Года К.С. 3-й день Осенних Молний. Робер Эпинэ поцеловал руку кузине

Робер Эпинэ поцеловал руку кузине. Катари едва заметно вздрогнула и улыбнулась.

– Как чудесно, что ты пришел.

Чудесно или нет, скоро станет ясно.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – твердо произнесла бывшая королева, – очень хорошо.

А по виду не скажешь: бледненькая, под глазами круги, и рука горячая.

– Почему ты не хочешь лекаря?

– Потому что он мне не нужен. Я буду пить травяной отвар, а люди... Люди все равно будут умирать.

– Так вышло, – какую глупость он несет, – никто этого не хотел.

Так ли уж никто? Гоганы, покойный Люра, благоденствующий в Багерлее Штанцлер, Гайифа, Дриксен, Гаунау, Агарис, не говоря о сюзерене... Каждый собирает свои ягоды, а змеи достаются тем, кто просто хочет жить.

– Я никого не виню, – немедленно заверила Катари и наверняка солгала. – Просто мне страшно.

Робер накрыл рукой хрупкую горячую ладошку. Жизнерадостно ляпнуть, что все было, есть и будет в порядке, у Первого маршала Талигойи не получилось. Будь на месте Катарины Матильда, он бы рассказал ей все и спросил совета, но впутывать двоюродную сестру в то, что он затеял, было бы безбожно.

– Катари, – Робер старался казаться веселым, – что ты думаешь об Айрис Окделл?

– Я люблю ее, – просто сказала бывшая кузина, – но она... Она слишком простодушна для этого мира.

– А ты? – попробовал пошутить Эпинэ. Катарина задумалась, теребя неизменные четки. Тонкие брови сошлись к переносице, словно женщина что-то вспоминала или, наоборот, гнала от себя какие-то мысли.

– Не знаю, – кузина тронула обручальный браслет и отдернула руку, словно ожегшись. – Я хотя бы научилась... молчать. Но я старше Айрис...

– Ты уверена? – Он становится пошляком, противно!

– У меня есть календарь и зеркало. – Катарина слегка оттянула воротник, словно он ее душил. – Почему ты заговорил об Айри? Ее хотят забрать? Оставьте девочку со мной, с братом и матерью ей будет трудно.

– Я знаю. – Лэйе Астрапэ, если б он мог довериться Катари, но она слишком слаба при всем своем мужестве. – Дело в другом. Ты знала, что Альдо Ракан должен жениться на одной из дочерей Эгмонта?

– Создатель! – Катарина бросила четки на колени. – Не может быть!

– О свадьбе договорились еще до восстания. Альдо не придавал этому значения, пока не получил письмо от герцогини Окделл.

– Что же теперь будет? – голос кузины звучал безнадежно. – Что же теперь будет?

– Катари, – Робер в упор взглянул на Катарину Ариго, – как вышло, что Айрис Окделл оказалась в Олларии и стала невестой Рокэ Алвы?

– Не знаю, – длинные ресницы прикрыли глаза. – Робер, я ничего не знаю. Меня уведомили, что у меня будет новая фрейлина, и все. Я решила, что это очередные шпионы, но на представлении поняла, что это дочь Эгмонта. Айри – одно лицо с отцом и братом. О том, что это сделал Алва, я узнала позже. Когда Леонард Манрик повел себя со мной... недостойно, вмешалась Айрис. Тогда она и сказала о помолвке.

– Значит, объявлено об этом не было?

– Нет, – Катари снова взялась за свой янтарь, – герцог Алва не любит церемоний, да и когда бы они успели.

– Робер, – золотистые зерна бессмысленно скользили по нити, – говорю тебе, как брату. Айрис Окделл никогда не согласится стать женой Альдо Ракана. Не надо доводить малышку до крайности, она и так... перевозбуждена.

– Кузина, у девушки нет выбора. Если она откажет Альдо, он женится на ее сестре, но младшая по законам Чести не может опередить старшую, значит, старшей одна дорога – в монастырь.

– В Талиге нет монастырей. – Катари широко распахнула глаза. Голубой взгляд напомнил о золотистом. – Видит Создатель, сегодня я этому рада.

– Будут, – утешил Эпинэ, – кардинал прибудет через несколько дней.

– Бедная Айри, – прошептала Катарина, – она не создана для монастырской жизни, она такая... земная.

– Я предложу ей другой выход. – Прости, Катари, но я лгу тебе и буду лгать дальше. – Быть герцогиней Эпинэ лучше, чем гнить в аббатстве.

– Ты хочешь жениться на Айри? – Не понимает, слышит, что сказал кузен, но не понимает. – На Айри?!

– Тебе это не нравится?

– Нет, – в тихом голосе была та же горькая непреклонность, что и во время разговора о Фердинанде. – Нельзя жениться на девушке, которую никогда не видел и которая...

– Которая любит другого? – договорил Робер.

– Да, – выдохнула кузина. – Ты не понимаешь. Лучше никто, чем тот, кто тебе противен, но ты с ним связана... На всю жизнь!

– Ты кого-то любила? – Зачем он спрашивает, кому это нужно теперь?

– Любила. – Катари схватила четки. – Но оказалась трусливым ничтожеством. И в придачу обуянным гордыней. Робер, я заслужила все, что со мной случилось, потому что хотела быть королевой. Хотела! Я думала, что забуду, и я бы забыла, если бы Фердинанд был таким, как... как один дворянин. Прости...

Кем он был, этот «один дворянин»? Лучше не спрашивать, будить чужую боль мерзко.

– Я тоже любил, – и буду любить, но лучше говорить о прошлом, меньше вопросов, – и тоже ничего не вышло. Жозина... Мать хотела, чтоб я женился. Я ей обещал.

– И ты решил просить руки первой встречной? – Катари грустно улыбнулась. – Как это по-рыцарски – предложить герцогскую корону девушке, которой грозит монастырь. Только Айрис не примет твой подарок. Даже если... Помоги мне встать.

Робер безропотно подал руку. Катари виновато улыбнулась, подошла к окну.

– Смотри, – бледное личико стало мечтательным, – у меня снова есть сад, он хорош даже сейчас... Весной здесь зацветут анемоны и вернутся ласточки. Здесь всегда было много ласточек...

– В Кагете их тоже много, – пробормотал Робер, вглядываясь в топорщащиеся можжевеловые ветви, укрывшие ящики с растениями, – белых... И оранжевых роз.

– Они слишком роскошны, – покачала головкой кузина. – Робер, я бы никогда не сказала тебе, но ты не оставил мне выбора. Айрис верит в любовь Алвы, но он проявил всего лишь учтивость. Девочка поссорилась с матерью и сбежала к брату, но его не было в столице. Алва выказал великодушие, для Айри этого было довольно.

– Тогда я тем более прошу твоего разрешения.

– Если я скажу «нет», ты все равно сделаешь по-своему.

Сделает, хоть и по другой причине. Рыцарь, как же! Рыцари не врут женщинам, их оружие – меч, а не интриги. И поэтому рыцари вымерли. Последними были Эгмонт и отец.

– Катари, если Айрис откажет, я уйду.

– Зачем же уходить? – кузина укоризненно покачала головой. – Когда закончишь со сватовством, возвращайся сюда. Мы слишком давно не виделись, чтобы я тебя так быстро отпустила.

Катарина молилась, Одетта Мэтьюс чавкала в приемной, остальные дамы бывшей королевы, а ныне особы, находящейся под личным покровительством Альдо Ракана, разбрелись по столовой и двум гостиным. Сбежавшие и вернувшиеся косились на вновь приползших, графиня Феншо, прошедшая с госпожой Багерлее, обдавала и тех и других ледяным презрением, а девица Окделл торчала у окна – подбородок вверх, губы поджаты, так и жди какой-нибудь глупости. Упрямства в дочке Эгмонта было не меньше, чем в его же вдове, не к ночи будь помянута.

– Мама, – Селина тихонько опустилась на пуф рядом с пяльцами, – мама, что будет с Айри?

– То есть? – не поняла Луиза и ткнула иглой в обрыдшее шитье.

– Графиня Феншо говорит, что Ричард теперь опекун Айри. А они поссорились, – прошептала дочка.

Поссорилась? Если это – ссора, то что тогда называется дракой? Луиза с силой вытащила золотистую нитку и зевнула:

– Молодые люди не любят признаваться, когда их бьют. – Катарина Айрис не выдаст, но не признаваться ж родимой дочери, что ты подслушиваешь. – Воротник Ричарду я зашила, щеки запудрила. Через несколько дней заживет, тогда и посмотрим, что будет.

– Айрис говорит, Ричард – клятвопреступник и негодяй, – вновь зашептала Селина, – а я думаю, он притворяется, чтобы спасти Монсеньора.

Если бы! Луиза видела, с какой рожей юный Окделл разгуливал по приемной в ожидании сначала Катарины, потом сестрицы. Так заговорщики не выглядят, особенно глупые, а вот молодые петухи – запросто. Госпожа Арамона сделала пару стежков и принялась копаться в корзине с шелками, выбирая подходящий цвет.

– Ричард Окделл еще слишком молод, – повторила Луиза слова Катарины Ариго, – и потом, не следует забывать, что он – сын Эгмонта Окделла.

Про то, что от бобра бобренок, от свиньи – поросенок, Луиза благоразумно умолчала. Подопечная герцогиня и так пускала искры, подливать в огонь масла капитанша не собиралась.

– Оруженосец, нарушивший присягу, никогда не станет рыцарем, – сообщила отягощенная дворянскими премудростями дочь.

– Айрис виднее, – согласилась Луиза, – я в этих мужских штуках не сильна. Тебе не кажется, что ты слишком долго ходишь с одной и той же прической?

– Мама, – Селина никогда ни на что не жаловалась, но сейчас в ее глазах был укор, – Монсеньор в тюрьме, а ты...

А она ничего не может сделать. Только прыгать возле Катарины и ждать в поле ветра, который рано или поздно подует.

– Герцогиня Окделл, – толстуха Мэтьюс возникла в дверях, приплясывая от любопытства, – пришел герцог Эпинэ и хочет вас видеть.

Айрис обернулась. Блеск в глазах и раздувающиеся ноздри ничего хорошего не предвещали, и Луиза принялась торопливо запихивать шитье в корзинку.

– Госпожа Арамона. – Одетта неправильно истолковала жест Луизы, ну, на то она и дура. – Герцог Эпинэ настаивает на разговоре наедине.

– Не бойтесь за меня, – выпалила Айрис, – я знаю, что ответить приспешнику узурпатора!

– Айрис, – графиня Феншо растерянно захлопала действительно очень длинными ресницами, – Айрис, что ты...

Утонувшая в своих выдумках дуреха не слышала. Раньше они с Селиной успели нарожать Ворону детей, теперь Айри собиралась то ли на костер, то ли в бой.

– Я была рада вашей дружбе, – на Одетту сестрица Ричарда не смотрела, – но теперь моя жизнь и моя смерть принадлежат моему нареченному. Я разделю его судьбу, какой бы та ни была. Селина, ты стала мне больше чем сестрой, будь счастлива. Госпожа Арамона, вы были ко мне добры. Молитесь за нас. Госпожа Феншо, прощайте. Ведите меня, я готова!

Святая Октавия, она же побывала в Багерлее, могла бы понять, что в тюрьму берут не гонор, а расческу и чулки! И при чем здесь тюрьма? К гадалке не ходи, Эпинэ будет мирить злюку с братцем, недаром он столько у кузины просидел.

– Айрис, – Селина висела на шее у подруги, а на ее щеках висели слезы. – Я тебя никогда не забуду, никогда, ты такая...

– Селина, – Луиза взяла дочь за руку, – герцог Эпинэ – благородный человек, а не тюремщик.

– Благородные люди не служат мерзавцам и не нарушают клятв, – отрезала дочь наплевавшего на все присяги Эгмонта.

– Айрис, – Луиза ухватила будущую мученицу за плечо, – даже с мерзавцами нужно говорить в приличном виде.

Девица злобно дернула головой, но позволила расправить воротник и перевязать ленты.

– У нее нож, – пробормотала Феншо, – заберите нож.

Нож действительно был, вернее, ножик. Для фруктов – серебряный, мягкий, таким не то что мужчину, морискиллу не прирежешь. Айрис вряд ли соображала, что держит в руках. Она, когда волновалась, вечно что-то хватала.

– Нож не для прихвостней Альдо Ракана, – отчеканила Айрис Окделл. – Сталь для них слишком благородна.

А когти, надо полагать, в самый раз. Луиза просчитала до шестнадцати и твердо сказала:

– Айрис, прошу вас, положите нож.

Катари, случись ей бросать оружие, томно бы разжала пальчики и вздохнула. Девица Окделл отшвырнула несчастный ножик к камину, от которого тот и отлетел с жалобным звоном.

– Прощайте, – воскликнула невеста Алвы и скрылась, на прощанье со всей силы саданув дверью.

Одетта и графиня Феншо молчали, прочие курицы и вовсе замерли. Селина подняла злополучный ножик и тихо положила на тарелку с фруктами. Так, словно он просто упал.

Сестра Ричарда не была уродиной, но Иноходцу никогда не нравились высокие угловатые женщины с резкими размашистыми движениями. А девица Окделл, похоже, терпеть не могла кареглазых брюнетов.

Робер Эпинэ вежливо поклонился:

– Сударыня, я благодарю вас за то, что вы согласились принять меня.

Айрис зло сощурилась и по-жеребячьи дернула головой.

– К чему вежливость, господин Эпинэ. Сила на вашей стороне.

Ого. Сестрица хоть и отколотила брата, все еще жаждет крови.

– Вы заблуждаетесь, – пробормотал Эпинэ, чувствуя сильнейшее желание сбежать, – я никоим образом не намерен причинить вам вред.

– Не надо лишних слов, – собеседница задрала подбородок, – делайте свое дело.

Свое дело? Он его и делает.

– Сударыня, что вы имеете в виду?

– Не нужно лжи, – потребовала Айрис, хотя врать он еще и не начинал. Ясновидящая она, что ли?

– Герцогиня, – без сомнения, здесь подслушивают и подглядывают, – прошу вас оказать мне честь и пройтись со мной по саду.

– Я не намерена гулять с предателями и клятвопреступниками, – будь Айрис Окделл лошадью, она бы повернулась задом и принялась лягаться. И жаль, что она не лошадь, с лошадьми Иноходец Эпинэ разговаривать умел, с закусившими удила девицами – нет.

– Ваша покровительница обещала, что вы меня выслушаете. – Ничего такого Катари не обещала, более того, она честно предупредила, что толку не будет. – Я надеюсь, вы исполните ее пожелание.

– Герцогиня Окделл и будущая герцогиня Алва не нуждается ни в чьем покровительстве. – Сейчас фыркнет или зубами клацнет. – Я выслушаю вас, но здесь.

– Ваша мантилья, Айрис, – светлокосая дуэнья, которую Робер уже видел, стояла на пороге с ворохом одежек в руках, – и ваш плащ. Сегодня солнечно, но прохладно.

– Благодарю вас, сударыня, – Эпинэ был готов расцеловать догадливой даме руки. – Герцогиня, позвольте.

Робер ухватил подбитый мехом плащ и водрузил на плечи Айрис. Та в очередной раз дернулась и прижала уши, но не укусила.

Негаданная помощница сунулась было с мантильей, но девица Окделл прикусила губу и прянула куда-то вбок, где обнаружился спуск в очередной садик, засыпанный ржавой листвой.

От мысли подать даме руку Робер предусмотрительно отказался. Сестра Дика кентером проскакала мимо пары замерзших статуй, обогнула кучу можжевеловых веток, прикрывавших какие-то цветочки, и остановилась у молчащего фонтанчика, в чаше которого плавали кленовые листья.

– Я слушаю! Что вам угодно? – будь у Эгмонта столько решимости, он бы не проиграл. Или не восстал, как бы его ни тащили под уздцы.

Ему угодно прекратить навалившееся на всех безумие, а для этого нужна ты. Даже не ты, а твой Надор, но Катари не ошиблась. Айрис не откажется ни от Ворона, ни от войны, говорить с ней о выборе между аббатством и герцогством глупо. Остается одно.

– Сударыня, – одна радость, вранья будет меньше, – если кто-нибудь узнает о нашем разговоре, меня, самое малое, ждет Багерлее, но я вынужден быть с вами откровенным. Вы хотите спасти герцога Алва?

Потеряла дар речи? Может, не стоило так сразу? Рука Айрис Окделл рванулась к воротнику, губы побелели. Лэйе Астрапэ, она же больна, Дикон говорил. Этого еще не хватало!

– Айрис! Вам плохо?

– Сейчас, – она замерла, судорожно глотая холодный воздух, – сейчас... пройдет.

– Я не должен был выводить вас на холод.

– Должен! – ножка в домашней туфельке топнула о подмерзший гравий. – Я... я вам помогу. Мы устроим побег.

Из Багерлее? Воистину, у Окделлов все просто.

– Сударыня, вам правда лучше?

– Герцог, – вроде приступ миновал, и на том спасибо, – почему вы решили нам помочь?

«Нам»... Бедняжка, что с ней станется, когда она узнает правду? А ты представь, что будет с Мэллит, и поймешь! Иноходец нащупал шрам от исчезнувшего браслета:

– Сударыня, возможно, Ричард рассказывал вам про Сагранну. Рокэ Алва спас мне жизнь и вернул свободу.

– Я поняла. – Для нее это довод. Дочь Эгмонта всерьез полагает, что за добро платят добром, раньше Робер тоже так думал.

– Сударыня, вы долго жили очень замкнуто и многого не знаете. Поэтому я умоляю вас меня выслушать, не перебивая.

Айрис кивнула, из прически выбилась русая прядка, налетевший ветерок ухватил ее, как разыгравшийся котенок. Робер взял девушку под руку, та уже не брыкалась, и они побрели меж спящих деревьев и мраморных астэр.

– Айрис, – злости в серых глазах больше не было, только надежда и доверие, – вы понимаете, что дело Раканов безнадежно? К весне у Его Величества останется лишь один козырь – заложники, и прежде всего Рокэ Алва. Поверьте, сейчас его жизни ничего не угрожает. Альдо Ракан не станет сжигать единственный корабль.

Не стал бы, если б не вера в проклятую Силу, хотя и тут есть за что зацепиться. Рокэ, как ни крути, глава дома Ветра. Истинный глава, потому что Альбин был старшим сыном старика Лорио. Лишить можно наследства, но не крови.

– Весной Рокэ в Багерлее уже не будет, – выпалила Айрис, и Роберу отчего-то стало страшно.

– Сударыня, – если она не поймет сейчас, не поймет никогда, – герцог Алва сдался по доброй воле, связав свою участь с участью Фердинанда. Он не убежит.

– Алва – Человек Чести, он не станет клятвопреступником, как Ричард Окделл, – заявила сестра Дика, – поэтому сначала мы похитим Фердинанда.

Воистину имя безумию – женщина, но Айрис права. Беда в том, что вытащить бывшего короля из Багерлее трудней, чем Ворона. Захоти тот выбраться, он бы уже сделал это, но растерявшийся толстяк, не способный ни бежать, ни драться... С таким грузом на шее не побегаешь.

– Вы правы, я об этом не подумал. Я попробую узнать, что можно сделать для Фердинанда, но мне нужна ваша помощь.

– Я готова!

– Вам придется лгать, сударыня, лгать много и долго.

Серые, до невозможности честные глаза уставились прямо в душу. И почему это он решил, что Айрис некрасива?

– Я солгу, – твердо сказала дочь почти святого, – если надо, даже в церкви.

– Айрис, – как мерзко предавать людей, которые тебе верят и за тобой идут, даже если ты предаешь их всего лишь на словах, – нас сейчас только двое. Признаться, я рассчитывал на вашего брата, но...

– Дикон оказался негодяем, у меня больше нет брата.

Какая решительная особа, ну да какая есть!

– Не судите слишком строго, по крайней мере сейчас. Тем более вам придется помириться.

– С предателем?!

– Айрис, я предупредил, что придется лгать, и в первую очередь родичам. Потому что вдвоем мы ничего не сделаем. Нам нужны надежные люди, надежные и умелые, а таких в Олларии я не знаю. Я здесь чужой, вы – тоже. Мои южане ненавидят Олларов и герцога Алва.

Альдо и северян они ненавидят много больше, но лгать так лгать.

– Что же делать? – Озера отражают то тучи, то синеву, а в глазах надежда сменяется отчаянием. Мэллит, когда думает об Альдо, смотрит так же.

– Я должен послать за помощью, получить ее и дождаться подходящего момента, причем так, чтобы Альдо Ракан и его сторонники ничего не заподозрили. Я не могу исчезнуть из города накануне коронации. Вернее, могу, но тогда мне перестанут доверять. Вы можете.

– Конечно. – Теперь она чуть в ладоши не хлопает, и что с ней, такой, делать?! – Вы дадите мне письмо, я переоденусь юношей...

Час от часу не легче. Одного такого «юношу» Матильда раскусила через десять минут, и это при том, что Мэллит была под надзором.

– Ваше отсутствие тотчас заметят, но дело не в этом, а в том, как тайно провести в город своих. Есть только один способ. Мы с вами объявляем о нашей помолвке.

– Нет! – Она рванулась, но Робер с силой прижал худенькую руку к своему боку.

– Потрудитесь дослушать до конца. Разумеется, если хотите спасти Алву и Оллара. Вы, как моя невеста, с почетным эскортом отправляетесь в Надор, откуда я, как водится у Людей Чести, должен вас забрать. Мы торопимся со свадьбой, и я выезжаю за вами сразу же после коронации. Никто ничего не заподозрит.

– В Надоре Монсеньора ненавидят, – с горечью произнесла Айрис, – из-за отца.

– Правильно, но от Надора рукой подать до Лионеля Савиньяка. А он – именно тот человек, который нам нужен. Мы вернемся с эскортом в цветах Скал и Молнии, но на самом деле это будут солдаты Савиньяка. Только и это не все. Лионель не зря был капитаном Личной королевской охраны, он знает многое. В том числе и то, как попасть из дворца в Багерлее.

– И он дрался на дуэли из-за Селины! – Айрис снова сияла. – Когда мы объявим о нашей помолвке? Сегодня?

– Да, только постарайтесь смотреть помрачней. Вы приняли мое предложение только для того, чтобы избежать монастыря.

– Хорошо, – Айрис на мгновенье задумалась. – А мне очень нужно мириться с Ричардом? Я буду стараться... Но я... Я не могу видеть этого кукушонка!

– Моя кузина... То есть Катарина Оллар просила вас не разлучать. Ты останешься до отъезда при ней, только постарайся выглядеть позлей и понесчастней.

– Несчастней? – Айрис лукаво улыбнулась, став очень хорошенькой. – Уныние – это грех, но я буду вспоминать Дикона и злиться.

Глава 7

Хексберг и Ракана (б. Оллария)

Дата добавления: 2015-06-04