Образ человека в философии античности и Средневековья

Гл. 2. Изменение образа человека в истории философии

Как мы уже успели заметить на предыдущих страницах, тема человека – это тема сквозная, проходящая через всю историю философии от древних времен до наших дней. Конечно, в разные исторические периоды эта тема то выдвигалась вперед, становилась лейтмотивом философствования, то уходила на второй план, как бы скрывалась в тени других мощных философских сюжетов, связанных с познанием, мироустройством или поисками божественного. И тем не менее, она никогда до конца не исчезала, потому что в этом случае исчезла бы сама философия, превратившись в нечто иное – в разновидность конкретной науки. Собственно, так исторически и отделялись, отпочковывались от философии ее дочерние научные ветви, но философско-антропологическое ядро оставалось, всегда просвечивая сквозь познавательно-методологические и теологические пласты.

Можно предположить, что особенно остро антропологические темы обсуждаются философами в переломные эпохи, когда крушение прежних ценностей и идеалов, а также возникновение острых экзистенциальных ситуаций приводит людей к поискам утешения, выбору и созиданию новых жизненных ориентиров, заставляет их заново осмысливать себя, по иному понимать собственное место в мире, иначе видеть пороки и добродетели. Впрочем, в истории человечества трудно найти эпоху, которая была бы «не переломной». Даже если с точки зрения вечности и ученых-историков какие-то эпохи оказываются относительно спокойными (в учебниках их обозначают как «периоды расцвета» определенного типа обществ), для проживающих в «спокойные времена» людей жизнь все равно остается полной испытаний, проблем и лишений. Такой ее делают не только стихийные бедствия и природные катастрофы, но прежде всего войны и жестокость власти. Наиболее часто встречающиеся в учебниках истории слова, характеризующие историческую ситуацию, это слова «разграбил и сжег», а дальше идут числа со многими нулями… Поэтому даже в самый, казалось бы, благодатный период, когда боги остаются богами, а традиция не потеснена новацией, обычный «средний человек» переживает коллизии, которые ставят перед ним и метафизические, и нравственно-этические проблемы, а отвечать на стихийно возникающие философские вопросы берутся мыслители эпохи.

Рассмотрим коротко, пролистывая века и тысячелетия, основные вехи развития антропологической проблематики в истории философской мысли. Это будет свободный экскурс, беглый взгляд, не отягощенный подробностями и цитатами, но дающий возможность понять, что, возникнув в теоретической мысли античности, философский образ человека постоянно пребывает в культуре, хотя в каждый период времени он видится по иному, приобретая под взглядом исследователей новые черты и грани. В этом обзоре для нас важны именно ключевые антропологические идеи, которые по сей день обсуждаются философским сообществом. При рассмотрении мы ограничимся лишь европейской философией, не касаясь огромного массива философских учений Востока.

Если придерживаться общепринятой периодизации, то историю европейской культуры можно подразделить на периоды античности, средневековья, Нового времени, отдельно выделяют 18 и 19 век, а дальше следует современность, охватывающая век двадцатый вместе с сегодняшним днем (в данном случае для нас не обязательно различение модерна и постмодерна в культуре, хотя дальше мы коснемся этих вопросов). Начнем с античности.

Как известно, первые древнегреческие философы были заняты космологическими и онтологическими проблемами, их волновала тема бытия, поиск основы многообразия вещей, и сам по себе человек оставался в тени. Возможно, это происходило также потому, что человек в античный период воспринимался как Микрокосм – аналог большого, телесного, одушевленного Космоса. Если мы знаем Космос, то знаем и человека – тоже телесного и одушевленного. Люди – лишь моменты общемирового порядка, знать этот порядок – важнее. Однако с Сократа начинается новая эпоха в античной философской мысли, совершается «сократический переворот» - по сути переворот этико-антропологический. Сократ, как он описан у Платона, ведет свои беседы для отыскания человеческого блага, он хочет привести людей к знанию, которое позволило бы им быть добродетельными и следовать верным путем. Сократ верит в разумность человека, который, согласно его представлениям, не станет делать зла, если знает, что такое добро.

На первый взгляд может показаться, что Платон, верный ученик Сократа, уклоняется от начертанного учителем антропологического пути. Платон пишет о мире идей, строит космологию, создает образ идеального государства. Однако платоновская антропология состоит в указании как статуса человека в мире, так и наиболее достойной жизни для него. Для Платона, которого эзотерики современности не напрасно называют «великим посвященным», человек – это прежде всего бессмертная душа, обращающаяся в мире идей. Несовершенство и ошибка заставляют душу падать в бренное тело, и задача всякого человека, стремящегося к мудрости, состоит в том, чтобы возвратиться в Гиперуранию – к вечной жизни и совершенным образцам. Мудрый не боится смерти, ибо жизнь в теле – это и есть смерть.

«Платон мне друг, но истина дороже» - эти слова вполне применимы к Аристотелевскому рассмотрению человека. Аристотель – философ посюстороннего, ему чужда притягательность запредельности. Аристотель видит в человеке активное, действующее, политически ангажированное существо, способное найти полноту счастья здесь, в эмпирическом мире. Недаром много лет спустя в ХХ веке Э.Фромм назовет Аристотеля основателем гуманистической этики. Аристотеля волнует тема человеческих страстей, их разумного обуздания и уравновешивания, хотя он четко осознает, что для счастья мало одного лишь разума, важна еще сама жизнь.

Тема разума и страстей вообще является центральной в антропологических штудиях античных философов. Она оказывается главной и у стоиков, и у Эпикура. Так стоики – борцы со страстями – видят человеческое счастье в полном принятии индивидом мирового Логоса, в сознательном подчинении ему, которое возможно только при достижении апатии – отказа от собственных желаний, страха и других сильных переживаний. Эпикур же, размышляя о человеческом счастье, перебирая и ранжируя виды наслаждений, приходит, в конечном счете в идеалу безмятежности, к принципиальной независимости от внутренних и внешних тревог. Атараксия его мудреца очень близка к апатии стоиков: поистине прекрасно ничего не бояться, ни богов, ни необходимости, ни смерти. Независимость – идеальное состояние для человека, хотя оно не отрицает дружбы как свободного общения индивидов, избравших друг друга для бесед.

И у Эпикура, и у стоиков экзистенциальные проблемы превалируют над проблемами родового человека: им важно понять, как следует жить. Эта тематика приобретает драматическое прочтение у поздних стоиков, таких как Сенека, Марк Аврелий и Эпиктет, у которых ярко звучат темы любви и искупления, спасения и страдания, а образ человека оказывается более реалистическим, нежели идеальный портрет раннестоического сурового мудреца.

Сколь разнообразными ни являются античные мыслители (а название «античность» охватывает огромный временной период), человек для них всегда так или иначе вписан в порядок мира. Даже если это «беспорядок», хаос, с ним надо уметь ужиться, с ним стоит смиряться, уходя во внутреннею эмиграцию. Человек античной философской мысли не идет бороться с миром врукопашную, не пытается переделать его на свой салтык, покорить и сделать своим слугой. Это понимание себя как фигуры, зависимой от рока или Бога еще долго будет существвоать в философской мысли – вплоть до рождения титанического пафоса эпохи Возрождения.

На переломе эпох следует упомянуть фигуру Плотина, центральной мыслью которого была мысль о возможности для каждого человека найти в себе божественную искру. Мир полон бед, а тело смертно и скверно, но человеку не надо ждать скончания времен, чтобы узнать: он - не только ветхая плоть, внутри себя он – Единый, он несет в себе первоначало, и в его силах открыть в себе частицу божественного света.

Период европейской истории, называемый Средневековье, составляет целое тысячелетие. Центральной темой христианской философии выступает Бог, его всемогущество и всеведение, человек сам по себе, вне Бога не обсуждается теологическим сознанием, говорить о нем возможно только в соотнесенности с творящим первоначалом. Для средневековой мысли характерно отводить человеку особое место в иерархии бытия. С одной стороны, человек создан по образу и подобию божьему, с другой – он весь замаран грехом. Все рожденные от Адама и Евы несут в себе момент первородного греха, в сущности, именно поэтому они рождаются в несовершенном земном мире, где правят смерть, болезни и распри. Эта идея причудливого сочетания добра и зла в человеке ярко выражена у Августина Блаженного, который полагает, что именно человек повинен в существовании зла, так как неверно употребил данную ему Богом свободу. Человек ослушался Всевышнего, и это стало его вечной виной. Впрочем, Августин не ограничивается темой вреда, причиненного человеческой свободой. Можно сказать, что в раннем средневековье Августин – ярко выраженный экзистенциальный философ, поднимающий темы внутренних человеческих переживаний, внутреннего времени, сюжеты духовного поиска, страдания и богооставленности. Другой столп средневековой мысли, живущий гораздо позже Фома Аквинский, развивая свою могучую философско-теологическую систему, тоже не забывает человека, но, скорее, как онтолог, строящий иерархию бытия, и как гносеолог, сопоставляющий знание и веру. Его рационалистическая мысль не знает эмоциональных метаний, она указывает человеку его место в мире.

Дата добавления: 2015-07-02