Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона 12 страница

Чётко и строго она повторяла заученные с Мастером Латариусом формулы. Теперь Гончая точно и твёрдо знала, зачем и для чего она это делает. И страха, что всегда таился в глубине сердца, не стало тоже.

Она чувствовала, как вспыхивали одна за другой руны, прочерченные остриём ножа по её коже. Иные обжигали, от иных растекался жуткий холод, но не мертвящий, а словно создающий незримую ледяную броню прямо на теле. Та, вторая Алиедора, что созидалась сейчас, отделяясь от первой, должна была опрокинуть все каноны Мастеров. Не умереть, даруя создательнице толику силы, но стать первой, в то время как тело, лежащее здесь, на полу башни Затмений, просто умрёт, умрёт по-настоящему.

Странное дело, но Алиедора не боялась. «И нисколечки не» — как сказали бы сестрички, будь они живы. Она задумала немыслимое — перенести не только душу, но и тело Алиедоры-первой через непреодолимую, казалось бы, преграду из чёрного камня.

Если создание призрачного двойника ещё как-то укладывалось в правила и наставления Мастеров, то перенос тела, настоящей, вещественной плоти, не укладывался вообще ни во что.

Северные варвары почти сделали это в своём кубе, только не сумели понять, какое сокровище оказалось в их руках. Но последняя из Мастеров Теней открыла им дорогу к башне Затмений. И сейчас Алиедора просто, безо всякой рисовки благословляла каждый миг мучений в руках кора Дарбе.

«Ты слишком слаба», — когда-то презрительно сказала ей Гниль. И потом она падала сквозь пустоту, потому что чёрного ящика больше не было. Башня Затмений — не грубо сколоченное из досок вместилище варваров, тут так просто не получится. Но зато если ударить с двух сторон…

Обжигающий жар рун умер, сделав своё дело, под ледяной бронёй тело Алиедоры горело, ей был не страшен жуткий холод междумирья или того, что ждёт её, когда придётся проходить сквозь камень.

Прощай, тихо сказала Алиедора-вторая, ступая в серую бесконечность. Прощай, ты умрёшь и в то же время ты останешься жить. Страшно, сестра? Да, очень. Но ничего не осталось. Опять же спасибо кору Дарбе, он показал мне, что такое настоящий страх и чего единственного стоит бояться по-настоящему.

Я иду к тебе, Тёрн, просто сказала она. Чтобы быть с тобой до конца.

* * *

— Сколько еще ждать, Великие?

— Время не имеет значения, дхусс Тёрн.

— Ошибаетесь, Великие. — Дхусс сидел на каменном полу, скрестив ноги. Он долго оставался безмолвен, словно дух его странствовал где-то совсем в иных местах. — Время как раз имеет значение. Смарагд кричит от боли, а все Мудрые так и не могут ничего сделать с одним-единственным чадом Гнили.

— Потому что у неё есть могущественный союзник. Ты.

— Отчего же вы тогда так спокойно на меня смотрите?

— Мы хранители народа ноори, пожертвовавшие ради него всем. У нас было время судить, карать и разить. Теперь это в иных руках.

— Ага! «Было время», значит, оно таки имеет значение?

— Нет. Это просто чтобы ты понял. Мудрые слышали наш зов, они придут.

— В таком случае пусть поторопятся, — хладнокровно сказал дхусс. — Потому что скоро от Смарагда не останется совсем ничего. Вы не видите из своего подземелья, что вокруг башни Затмений бушует Гниль?

— Не всё, что открыто нам, подлежит огласке перед Великим Тёмным, если ты ещё не понял, дхусс Тёрн.

— Как же ваши Мудрые проникнут сюда? Перенесутся по воздуху? Откроют портал, наподобие демоническому? Гниль просто не подпустит их к башне.

Ответ прозвучал не сразу. Тени колыхались, словно под неощутимым ветерком.

— Они придут, — наконец прозвучало.

Тёрн усмехнулся.

— Боюсь, они опоздают. И нам останется лишь досмотреть последние мгновения Смарагда: башню Затмений море поглотит последней. Впрочем, Великие Сёстры во всяком случае уцелеют — вы ведь не боитесь утонуть.

Призраки не ответили. Зависли на одном месте, слабо колыхаясь, подобно травяным стеблям.

Вновь тишина.

А потом — дрожание стен и пола, дрожь, пробившаяся сквозь всю толщу каменной брони. Тело Смарагда били судороги, его корчило, точно от боли.

Тёрн и бровью не повёл, а вот призрачные тела духов подёрнулись рябью, порой чуть ли не сливаясь в одно смутное облако.

— Гниль доберётся до вас раньше, чем вы сможете добраться до меня, — безжалостно бросил дхусс. Он словно вызывал владык Смарагда на бой, где нет места пощаде.

Однако дрожь утихла, вернулась терпеливая тишина — она всё ждала, ждала схватки и никак не могла дождаться.

— Они здесь, — объявили призраки. — Мудрые вернулись. История заканчивается, дхусс.

Тёрн не ответил, лишь поднялся, гордо выпрямившись, скрестил руки на груди.

— Гниль не остановит Мудрых!

— Да. Они не остановят её тоже. Путь им открыл… кое-кто совсем другой.

— Не имеет значения, — презрительно колыхнулись Великие Сёстры. — Мудрые — здесь. С Великим Тёмным будет покончено.

— А как же дитя Гнили?

— Мудрые закончили возведение отпорных чар. Теперь она не причинит вреда большего, чем уже совершившийся.

— Заперли, значит, — кивнул Тёрн. — Что ж, вам, наверное, кажется, что это самое лучшее. Даже как-то жаль вас разочаровывать. Но вы лгали мне, когда рассуждали о том, что рати Смарагда не должны противостоять Гнили, потому что иначе она «уйдёт вглубь», а так, оставаясь на поверхности, мол, не причинит невосполнимого и неисправимого вреда. Что ж, разговоры, видать, и впрямь закончены. Где ваши Мудрые?

— Не только Мудрые, дхусс Тёрн. — Две фигуры выступили из темноты.

— Наставник Роллэ. Наблюдающий Фереальв. Давненько не виделись, — усмехнулся дхусс.

— Мы не одни, — резко бросил Фереальв. На любезности он не разменивался — оба меча ноори уже держал наготове.

Где-то там, в пронизанной звёздными лучами темноте, крылся, наверное, портал. Сквозь него шли Мудрые, один за другим, и выглядели они, надо сказать, неважно. Роскошные одежды и вычурные маски покрывали в равной пропорции грязь, кровь и желтый гной Гнили. Многих поддерживали товарищи, иные, оказавшись в башне, бессильно опускались на пол, даже не глядя на дхусса или Великих Сестёр.

Но Мудрых оказалось много, очень много — десятки. Кто-то сдавленно стонал, прижимая к телу окровавленные тряпки, но другие упрямо и упорно смыкали ряды, беря дхусса в кольцо.

— Великий Тёмный перестанет быть. Смарагд будет спасён, — прошелестели призраки.

— Он погибнет точно так же, как и остальной Лист, — невозмутимо бросил Тёрн. — Разница лишь в том, что он погибнет последним.

Воздух вокруг дхусса нежданно зазвенел, словно сотни мелких невидимых колокольчиков зазвонили разом. Негромкий перезвон не казался страшным, не был он даже громким, но по лицу Тёрна прошла гримаса боли.

— Лучше тебе не противиться, — сквозь зубы процедил Фереальв, медленно и осторожно приближаясь к невозмутимому, несмотря ни на что, дхуссу.

— А почему, — вдруг спросил дхусс, — почему деревья, кусты и животные на Смарагде встречаются только тут и нигде больше?

— Что?

Кажется, ему удалось застать Мудрых врасплох.

— Это не имеет значения, — поспешно объявили призраки.

— Имеет, имеет, — сказал дхусс, пристально глядя на подступающего мечника. — Раньше я не понимал, не знал, не видел — или не хотел видеть. Но, попав в большой мир и вновь вернувшись сюда, — осознал. Смарагд не просто «иной», он совершенно, полностью и абсолютно иной. Цветы и всё прочее, что растёт и живёт в здешних лесах, не просто другое. Оно совершенно другое. Оно не из этого мира, Мудрые. И вы тоже чужаки здесь, ноори. Когда-то давным-давно вы явились сюда, и не просто так, вы принесли с собой магию Безмолвной Арфы, что не встречается больше нигде под этим небом. Вы…

— Надо же, — перебил дхусса Фереальв. Наблюдающий дрожал от ярости. — Дикарь и варвар, чья мать не брезговала людоедством, открывает нам глаза!

Дхусс не проронил в ответ ни слова, только клановый знак Морры вспыхнул ярко, словно под кожей Тёрна струился в этот миг жидкий огонь.

— Начинайте! — Великие Сёстры не собирались ни о чём больше спорить.

* * *

Старый чародей, Пожиратель Гнили, как успела прозвать его Нэисс, продолжал своё дело, уже не поймёшь, доброе ли, худое или просто никакое, от которого никому ни жарко ни холодно. Он спокойно истреблял Гниль, и над его головой медленно разгоралось нечто вроде пламенеющего вихря, поднимавшегося всё выше и выше. Многоножки распадались сухим пеплом, и вихрь поднимался всё выше, потом вновь опускался, словно требуя новой пищи.

Пятеро, сжавшись на остром каменном гребне, неотрывно глядели, как обрушился на старого мага исполинский живой вал, огромная волна из сотен, наверное, тысяч тварей Гнили, как она погребла его под собой, но лишь для того, чтобы в считаные мгновения спустя распасться облаком такого же пепла, как и все остальные многоножки.

— Замечательно. Превосходно. — Маг остановился, облизнулся, словно сытый шерстистик. Говорил он вполголоса, но слова доносились через всю котловину так, словно он стоял рядом с керваном. — Мне осталось только попрощаться, дорогие, хоть и невольные свидетели моего триумфа. Должен признаться, мне даже жаль вас, остающихся. Впрочем, случившееся закономерно. Выживать должны лучшие, такие, как я. Я выживу и буду жить в иной, высшей и бестелесной, форме. А вы — сгинете вместе со всем Листом, пожранном Гнилью.

— Это, конечно, более чем достойно столь утончённого и могущественного чародея, достигшего просветления и покидающего обречённый мир. Какое вам дело до нас, ничтожных? — огрызнулась Стайни. — Или триумф без свидетелей — не такой уж и триумф?

— Ты права, — совершенно беззлобно и беззаботно ответил старый маг. — Для приговорённой и обречённой ты проявляешь завидное мужество, дорогая моя.

— Досточтимый! — вдруг вмешался мэтр Ксарбирус. — Прости сию несдержанность моей юной спутнице. Но поведай, прошу, на прощание мне, человеку пожившему и не боящемуся смерти: отчего всё-таки так нужна тебе бестелесная форма? Разве не проще покинуть обречённый Лист и уйти на другой? Чародею твоих сил и способностей это, конечно же, не составит труда?

Маг скрестил руки на груди, усмехнулся; он по-прежнему стоял внизу, в котловине, но слова его доносились до собеседников так, словно чародей сидел совсем рядом.

— Дорогие мои, — уронил он снисходительно. — Вам никогда не приходила в голову одна очень, очень простая мысль — мысль о том, что другие Листья тоже могут оказаться обречены?

— Это ещё почему? — не выдержала теперь Нэисс.

— Какое сейчас время года? Поздняя осень, правильно? Листья желтеют, засыхают, утрачивают жизненные силы. Потом облетают. А теперь представьте себе, что наступает Великая Осень. Что желтеют, сохнут и облетают Листья с нашего Древа. Листья Миров. Что, столь незатейливое рассуждение оказалось слишком сложным? В самом деле? Ммм, скверно, очень скверно. Пожинайте плоды теперь. Мы, иные, кто смог подняться и преобразиться, — нам пришло время уходить и строить что-то совсем другое, новое, невообразимое. Нам предстоит жить в ожидании Великой Весны, но когда она настанет — не знает никто. Мне ведомо лишь одно, что она будет. Молчите? Правильно молчите. Только молчать надо было раньше и делать дело. Вот так, как я. И потому, когда придёт та самая Весна, когда вновь распустятся Листья, мы вернёмся. А теперь — прощайте! Скакать с Листа на Лист и всякий раз спасаться от Гнили — не по мне. Так что, дорогие мои… делайте что хотите и… окончите дни свои весело. Это единственный совет, что я могу вам дать.

Маг повернулся. Наверное, он хотел исчезнуть красиво, так, чтобы пламя до самого ночного неба, все падают ниц, все трепещут. Не то чтобы это очень нужно, но приятно ощутить напоследок, перед тем как «избавишься от чувств, плотью неразумной внушаемых». Однако вышло совсем по-иному.

Опустевшее каменистое плато, тёмное и безжизненное, слабо освещённое лишь звёздным светом да двумя небесными Гончими, рассекли глубокие трещины, куда глубже и шире тех, что остались от лопавшихся пузырей Гнили. Разломы стремительно росли, змеились, тянулись к скалам и самой башне Затмений, земля под ногами затряслась.

Маг болезненно охнул, схватился за бок — и повалился. Ксарбирус вскинулся было, но тотчас опустился обратно, потому что над упавшим телом медленно появилось нечто вроде прозрачного, слегка светящегося облачка, быстро принявшего форму человеческой фигуры, только завернутой в просторный плащ. Призрак приподнял пустую «руку» или «рукав» своего одеяния, помахал кервану. И — стал подниматься ввысь, оставляя за собой грохочущие, рушащиеся в открывшуюся пропасть камни. Вся котловина, вся громада несокрушимой, казалось бы, скалы разваливалась, распадалась, и лавина эта грозила увлечь за собой даже саму башню Затмений.

Первым опомнились Стайни и Кройон, оба разом, одновременно.

— Тёрн!

— Бежим!

— Куда бежим?! — застонал Ксарбирус, хватаясь за голову. — Там сейчас всё рухнет! И сама башня тоже! И входа в неё мы так и не нашли!

Нэисс молча вскочила и метнулась к краю обрыва.

— Ну да, ну да, — проворчал Ксарбирус. — Девочки первыми. Влюбились обе в этого шипастого героя, яснее ясного. Эх, и что я, старый дурак, делаю?

— Сейчас тут всё начнёт разваливаться тоже, достойнейший, — мэтр Кройон играючи сгрёб всех в охапку. — Держитесь крепче, друзья мои!

Ксарбирус вопил, Нэисс яростно шипела, Стайни ругалась самыми чёрными словами, Брабер просто рычал — потому что демон огромными прыжками мчался сквозь рушащийся каменный хаос. Котловина стремительно превращалась в лес высоченных гранитных столбов, однако и они рушились один за другим. Демон, однако, с поразительной ловкостью перемахивал с одного каменного пальца на другой, порой за мгновение до того, как основание столпа подламывалось и глыбы с грохотом рушились вниз. Что же за бездны открылись там, под основанием огромной горы, с изначальных времён Смарагда тащившей на своих плечах весь груз, всю тяготу — и не только стен! — чёрной, как ночь, башни Затмений?

Последний прыжок демона привёл керван туда же, откуда они несолоно хлебавши убрались некоторое время назад: на узкий карниз, опоясавший основание башни.

— И что теперь? — отдышался Ксарбирус. Лысина алхимика блестела от пота. — Мы тут уже были!

— Посмотри, о многомудрый, — вместо ответа Кройон вытянул жуткого вида лапищу с устрашающими когтями.

Скальный обрыв, на краю которого устроился их временный лагерь, рушился тоже. Лопались корни, колючие кустарники, защищавшие склоны горы, гибли смертью храбрых, но спасти ничего уже не могли.

— Н-нам отсюда одна дорога. — Гном стискивал и вновь разжимал кулаки. — Вниз не спустимся. Верёвок не хватит. Эвон глубина какая! Дна не видно…

— Так ночь же…

— Днём, распечать меня во все кости, тоже ничего не увидишь, Стайни. Это я тебе как гном говорю.

— Мэтр! Досточтимый Кройон! — Ксарбирус упёр руки в боки. — Что дальше-то? Дальше-то что? Зачем мы здесь?

— Как это «зачем», многодостойный? Чтобы освободить дорогого всем нам Тёрна, вот зачем!

— Ка-а-а-ак?! — завопил Ксарбирус, перекрывая даже грохот рушащихся камней. — Как мы его освободим? Если не можем даже пробраться в эту треклятую башню!

— Мы сможем, — без тени сомнения бросил демон. — Всё рушится, видимое и невидимое. На моём плане такое случается сплошь и рядом. Отпорные чары ослабли. Сей великий потентат… оставивший наш мир и собственное тело, — нам здорово помог. Мэтр! Многомудрый мэтр Ксарбирус! Ищем дверь.

— Какую дверь?! — схватился за голову алхимик.

— Да вот эту. — Золотисто-красный клинок гнома указал на слабо мерцающую паутину линий прямо на чёрном камне стены. — Если это не вход, то я ничего не смыслю… в горной работе.

Гном явно собирался сказать нечто иное, спохватившись в последний момент.

— О-о! — только и вымолвил алхимик. — Верен же глаз твой, гноме! Вскрывали мы такие, доводилось, как же, помню-помню…

— Только поживее, — прошипела Нэисс. — Пока сама башня нам на головы не завалилась!

— Сейчас, сейчас… — Ксарбирус полез в сумку. Он, наверное, скорее расстался бы с головой, чем с алхимическими припасами.

— Поторопись, мэтр. — Брабер приложил ухо к камню. — Оно и впрямь завалиться всё может, я не я буду.

— Успеем, — это отвечал уже прежний, уверенный в себе и несколько высокомерный алхимик. На свет (вернее, на тьму) одна за другой появлялись скляницы с эликсирами, потом — крошечная бронзовая горелка.

— Развёл ж ты хозяйство, мэтр, распечать меня во все…

— Извини, Брабер, тебя не спросил, — огрызнулся алхимик. — Та-ак… теперь добавить живого серебра… томить на медленном огне…

В крошечных песочных часах медленно текла вниз золотистая струйка.

— Торопись, мэтр, торопись! Едва-едва ещё оно всё держится!

— Не беспокойся, милая Стайни, вот теперь-то торопиться как раз и некуда. Ордена тщательно готовились взламывать двери, защищённые самыми разнообразными магическими оберегами, так что за долгие годы скопился внушительный арсенал. Мне, скромному компилятору, оставалось лишь свести воедино разрозненные архивы.

— Пусть многомудрый Брабер не беспокоится, — безмятежно заявил Кройон. — Башня пока ещё держится. Разве ты, подземный житель, наделённый особыми дарами чувствовать тело и душу камня, этого не ощущаешь?

Гном не ответил — неотрывно следил, как менялся цвет эликсира, что Ксарбирус держал особым зажимом над пламенем горелки.

Оказавшись за привычным делом, Ксарбирус словно забыл об умирающем вокруг него мире. Посвистывая, строгими и точными движениями отмерял растворы и порошки, добавлял, взбалтывал, подогревал, томил, не давая закипеть, пока наконец по каким-то одному ему ведомым признакам решил, что всё, дозрело:

— Готовьтесь, господа керван.

И одним движением швырнул склянку — ту самую, с какой возился бережнее, чем с младенцем, — прямо в сплетение мерцающих нитей.

Камень закричал. Взвыл от боли, словно живое существо, и этот вопль перекрыл даже грохот рушащихся остатков котловины и опоясывавших её скал. Мерцающие линии вспыхнули красным, и дверь разлетелась веером осколков.

— Так, и только так. — Ксарбирус обвёл остальных самодовольным взглядом.

— Поспешим, отважнейшие. — Демон первым ринулся в пролом. — Многомудрый Тёрн ожидает нашей помощи.

…И никто даже не вспомнил прощальные слова беглого мага о Великой Осени.

* * *

Судя по красным глазам и синякам под ними, никто из Коллегиума не спал самое меньшее три, а то и четыре дня. Отряды големов шли на восток и север, растекаясь по землям Некрополиса; исполнялась голубая мечта навсинайских магов. Мастера Смерти отступали, не ввязываясь в крупные сражения, не цепляясь зубами за крепости и засечные черты. Перехлестнувшие Делхар полки механических воителей шагали и шагали, так быстро, как только успевали сменяться их поводыри. Здесь обозначился успех, настоящий успех, глубокий прорыв, который Мастера Смерти закрыть то ли не имели сил, то ли просто растерялись, впервые за века столкнувшись с настоящим вторжением. Так или иначе, но големы маршировали всё дальше и дальше, а вокруг них бушевала Гниль.

Гниль, и без того слывшая настоящим бедствием, словно сорвалась с цепи. Всё, что раньше считалось жутью и напастью, померкло перед нынешним.

На западных землях и на землях восточных, возле Реарских гор и на океанском побережье — всюду лопались зловещие пузыри, всюду разливалась Гниль, а следом за ней шли демоны. Счастье ещё, что эти две беды оказались во вражде друг с другом, иначе державе Навсинай конец настал бы в считаные дни.

Конечно, маги Навсиная имели кое-какие средства против Гнили, в конце концов, лютовала она не первый день и даже не третий. Но сейчас, когда всё вложено в големов, в армии и полки, марширующие по землям Некрополиса, когда туда же ушли сотни молодых магов, — кто остановит беду здесь, в собственном доме господ коллегиантов?

По стенам зала по-прежнему мерцали и переливались прихотливые огоньки, указывавшие местоположение отрядов Державы, но на них уже почти никто не смотрел. Маги угрюмо глядели на небрежно развёрнутый пергамент, придавленный по краям вычурными набалдашниками их посохов. Там тоже расползалась Гниль, по счастью, пока всего лишь нарисованная.

— Строили-строили планы… и вот достроились, — желчно заметил мэтр Эммер. Возразить господину верховному распорядителю, что планы строил в основном именно он сам, конечно же, никто не дерзнул.

— Досточтимый мэтр, позволено ли будет высказаться? — маги Азерус, Ференгаус и Зильфер какое-то время нервно шептались в глубине зала. От зорких глаз главы Коллегиума это, разумеется, не укрылось.

— Что вы там секретничаете, коллеги? Обсуждаете коварные замыслы насильственного смещения вашего покорного слуги с его нынешнего поста?

— Как можно, как можно, господин верховный распорядитель! — покраснел Зильфер.

— У нас — всё можно, — отрывисто бросил мэтр Эммер. — Говорите уже, не тяните, Азерус. Вижу, у вас глаза горят. Давайте, бросьте всем в лицо вашу «горькую правду»…

— Кхм, гхм… — закашлялся Азерус. Маленький маг словно растерялся. — Господин верховный распорядитель, досточтимые коллеги, мне кажется… видится… что надо возвращать молодых чародеев обратно с войны сюда. Они нужны давить Гниль дома. Иначе нам всем придётся перебираться в Некрополис, хе-хе, когда покончим с Мастерами, конечно же.

— Там тоже Гнили хватает, — отмахнулся мэтр Эммер. — Читайте внимательно сводки, коллега.

— Виноват, — склонил голову Азерус. — Но, мэтр, как же с молодыми магами? Нас, стариков, хватит на столицу и окрестности, а что с остальной Державой?

— Стариков, говорите, хватит? Гмм… неплохая мысль. По-моему, всем нам, уважаемые мои, неплохо бы проветриться. Господа Коллегиум, ничего не остаётся делать, как отправиться по градам и весям. Будем усмирять Гниль сами, елико сможем, но… — тут мэтр выпрямился, расправил плечи, гордо поднял подбородок, — но ни одного мага из наступающей рати я забрать не позволю! Гниль уйдёт. Кто читал подробные хроники древней Империи, тот помнит, случались похожие нашествия. И многим казалось, что всё, настали последние времена и конец света. Однако Гниль отступала, да, сожрав неисчислимо и рабов, и пахарей, и благородных, но всё-таки отступала. Отступит она и сейчас. А вот другого случая покончить с Некрополисом у нас может не выпасть. А потому, — голос мэтра отвердел, он поднялся, ещё больше выпячивая грудь, словно в спину ему немилосердно надавили коленом, — а потому мы, Коллегиум, лучшие и сильнейшие маги Державы, должны вспомнить молодость. Гниль мы, конечно, не одолеем, но задержим. Готовьтесь, господа. Наш народ ждёт от нас жертв и свершений.

Мэтр Эммер застыл с высоко поднятой в призыве рукой.

— Прекрасная речь, мэтр, поистине восхитительная, — залебезил Азерус, видно смекнув, что перегнул палку. — Именно так и надлежит поступить; однако, мэтр, меня терзают смутные сомнения — нас, старших магов, всё-таки немного; и что случится с Державой, если мы, позабыв о многочисленных обязанностях, нами принятых на себя, займёмся делом, более подходящим для молодых, не обладающих нашим опытом чародеев?

— Боюсь, с Державой может случиться нечто куда худшее, чем все тягости, могущие проистечь от нашего отсутствия в столице. — Мэтр Эммер позволил себе немного желчи. — Так что оставим дальнейшие споры. Полагаю, никто не станет противиться? — Господин верховный распорядитель обвёл собравшихся тяжёлым взглядом.

Никто не противился.

— Да, наступает зима, — продолжил глава Коллегиума. — Никому не хочется покидать нашу уютную цитадель. Но другого выхода я не вижу, дорогие друзья. Или мы раздавим Некрополис раз и навсегда, или Мастера оправятся и найдут средство нам противодействовать, как им уже удалось однажды в прошлом. Выступаем немедленно…

Кто-то сдавленно простонал.

— Завтра утром, — смилостивился мэтр. — Соберите всё потребное, уважаемые коллеги. Настало время показать, на что мы способны.

— Кто же куда должен направиться? — осторожно поинтересовался Азерус.

— Над этим я подумаю этой ночью, — отмахнулся мэтр. — А пока что, господа, давайте обратимся к вещам более приятным. К нашему продолжающемуся, несмотря ни на что, наступлению.

За плечом главы Коллегиума неслышной тенью возник молодой маг Греллин, не то доверенный слуга, не то особый порученец для сугубо специальных дел. Несколько магов воззрились на новоприбывшего с нескрываемым отвращением. Мэтр Эммер движением руки окружил себя и Греллина пологом неслышимости, нисколько не заботясь о том, какое впечатление это произведёт на уважаемых господ коллегиантов.

— Доклады следящих големов подтверждаются, мэтр. Люди из сгоревшего Меодора повернули к Сиххоту. Нет сомнений, что Дигвил Деррано собирается предать их в руки Некрополиса.

— Вы правы, Греллин, вы правы. Вот прохвост! Храбрый, однако, прохвост, и по-настоящему верен Гильдии. Хотел бы я, чтобы Навсинаю служили так же. — Господин верховный распорядитель тяжко вздохнул. — Но каков же каналья! Сколько там тысяч, Греллин, десять, пятнадцать?

— Двадцать восемь, по последним подсчётам, мэтр.

— Двадцать восемь тысяч новых зомби. Только этого нам и не хватало. Вы понимаете, что нужно сделать, Греллин?

— Разумеется, мэтр. Иначе зачем бы вы приблизили меня к себе, мэтр?

— И каково же это решение?

— Эрадикация, господин верховный распорядитель. Быстрая и решительная. Конечно, желательно представить всё так, что предателей бы перебили сами меодорцы, но устроить это мы уже не успеем.

— Да, вы правы, — с сожалением вздохнул глава Коллегиума. — Урок вышел бы отличный, а так придётся таиться. Значит, Греллин, вы считаете, что достаточно покончить с негодяем Деррано?

— Увы, нет, мэтр. Он не глупец, вы сами знаете. Думаю, он нашёл, что пообещать тем, кто идёт за ним. Скажем, что они сами нападут на Некрополис. В Меодоре сейчас не осталось почти ничего, кроме Гнили; ему нетрудно будет убедить людей, что припасы они могут добыть только в Некрополисе.

— Но мы же понимаем, что дело совсем не в припасах?

— Разумеется. Мы подозревали Деррано уже давно — не зря же его пропустили через Некрополис, когда о нынешних бедствиях ещё никто и слыхом не слыхал.

— Да, вы правы, Греллин. Что ж, необходимое должно быть сделано. Распорядитесь, чтобы один из запасных полуполков, не мешкая, выступил наперерез. А что в Долье?

— Плохо, мэтр. Ференгаус, боюсь, несколько перестарался. Доклады не радуют — горит сама земля, и совершенно неясно, как её гасить. Вдобавок ядовитые испарения. Приблизиться могут только големы. Погонщики вынуждены держаться подальше.

— Гм, обидно, обидно… но этим мы займёмся позже. Сейчас я хочу, чтобы ни у кого не осталось бы даже тени мысли, что они могут безнаказанно предаться Некрополису!

— Всё будет исполнено, господин верховный распорядитель.

— Благодарю, — кивнул Эммер.

Греллин исчез, отступив назад и скрывшись за низкой, малоприметной дверкой. Верховный распорядитель развеял сферу неслышимости, с усилием разгладил карту, наваливаясь на стол всей тяжестью, словно стараясь заглушить тревогу.

Никто не решился ни о чем спросить, а мэтр махнул рукой Зильферу, — мол, начинайте.

Маг громко и чётко принялся перечислять взятые рубежи, захваченные города и оприходованные армейскими коморниками трофеи. Последних оказалось, увы, не так много — Мастера Смерти уступали бессчётные лиги своей страны почти без боя, но зато успевали вывезти всё мало-мальски ценное.

Мэтр Эммер милостиво кивал.

— Хорошо, что хотя бы здесь всё идёт по плану, — громко объявил он наконец. — Коллега Ференгаус, прошу ускорить подготовку второго заряда. Полагаю, мы используем его куда раньше, чем намеревались.

— Разумеется, мэтр, — поклонился тот. — Но позволю заметить, что мы до сих пор не получили исчерпывающих сообщений наших полевых расследователей, кои должны были со всех сторон изучить последствия…

— Ах, любезный друг, ну какое это сейчас имеет значение? — поморщился Эммер. — Главное, что Некрополис сокрушён, что наши доблестные полки наступают. Сколько ещё до Скришшара, коллега Зильфер?

— Мэтр, — маг вытянулся, показывая на какие-то значки, мерно вспыхивающие и гаснущие на огромном гобелене, — не позже завтрашнего вечера город будет в наших руках. А с ним и весь флот Некрополиса на море Тысячи Бухт.

— Прекрасно, замечательно! Мэтр Ференгаус, ваше мнение — почему до сих пор Мастера Смерти не пытаются всерьёз сопротивляться? Почему отдают страну без боя?

— Э-э-э, господин верховный распорядитель, но я, э-э-э, несколько по другой части…

— Ничего-ничего, — покровительственно заметил мэтр Эммер. — Нам важно ваше мнение, мнение независимого исследователя.

— Э-э-э… — растерявшись, тянул чародей. И впрямь, что мэтр распорядитель от него хочет?

Он так и не закончил. С грохотом распахнулась дверь, в зал заседаний влетел маг в изорванном по подолу, перемазанном жёлтым гноем одеянии. Из трясущихся рук выпал посох, глаза жутко выпучены:

— Гниль! Гниль в столице! Под окнами — Гниль!

— Демоны! — ворвался следом второй чародей.

Паника не успела вспыхнуть только потому, что мэтр Эммер вскочил в то же мгновение, рявкнув «Всем тихо!» таким голосом, что с потолка посыпались кусочки штукатурки.

— За мной. — Тишина наступила просто страшная. Подхватив посох, мэтр Эммер первым бросился к дверям. — Если не сейчас, то уже никогда!

Дата добавления: 2015-06-04