не мог, хотя и понимал: вряд ли колдун блефует. Для настоящего некроманта погубить сотню тысяч невинных душ — все равно что из пальца огонь высечь. Недолго думая, Те­зиас размазал по земле глупого чародея вместе с его замком, хотя и был, как и всякий цивилизованный бог, противником разрушения недвижимости. Но дело сто­ило того: туземцы искренне полюбили своего спасите­ля, и никто более не вспоминал о Митре...

В остальных землях, завоеванных им, проблем было меньше. Слава о деяниях Великой Души далеко обго­няла стремительный бег самого фантома. В бесчислен­ных информационных потоках, идущих с Востока, про­чел он о грандиозных военных приготовлениях Турана. Почитатели Эрлика не хотели сдаваться без боя. Бра­вые туранцы, не надеясь, впрочем, только на свои силы, отчаянно призывали лучших чернокнижников из Вендии, Кхитая и Меру. Те, наслышанные о происхо­дящих на Западе переменах, не заставили долго угова­ривать себя. Опытные колдуны, они хорошо понимали: тот, кто покорил полмира, захочет покорить и весь мир. Консилиумы магов собирались постоянно, и Тезиас, сам того не желая, стал причиной небывалого прогрес­са научно-чародейской мысли. Величественный Аграпур стал опорной базой сопротивления Великой Душе. В туранскую столицу слетались волшебники со всего света. Глубокой ночью, хоронясь среди мрачных утесов, морж Вилайет, они строили планы изничтожения вели­кого завоевателя. Но Тезиаса их приготовления мало трогали. Уже сегодня он был в состоянии постелить Туран к своим ногам, но решил не делать этого. Да, он даст глупым колдунам время подготовиться! Интерес­но, что они придумают? Впрочем, какая разница — и Турану не миновать своей участи...

Однако не все шло гладко в новой жизни Тезиаса. И главная проблема находилась не вовне, а внутри его. То был целый веер проблем, которые с течением време­ни не только не исчезали, но все более обострялись. Начать с того, что великого бога мучили нестерпимые головные боли. Головы-то у фантома не было, соответ­ственно, и мозг его был воображаемым. Но этот-то во­ображаемый мозг буквально разрывался на части, не в силах справиться с приказами, получаемыми от хозяи­на. И сие было неудивительно: Тезиас, конечно, был богом, но мозг у него оставался человеческим!

К тому же разум его был перенасыщен знаниями. Только три раза побывал Тезиас в гостях у Стража Земли, а ощущение было такое, будто Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде хозяйничал в его мозгу целую вечность! Тезиас уже не мог разобрать, что было у него от себя и что — от Стража. Великая Душа стонал от собственной учености. Знаний, которыми он уже обладал, с избыт­ком хватило бы на завоевание десятка миров, подобных подлунному. Воистину Бог-из-Космоса оказал ему медвежью услугу своими лекциями! Тезиас зарекся более посещать пирамиду. Еще одна такая «лекция» — и его разум лопнет. Проклятый демон Люф был тысячу раз прав, предостерегая его от общения с Сидящим-в-Пирамиде!

И все же Тезиас мало о чем жалел. Страж Земли дал ему великие знания; знания же сделали его властели­ном мира. С этими знаниями пришло к Тезиасу непо­вторимое, ни на какое другое ощущение не похожее чувство собственного всесилия, абсолютного превос­ходства над всеми — без исключения! — существами, населявшими подвластный Великой Душе мир. Упива­ясь безграничной властью, Тезиас был по-настоящему счастлив. Он надеялся справиться со своим мозгом — до того, как сойдет с ума от нестерпимой боли. Боль была и вправду нечеловеческой. Хорошо еще, что она настигала его обычно в минуты покоя; в ответственные же мгновения разум его был ясен. Пока... Чтобы осла­бить боль, он вынужден был прибегать к крайней мере — приказывать себе не чувствовать ее, отключая свои нервы. Это было крайне опасно: ведь, отключая себя от болевых ощущений, он отключался и от всего внешнего мира. В такие мгновения невозможно было уловить опасность, и Великая Душа представлял собой идеальный объект для поражения. А врагов у него было больше, чем у любого другого смертного, ступавшего когда-либо по этой земле...

Чтобы отключиться и отдохнуть, Тезиас спускался в свою раковину, где все еще покоилось его человеческое тело. Ловушка, изготовленная Тараском и Пелиасом, неожиданно оказалась полезной для Тезиаса: внутри заколдованной пещеры он мог чувствовать себя в отно­сительной безопасности. Отключаться приходилось все чаще и чаще — уже по два-три раза в день. Для этого необходимо было лететь в Бельверус, в заколдованную пещеру, ибо в любом другом месте оставаться было опасно. Кто знает, какая тварь нападет на него, такого великого и такого беззащитного?!

Естественно, он обдумывал и другие способы изба­виться от своей болезни, которую он назвал Болезнью Разума. Одним из вариантов был следующий: найти но­сителя, мозг которого можно было бы использовать в качестве хранилища информации. Если бы этот вари­ант удался, Тезиас «перекачал» бы часть своих знаний в этот вспомогательный мозг. Однако вариант был слиш­ком фантастичен, чтобы увенчаться успехом. Тезиас не сомневался, что хитрый Страж Земли знает, как решить эту задачу, — достаточно было его спросить. Но для того чтобы спросить, опять же нужно входить в пира­миду! Нет, он не полетит — пока он узнает, как избавится от старой информации, новая убьет его перена­сыщенный разум!

Как всегда, он справится со своей проблемой сам. Сам проведет необходимые исследования и опыты, сам найдет подходящего носителя. Он все сделает сам — Страж ему больше не нужен.

Но прежде необходимо отдохнуть. Боги тоже должны отдыхать, тем более что он совершил больше, чем любой бог в человеческой истории. Да, он отдохнет, наберется новых сил, профильтрует свои знания — и затем снова примется исполнять свою миссию, о кота-рой втайне мечтал всю жизнь и особенно — после рас­крытия Книги Судеб.

Помимо изнуряющей головной боли Великую Душу терзало ощущение своей неполноценности. Да, именно неполноценности! Он, великий бог, вынужден был ми­риться с заточением своего человеческого тела!

Он не мог, конечно, сказать, что жизнь без тела не имела своих преимуществ. Фантом, в отличие от человека, был практически неуязвим. Фантом мог с огром­ной, опережающей звук скоростью передвигаться в пространстве. Наконец, для подкрепления сил фантому не требовались вода и пища — их ему заменяла энергия из Космоса. Именно фантом Великая Душа, а не чело­век по имени Тезиас, завоевал полмира и стал новым всемогущим богом хайборийской цивилизации. К тому же фантом обладал воображаемым телом: Тезиас чувст­вовал свои глаза, уши, рот, ноги, руки, живот, другие части нормального человеческого тела. Страж Земли и здесь оказался прав: достаточно было поверить в то, что тело есть, и оно появилось!

Разумом Тезиас понимал, что тело человеческое больше ему не нужно. Напротив, возвращение Великой Души в бренную плоть чревато серьезными опасностя­ми: ведь человека можно было запросто убить, и тогда для уничтожения великого бога сгодится даже обыкно­венный кухонный нож! Разум же подсказывал: не стоит испытывать Судьбу, телу его и так хорошо в магической гробнице, где его в любой момент может навестить Ве­ликая Душа. И все же какое-то странное возбуждение овладевало Тезиасом, когда он смотрел на свое мертвое тело в хрустальной раковине. Коварная природа тянула человека туда, обратно — в эту бренную плоть. Тезиас отчаянно боролся с наваждением, но ничего не мог с собой поделать. Он как будто тосковал по своему ма­ленькому тщедушному тельцу, ни на что, в сущности, не способному в этом жестоком мире. И тоска съедала его душу, мутила разум, смешивала мысли. Тезиас стра­дал без тела; он назвал это состояние Болезнью Плоти. В конце концов он решился: последнее, что он сделает перед Большим Отдыхом, будет освобождение челове­ческого тела из магической темницы.

Тезиас уже был достаточно силен, чтобы сокрушить оковы, наложенные на него Светом и Тьмой. План освобождения тела был прост, как и все гениальное. Используя знания, полученные от Стража Земли, Тези­ас сконцентрирует в единый пучок колоссальные силы космической энергии. Ее, энергии, будет так много, что, выйди она из-под контроля, от немедийской сто­лицы ничего не останется. Но Великая Душа верил в свое искусство. Он направит силу из Космоса на самый уязвимый участок магической темницы — коридор, за­валенный камнями по приказу Тараска. Холодный го­лубой луч прожжет невидимую оболочку, испепелит камни и вновь откроет дорогу в старую лабораторию. Затем фантом приблизится к хрустальной раковине; сила Космоса, подвластная Великой Душе, откроет створки кристалла. Она же, всемогущая космическая сила, оживит его бренное тело, вдохнет в него тепло земной жизни. И вот тогда в это теплое, дышащее зем­ным воздухом тело войдет Великая Душа. И фантом снова станет Тезиасом, человеком, но уже — челове­ком-богом, покорившим подлунный мир. Человек-бог восстанет со своего прозрачного ложа, пройдет по про­рубленному голубым лучом тоннелю и предстанет перед Солнцем. Так Великая Душа освободит свое тело. Сам, без чьей бы то ни было помощи!

Он не сомневался, что сумеет осуществить свой дерзкий план. Знаний и сил у него на это хватит, а если кто будет мешать — того безумца постигнет неминуе­мая, ужасная участь: никто не сможет устоять перед мощью Великой Души. Хотя вряд ли такой найдется — безотчетный страх перед новым богом стал главным чувством бельверусцев. Что же до сил Тьмы, то они, как видно, притихли, втайне радуясь, что Великая Душа до­вольствуется только лишь миром людей...

Что будет дальше — потом, когда он полноценным человеком выйдет из своей темницы, — Тезиаса мало волновало. Наверное, возникнут какие-то проблемы, опасности и угрозы, но он всегда сможет вернуться в хрустальную раковину, спрятать тело в ней и, как и ныне, существовать в качестве неуязвимого фантома. Фантомом он будет покорять царства — человеком жить в столице своей империи, Бельверусе. Да, так будет, будет обязательно! Ведь он бог, а богу все подвластно. Любые, самые дерзкие замыслы Великой Души не могут тут не осуществиться...

Глава XIII

«Похолодания в Бельверусе»

Толстяк Арсаро, хозяин большой торговой лавки, клевал носом от безделья. За окнами сияло полуденное солнце, а у него с самого утра так и не было клиентов. И это в Бельверусе, где исстари едва ли не каждый что-нибудь продает или покупает! Закупив две недели назад крупную партию товара, — а Арсаро продавал практи­чески все, что могло пригодиться достойному немедийцу, — торговец ныне терпел невиданные убытки. Арсаро и сам по натуре был большим сторонником держать, народ в узде, но не до такой же степени! Немедийцы запуганы так, что даже боятся тратить деньги!

Крамольные мысли, закравшиеся в его голову, заставили толстяка очнуться. Он собрал всю волю, чтобы! прогнать их прочь. Говорили, что Великая Душа читает мысли на расстоянии, что богу ничего не стоит внезап­но возникнуть перед несчастным и превратить его в пыль, как это он уже сделал с королем Тараском. Да, нужно быть поосторожнее даже в мыслях, подумал Ар­саро.

Входная дверь скрипнула. Арсаро встрепенулся: на­конец-то клиенты! На пороге стояли двое: светлово­лосый гигант с покрытым шрамами лицом и невысо­кий бледный мужчина, похожий на ученого. Судя по одежде, а ее составляли потертые кожаные накидки, короткие узкие юбки и удобные шаровары, оба были немедийцами, хотя и прибыли они, вероятно, из про­винции, о чем свидетельствовал слой грязи на высоких сапогах гиганта и кожаных башмаках его спутника. Наметанный глаз лавочника сразу определил чужаков. Но и в нынешнем положении Арсаро не приходилось привередничать: кто пришел, тому он был и рад.

— Милости прошу в мой магазин, благородные господа! — приветливо пропел толстяк. — Все что душе угодно вы найдете...

— Нам нужно оружие, — сурово оборвал торговца высокий. — Два добрых кинжала и тяжелый двуручный меч из крепкой стали. Если есть туранские ятаганы, возьмем и их.

— Как угодно господину, — ответил Арсаро, выжидательно уставившись на то место, где у каждого добропорядочного покупателя обычно висит кошелек.

— Этого хватит? — спросил гигант, поднося к глазам толстяка жемчужину весьма внушительных размеров.

Торговец непроизвольно присвистнул, глядя на драгоценность. Воистину плохой день принес удачу! Да за такую жемчужину он не пожалел бы и десять мечей с двадцатью кинжалами.

— Благородный господин может сам пройти и вы­брать то, что ему понравится! — елейным тоном сказал Арсаро.

Гигант и его спутник прошли вглубь лавки. На пороге потаился еще один посетитель. Это был молодой барон Лорант, постоянный клиент торговой лавки Арсаро.

— Привет тебе, Арсаро! — сказал, входя, дворянин.

На голос гигант обернулся. Он встретился глазами с Лорантом и поспешно отвернулся. Но одного мгновения барону было достаточно, чтобы узнать гиганта. Первой мыслью молодого дворянина было бежать, чтобы вернуться с подмогой и связать безумца. Нет, нельзя, мелькнула вторая мысль, он успеет скрыться! Необходимо было действовать немедля, призвав в помощники знакомого торговца. А если все получится, золото достанется только ему, барону Лоранту.

Наклонившись к уху толстяка, дворянин отрывисто прошептал:

— Эй, Арсаро, ты часом не изменник? Знаешь ли ты, кто тот великан? Это Конан-киммериец, король Аквилонии!

Возглас изумления вырвался из груди Арсаро. Он со страхом уставился на человека, выбирающего оружие. Конан обернулся снова. В его руке сверкал только что выбранный меч.

— Я узнал тебя! — громко воскликнул Лорант, обна­жая свой меч. В немедийском войске он слыл одним из лучших фехтовальщиков. — Ты — Конан, король Аквилонии! Я видел тебя в Львиной долине и, клянусь Вели­кой Душой, не забуду никогда! Второго я тоже знаю — это Хадрат, жрец Асуры! Ваш жалкий маскарад не об­манет вашего врага! Эй, Арсаро, повяжем этих безум­ие — великий бог щедро вознаградит нас!

Конан очень не хотел драться. Не потому, разумеет­ся, что он боялся этого молодого петуха, но из-за неже­лания поднимать шум. Его и Хадрата задачей было про­никнуть в королевский дворец незаметно. Любая потасовка могла вылиться в большую драку. Большая же драка, очень возможно, привлечет внимание Тезиаса, — пробираясь в город, Копан и Хадрат краем уха ус­лышали, что великий бог вернулся, — а это уже было бы очень плохо. Силой фантома не возьмешь, а в том, что Тезиас жестоко расправится со смельчаками, по­смевшими явиться в его столицу, киммериец не сомне­вался. Невозможно было допустить, чтобы дерзкий план Конана сорвался из-за молодого дворянчика. И, поскольку выбора не было, киммериец молнией бросился на Лоранта.

Барон не успел отскочить. Новый меч Конана прон­зил его грудь в самое сердце. Тело беззвучно осело на пол.

— Он узнал меня, и это его погубило, — равнодуш­но произнес король, обращаясь к дрожащему от страха торговцу. — Вот ты, толстяк, узнал бы меня?

Добрый Арсаро судорожно замотал головой, косясь на окровавленный меч в руке варвара,

— Я так и думал, — подытожил дискуссию Конан, вытирая меч. — Оружие у тебя хорошее, так что получи свою жемчужину.

Арсаро машинально выхватил драгоценность из рук Конана и почему-то спрягал ее в рот. Второй человек, Хадрат, подошел к торгу и поднес правую руку к его лысому лбу. Арсаро в ужасе отпрянул, едва не прогло­тив жемчужину.

— Ты хочешь спать, друг Арсаро! — повелительно произнес человек. — Спи долго! Но прежде закрой свою лавку. Когда проснешься, можешь спокойно по­молиться Мнтре, а также Асуре и Крому. Ты сделал благородное дело, продав вам эту амуницию!

Засыпая на ходу, торговец проводил Конана и Хад­рата к выходу, повесил на двери табличку «Закрыто», задвинул изнутри засов и кулем повалился радом с тру­пом барона Лоранта. Уходя, король и жрец услышали мощный храп толстяка.

— Ну, Тараск, кончай дуться! — примирительно говорил фантом, витая над распростертым телом коро­ля Немедии. — Бог не злопамятен, да и тебе грех оби­жаться на него. Я, можно сказать, спас тебя от разъ­яренной толпы, ты вот тут возлежишь — в мире я покое. Как думаешь, кому лучше — тебе или твоему другу Конану?

— Что с Конаном? — устало спросил Тараск.

— Воюет с демонами где-то в Снятии. Вред ли фа­натичные жрецы Сета простили ему дерзкое святотат­ство. Представляешь, он и его подручный Пелиас хоте­ли скормить меня отвратительному змею, Пожирателю Душ! Змей, понятное дело, подавился, а Пелиас — поплакался! — рассмеялся над собственным каламбуром Тезиас.

— Будешь брать Туран? — мрачно спросил король.

— Туран? Не к спеху. Хочу дать тамошним фокусникам возможность подготовиться к встрече. Как счи­таешь, Тараск, обрадуется мир, когда узнает, что деся­ток-другой чернокнижников отправились кормить демонов?

— Мир будет плясать от счастья, если они захватят с собой тебя!

— Ты несносен, Тараск!

— Так убей меня!

— Нет, нет, дорогой друг! Я придумал кое-что по­лучше. Во-первых, хочу поделиться с тобой новостью: сегодня, а именно сейчас, я намерен возвратиться в свое тело. Конечно, справедливо было бы послать тебя разгребать завал: как-никак, это твоих рук дело! Но, боюсь, ты не справишься, особенно в своем нынешнем положении, — Тезиас хихикнул. — А я — справлюсь. Через час жди меня живого — из плоти и крови! А то мне надоело слышать твои упреки: мол, призрак, при­зрак...

— Валяй, лезь в свою шкуру, шакал! — оживился Тараск. — Ставлю сто против одного, что в ней тебя и прикончат.

— Да, я так и не закончил. Ты позаботишься о моей безопасности. И не удивляйся! Вот что я придумал, по­слушай. Видя, что тебе наскучил малоподвижный образ жизни, я, проникнутый духом гуманизма, — ты знаешь, я ведь добрый бог, — подумал: а почему бы не вернуть тебе здоровье?! Гуляй, общайся, правь, наконец. Вот только имей в виду: если только я буду Легко ранен, — после того, как освобожусь из склепа, — ты немедля превратишься в отвратительного, гнусного, безобраз­ного, покрытого слизью огромного червяка, бессмерт­ного к тому же! Ты понял?

Тараск стиснул зубы. Карлик был дьявольски изо­бретателен!

— Ты — извращенец! — прошептал король.

— Какой есть — такой есть, — философски замелил Тезиас. — Бог — не жена, его не выбирают! По крайней мере, в моем случае. Ну, пока, король Немедии, я иду разгребать завалы прошлого!

С этими словами фантом растворился в воздухе.

...Сколько прошло времени, Тараск не знал. Един­ственный, с кем он общался в эти дни, был Тезиас, а Великая Душа никогда не сообщал с му время. Королев­ским слугам строго-настрого запрещено было навещать

бывшего монарха, и поэтому Тараск с удивлением услышал, как кто-то крадется к его постели. Неужели уже минул час и перед ним предстанет ухмыляющаяся фи­зиономия карлика?

Но на Тараска глядел Конан из Киммерии.

— Ты! — одновременно воскликнули оба короля.

— Так тебя не развеяли по ветру?! — скорее утверж­дая, чем спрашивая, произнес Конан.

— А ты — ты разве не продал душу злому колдуну по имени Пелиас?! Не пил кровь младенцев?! — саркасти­чески усмехнулся Тараск. — Карлик — великий мисти­фикатор!

— Ты знаешь, где он?

На изможденном лице Тараска появилось выраже­ние радости.

— Ты пришел, чтобы убить его, не так ли? Убей Тезиаса, умоляю тебя! Он сейчас в подземелье — пытается освободить свое тело. Нет, постой! Убей сначала меня! Да, я грешен — но не настолько. Карлик издевается над моими душой и телом. Я прошу его о смерти, но он хочет использовать меня для своих кошмарных экспе­риментов! Всякий раз он придумывает что-то новое, еще более ужасное и дикое, чем накануне. Клянусь, это чудовище, истый дьявол! В любом случае я не жилец на этом свете. Убей же меня, Конан, я этого заслужил! Хочу умереть смертью человеческой!..

— Нет, Тараск, — сумрачно молвил Конан. — Раз­рази меня Кром, если я сотни раз не желал твоей смер­ти. Ты был отъявленным негодяем и, бесспорно, за­служил смерть. Но я не убью тебя, беззащитного. Во-первых, пред лицом призрачного бога ты держался мужественно, не покорился ему и всячески пытался исправить свои ошибки. Тело гада не могло бы так долго гнить в склепе, если бы ты не завалил камнями пещеру карлика. Во-вторых, если я тебя убью, значит, ты сдался.

— Но он обещал превратить меня в крысу или ог­ромного бессмертного червя! — в отчаянии вскричал Тараск.;

— Если я убью его, то тебе не о чем будет беспокоиться. Бели нет — что ж, тогда люди сами позавидуют крысам. У меня есть средство, чтобы раз и навсегда со­крушить карлика. Сегодня решающий день.

— Удачи тебе, друг! — проникновенно воскликнул Тараск.

Конан кивнул и пожал королю Немедии безжиз­ненную руку. На глазах Тараска появились слезы. Воз­можно, потом, после победы над Тезиасом, их вражда разгорится с новой силой, но сейчас Тараск действи­тельно был другом, который, не в пример многим, верил в его, Конана, успех. За свои же проклятые злодея­ния он достаточно наказан.

Попрощавшись с Тараском, киммериец отправился на поиски своего главного врага. Дорогу в Жертвенный зал он хорошо помнил; с момента его первой встречи с Тезиасом прошло совсем немного времени.

Когда Конан уже почти достиг входа в подземный лабиринт, земля вдруг задрожала у него под ногами. Землетрясений в Бельверусе никогда не было — это он знал наверняка. Но почва тряслась и стонала, огром­ный королевский дворец раскачивался я, если бы не искусство древних строителей, точно рухнул бы. И все же самым удивительным было другое. Из ясного неба прямо на землю лился толстый поток голубого огня, так будто сами небеса низвергались на эту грешную твердь. Огонь проходил внутрь, исчезая как раз в эпи­центре землетрясения. Суть происходящего киммерий­цу объяснять не нужно было, я он отважно ринулся внутрь лабиринта, навстречу холодному голубому огню. Из подземелья выскакивал перепуганный служилый люд, оглашая гремящий воздух истошными воплями. В этой суматохе никто и не вспомнил о богатой награде, обещанной Великой Душой за голову короля Аквилонии. Стражники из лабиринта, знавшие Конана в лицо, с криком проно­сились мимо. Варвару удалось поймать одного из них. То был закаленный немедийский капитан — Конан как-то встречал его в свите Тараска, Киммериец при­жал стражника к трясущейся стене подземного коридора.

— Что там? — спросил он, укапывая вглубь лаби­ринта.

— Великая Душа терзает землю, — задыхаясь от суе­верного страха, прошептал офицер. — Не иначе как наш бог ломится прямо в ад!

Конан отпустил стражника и побежал дальше, умело увертываясь от падающих сверху обломков ка­менного свода. Люди перестали попадаться навстречу; Земля дрожала все сильнее, но король, не останавлива­ясь, бежал вперед по подземному коридору. Нужно было спешить — у него был еще шанс. Сейчас или никогда!

Внезапно он замер, остолбеневший. Прямо на его загораживая собой весь коридор, стоял чудовищ­ней зверь. Опираясь на четыре лапы, зверь спиной до королю до плеч. Из пасти монстра торчали клыки, каждый величиной с человеческую руку. В целом — зверь больше всего походил на льва. Скаля клыки, чудовище медленно приближалось к человеку,

Киммериец слышал рассказы о мерзком звере, обитающем в одном из подземелий Бельверуса. Он понял, что зверь этот сурийский тигр, перед ним. Зверь не уходил — да и некуда было. Вероятно, во время земле­трясения стены каменной клетки обрушились тигр вырвался на свободу. Сейчас он медленно шел на че­ловека, и в красных тазах его горел огонь.

Тигра давно не кормили; в переделке, связанной с воцарением нового бога, служители дворца забыли про него. Схватка была неизбежной; даже если бы Конан повернул назад, монстр, без сомнения, легко настиг бы его.

Конечно, киммерийцу приходилось драться и с тва­рями пострашнее этой. Но тигр был слишком, слишком велик! Попасть в его объятия — значит погибнуть; монстр мгновенно разорвет человека на куски или от­кусит голову клыкамн-кинжалами. Оставалось одно — вложив в удар всю свою сипу, снести добрым мечом тигру голову. Вряд ли зверь, лишенный головы, будет опасен — хотя Конану встречались и создания, превосходно обходящиеся даже без этой жизненно важной части тела. Король обнажил меч.

Тигр наконец прыгнул. Конан отскочил, прижался к стене. Тигр, привыкший расправляться с жертвами на огромной арене, в узком — для него — коридоре был неповоротлив. Киммериец оказался за спиной у зверя. Пока тигр поворачивался, чтобы напасть на человека снова, Конан забежал сзади, целясь мечом в шею мон­стра. В этот момент землю сильно тряхнуло, и Конанов меч, сделав замысловатый пируэт, с размаха врезался в переднюю лапу тигра и перерубил ее. Зверь взвыл, и от этого воя у отважного киммерийца по коже побежали мурашки. Конан снова отскочил, но неудачно — туда, куда он прыгнул, с каменного свода падал обломок скалы.

Король не успел уклониться. Камень, который наверняка убил бы любого другого, только оглушил ким­мерийца. Он осел на пол, не переставая крепко сжи­мать меч. В кровавом тумане Конан увидел, как неумолимо надвигается на него раненый монстр. Ли­шенный передней лапы, тигр не мог прыгать, но огром­ная клыкастая башка бестии с налитыми кровью глаза­ми и пастью, где легко исчезал человек, стремительно приближалась. Собрав в кулак всю свою волю, варвар вскочил и размахнулся, собираясь снести мечом голову чудовища. Но движения человека, хотя бы им был сам Конан, после тяжелого удара скалой не могли оставать­ся столь же точными и уверенными. Меч прошел по щеке монстра, зверь проворно схватил его клыками-кинжалами, стараясь сломать. Но сталь была крепка, и тогда тигр резко рванул меч на себя. Чтобы не угодить в пасть монстра, Конан вынужден был отпустить верное оружие. Торжествующе взвыв, тигр отбросил меч в сто­рону.

Оставался еще кинжал, добрый стигийский кинжал. Разумеется, им нельзя было отсечь голову. Равно не было и смысла целить в сердце — кто мог знать, где у этой твари сердце и есть ля оно вообще? Нет, Конан решил запустить кинжал, словно копье, в красный глаз тигра. Была надежда, что, лишившись глаза, зверь если не подохнет, то потеряет ориентацию и пропустит че­ловека вперед — туда, где земля, разрываемая голубым лучом, тряслась и стонала. Конан знал, что у некоторых адских тварей оба глаза — единое целое; лишившись одного, такие твари лишались зрения вообще. На это и была надежда.

Киммериец метнул кинжал. О, так сражаться мог только он! Острый стигийский кинжал по рукоятку вошел в левый глаз чудовища. Глаз потек. Корчась от я, зверь, забыв, что из передних лап у него осталась только одна, попытался ею достать до пораженного глаза и, естественно, повалился ниц. То был удобный момент, чтобы обогнуть зверя. Конан прыгнул, собира­ясь проскочить мимо чудовища. Однако, на его беду, новый толчок столь резко сместил земную твердь, что варвар опустился вовсе не там, где нужно было. Он упал возле самой пасти чудовища. Забыв о глазе, сурийский тигр разинул пасть. Киммериец находился от зверя как раз на расстоянии удара клыком-кинжалом. Отступать было некуда — как назло, он попал в каменную нишу.

Конан в отчаянии взревел. То ли инстинкт, то ли наитие повело его руку в карман накидки — туда, где, ожидая своего часа, лежал Ромб Яхкунга. Схватив белый кристалл, Конан подпрыгнул и резко всадил его в башку чудовища. И тогда произошло чудо.

Какая-то странная световая волна, облачко белого и пульсирующего газа, отделилась от головы тигра и втя­нулась в маленький Ромб. Монстр затих.

Постояв около зверя еще с полминуты и убедив­шись, что он мертв, Конан осторожно извлек белый кристалл из вмятины, которую тот проделал в башке монстра. Удивительно, но крови не было ни в месте удара, ни на самом кристалле. Конан внимательно ос­мотрел Ромб. Штука переливалась ослепительными зе­леноватыми блестками, словно драгоценный изумруд; внутри кристалла что-то пульсировало. Конан громко выругался.

Он понял, что произошло. Конечно, понял приблизительно, но и этого понимания было достаточно, чтобы осознать: защищаясь от монстра, он погубил свою надежду: Конан вспомнил наставления Хъяхъи: «Ромб Яхкунга — это темница. Душа, попав в Ромб Яхкунга, не вырвется обратно». По-видимому, кристалл и втянул в себя душу сурийского тигра, или жизненную силу, или что-то иное, что давало монстру жизнь, — варвар не разбирался в этих тонкостях. Потеряв это «что-то», чудовище лишилось жизни. Теперь жизнь зверя пульсирует в маленьком белом кристалле. Это оз­начает, что Ромб Яхкунга уже использован и для поглощения души Тезиаса стал непригоден...

Дата добавления: 2015-06-04