О походе против персов

Узнав о смерти Констанция, персы сделались смелее и, объявив войну, вступили в пределы Римской империи. Юлиан повелел собрать войско, но не хотел иметь помощника себе в Боге: он послал в Дельфы, Делос, Додону и к другим прорицалищам вопросить оракулов, должно ли ему воевать [8]. Оракулы повелевали начинать войну и обещали победу. В обличение лжи я внесу в свою историю одно из их предречений, именно следующее: "все мы, боги, готовы теперь нести победные трофеи к реке Зверю, а предводительствовать ими буду я, бурнояростный и могущественный в брани Арей". Пусть люди, величающие Пифия красноречивым богом наук и вождем муз, осмеивают эти забавные стихи: я жалею только о том, кто обольщался такою ложью. Рекою Зверем названа здесь река Тигр, по названию одноименная со зверем. Она выходит из пределов Армении и, протекая через Ассирию, впадает в Персидский залив. Обольщенный подобными предречениями, несчастный грезил о победе и после поражения персов предначертывал войну против галилеян. А галилеянами называл он христиан, думая таким прозванием нанести им бесчестие, хотя ему, как человеку образованному, следовало бы знать, сколь мало может вредить доброй славе перемена имени. Пусть бы Сократа назвали Критиасом, а Пифагора Фаларисом через такое изменение имен ни тот, ни другой не получили бы вреда. Пусть бы равным образом Нерей слыл под именем Терсита, он нисколько не потерял бы дарованной себе природою красоты [9]. Но, учившись всему этому и не поняв того, чему учился, Юлиан думал повредить нам прозванием, которое нисколько нас не касается! Веруя в лживые предсказания, он грозился поставить в церквах статую богини бесстыдства.

Глава 22

О дерзновении одного правительственного лица в Бероэ [10]

Отправившись с подобными угрозами, Юлиан был побежден одним мужем в Бероэ. Этот муж, знаменитый и вообще, ибо принадлежал к тамошнему правительству, еще более просла-вился ревностию по вере. Видя, что его сын уклонился в господствовавшее тогда нечестие, он выгнал его из дому и явно отрекся от него. Сын пришел к царю, когда он имел свой стан недалеко от Бероэ, и открыл ему как свои мысли о вере, так и свое изгнание из родительского дома. Царь повелел юноше быть спокойным и обещался умилостивить его отца. Потом, прибыв в Бероэ, пригласил к себе на обед всех сановников и почетных граждан, между которыми находился также и отец юноши. Как отцу, так и его сыну Юлиан приказал возлежать на собственном своем ложе и, в половине обеда обратившись к первому, сказал: "Мне кажется несправедливо было бы делать насилие людям с иным настроением мыслей и против воли человека направлять его к другим мыслям. И так не принуждай сына следовать своему учению, когда он не хочет этого. Ведь я не принуждаю же тебя, - продолжал он, - следовать моему, хотя и очень легко мог бы приневолить к этому". Но отец, оживив свой ум верою в Бога, отвечал: "Ты говоришь, царь, об этом беззаконнике, который истине предпочел ложь". "Ну полно, ворчун", - сказал Юлиан, надев опять маску кротости и, обратившись к юноше, прибавил, - "Я сам позабочусь о тебе, когда не мог склонить на это твоего отца". Припоминаю о рассказанном событии не без цели: мне хотелось показать не только достохвальное дерзновение упомянутого мужа, но и то, что много было людей, презиравших могущество тирана.

Глава 23

Дата добавления: 2015-06-30