Как воспитать чудовище?

— Доктор, мы воспитали чудовище! И теперь не знаем, что нам делать!

Немолодые, интеллигентные люди. По трудно описываемой, но легко улавливаемой синхронности движений, мимических гримасок и взглядов — явные супруги. Причем женаты уже много лет. Трагический излом бровей, готовность к поражению. С такими людьми работать обычно нелегко, они заранее, до похода сюда уже все решили и вынесли какой-то приговор. Как правило, самим себе. Но иногда, как в нашем случае, и ребенку. Впрочем, никакого ребенка при них не наблюдается.

— А где же чудовище? — спрашиваю я, стараясь придать своему голосу некое легкомыслие, ослабить трагический напор супругов. — Сбежало по дороге?

— Нет, он даже не знает, что мы здесь, — отвечает женщина.

Мужчина молча и достойно страдает. Знакомо.

— Сколько чудовищу лет?

— Тринадцать.

Что ж — возраст самый тот. Подростковый протест, все возможные формы девиантного поведения. Консервативные даже на вид родители явно не могут понять и уж тем более разделить современных увлечений сына, наверняка пытаются что-то запретить, растет раздражение с обеих сторон… Ну и что ж он, в конце концов, натворил, чтобы на красивом в общем-то лице отца появилась вот эта безнадежность?

— Наркотики? — сразу спрашиваю я. Если уже зависимость, то это не по моей части. Здесь я помочь — увы! — не смогу… Но рановато — в тринадцать-то лет! Может, просто попробовал что-нибудь достаточно безобидное? Интересно, они еще клей нюхают? Что-то мне в последние годы не попадались… Не то что в перестройку — пачками, начиная лет с десяти…

— Нет, нет! — оба синхронно мотают головами. — Что вы! Какие наркотики?!

Так, уже хорошо. Все остальное — в принципе решаемо.

— Напился, что ли? В милицию попал?

— Нет, нет!

— Дерется? Покалечил кого?

— Нет, он у нас вообще не дерется. И не дрался никогда.

— Сбежал из дома? Бросил школу?

— Нет!

— Украл деньги?

— Нет!

— Хамит? Оскорбляет вас, матерится?

— Нет, что вы, у нас в доме это невозможно… Мы никогда…

— Гм-м…

Что ж там еще остается? Неужели они нашли у парня в кармане сигареты и из-за этого устроили такое парное показательное выступление?!

— Ладно. Не будем больше в угадайку играть. Рассказывайте, что там чудовище натворило?

Рассказывает, вопреки моим предположениям, отец. Голос его слегка дрожит. Руки сжаты в кулаки на коленях. Костяшки пальцев побелели. Глаза полуприкрыты тяжелыми веками. Вправду достало, не играет…

Счастливо женаты почти двадцать лет. Ребенка родили не сразу. Сначала работали, развлекались, жили для себя. Да и время было не слишком располагающее к рождению детей — начало девяностых. Потом мама отца вышла на пенсию, поставила вопрос внуков ребром, они посоветовались между собой и решили — пора. Сразу родился мальчик — крупный, здоровый, спокойный, как по заказу. Бабушка жила с ними, охотно оставалась с внуком, не могла нарадоваться на вновь открывшийся смысл жизни. Они много работали, открыли свое дело, старались укрепить его, заработать побольше денег, правильно их вложить — теперь им было для кого стараться. Мужчина получил второе высшее образование — финансово-экономическое. Женщина окончила курсы бухгалтеров. Сын мало болел. Они заваливали его подарками, он говорил «спасибо» и целовал их в щеки теплыми губами. Казался совершенно беспроблемным. Впрочем, они его мало видели. Но бабушка-то видела его каждый день и тоже ни на что не жаловалась.

Бабушка, бывший педагог, хорошо подготовила внука к школе. Он пошел с удовольствием и первый класс окончил на отлично. Потом стал лениться, но ничего криминального до сих пор нет — четверки, пятерки, тройка по русскому языку и почему-то по географии, наверное, не нашел контакта с преподавателем. Бабушка провожала и встречала из школы. Кормила обедом. Бабушка же водила в кружки. Увлечения часто менялись: теннис, потом танцы, потом шахматы, потом карате, потом вдруг неожиданное — кружок керамики в районном клубе, где он с увлечением лепил, расписывал, обжигал, вроде неплохо получалось…

— Так, хорошо! Но что все-таки произошло теперь?

Почти полгода назад у бабушки случился тяжелый инсульт. Высокое давление, возраст… Сын с невесткой честно сделали все возможное — консультации лучших специалистов, лечение, массажи, реабилитационный санаторий. Что-то удалось восстановить. Голова, по счастью, почти не пострадала, но моторика — увы! Ходить бабушка уже не могла. И, скорее всего, не сможет. Впрочем, руками она вполне пользуется. Может читать, писать, смотреть телевизор. Пробует вязать — с молодости этого не делала, но не привыкла к безделью, и вот…

— Алексей! Не тяни резину! Ты скажешь или нет?!! Или скажу я! — голос женщины почти сорвался на визг. Все-таки я была права: она решительней своего супруга.

Мужчина совсем закрыл глаза и замер на стуле. Женщина говорит короткими фразами, на выдохе:

— С каждым может случиться. Это жизнь. Мы ухаживаем. Когда сами. Иногда приходит сиделка. Витя уже большой. Бабушка его вырастила. Теперь она беспомощная, стесняется. Ничего не говорит. Вите скажешь — он сделает. Недавно Алексей подглядел картинку: наш сын Витя выносит за бабушкой судно, а она… — женщина всхлипнула. — Она дает ему десять рублей! И он — берет! Спокойно и привычно, как будто так и должно быть! Вы понимаете?!

— Да, неприятно, — соглашаюсь я. — А что говорит Витя?

— Ничего. И бабушка тоже. Алексей просто не смог говорить с ними об этом. Мы сразу пришли сюда. Проблема в Вите и еще в Алексее: после этой сцены он просто не может видеть сына, он им… брезгует…

— Гм-м… Вот так, да? Брезгует, значит? А позвольте спросить, сударь… Алексей, я к вам обращаюсь: за оценки платили? Ну, принесешь пятерку — получишь… сколько?

— А откуда вы знаете?! — вскинулась мама Вити. — Да, действительно… Это было в прошлом… нет, в позапрошлом году. Витя ленился, успеваемость падала, нам кто-то посоветовал, или мы где-то прочли… Попробовали, сначала вроде действовало, потом перестало, ну, мы и бросили… Но… Но при чем тут это?..

— Моя мать носила его на руках! Она убирала и мыла за ним, пока он был маленьким и ходил под себя! — прорвало наконец папу. — Она его любила и любит больше, чем меня! Совершенно бесплатно! Много лет! Это же нельзя сравнить — оценки и больной человек, родная бабушка!

— Это вам кажется, что нельзя, — вздохнула я. — А Витя думает иначе. Причем думает он так именно благодаря вам. Дети не рождаются со знанием о том, что именно можно мерить деньгами, а что нельзя. Это воспитывается, как и многое другое. С самого Витиного рождения вы подменяли внимание к нему подарками, объясняя всем (в том числе, наверное, себе и ребенку), что вам некогда, что вы зарабатываете деньги. В позапрошлом году вы показали Вите, что даже внутри семьи возможны денежные взаимозачеты: ты мне услугу (хорошие оценки, которые так нужны зачем-то папам и мамам, но зачастую совсем не нужны детям), я тебе — денежку. Почему вас удивляет, что Витя усвоил этот урок? К тому же я совсем не уверена, что Витя изначально просил эти деньги за вынесенное судно. Я думаю, бабушка, впервые оказавшись беспомощной и тоже усвоив ваш семейный урок, сама предложила ему платить. Поговорите с вашей мамой… И приведите ко мне Витю.

* * *

Витя оказался пухлым очкариком из старых мультфильмов (по рассказам родителей я представляла его себе по-другому). Он пальцем поправлял очки и деликатно шмыгал курносым носом, то и дело прикладывая к нему белый платок.

— Я хочу керамистом быть. В «Муху» (Художественное училище им. Мухиной в Петербурге. — Прим. авт.) поступать, а после девятого — в лицей. Мне с глиной нравится работать. Но сейчас надо рисунок подогнать и композицию, я с репетитором занимаюсь… Правда, папа говорит, что это все баловство и я должен, когда вырасту, его дело продолжить. Но мама меня поддерживает. И бабушка…

— Бабушку жалко, конечно. Она всегда такая шустрая была… Помочь ей? Да конечно, только что я могу, если даже врачи… Поговорить? Так это само собой, я теперь специально у нее в комнате уроки делаю — ей веселее, да и подскажет когда, она же учительницей работала. Подать, принести? Ну конечно… Судно? Деньги?.. А откуда вы знаете?! Папа видел? И… и что?!

Я, как могу, живописую подростку реакцию родителей на подсмотренную сцену.

— О господи! — по-взрослому вздыхает Витя. — Так вот, оказывается, в чем дело! А я-то думаю, чего они меня сюда потащили? И не объяснили ничего… Конечно, бабушка сама предложила! Ну а я… Что, деньги не пригодятся, что ли? И ей вроде бы так проще… Но если б я знал, что их это так палит, так не связывался бы… Ну, разумеется, не буду, я же понимаю вообще… Да с бабушкой-то я всегда договорюсь, она лучше всех меня понимает. Вы знаете, — говорит оживленно. — Меня же она, в сущности, и вырастила… А они только подарки носили…

* * *

Мама Вити на приеме одна, вытирает глаза платком.

— Алексей не пришел. Ему… ему стыдно. Он понял, что вы во многом правы, что мы сами… но он не умеет признавать… вот так, вслух… Ему еще надо наладить отношения с Витей. Он старается… Но скажите! Я все время думаю: неужели детям нельзя дарить подарки? Если есть возможность? Это же нормально! Или: если ребенок хорошо учится, или еще что-то — должно же быть поощрение?

— Разумеется, подарки дарить надо! Но они должны дополнять, а не заменять внимание родителей. И поощрение должно быть. Вы можете сказать своему ребенку: «У тебя хорошие оценки за четверть, намного лучше, чем мы ожидали. Ты явно старался. Мы с папой решили купить тебе роликовую доску, которую ты хотел». Это — поощрение за успехи. Но нельзя сказать так: «Если кончишь четверть без троек, купим доску. Будешь убирать кровать — пойдем в цирк. Станешь гулять с собакой, будем ходить по воскресеньям в „Баскин Роббинс“». Это уже подкуп, из существования которого ребенок делает свой вывод. И кстати, что вы пообещаете такому ребенку, когда ему исполнится 16 лет и вам захочется, чтобы он тщательно готовился в институт, не посещал дурных компаний и приходил домой вовремя?

— Я как-то не думала об этом специально, — вздохнула мама Вити. — Мне казалось, все так делают. Но теперь мы постараемся…

Глава 27

Дата добавления: 2015-07-02