Перенятый траур ослабляет

Напрасная борьба

Полнота времени

Спросил юнец у старика: «Что различает нас: тебя, что век свой прожил, и меня, чей день лишь настает?»

Старик ответил: «Я был больше.

Хоть нам и кажется в час предрассветный, что больше юный день, раз прежний позади. Но этот день грядущий, пусть он лишь настает, лишь тем становится, чем был вчерашний, и чем богаче тот был, тем богаче этот будет.

Как день когда-то прошлый, он сначала наверх, к полудню держит путь. До зноя он зенита достигает, и там на время в вышине, нам кажется, он тихо замирает, пока, отяжелев, не покатит к закату — и вот он весь такой же как вчера был старый.

Но то, что было, не прошло. Оно осталось, потому что было. Оно живет, хотя и позади, и, наполняясь вслед идущим новым, растет. Так капля, что из облака упала, уже была ведь, но упала в море, которое осталось.

И только то, чему не суждено было стать чем-то, что мы все упустили, не узнав, подумали, не сделав, растратили не в плату за свой выбор, — то миновало: от него и следа не осталось.

Бог верного момента поэтому для нас двулик — он юноша с лица кудрявый, а со спины — старик. И руку протянув вперед, его за локон схватишь, а сзади подойдешь и схватишь пустоту».

И юноша спросил: «Что ж делать мне, чтобы стать тем, кем был ты?»

Старик ответил: «Будь!»

Б.Х.: Хорошо, Утэ?

Утэ: Из этой истории я узнала нечто важное для себя.

Улла: Я чувствую себя хорошо. Как будто очнулась после расстановки моей родительской семьи. Но кое-что я еще не поняла. До того, как я расставила участников, играющих роли членов семьи, ты сказал, что мое внутреннее сопротивление против превращения бывшей невесты отца в мой идеал является напрасным усилием. Этого я не понимаю; но саму констелляцию я поняла.

Б.Х.: Этого уже достаточно. Я только хотел обратить внимание на то, что некоторые считают, что они могут избавиться от нежелательных фактов, просто отрицая их.

Ума: Мне приятно видеть бывшую невесту отца, и то, что она получила подобающее место.

Б.Х.: Вам, вероятно, известна библейская история о Якове. Целую ночь он боролся с ангелом на берегу реки.

Улла: Это был архангел Гавриил?

Б.Х.: Нет, не думаю, что это был Гавриил. Имя этого существа не указывается. Точнее сказать, ангел здесь — только образ Бога.

Ангел сказал Якову: «Отпусти меня!» А Яков ответил: «Я не отпущу тебя до тех пор, пока ты меня не благословишь». Только тогда они смогли разойтись. Понимаешь?

Ума: В моей жизни сейчас переломный период, и вот уже некоторое время меня преследует грусть. После «пробуждения», о котором я уже говорила, у меня было намного больше энергии, и я пришла сюда полной сил. Но при расстановке семьи Утэ, в которой я играла роль ее матери, мне стало очень грустно - ведь ее история действительно очень грустная, - и я сразу же начала использовать это для работы над собственной грустью. Но при этом вся моя новая энергия исчезла, а сейчас я снова чувствую ее.

Б.Х.: Это как в случае с чужой виной. Обоснованная собственная грусть делает человека сильным. Она всегда полна энергии. Чужая же грусть ни к чему не ведет. Например, когда кто-то один плачет, а другие плачут вместе с ним, они становятся слабыми. Только тот, кто плачет, потому что у него есть веская личная причина для этого, приобретает силу.

Дата добавления: 2015-06-30