И ложь прикрыть своим очарованьем? 22 страница

– Точно. – Он улыбнулся.

– Готовы? – весело спросил пилот. – Поехали!

Я думала, взлет будет долгим, но всего лишь пара секунд – и мы оказались на высоте, постепенно набирая и набирая ее, и, кажется, все ближе приближаясь к небу, начинающему играть предзакатными цветами и прощающемуся с солнцем.

Город все уменьшался и уменьшался, и выглядел аккуратной игрушкой, которую хотелось взять в руки – мы поднялись на высоту 100 метров, а потом и еще выше. Кварталы, парки, дороги, река, мост МВД, корпуса родного университета – все проносилось над нами очень быстро, и все казалось необычным, словно я увидела свой город в первый раз!

Скорость тоже все увеличивалась, и через пару минут мне показалось, что мы летим со скоростью света, но голос пилота, раздавшийся в наушниках, тут же любезно сообщил, что со скоростью 200 кмас.

Смерч кайфовал. Я видела в его глазах едва ли не экстаз, и была рада, что ему хорошо.

А я восторженно глядела вниз, замирая от пейзажей, на которых железная дорога казалась игрушечной, поля – совершенно бескрайними, уходящими за горизонт, а город и расположенные на нашем пути населенные пункты – ненастоящими.

Дэн был восхищен не меньше, и на его красивом лице, на которое почему-то то и дело попадали последние косые лучи бронзового солнца, как будто бы оно было обрадовано появлением этого парня на небе, вблизи своих владений, появлялись то восторг, то удивление, то наслаждение от полета и от увиденных красот.

– Свобода! – прокричал он, уже устав фотографировать.

Тут же раздался голос пилота, который, кстати говоря, почти все время тоном профессионального экскурсовода рассказывал интересные факты о местных достопримечательностях:

– Дело говоришь! Небо – это свобода. И если ты человек воздуха – то сможешь расслабиться только тогда, когда покинешь тяжелую землю!

Как оказалось, дяденька увлекался эзотерическими представлениями о стихиях.

Я, на секунду убрав мобильник, на котором тоже делала фотографии, чтобы не забыть потом об этом прекрасном полете, вновь внимательно посмотрела на Смерча. А ведь действительно, на "Робинсоне" он спокоен и расслаблен, как будто бы груз его пока что неведомых мне проблем, остался где-то на земле.

– Точно, – прокричала я в микрофон, – Дэн у нас человек воздуха. Он к нам прямо с неба свалился!

Пилот засмеялся:

– А крылья прячет что ли, раз с неба упал?

Смерчинский ничего нам не ответил, только улыбнулся счастливо, и я погладила его по щеке.

– А я кто? – спросила я разговорчивого пилота веселым тоном, – я ведь не человек воздуха, хотя в воздухе мне круто!

– Ты, наверное, огненная леди, – тут же сказал наш небесный водитель, – огонь и воздух – родственные стихии, поэтому тебе хорошо в небе! Воздух разжигает тебя и дает кислород! Смотри только, чтобы воздуха не было много – под его напором иногда огонь еще и угасает.

– Спасибо за совет, – отозвалась я. – А мне что, чтобы почувствовать себя свободной, нужно к жерлу вулкана опуститься?

– Не думаю. Просто дать волю своему внутреннему огню, – было мне ответом.

И мы продолжали лететь дальше.

Закат, который я увидела в этот день, был самым памятным за всю мою жизнь. Потому что он был не надо мной, а передо мной: яркий, играющий сначала голубыми, перламутровыми и розовыми цветами, а потом фиолетовыми, золотистыми и темно-синими с вкраплениями брызг бордо. С земли закаты не казались такими красивыми. И это чувство было сродни тому, если бы ты всю жизнь смотрел спектакли в театре откуда-нибудь с галерки, а потом резко оказался в ложе.

– Я бы пару дней подряд смотрела на этот закат. – Сказала я, не отрывая взгляда от величественного неба. – Жаль, топлива не хватит.

– Ничего, – весело отозвался пилот, – если что, сгоняем до бензоколонки, заправимся и опять рванем в небо, ребята!

– В смысле в бензоколонке?

– "Робинсон" может заправляться простым Аи-95, на заправке, – тут же пояснил Дэнни и добавил что-то про двигатели и карбюратор, удивив пилота.

Через полчаса мы подлетали к озерам, расположенным в километрах шестидесяти от города. С неба они казались синими блюдцами с ровными краями, вокруг которых располагались поселки, домики для отдыхающих, санатории, пока еще пустующие пляжи, готовых через неделю-две, когда вода совсем прогреется, принимать первых туристов.

Мы довольно плавно приземлились на небольшом местном аэродроме и, оставаясь под впечатлением от вертолетной экскурсии, были препровождены в местное кафе. Оно располагалось около большого, чьи берега не было видно, бархатного спокойного озера. Там нам, слегка замерзшим от полета, подали вкусный горячий глинтвейн и горячий шоколад. Сначала бармен думал, что шоколад предназначается для меня, а глинтвейн – для Смерча, и изрядно удивился, когда выяснилось, что шоколад заказал Дэнни.

Я и Дэн пили горячие ароматные напитки, грея о бокалы ладони, и болтали. Хотя, в основном это делала я, потому что во мне после полета проснулось столько эмоций и впечатлений, умолчать о которых было для меня чревато разрывом мозга. Я говорила, Дэн слушал, кивал мне и вновь улыбался, только не своей широкой улыбкой, а уголками губ, спокойно и с пониманием.

Затем оказалось, что до обратно отлета в нашем распоряжении есть еще полчаса, и Смерч повел меня на пристань к озеру, около которого находилось наше кафе. Там нас ждала двухместная темно-коричневая прогулочная лодка с веслами.

Головастики совсем обалдели и начали писать благодарственное письмо своим коллегам, проживающим в голове Дениса. Правда, ее обитатели для головастиков были сродни загадочным инопланетянам. Но разноцветные мысли все равно жутко желали познакомиться с ними.

Писцом назначили ярко-сиреневого, с бабочкой-галстуком и отменных каллиграфическим почерком. Этот головастик имел слегка дурной характер, и никак не желал учить Марию умению красиво писать – оттого ее подчерк был неразборчивым и неровным, зато этот парень от всего сердца одарил девушку подозрительностью и любовью перечить.

Сиреневому диктовали, а он писал на дорогой гербовой надушенной бумаге.

"Добросердечные милорды!"

*а не слишком ли это пафосно, друже?*

– Садись, Маша, – сказал мне Сморчок, помог взобраться на лодку, и через пять минут мы были довольно далеко от берега. Я теперь молчала. Я была поражена. Я пару часов назад хотела разорвать его на куски – от злости и обиды, теперь тоже хочу это сделать – от подаренного счастья.

*пиши дальше, балбес!*

*да кто из нас балбес! Пишите сами!*

"Спешим поприветствовать вас, как истинных джентльменов, и желаем представиться вам…"

– Ты сам все это придумал? – спросила я, гладя на воду. В этих местах была пару раз, но давно. Теперь просто наслаждалась, устав удивляться. Водная гладь вокруг казалась спокойной, и только круги от весел нашей лодки беспокоили ее. Мне даже стало страшновато на открытом водном пространстве.

– Конечно, – улыбнулся он и перестал грести, опустил весла и потянулся.

– Ух ты, ну у тебя и голова. Ты нереальный тип. Ты с Плутона! – выдала я.

– Я с Урана. А ты с Юпитера.

"Вы показали себя с воистину самой прекрасной вашей стороны, разрушив все наши стереотипы о современных юношах…"

*Я еще никого с Урана не встречал, Боже правый… Я его боюсь!*

*Пиши, умник!! Не расстраивай хозяйку!*

– Дааа? – протянула я с приятнейшей улыбкой санитара, который манил пальчиком сбежавшего больного. – Ну, не знаю… насчет тебя я и не сомневалась. У тебя явно какие-то инопланетные гены есть, Дэн. И у родственников твоих тоже. – Мне вспомнился супермолодящийся крутой дедушка, владелец ночного клуба, утонченно-жесткий Гарри в дорогом костюме и сумасбродная Инга. – А вот я с Земли – это точно. Короче, придумать такое… Не каждому дано. Тебе бы организатором вечеринок быть и праздников. Смерчинский, ты готовая тамада. Что ты смеешься? Ты, правда, классный.

– Не хочу быть тамадой. Мне это неинтересно. – Отказался он от моего предложение. – Одно дело – готовить что-то для близкого человека, а другое – для посторонних личностей.

– То есть, ты все делаешь… как это говориться, по вдохновению?

– Да. И только тогда, когда я этого действительно хочу. – Признался он.

– А я для тебя – близкий человек? – спросила я, затаив на всякий случай дыхание.

– Мне трудно это признать – но да. – Ответил он уже с печальным взглядом умудренного взглядом главврача все той же клиники, у которого на приеме сидели не менее печальные родственники больного, готовящиеся услышать печальную правду. Дэну только очков на носу не хватало. – А я для тебя?

– Ты так неожиданно вломился в мою жизнь и привнес в нее сколько глупостей и шума, что, пожалуй, я могу читать тебя близким, – отозвалась я, опуская руку в прохладную воду. Только те, кто нам дороги могут сделать нашу жизнь чокнутой.

– Отлично. – Непонятно зачем сказал он. – А я чокнутый?

– Есть в тебе такое качество, Смерч.

"Вы, благородные судари…"

*зачеркни, дурак, мы придерживаемся английской традиции!*

"…милорды, доставили нам массу удивительных мгновений, которые навечно останутся в нашей памяти…"

– Я рад этому. Однажды я слышал поговорку: "в шторм – любая гавань – спасение". Это про тебя.

– Когда это я стала тебе гаванью? – подняла я взгляд ан его сосредоточенное лицо.

– Когда я назвал тебя другом.

– Понятно. Ты отличный друг. И тебя эксплуатируют по полной.

– Нет, кажется, эксплуатирую всех.

Мы замолчали.

"И если когда-нибудь наша подопечная в той или иной форме приносила вам беспокойство, мы самым искренним образом просим у вас прощения и кланяемся…"

*я не буду кланяться! Чего этот вдруг мне… Эй, отдайте мне перо!! Да буду, буду я кланяться, видите??*

"…бьем челобитную…"

*неправдоподобно.*

"…встаем на колени…"

*хорошо-хорошо, я не буду подлизываться, остановлюсь просто на "кланяемся"!*

"… ибо, если вы нас не простите, не будет нам покаяния…вечного никакого покаяния не будет"

– А когда я стал тебе другом? – Спросил зачем-то Дэн.

– Ну, как же, в тот самый момент, когда я превратилась в гавань Смерчинского, я и стала его другом. А если спросить, когда я успела стать гаванью, ты вновь ответишь, что тогда, когда ты назвал меня другом. Получается круговорот дружбы между бурундуками. Забавно, не находишь?

– Нахожу, – серьезно кивнул он. – Но ты ведь знаешь, что я не дружбы хочу.

– Да и тоже не хочу просто дружбы. Раз ты случайно стал моим парнем, значит, им и останешься, – я рассмеялась.

– Да.

"За сим прощаемся с вами, и будем ждать вашего ответа, как соловей лета, с большим смирением и нетерпением!"

*а можно я подпишу "о, наши божественные господа? Нет? Я так и думал.*

Отлично! Н страшно. Ведь у него было столько девушек, наверное, с самого детства!!

– Во сколько лет у тебя был первый поцелуй? – вдруг спросила я у парня, вновь начавшего грести.

– В 11 или в 12, около того, – признался он, не смущаясь и не спрашивая, почему я это спросила. – С милой девочкой из параллельного класса. Я до сих пор помню, что от нее пахло горькими духами ее старшей сестры. Это было очень мило, – и он беззаботно рассмеялся. – Мы как бы поцеловались, а потом ели шоколад. Я не знаю, на что эта попытка поцелуя была похоже, но без смеха не могу вспомнить. А у тебя как с этим обстояли дела, Чип? Во сколько лет и с кем? Порадуй меня и скажи, что я был первым. Или я буду первым в чем-нибудь другом, а?

Нет, от извращенских наклонностей парней не избавит даже волшебство. Ну, на самом деле, Дэн-то еще приличный, а есть такие типы, просто держись!

– Первая всегда я, а не ты. В 13, с дебилом из лагеря. – Отвечала я. – Вообще мне нравился другой мальчик, но он предложил дружбу моей соседке по комнате, и мне ничего не оставалось делать, как принять точно такое же предложение от его дружка. Ух, и бесил же он меня! Я ему в конце смены даже врезала.

– Почему?

– Потому что он не умел держать руки около собственного тела, – хмыкнула я.

– Вот как? – понимающе улыбнулся Смерч. Видимо, у него руки тоже шебутные были и жили своей жизнью в подростковом возрасте, да и сейчас тоже.

Я сделала страшные глаза:

– Ну, ты понял, он начал конкретно приставать, а моя нежная детская…

– Бурундуковская… – вставил парень.

–…психика не выдержала этого. Эй! Прекрати уже! Я выйду замуж и поменяю эту идиотскую фамилию на нормальную. Это Федьке всю жизнь мучиться. И Насте теперь.

– Думаешь, он комплектует по поводу фамилии? – засмеялся Смерч.

– Кажется, нет. По-моему, парни просто без ума от своих фамилий, даже если она звучит совсем дерьмово, – мрачно отозвалась я. – Ваши фамилии вам всегда нравятся, и вы даже не думаете о том, чтобы их поменять.

– Маш, да мы вообще не дураки, – отвечал он мне чересчур вежливо, явно взяв на себя обязанность сказать веское слово за всех своих собратьев по несчастью, то есть по полу. – Знаешь, нежность у меня всегда ассоциировалась у меня с глупостью.

– В смысле?

– В прямом. Девушки очень нежные, но слегка глуповатые. Спорим, ты в своем лагере продолжала встречаться с пареньком, который тебе не нравился, потому что тебе не хотелось отставать от других девчонок в отряде?

– Какой ты умный. Это естественное желание, между прочим. У мужиков оно тоже встречается, если ты не заметил, – не отставать от других и показывать свою крутость. Что, скажешь, это не так?

– Есть такие, – согласился Дэн. – Значит, он распускал руки и не нравился тебе этим?

– Не совсем. Он не то, чтобы был страшным или противным, просто я понимала, что это – не мое. Не мое и все. И целоваться с ним было как-то не ахти. Или мне просто встречались такие, с которыми целоваться было не очень.

– Я лучше их, правда?

– Неправда. Ну ладно, ладно, не строй такое лицо, ты классный. – Я тряхнула волосами. – Давай, приедем сюда в июле?

– В середине или ближе к концу, – чуть подумав, ответил Дэн. – В начале июля не смогу, Бурундучок, прочти.

– Поедешь куда-то? – спросила я ревниво.

– В Галаз.

– В Галаз? Городок на Черном море? – вспомнилось мне. Галаз^[6] – курортное известное местечко с греческим названием, который сократили, как могли, на русский манер, располагающийся в субтропиках.

– Да. Улечу в конце июня, у нас билеты на 26-ое, – отозвался задумчиво Смерчинский.

– А у нас сессия только 30-го закончиться, будет последний экзамен. – Вспомнилось мне. – А с кем летишь?

– Один. Может быть, с мамой, – сказал мне Дэн.

– И когда прилетишь обратно?

– Через неделю, точно не знаю. У нас там родственники, и у одного из них намечается юбилей. Но знай уже сейчас, – синие глаза посмотрели на меня внимательно, – я буду скучать.

– Знаю. Везет тебе, увидишь море. – Вздохнула я. Смерча не хотелось куда-то там отпускать уже сейчас.

– Не хочу его видеть. Слушай, я еще раз хочу попросить у тебя прощение, Маша, – сказал Дэн, вмиг посерьезнев, – за то, что сделал.

– А я еще раз скажу тебе, что подумаю над твоим прощением. Хотя, если окунешься в озеро прямо сейчас, я вообще никогда в жизни этого не вспомню, – я все же захотела подколоть Смерчинского, вспомнив вновь его обман. – Слабо?

А он опять решил меня поразить и напугать заодно.

Кажется, мужчины, даже самые умные, не ненавидят быть слабаками в глазах женщин.

"Готовые помочь и подсобить в чем бы то ни было, кроме преступных незаконных действ, искренне ваши, господа Машины Головастики."

*ребята, че он делает? Он зачем раздевается?*

*А он крутой чувак!*

*Господа, Денис, что, в лодке хочет ЭТО сделать?*

*Спасайте хозяйку! Включайте рефлексы!!*

*Дебилы, ох, дебилы, лучше мозг включите и мыслительный процесс ее ускорьте! Он же прыгнуть хочет!*

– Дэн, ты что делаешь? – во все глаза глядела я на то, как он стягивает футболку. – Эй! Перестань!

– Я прыгну, если просишь. – Он улыбнулся мне и принялся расшнуровывать кеды. Не так все понял! Идиотизм какой-то, а не жизнь!!

– Не смей! Ты меня вместе с лодкой на фиг перевернешь! – закричала я сердито.

– Я же сказал, что сделаю все, что попросишь, Чип. Я не переверну лодку, не бойся, хорошо?

– Дурак, что ли? А если я попрошу с ума сойти??

Его улыбка стала чокнутой. Я не на шутку перепугалась.

– Денис Смерчинский! Хватит строить из себя героя! Прошу, – тихо добавила я, испугавшись. – Не надо, пожалуйста. Прекрати. Если ты это сделаешь, мне будет плохо. Денис, перестань, иначе я…

Он остановился. Так я поняла, как в нем проявляются его упрямство, чудно замаскированное улыбкой, и верность своим словам.

– Что?

– Я прыгну за тобой, и утону. Не надо. Слышишь?

Он вздохнул.

– Точно?

– Точно. И не пугай меня так больше, истерик. Если ты не заметил, я слегка на водных пространствах теряюсь. – Призналась я, с облегчением, видя, что Смерч и впрямь остановился и сидит спокойный, с довольной-предовольной улыбкой заправского ежика-игруна.

– Ты – супер, – заявил он мне. – Тогда к берегу?

– Да.

– Там с тебя поцелуй.

– Если ты только футболку не наденешь. – Нашлась я.

– Я могу вообще все снять с себя. – Бессовестно предложил парень.

– Все, молчи!!

Только там, на безопасном берегу, я поняла, что нужно иногда думать, прежде, чем говорить – и не только в этой ситуации, а вообще всегда. Кажется, слова, сказанные вскользь, могут обидеть или ранить, даже если я не буду этого хотеть. Зато моя способность искать плюсы во всем все же заявила о себе – я вновь увидела его плечи и умилилась до дрожи в коленях. Ну и что со мной такое? Почему я все время хочу его касаться? Когда я была влюблена в Ника, в мечтах мне, конечно же, хотелось обнять его или поцеловать, но тогда я об этом просто мечтала, а теперь, находясь рядом с Денисом, знала, каково это – быть с ним и чувствовать его тепло в реальности. И это было похоже на самую настоящую зависимость – хотелось испытывать это еще и еще.

– Слушай, кажется, я не могу назвать тебя Смерчем. – Поделилась я вдруг своими мыслями с парнем, глядя на озерную воду. У того берега на лодке плавала другая парочка, и он с любопытством поглядывал на них.

– Почему? Теперь тебе не нравиться и моя фамилия? – Спросил Дэн.

– А чего она мне должна была нравиться? – фыркнула я и вновь серьезным голосом, на который трудновато было решиться, проговорила. – Просто для меня Смерч значит сметающий все на своем пути, большой, холодный и быстрый, Дэн – компанейский, дружелюбный и веселый, Дэнни – милый и плюшевый, Смерчинский – озабоченный и наглый, Лаки Бой – это уже неактуально, – тут я хмыкнула, вспомнив некоторые "удачливые" моменты из биографии парня, – Дэнв звучит как-то по-мальчишески, это больше подходит для обращения к другу. Дэйл – вообще тупой бурундук в гавайской рубашке, а-а-а, терпеть не могу это слово! Короче, не знаю я, как называть тебя.

– Называй Денисом, – пожал плечами он, но посмотрел на меня с огромным интересом, как будто бы случайно нашел в антиквариатом шкафу хитрый потайной отдел с секретом, в котором хранилась пара старинных драгоценностей.

– А Денис пока для меня кто-то взрослый и неизвестный. – Призналась я.

– И как же ты будешь меня называть? "Эй, ты"? – полюбопытствовал молодой человек, – или "эй, парень""?

– Как вести себя будешь, так и буду звать.

– А каким-нибудь нежным словом? – Поинтересовался он

– Это слюняво. Но если хочешь, я буду называть тебя моим милым? – Я захихикала при этом.

– Хочу. Почему бы нет? Это лучше, чем "эй, ты", правда? – рассудил брюнет. До пристани оставалось совсем чуть-чуть. Пилот вертолета уже ждал нас там – я видела его коренастую фигуру.

– А не ты ли говорил, что все эти ласковые словечки банальны?

– Я. И что?

– А теперь соглашаешься. – Надулась я.

– С девушками желательно соглашаться во всем, – задумчиво потерев подбородок, на минуту отпустив весла, произнес Денис. – Но на самом деле я хочу от тебя нежности. Это даже для меня неожиданно.

– Тогда я буду думать над тем, как к тебе обращаться, Денис, – подмигнула я ему.

– Хорошо. – И он, пару секунд промолчал, прежде чем добавить:

– Маша.

Он хотел называть меня по имени.

Когда мы подплывали к берегу, то в озере уже отражались первые звезды.

Невидимые Дэн и девушка, похожая на фею, но все больше и больше приобретающая Машины черты, появились на точно такой же лодке прямо посредине огромного озера, касаясь руками глади воды там, и оставались там до тех пор, пока в ней не стали хорошо-хорошо видны бледно-желтая луна и серебряные звезды.

До аэродрома мы долетели немного быстрее, чем до озер – вертолет летел прямо и меньше кружил над местностью, зато покружил над полуночным городом, освещенным парой-другой миллионов огней. Дэн сказал мне, что мои глаза горят также ярко, как эти огни. А я впервые в жизни поцеловала руку человека – коснулась губами его запястья, мысленно благодаря за все. Кажется, он понял меня и молча кивнул.

Я и Смерч были умиротворены, как коты, которым в лапы достался молочный комбинат, а когда оказались на земле, то, кажется, даже устали от впечатлений, особенно я. Вроде ничего особенного не делали, летали и плавали, любовались красотами, разговаривались и целовались, но… мне хотелось забраться в постель и укрыться одеялом.

– Вызвать такси или на байке до дома? – спросил меня Смерч уже около диспетчерской. Я зевнула.

– А на автобусе можно? – Я подумала вдруг, что вести мотоцикл ему может быть трудновато, а на такси опять придется потратиться.

– Нет, Маша. Ладно, на байке. – Сам принял он решение. – Устала, да? Какая ты милая, когда усталая, молчишь, не дергаешься. – Дэнв сделал вид, что умилен сверх меры и сказал мне взять его под руку.

– Дэн, спасибо тебе за этот день, – пробормотала я, крепко в него вцепившись.

– Это тебе спасибо, глупая. Пошли.

Милая, глупая… подозрительно. Чего он на прилагательные перешел? А где его любимый бурундук?

Я плохо помнила, как он привез меня домой. В голове осталось лишь чувство удовлетворения от того, что я с ним, наглым Дэном, опять обнимаю его, чтобы не упасть с мотоцикла. А еще я опять наслаждалась скоростью его "Выфера", чувствую ее прикосновения по коже и наслаждаясь ими. Смерчинский, видя, что я засыпаю, не стал стоять со мной на улице, а, привычно взяв за руку, потащил в подъезд, зачем-то хорошенько оглядевшись, и довел до самой квартиры. Кажется, его синие глаза был немного чем-то обеспокоены. Но я уже не стала задавать никаких вопросов.

– Иди спать, маленькая, – сказал парень мне, отбирая ключи и самолично открывая дверь. – И будь осторожна. Пока, я уже скучаю.

И умчался со скоростью света, не забыв о прощальном коротком поцелуе.

Ни он, ни Маша не обратили внимания на черную тонированную машину, припарковавшуюся неподалеку от подъезда девушки. Теперь в ней находилось два человека: девушка и парень.

– Зачем тебе это надо? – спросила она с недоумением. – Ну, следить?

– Надо. – Молодой человек, крепко держащий руль, ударил по нему рукой. Объясняться он не должен был, но ему вдруг захотелось это сделать. Однако парень не успел и рта раскрыть.

– Я его знаю! – удивлено вдруг прищурилась девушка, наблюдая за Денисом. – Я его знаю! Это же Денис, и ты тоже ведь с ним общаешься!! Зачем ты за ним следишь?

– Замолкни, иначе он услышит твои крики, этот клоун. Сиди тихо. Я слежу не за ним, а за его подружкой.

Я вошла в квартиру, тихо захлопнула дверь (родители, кажется, заснули, они почти всегда засыпают рано) и прислонилась к стене.

– Зачем, зачем ты сделал мне такое идеальное свидание? – тихо спросила я вслух сама у себя, понимая, что глаза слипаются. – Ты что, и, правда, такой идеальный? Ведь таких не бывает.

Я разулась и вышла на балкон.

– Докажи мне, что ты придурок, – почти не слыша себя, сказала я, глядя на звездное небо. В городе воздух был другим, нежели на озерах. Грязным, удушливым. – Докажи, что ты распоследний идиот, иначе мне будет тяжело.

Поздняя птаха чирикнула мне в ответ.

– А цветы-то он мне все же не подарил. – Вновь сказала я сама себе, а потом постучала легонько по лбу, – тупица, он и так тебе устроил мега свидание!!

С этими словами я вошла в комнату, где на глаза тут же попался босой Федька в одних шортах, шлепающий на кухню с котэ на руках. Глаза котэ зловеще сверкнули в темноте.

– А, это ты, – окинул меня веселым взглядом брат и включил свет. – Что, со своим Дениской отжигала?

– Ага. – Я в изнеможении опустилась в кресло.

– Я так и знал. И только одна мама думала, что ты у подружки занимаешься. Кстати, она рано заснула, а отец опять на очередном выезде. Везучая ты. Смотри, Машка, я тебя прикрываю только потому, что Дэн – смертник.

– В смысле? – я опустилась на пуфик рядом с зеркалом и вытянула ноги.

– Раз связался с тобой, то смертник. И только он сможет забрать тебя из этого дома, сестричка. Очень надеюсь.

– Как ты мне надоел….

– Да ладно, Машка. Я же шутя. Та какая-то не такая сегодня. Обидел он тебя что ли? – широкие брови брата сдвинулись к переносице.

– Нет, говорю же, устала я.

– Точно? – Федька иногда бывал хорошим, но тщательно это скрывал.

– Точно!

– Ну, смотри, если что, свисни своему великому брату-супегерою Федору Сильному, и я, так и быть, тебя защищу. А, да, а ты знаешь, почему я понял, что вы были вместе? – продолжал докапываться брат. Котэ дернуло ушами.

– И почему? – я уже собиралась идти спать.

– Потому что тебе тут цветы прислали пару часов назад. В записке сказано, что это Денис твой. Мать не видела, можешь не дрожать. – И старший брат, ухмыляясь, всучил мне белоснежную открытку

"Я думал, что если подарю их тебе во время нашей прогулки, они завянут, или усохнут, или ты их потеряешь, или с ними произойдет еще что-нибудь. Поэтому отправил тебе их домой. Надеюсь, тебе все понравиться. Д. С."

Я вздохнула.

– Твой С.Д. - мега чувак. Я тут на работе узнавал про его родственные связи…

– Что сделал? – удивилась я. – Тебе что, заняться нечем?

– Ну, надо же знать, кто там к моей сестренке-дурочке клеиться. Короче, папаша этого твоего Дэна – бизнесмен, мама, – брат сделал акцент на последней "а", – бывшая модель, он, поди, в нее такой красавчик, – дед, дяди, братья – они все обеспеченные личности. Сечешь фишку?

– Какую?

– Денис Смерчинский – идеальный жених, – подмигнул мне Федька.

– Ага. Отстань.

– Только не думай, что у вас будут серьезные отношения, как у меня с Настей, к примеру, – сказал довольно-таки серьезным тоном он.

– В смысле?

– Замуж за него хочешь? – задал глупый вопрос брат.

– Я замуж вообще не хочу.

– А-а-а, ну ладно…

Только потом, через некоторое время, брат в порыве откровенности, хряпнув пиваса, заявил мне, что когда узнал о том, что представляет из себя мой парень и его родственники, то подумал: "Деньги идут к деньгам, богатые к богатым, богатенький мальчик не станет строить планов на простую девочку с самым обыкновенным именем и без состояния в кармане". Он даже готовился, в случае, если Смерч меня обидит, устроить ему "темную". Странные они, эти родственники. То до колик доводят, то стоят планы о защите…

– А, тут тебя сегодня еще двое домогались, – вдруг выдал Федька.

– В смысле?

– Некто Никита и Дмитрий. А еще тебе звонила девушка по имени Ольга. Кто весь этот народ? Что ты им сделала?

– Ничего! – я тут же вытащила телефон – я же его отключила перед полетом! Что твориться? Что им, в реале-то, нужно?

Но думать мне не хотелось, а хотелось спать. И я, наскоро почистив зубы и умывшись, поплелась в постель. А, по фигу на всех них, на всех, кроме Дэна.

Я заснула очень быстро, а рядом с моим боком примостилось котэ. Оно помурлыкало для приличия ("хозяйка, я типа, тебя люблю"), потянулось и тоже уплыло в объятия Морфея.

"…Я люблю тебя, Денис…" *зачеркнуто много раз*

Лиде было скучно. Очень скучно. Не смотря на то, что находилась она в "Раю" – в одном из трех залов хорошего клуба с отличной музыкой и оригинальной световой иллюминацией, то и дело касающейся ее невозмутимого лица разноцветными лучами. Ей было не слишком комфортно и весело, хотя она сидела не в одиночестве, а за столиком со старыми подружками, с которыми давным-давно училась в школе. Девчонки веселились, расспрашивали друг друга обо всем на свете, хвастались, что-то рассказывали о себе, делились планами – в общем вели себя так, как и положено было вести себя бывшим и давно не видевшимся одноклассницам, чьи дорожки после выпуска разбежались. Все-таки общение в социальных сетях не давало полноценного общения. Все выросли, повзрослели, кто-то похорошел, а кто-то подурнел, одним словом, все изменились.

Дата добавления: 2015-07-02