Паразиты сознания 5 страница. описанием внутреннего мира человека и географией его сознания

описанием внутреннего мира человека и географией его сознания.

Почти одновременно с этим я почувствовал, как моим исследованиям

начали сопротивляться определенные внутренние силы - стоило

задуматься над проблемой, как на меня обрушивались головные боли и

тошнота. Каждое утро я просыпался и чувствовал глубокую депрессию.

Я был неплохим математиком на любительском уровне и хорошим

шахматистом, и вскоре заметил: когда начинаю думать об уравнениях и

шахматных партиях - самочувствие улучшается, но стоит вспомнить о

проблемах мозга, как депрессия тут же возвращается.

Я приходил в ярость от собственной слабости. Во что бы то ни

стало я решил преодолеть это состояние. У администрации я выпросил

два месяца отпуска и предупредил жену, что у меня неважно со

здоровьем. С этого момента я сосредоточился только на проблемах

феноменологии.

Все шло так, как я и предполагал: первые дни я чувствовал себя

усталым и разбитым, затем начались головные боли и нервные срывы.

Тошнота выворачивала желудок наизнанку, не позволяя задерживаться

там ни одной крошке пищи. Я залег в постель и пытался исследовать

собственную болезнь аналитическим методом Гуссерля. Жена не

понимала, что со мной происходит, ее тревога росла день ото дня.

Слава Богу, у нас нет детей, иначе пришлось бы капитулировать.

Через две недели я настолько ослаб, что едва мог проглотить

чайную ложку молока. С нечеловеческими усилями я продолжал

сражаться, стараясь достичь своих глубинных инстинктивных уровней.

Теперь-то я знал, кто мои враги. Они окружали меня, словно акулы

погрузившегося на дно пловца. Кончено, я не мог их "видеть" в

обычном смысле этого слова, но чувствовал их присутствие настолько

явно, как можно чувствовать зубную боль. Они обитали там, на

глубине неизученного уровня моего бытия.

И вот, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от ужаса, какой

охватывает человека перед лицом неизбежной гибели, я вдруг понял,

что в этот момент я победил их. Мои собственные глубинные жизненные

силы сплотились против них.

Невиданная энергия проснулась во мне - никогда не думал, что

обладаю ею - и встала на дыбы, словно великан. Они почувствовали,

что я сильней, и им пришлось отступить. Их было немало, может быть,

тысячи, но они были бессильны против меня.

А вслед за ощущением этой могучей обжигающей силы ко мне пришло

внезапное просветление. Все сделалось ясным: я знал обо всем.

Теперь понятно, почему они так скрывали свое существование: у

человека достаточно сил, чтобы уничтожить их, но до тех пор, пока

он не знает о них, они, словно вампиры, могут кормиться за счет

человека, высасывая его энергию.

Когда жена зашла в спальню и застала меня хохочущим, словно

безумный, она решила, что я свихнулся. Потом она поняла, что это

был смех здорового человека.

Я попросил принести мыла, и вот, впервые за двое суток, я снова

на ногах, снова здоров, даже здоровее, чем был прежде. Почувствовав

невыразимую эйфорию от своего открытия, я вообще забыл о вампирах

мозга. И совсем напрасно - у них было явное преимущество: они знали

мой мозг куда лучше меня. Если я расслаблюсь - они уничтожат меня.

И все-таки на какой-то период я был в безопасности. Через день,

почувствовав новую атаку изнуряющей депрессии я снова обратился к

своим скрытым силам, к оптимистическому взгляду на будущее рода

человеческого. Атака тут же прекратилась, и я снова рассмеялся.

Позднее я полностью овладел этим методом обороны смехом, используя

его при всякой стычке с паразитами.

Суть моего открытия был настолько фантастической, что постичь

ее мог лишь человек подготовленный. И слава Богу, что к этому

открытию я не пришел шесть лет назад, работая в "Косметической

Корпорации". Мой мозг медленно и неосознанно готовился к этому все

последние годы, и теперь я окончательно убедился, что это не было

простым везением. Теперь я знал о существовании могущественной

силы, служащей человеку, правда, я пока не понимал ее

происхождения.

(Я особо выделил для себя последнее предложение: в нем было нечто

такое, о чем я сам догадывался уже давно.)

На чем же я основывал свою догадку? Человеческий мозг уже более

двух столетий является добычей энергетических вампиров. Порой они

полностью овладевают чьим-то мозгом и используют его в своих целях.

К примеру, я почти уверен, что маркиз Де Сад был одним из таких

"зомби", чей мозг находился под контролем вампиров. Полные

богохульства и глупостей, его книги вовсе не свидетельствуют об

инфернальной изощренности автора, скорее они доказывают то, что Де

Сад так и не достиг зрелости ни в чем, хотя и прожил до семидесяти

четырех лет. Главной целью его жизни было внесение ментального

хаоса в человеческую жизнь, продуманное разрушение и извращение

смысла сексуальных отношений.

Стоило мне догадаться о существовании вампиров мозга, и тотчас

вся история последних двух веков сделалась ясной до предела.

До 1780 года - приблизительная дата первого крупномасштабного

вторжения вампиров мозга на нашу планету - почти все виды искусства

пропагандировали жизнеутверждающие начала - вспомним музыку Гайдна

и Моцарта. После вторжения вампиров светлый оптимизм стал исчезать

из работ художников. Вампиры всегда выбирают наиболее одаренных,

поскольку именно талантливые люди обладают сильным влиянием на

человеческий род. Очень немногие оказались сильнее вампиров - такие

люди лишь крепли в борьбе с ними; среди этих немногих были Бетховен

и Гете.

Вот почему они стараются скрыть свое присутствие и исподтишка

истощают жизненную силу человека. А тот, кто им сопротивляется,

становится вдвойне для них опасен, потому что такой человек

вынужден обращаться к своей энергии восстановления. В этих случаях

вампиры стремятся уничтожить его другим способом - например,

натравливая на него других людей. Вспомните, чем была вызвана

смерть Бетховена: после досадной ссоры с сестрой он выскочил из

дома и проехал несколько миль под дождем в открытом экипаже. Именно

в девятнадцатом веке большинство великих художников жаловались на

"враждебность" мира по отношению к ним; Гайдну и Моцарту повезло -

их поняли и оценили еще при жизни, а вот следующему поколению

пришлось хуже, им лавры достались только посмертно. Видимо, у

вампиров и без того было много дел, поэтому после смерти гениев они

ослабляли свои тиски и людские умы обретали некоторую степень

свободы.

Всю историю литературы после 1780 года можно рассматривать как

результат битвы с вампирами мозга. Те художники, что отказывались

петь гимн пессимизму, уничтожались, а те, что всячески злословили

по поводу радостей жизни, частенько доживали до преклонных лет.

Очень любопытно сравнить для примера судьбы пессимиста Шопенгауэра

и жизнелюба Ницше, сексуального дегенерата Де Сада и эротического

мистика Лоуренса.

К сожалению, мне не удалось выяснить многого о вамирах мозга и

их деятельности. Я подозреваю, что примеры такой деятельности можно

отыскать повсюду. Возможно, сама христианская идея дьявола возникла

из смутных догадок о том, какую роль играли эти вампиры в истории

человечества, а именно: они овладевают мозгом человека, делают его

одержимым и превращают во врага человечества и самой жизни. Однако

было бы ошибкой винить вампиров за все невзгоды нашего рода.

Человек всегда был животным, которое борется за право стать Богом,

и все проблемы его являются результатом этой борьбы.

Ради сохранения цельности повествования я поделюсь еще одной

своей теорией. Я считаю, что во Вселенной существует немало

созданий, подобных нам, и все они сражаются за собственное

развитие. На начальных этапах эволюции они стремятся покорить

окружающую среду, победить врагов, обеспечить себя пищей. Но рано

или поздно они проходят этот этап и погружаются в свой внутренний

мир в поисках ментальных наслаждений. "Подобен царству для меня мой

разум," - писал сэр Эдвард Дайер[25]. И когда человек понимает, что

его мозг - это в полном смысле слова царство, огромная

неисследованная страна, вот тогда он пересекает черту, отделяющую

животное от Бога.

Вампиры мозга выискивают цивилизации, которые почти достигли

подобного уровня эволюции и готовы овладеть новой энергией, а затем

потихоньку их уничтожают, хотя на самом деле их цель не уничтожение

- ведь в этом случае приходится искать нового хозяина. Они просто

стремятся как можно дольше питаться могучей энергией,

вырабатываемой в ходе эволюционной борьбы. И для этого стараются

удержать человека от открытия своего внутреннего мира и направить

его внимание лишь в сторону внешнего. Не сомневаюсь в том, что

ужасные войны двадцатого века - тоже хорошо продуманная затея

вампиров. И безусловно, Гитлер был таким же "зомби", как и Де Сад.

Впрочем, вряд ли вампирам нужна война, которая бы разрушила мир до

основания. Нет. Их вполне устраивают постоянные мелкие

столкновения.

Каким бы стал человек, сумей он уничтожить или прогнать

вампиров? Во-первых, его мысль полностью освободится, исчезнет

подавленность, появится огромный прилив энергии и оптимизма.

Художники начнут творить так, как никогда прежде; все человечество

уподобится школьникам, отпущенным на каникулы, а затем они заглянут

внутрь себя, они вспомнят о наследии Гуссерля (кстати, о многом

говорит тот факт, что именно Гитлер виновен в смерти Гуссерля,

которые в последние дни был на пороге нового открытия).

Человек поймет, какой могучей скрытой силой он обладает -

водородная бомба по сравнению с этой новой энергией покажется не

более чем свечкой. Наверняка при помощи таких наркотиков, как

мескалин, человек впервые реально станет обитателем мира сознания и

сможет путешествовать по нему, как по Земле. Он изучит страны

сознания, как Ливингстон и Стэнли исследовали Африку. Он откроет,

что там, внутри, обитают его многочисленные "я" - это и есть те,

кого предки его называли Богами.

Есть у меня и другая теория, настолько абсурдная, что я едва

осмеливаюсь упоминать о ней. Возможно, вампиры мозга - всего лишь

инструмент в руках некой Высшей Силы. Безусловно, они могут

погубить любую цивилизацию, в которую вторгаются. Но если эта

цивилизация случайно узнает об опасности, результат может стать

совершенно противоположным задуманному. На пути эволюции перед

человеком встает немало препятствий - скука, невежество, тенденция

плыть по течению, не заботясь о дне завтрашнем. По-своему, эти

угрозы куда страшней для эволюции, чем сами вампиры. Когда раса

узнает о вампирах, можно считать, что половина битвы выиграна.

Стоит человеку обрести веру и цель, как он становится почти

непобедимым. Может быть, вампиры и служат таким средством, которое

способно подтолкнуть нас на борьбу со своей ленью и безраличием?

Впрочем, это лишь сопутствующие размышления. Куда важнее проблема,

- как избавиться от вампиров? Просто опубликовать обнаруженные мною

"факты" - вряд ли это выход. Исторические факты ничего не значат,

на них могут просто не обратить внимания. Но каким-то образом

человечество должно узнать об опасности. Можно пойти по кратчайшему

пути - выступить по телевидению, написать серию статей - возможно,

меня выслушают, но скорее всего, сочтут сумасшедшим. Да, проблема

не так проста, как кажется. Например, как убедить людей попробовать

мескалин? И где гарантия, что мескалин даст желаемый результат?

Конечно, я мог бы рискнуть и выпустить огромное количество

наркотика в городскую водопроводную сеть. Нет, об этом даже думать

не стоит. Перед лицом такой угрозы, как массированная атака

вампиров, здравомыслие становится слишком хрупкой вещью, чтобы им

рисковать. Теперь я знаю, почему так плачевно закончились мои опыты

в "Косметической Корпорации": вампиры специально уничтожили тех

людей, это должно было стать для меня знаком предупреждения. Для

сопротивления вампирам у среднего индивидуума не хватает дисциплины

мышления. Вот почему так вырос уровень самоубийств...

Надо как можно больше узнать об этих существах. Пока я пребываю

в невежестве, они могут меня уничтожить. А когда я буду знать о них

все, то смогу предупредить и остальное человечество..."

Разумеется, я цитировал записки не по порядку, а выборочно. На самом

деле "Исторические размышления", в которых описывается природа паразитов

сознания и их роль в истории довольно растянуты. Работа эта написана в

форме дневника идей, и, как всякий дневник, она изобилует повторениями.

Автор принадлежит к числу тех рассказчиков, которые стараются заострить

внимание на определенных моментах, но вместо этого постоянно упускают их.

Меня вообще поразило, как он умудрился так много написать. Будь я в его

положении, мне вряд ли удалось подавить панику. Хотя, конечно, в тот момент

он уже чувствовал себя в относительной безопасности. Победа в первом

сражении воодушевила его, и теперь оставалось, как он писал, заставить

других людей поверить ему. Очевидно, он не особенно спешил с этим. Если бы

он опубликовал свои соображения, ничего в них не меняя, то неизбежно был бы

признан сумасшедшим. Как настоящий ученый, он привык перепроверять факты и

старался разработать тему, насколько это было возможно, и лишь после этого

сообщить обо всем миру. Но больше всего меня озадачило другое: почему он не

пытался поделиться с кем-нибудь, хотя бы с женой? Представляю, как ему было

тяжело. А может, он был уверен в абсолютной безопасности и потому не

спешил? Или же его эйфория - очередная уловка паразитов? Не знаю, что с ним

случилось, но он продолжал работать над записками, уверенный в своей победе

над паразитами, пока однажды они не довели Карела до самоубийства.

Нетрудно догадаться, какие чувства охватили меня при чтении. Прежде

всего - недоверие; весь день это чувство возвращалось ко мне. Потом -

возбуждение и страх; не будь у меня собственного опыта там, на стенах

Каратепа, я бы счел эти записки бредом. Ну хорошо, я был готов поверить в

вампиров мозга, но дальше-то что?

В отличие от Вайсмана, я не обладал такой духовной мощью. Мне стало

страшно. Наверно, лучше всего было бы сжечь эти бумаги и выкинуть все из

головы. Я искренне верил, что в этом случае они оставят меня в покое. С ума

можно сойти: читая записки, я постоянно нервно озирался по сторонам, а

потом сообразил - если кто-то и следит за мной, то делает это изнутри. Эта

мысль окончательно подавила меня, и тут я наткнулся на отрывок, где Карел

сравнивал их метод "слежки" с радиопеленгом. Что же, вполне логично. Они же

обитают в глубине сознания, в области потаенных воспоминаний. Если они

слишком приблизятся к поверхности, то рискуют быть замеченными. Я пришел к

выводу, что если они и поднимаются к поверхности, то лишь поздно ночью,

когда мозг устал и внимание рассеяно - вот почему я столкнулся с ними на

стенах Каратепа.

Я уже знал, каким будет мой следующий ход: надо рассказать Райху - лишь

ему я доверял полностью. Трагедия Карела Вайсмана в том и состояла, что у

него не было никого, кому он мог бы довериться, как я Райху. Но коли я

собрался обо всем поведать другу, то самым безопасным временем для этого

будет утро, когда сознание отличается предельной ясностью. Однако я был не

в силах дождаться утра.

Я позвонил ему на раскопки по нашему личному коду. Как только на экране

появилось лицо Райха, мне сразу полегчало. Не хочет ли он поужинать со

мной, поинтересовался я. А что, есть какая-то срочная причина, спросил он в

ответ. Нет, просто мне стало лучше и захотелось поужинать в компании,

говорю ему. На удачу несколько директоров Урановой Компании собирались

возвращаться с раскопок в Диярбакыр на шестичасовой ракете. Райх обещал

прибыть с ней.

Выключив телескрин, я впервые задумался, почему Вайсман ни с кем не

делился открытием. Мысль о том, что тебя "подслушивают" - словно кто-то

контролирует твой канал телескрина, - вынуждает вести себя спокойно,

сдерживать свои мысли, направляя их исключительно на пустяки.

Внизу, в директорском ресторане, которым и мы могли пользоваться, я

заказал ужин. Здесь, мне казалось, будет безопасней. За час до прибытия

Райха я прилег на кровать, закрыл глаза и постарался расслабиться до

полного прояснения сознания.

Удивительно, но в тот момент это было совсем нетрудно. Даже наоборот,

это упражнение подняло настроение. Я стал понимать кое-что о себе. Как

неисправимого "романтика" меня частенько охватывала скука, причина которой

была в недоверии к миру. От него не отвернешься, не отведешь глаза, не

выбросишь из головы, поэтому надо сидеть, уставившись в потолок вместо

того, чтобы слушать музыку или размышлять об истории, сидеть и быть начеку.

Да, теперь я знал, мой долг - научиться начисто отключаться от внешнего

мира. Я понял, что имел в виду Карел: для паразитов самое главное - отвлечь

наше внимание от них. Стоит узнать об их существовании, как тут же человек

обретает новые силы и новые цели.

Ровно в половину седьмого пришел Райх. "А ты выглядишь молодцом," -

заметил он. Выпили мартини, и Райх рассказал о ситуации на раскопках - там

вышла большая перебранка из-за того, под каким углом рыть первый туннель. В

семь мы спустились поужинать. Столик достался в спокойном месте, у окна;

несколько человек в зале кивнули нам - за последнее время мы стали

международной знаменитостью. Заказали засахаренную дыню, и Райх потянулся

за картой вин.

- Давай сегодня больше не пить, - предложил я, забирая у него карту, -

потом поймешь, почему. Нам обоим нужна сегодня трезвая голова.

Райх недоуменно взглянул на меня:

- Что с тобой? Помнится, сегодня никаких дел не намечалось?

- Мне пришлось так сказать. То, о чем я собираюсь поведать, надо

держать в секрете.

Он улыбнулся:

- Тогда, может поищем микрофоны под столом?

Я сказал, что не стоит, поскольку ни один из соглядатаев не поверит

тому, что я сейчас скажу. Райх вопросительно уставился на меня. И я начал:

- Скажи, я произвожу впечатление нормального человека?

- Разумеется!

- А если я тебе заявлю, что через полчаса ты в этом усомнишься?

- Слушай, ради Бога, брось нести чушь. Я же знаю, что ты не псих. К

чему ты все это говоришь? Ты хотел рассказать что-то о подземном городе?

Я покачал головой. А так как Райх окончательно был сбит с толку, начал

объяснять, что весь день читал бумаги Карела Вайсмана:

- Кажется, я понимаю, почему он покончил с собой.

- Почему же?

- Лучше ты сам это прочти. Его объяснения будут лучше моих. Но главное,

я не верю ни в его сумасшествие, ни в самоубийство: не знаю каким образом,

но он был убит.

При этом меня не отпускала мысль, не начал ли он уже считать меня

сумасшедшим? Я старался выглядеть как можно спокойнее, рассудительнее. Нет,

за психа он меня по-прежнему не считал. Он лишь предложил:

- Слушай, если ты не против, давай все-таки потом выпьем. Мне

действительно хочется.

Пришлось заказать полбутылки "Нюи Сен-Жорж" и помочь ему с ней

расправиться. Без лишних слов я изложил теорию Вайсмана о паразитах мозга.

Для начала я напомнил о своих переживаниях на стенах Каратепа и о нашей

беседе после этого. По ходу рассказа я еще больше проникся симпатией и

уважением к Райху. По идее, он должен был поднять меня на смех и послать к

черту после первой же фразы, ведь то, что я пытался объяснить, казалось

откровенным бредом. Однако он понял - если я нашел в бумагах Вайсмана нечто

такое, что убедило меня, то ему тоже стоит ознакомиться с ними.

Я помню, как мы возвращались в номер после ужина, и я вдруг ощутил

нереальность происходящего. Если я прав, то между нами только что состоялся

самый важный в истории человечества разговор.

Интересно, подумал я, глядя на гигантскую фигуру Райха, поднимавшегося

по лестнице впереди меня, неужели он по-настоящему поверил в эту научную

фантастику? Теперь все зависело от того, насколько он поверил мне.

В комнате мы выпили апельсинового сока. Теперь Райх понял, почему я

хотел сохранить трезвую голову. Он не стал курить. Я протянул папку с

"Историческими размышлениями" и показал на впечатанное сверху предложение.

Сидя рядом, я еще раз перечитал записки вместе с ним. Закончив читать, Райх

встал и долго расхаживал по комнате, не проронив ни слова. Наконец я

произнес:

- Надеюсь, ты понимаешь, какой опасности я подвергаю твою жизнь, если

все это - не бред сумасшедшего?

- Это меня не волнует. Опасность и раньше была. Но я хотел бы узнать,

насколько она реальна. Я же еще не сталкивался с вампирами мозга, поэтому

мне трудно судить, - ответил он.

- Я тоже не сталкивался и знаю не больше твоего. В бумагах Вайсмана

полно рассуждений о них, но нет ничего определенного. Придется начать почти

с нуля.

Он смотрел на меня несколько секунд и затем спросил:

- Ты действительно в это веришь?

- Лучше бы не верить.

Просто абсурд какой-то: мы разговаривали языком героев из романа

Райдера Хаггарда[26], однако все происходило наяву. Мы еще с полчаса

поболтали о всякой ерунде, и затем Райх заявил:

- Мы должны немедленно сделать вот что: надо наговорить все это на

магнитофонную кассету и оставить ее на ночь в сейфе. Если с нами что-то

случится ночью - эта запись послужит предупреждением. Двоих принять за

сумасшедших будет труднее, чем одного.

Он был прав. Я достал свой магнитофон и надиктовал выдержки из записок

Вайсмана. Затем слово взял Райх. Он сказал, что до конца не уверен -

сумасшествие это или нет, но что все сказанное звучит довольно убедительно

и оправдывает меры предосторожности. Мы по-прежнему не знаем, как умер

Вайсман, но у нас на руках его дневник с записями, сделанными за день до

гибели, и они кажутся вполне здравыми.

Когда кассета закончилась, мы запечатали ее в пластиковую коробку и

отнесли на ночь в сейф банка Урановой Компании. Затем я позвонил

управляющему и объяснил, что мы положили в сейф кассету с важной

информацией и просим подержать ее там до тех пор, пока не понадобится. Наш

расчет был прост - он решил, что информация касается раскопок и участия в

них, поэтому обещал взять хранение кассеты под свой контроль.

Теперь пора и поспать: я объяснил Райху, что над бодрым мозгом у

паразитов меньше власти. На всякий случай мы решили держать телескрины

включенными всю ночь и после этого разошлись по комнатам. Недолго думая, я

принял сильное снотворное - хотя было всего лишь десять вечера - и лег в

постель. Я старался ни о чем не думать и не отвлекаться, поэтому

моментально заснул.

Райх разбудил меня в девять утра. В голосе его послышалось облегчение

после того, как я сказал, что у меня все в порядке. Через десять минут мы

встретились за завтраком.

Только теперь, сидя в залитой солнцем комнате и попивая апельсиновый

сок, мы наконец всерьез задумались о паразитах. Свой разговор мы полностью

записали на магнитофон. Для начала обсудили проблему "конспирации" - сколь

долго мы сможем держать в секрете от паразитов наши знания о них - и пришли

к выводу, что ответа на это получить неоткуда. Поскольку Вайсман прожил

полгода после того, как обнаружил их присутствие, непосредственная

опасность, видимо, нам не угрожала. К тому же они знали, что Вайсман сам на

них выходит, и всячески пытались помешать его сознанию заниматься этой

проблемой. С самого начала Карел был для них "меченым". С другой стороны,

за день до того, как я прочитал "Исторические размышления", я не чувствовал

никакого чуждого присутствия, а потом, когда появлялось ощущение тревоги и

чувство паники, я быстро справлялся с ними и чувствовал себя здоровым и

душевно и физически. Это уже обнадеживало. (Моя бабка как-то рассказывала,

как в начале последней мировой войны все выглядели как никогда счастливыми

и жизнерадостными. И теперь я понял, почему.)

Видимо, "они" до сих пор не обнаружили, что секрет Вайсмана разгадан.

Впрочем, это неудивительно - мы же не знаем, сколько их, но если они

контролируют 5 миллиардов жителей планеты, то за всеми им не уследить.

Предположим, сказал Райх, что теория Юнга верна, и человечество

действительно обладает единым огромным разумом, безбрежным океаном

"подсознательного". Допустим также, что паразиты обитают на дне этого

океана и стараются не приближаться к поверхности, чтобы не быть

замеченными. Тогда, откуда им знать, что мы давно знаем об их

существовании? Видимо, Вайсман слишком бурно отреагировал на свое открытие

и спугнул паразитов.

Накануне мы решили, что лучший способ изучения паразитов - погружаться

при помощи наркотиков в глубины собственного сознания. Теперь это казалось

опасным. Что же нам оставалось помимо наркотиков?

К счастью, у Вайсмана и об этом было написано. Внимательно просмотрев

"Размышления", мы нашли ответ. Да, только феноменология Гуссерля подходила

нам как метод. Гуссерль собирался составить карту "структурного сознания" -

своего рода "географию" разума, используя лишь, что относится к анализу

сознательных процессов. В этом была здравая мысль: если вы продвигаетесь с

картой по незнакомому континенту - скажем, по джунглям Венеры, - то вам не

придется понапрасну плутать в трех соснах. Вы будете полагаться на свои

приборы и на свой вертолет. Самое главное - уметь различать, что за

местность под вами. Так и с географией человеческого разума - главное, не

зарываться в сферы подсознательного, а уяснить в доступных образах, что нам

действительно известно о нашем сознании. Обладая такой картой, можно пройти

пешком от Парижа до Калькутты без географического атласа. Хоть до Одессы

шагай. Если бы у нас был атлас человеческого сознания, мы смогли бы

исследовать всю территорию от смерти до мистических видений, от

кататонии[27] до гениальности.

С другой стороны - человеческий интеллект подобен гигантскому

электронному мозгу, расчитанному на самые необычные задачи. Но, к

сожалению, человек до сих пор не знает, как им управлять. Каждое утро он

просыпается, подходит к пульту управления и начинает крутить ручки, давить

на кнопки. Абсурдность его поведения заключается в том, что, владея такой

мощной машиной, он умеет выполнять на ней лишь самые примитивные операции

на потребу повседневным нуждам. Есть, конечно, те немногие, которых

называют гениями, которым удается создавать симфонии или стихи, открывать

математические законы.

И уж считанные единицы используют свой мозг для того, чтобы изучить его

возможности. Они включают этот мощный механизм, чтобы разобраться, в чем

его назначение. Они знают, что мозг может создать и симфонию "Юпитер"[28],

и "Фауста", и "Критику чистого разума", и многомерную геометрию. Хотя все

эти произведения вполне могли быть созданы случайно или, по крайней мере,

бессознательно. Многие великие открытия были сделаны благодаря случаю, и

всякий раз исследователи пытаются разобраться в тех скрытых законах,

которые этим случаем управляют. Если бы человек нашел разгадку величайшей

из тайн - загадки собственного мозга, он стал бы Богом. Следовательно,

может ли быть цель более важная для сознания, чем исследование законов

мышления? Это-то и называется "феноменологией" - возможно, самое важное

слово в словаре человеческой расы.

Дата добавления: 2015-06-04