КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Между кораблями 1 страница
Держи штурвал, плыви быстрей, Бросай свою лодку, Джонни! Вернувшись домой, Будь рядом со мной. Бросай скорей лодку, Джонни! СТАРИННАЯ ПЕСНЯ
Огонь угасал. Угли, похожие на домино, отдавали последнее тепло. Банни лежала, прижавшись к Куойлу, укрывшись полой его куртки. Саншайн сидела на корточках с другой стороны костра и складывала голыши друг на друга. Куойл слышал, как она бормотала им: «Иди сюда, мой хороший. Хочешь блинчиков?» Ей удавалось положить только четыре камня, и потом они падали. Тетушка что-то считала на пальцах, рисовала обугленной палочкой на скале. Они не могли жить в доме. Может быть, не смогут еще долго, как сказал Куойл. Нет, они могли бы жить в доме, настаивала тетушка. Слова давались ей тяжело, будто за что-то цеплялись. Жить можно, но это будет трудно. Куойл сказал, что даже если бы дом был совсем новым, он не смог бы каждый день ездить по этой дороге. Самое ее начало было ужасным. — Купи лодку, — мечтательно сказала тетушка, будто говоря о настоящем судне для торговли. — Когда у тебя есть лодка, дорога не нужна. — А что делать в шторм? А зимой? — Куойл услышал со стороны собственный идиотский голос. Он не хотел плавать на лодке. Его мутило при одной мысли о воде. Ему было стыдно, что он не умел плавать и не смог этому научиться. — Редкий шторм не даст жителю Ньюфаундленда переплыть залив, — сказала тетушка. — А для зимы есть снегоходы. — Палочка скрипела о камень. — А дорога, наверное, все же лучше, — сказал Куойл и представил, как в его кружку, шипя, наливается кофе из кофеварки.
— Хорошо, я согласна, что в доме мы какое-то время жить не сможем. Может, месяца два или три, — сказала тетушка. — Мы снимем жилье в Якорной Лапе, рядом с редакцией твоей газеты, и будем там жить, пока не починим дом. Поехали туда сегодня, посмотрим пару мотелей и попробуем найти дом внаем, а также кое-кого из плотников, чтобы начать здесь ремонт. Для девочек нам нужна няня или детский сад. Знаешь, у меня тоже есть работа. Мне нужно будет найти для нее место, все приготовить. Однако ветер крепчает. — Угли костра фонтанировали искрами. — А чем ты занимаешься, тетушка? Стыдно признаться, но я этого не знаю. В смысле, я никогда об этом не спрашивал. — Он пустился в неприятное путешествие по неизведанному, дыша чувством вины, как каким-то кислым газом. Он надеялся, что его скоро заменит настоящий кислород. — Это понятно, учитывая сложившиеся обстоятельства, — сказала тетушка. — Я занимаюсь драпировкой. — И она показала ему свои желтые, покрытые жесткими мозолями пальцы. — Все ткани и инструменты уже собраны и отправлены сюда кораблем. Должны прибыть уже на следующей неделе. Знаешь, пока мы здесь, надо составить список того, что здесь требует ремонта. Новая крыша, восстановление дымохода. У тебя есть бумага? — Она прекрасно знала, что у него с собой была целая коробка бумаги. — В машине. Я схожу и принесу блокнот. По-моему, и Банни воспрянет духом, если я принесу ей крекер. — Девочка нахмурилась. «Какое милое выражение», — подумала тетушка. Она почувствовала, что с залива ветер задул сильнее. Клубы облаков над кромкой моря и черно-белые волны представляли собой довольно мрачную картину.
***
— Посмотрим, — сказала тетушка. Она подбросила дров в огонь, и языки пламени забились под усиливающимся ветром. — Стекло для окон, утеплитель, сломать стены, поставить их заново, новая дверь, дверь от штормового ветра, восстановление дымоходов, новая ватерлиния весной. Эти дети могут пользоваться удобствами во дворе? — Куойлу категорически не нравилась мысль о том, что маленькие детские попы будут сидеть на деревянных стульчаках с завывающим под ними ветром. Ему не хотелось такой же участи и для своего волосатого зада. — Полы на втором этаже тоже надо менять. На кухне пол вроде бы еще крепкий. В конце Куойл предположил, что дешевле будет построить новый дом где-нибудь на Ривьере. Даже с их страховкой и сбережениями тетушки денег могло не хватить. — По-моему, мы уложимся. Но ты прав, — сказала тетушка. — Нам, скорее всего, надо будет расчистить дорогу к дому от таинственной парковочной зоны. Может быть, районные власти помогут нам в этом, но мы вполне можем оказаться единственными, кому придется за это платить. Это может влететь нам в копеечку. Гораздо дороже лодки. — Она встала, рывком натянула свое черное пальто и застегнула его на все пуговицы. — Становится очень холодно, — сказала она. — Смотри! — Она вытянула руку. На темной шерсти осели кристаллики снега. — Нам пора отправляться, — сказала она. — Нельзя, чтобы нас здесь застала буря. Я-то знаю! — В мае? Тетушка, я тебя умоляю! — сказал Куойл. — Здесь они круглый год, мальчик мой. Здешняя погода живет по своим собственным законам. Куойл оглянулся. Бухта постепенно пропадала из виду, как если бы он смотрел на нее сквозь марлю. Снег иголками колол его лицо. — Не может быть, — сказал он. Но это было именно то, чего он хотел. Штормы и риск. Труднодостижимые цели. Изнеможение.
Ветер дул в одном направлении, сотрясая машину. С берега на них наползала темнота, и снег шелестел о ветровое стекло. На шоссе уже лежал слой снега. Куойл снова повернул к магазину «Ай Джи». — Пойду возьму кофе, — сказал он тетушке. — Хочешь?
***
— Тут у вас большое здание и парковка. — А? Да. Была фабрика по пошиву перчаток. Закрылась несколько лет назад. — Мужчина подвинул к нему два бумажных стаканчика с отложными ручками. Пронзительно завывал ветер. Кофейные стаканчики задрожали. — Погода, — сказал мужчина Куойлу, балансирующему в дверях с мокрыми стаканчиками. Он согнулся навстречу ветру. Взорвавшееся небо, неистовые порывы ветра. Вывеска над заправочной станцией, нарисованный от руки круг на листе металла, оторвался и лезвием полетел над магазином. Мужчина вышел, дверь вырвалась из его рук и соскочила с петель. Ветер прижал Куойла к стойкам заправки. Испуганное лицо тетушки в окне машины. Затем ветер стал дуть с востока, нагоняя на них снежную бурю. Куойл с трудом открыл дверцу машины. Кофе он выронил по дороге. — Посмотри! Ты посмотри на это! — кричал он. — Мы не доедем до Якорной Лапы, тридцать километров по такой погоде! — А мы разве не проезжали мотель по дороге? — Проезжали. Он остался позади, на Чертовых Берегах, — он ткнул пальцем в карту. Его рука была покрыта тающим снегом. — Видишь? Это почти в шестидесяти километрах отсюда. — Машина задрожала. — Давай поможем пареньку с дверью, — сказала тетушка. — А потом спросим у него. Он нам что-нибудь подскажет. Куойл вытащил из-под сиденья молоток, и они, сгорбившись, вышли в ветер. Они держали дверь, пока мужчина забивал гвозди. Он почти не смотрел на них. Куойл подумал, что этого мужчину занимают мысли о том, не сорвет ли крышу. Но он все же ответил на их вопросы. Ему приходилось кричать. Мотель Тикл. В десяти километрах на восток. Третий раз в сезоне сорвало дверь. Первый раз оторвалась вывеска.
— Снегом пахло целое утро, — прокричал он вслед, когда они выезжали на шоссе. Помахал им сквозь косо летящий снег. Скользкая дорога. Ничего не было видно под капотом. Все растворилось в снежной круговерти. Спидометр показывал двадцать пять километров в час, но их по-прежнему заносило и дергало. Тетушку бросало из стороны в сторону, она размахивала рукой с растопыренными пальцами, будто пыталась удержать равновесие. — Пап, нам страшно? — спросила Саншайн. — Нет, дорогая. Это приключение. — Он не хотел, чтобы девочки выросли робкими. Тетушка прыснула. Он посмотрел в зеркало заднего вида и встретился взглядом с желтыми глазами Уоррен. Куойл подмигнул собаке. Чтобы ее подбодрить.
***
Неоновая вывеска мотеля с надписью «Мотель Тикл, бар и ресторан» вспыхивала и раскачивалась. Куойл подъехал к парковке, маневрируя между грузовиками и легковыми машинами, фурами, полноприводными джипами, снегоочистителями и снегоходами. Здесь было полно народу. — Остались только люкс и номер для новобрачных, — сказал служащий, вытирая воспаленные глаза. — Буря загнала сюда всех, к тому же сегодня финальная игра в дартс. Брайан Малрони, премьер-министр, ночевал здесь в прошлом году, когда был в наших краях. Большой номер, там две кровати и два дополнительных спальных места. Его охранники спали на дополнительных местах. Сто десять долларов за ночь. — Он не оставил им никакого выбора. Вручил Куойлу витиевато украшенный ключ с выбитым номером 999. Рядом с кассой стояла коробка с заводными пингвинами, и Куойл купил по одному обеим девочкам. Банни отломила крыло от своей игрушки еще до того, как они вышли из вестибюля. После них осталась мокрая дорожка на ковре. Номер 999 находился в трех метрах от шоссе и выходил на него большим стеклянным окном. Свет фар от всех проезжающих машин попадал на их парковку и загорался ослепительно яркими пятнами на стенах их номера. Они были похожи на сырые яйца, плавающие в масле. Внутренняя дверная ручка осталась в руках Куойла, и ему пришлось аккуратно пристраивать ее на место. Потом он должен будет попросить у администратора шуруп и закрепить ее прочнее. Они осмотрели комнату. Одна из кроватей оказалась круглой софой. Ковер был забит грязью. — Здесь нет шкафа для одежды, — сказала тетушка. — Мистер Малрони, должно быть, спал в костюме. Туалет и ванная были втиснуты в жилое пространство. Раковина стояла рядом с телевизором. В ней был только один кран. На месте другого была дырка. Провода от телевизора валялись на полу, а его верхняя панель была оплавлена. Судя по всему, на нем разжигали костер. — Не обращай внимания, — зевнула тетушка. — Это все равно лучше, чем ночевка в машине, — сказала она и стала искать выключатель. Вместо него обнаружила тлеющий ярко-красный огонек. Куойл первым принимал душ. Странного цвета вода била из-за треснувшей плитки и вытекала из-под двери прямо на ковер. Душ подтекал все время, пока была открыта холодная вода. Его одежда соскользнула с крышки унитаза и упала на залитый водой пол. Ее было некуда повесить, потому что крючки на двери ванной тоже были оторваны. Рядом с унитазом лежала прикрепленная на цепочке Библия. Болтающиеся страницы были готовы вывалиться. Лишь на следующий вечер он понял, что проходил весь день со страницей из Книги Левита, прилепившейся к его спине. В комнате было жарко. — Посмотри на термостат, — сказала тетушка. — Ничего удивительного. Одно его ребро оказалось вдавленным в стену, будто его ударили чем-то тяжелым. Куойл поднял трубку молчащего телефона. — По крайней мере, мы можем пообедать, — сказала тетушка. — Тут есть столовая. Приличный обед и ночь сна — и мы будем готовы к любым испытаниям. В столовой было многолюдно. Она освещалась красными лампами, что создавало впечатление, будто посетители заживо жарились прямо на своих стульях. Куойлу кофе показался отвратительным, но за другими столами остальные пили его с улыбками. Они час ждали своего обеда. Куойл в брюках с пятнами соуса тартар на обоих коленях сидел рядом со своими раздраженными детьми и зевающей престарелой тетушкой. Ему совершенно не хотелось улыбаться. Петал на его месте пинком перевернула бы стол и вышла. Она снова была рядом с ним, как навязчивая песня, как несколько строк детского стихотворения, которые упрямо не хотят покидать память. Эта боль не желала уходить. — Спасибо, — пробормотал Куойл официантке, вытирая свою тарелку кусочком хлеба. Оставил под блюдцем два доллара чаевых. Комнаты по обе стороны от них гудели от детских криков и грохота. Из-за снегоочистителей над их кроватями дрожали изображения Иисуса. Ветер завывал в плохо подогнанных оконных ставнях. Как только Куойл закрыл дверь, ручка снова оказалась в его руке. На этот раз он услышал, как вторая ручка упала с другой стороны двери. — Надо же! Прямо как на войне, — сказала Банни, наблюдая, как дрожит фанерная стена. Тетушка предположила, что ее кто-то пинает, причем обеими ногами. Они сняли покрывала с кроватей, открыв простыни с заплатками. Уоррен лакала воду из унитаза. — Здесь немного лучше, чем в машине, — сказала тетушка. — Во всяком случае, гораздо теплее. — Расскажи историю, папа, — попросила Банни. — Ты уже сто лет нам ничего не рассказывал. Саншайн бросилась к Куойлу, схватилась за его рубашку, устроилась у него на коленях и сунула большой палец в рот еще до того, как прислонила голову к его груди. Она хотела слышать его шумное дыхание, удары сердца и урчание желудка. — Еще рано, рано, — сказал Куойл. — Сначала почистите зубы и вымойте лицо. — И помолитесь, — сказала тетушка. — Я не умею, — надулась Саншайн. — Это ничего, — сказал Куойл, усаживаясь на стул рядом с кроватью. — Так, дайте подумать. Есть история про молотки и дерево. — Нет, папа! Не про молотки и дерево! Расскажи хорошую историю. — О чем? — безнадежно спросил Куойл. Его. фантазия иссякла. — О лосе, — сказала Банни. — О лосе и дорогах. О длинных дорогах. — И о собаке. Такой, как Уоррен. — О хорошей собаке, папа. О серой. И Куойл стал рассказывать. «Жил да был лось. Очень бедный, худой, одинокий лось, который жил на каменистом холме. Там росли только горькая трава и кусты с колючими ветками. Однажды мимо него проехала красная машина. На заднем сиденье в ней сидела серая собака с золотой сережкой».
***
Ночью Банни проснулась от приснившегося ей кошмара и всхлипывала все время, пока Куойл качал ее и приговаривал: «Это только сон. Только плохой сон. Это не по-настоящему». — Это все Старая Ведьма, — пробормотала тетушка. Но Куойл продолжал укачивать девочку. Старая Ведьма сумела добраться и до него. Петал населяла каждый час его ночи. Уоррен под кроватью издавала странные, похожие на взрывы звуки. Разнесся отвратительный запах. «Собака отравила газами семью из четырех человек».
***
Утром кружился и падал снег. Из-за стены раздавался немыслимый храп. Куойл оделся и подошел к двери, но не смог найти ручку. Он опустился на колени и стал искать под кроватью, в ванной, в их багаже, между Библиями. Одна из девочек, должно быть, взяла ее с собой в кровать. Но даже когда все встали, ручка так и не нашлась. Он постучал по двери, чтобы привлечь к себе внимание, но добился лишь того, что из-за соседней стены кто-то крикнул: «Тихо, а то щас как врежу!» Тетушка крутила телефонную трубку, надеясь отыскать в ней признаки жизни. Безуспешно. Телефонный справочник датировался 1972 годом и был издан в Онтарио. Большая часть страниц была выдрана. — У меня глаза болят, — сказала Банни. У обеих девочек были покрасневшие, наполненные гноем глаза. Целый час они сидели в заточении, наблюдали за утихающей бурей и работой снегоочистителей, стучали в дверь и звали на помощь. Оба пластиковых пингвина были сломаны. Куойл хотел выломать дверь. Тетушка написала на наволочке: «Помогите. Заперты в номере 999. Телефон не работает» — и вывесила ее в окно. Спустя какое-то время администратор открыл их дверь. Смотрел на них глазами, похожими на автомобильные фары. — Вам нужно было всего лишь нажать эту кнопку. К вам бы сразу кто-нибудь подошел. — И он указал на выключатель, находившийся рядом с потолком. Протянул руку, нажал на него. Резкий металлический звук наполнил мотель и заставил вибрировать стены. Администратор протер глаза, как телевизионный актер, увидевший чудо. Буря продолжалась весь следующий день, завывая ветром и занося снегом автомагистраль. — Мне нравятся бури, но этого уже больше, чем достаточно, — сказала тетушка. Ее волосы растрепались и нависли над ухом из-за столкновения с люстрой. — И если мне удастся выбраться из этого мотеля, я обещаю вести достойную жизнь, регулярно ходить в церковь, печь дважды в неделю хлеб и сразу мыть всю грязную посуду. Никогда не выйду из дома с голыми ногами, только помоги мне, позволь выбраться отсюда. Я забыла, как это бывает, но сейчас память постепенно возвращается ко мне. Ночью пошел дождь, подул ветер с юга. Теплый, с запахом жирного молока.
7 «Болтушка»
Гага обыкновенная на Ньюфаундленде называется «болтушкой» из-за ее привычки собираться в стаи для общения. Это название уходит корнями в те времена, когда жители Ньюфаундленда занимались в основном мореплаванием и два корабля, встречаясь в море, останавливались, крепили реи и экипаж обменивался новостями. Корабль, стоявший с наветренной стороны, крепил грот-рею, а тот, что был с подветренной, — фок-реи. Это называлось «болтовней».
По обочине дороги шла женщина в дождевике и держала за руку ребенка. Когда машина Куойла поравнялась с ней, она пристально посмотрела на мокрый автомобиль. Он приподнял было руку для приветствия, но она уже отвела взгляд. Широкое лицо ребенка. Красные ботинки. И она осталась позади. Дорога в бухту Мучной Мешок от Якорной Лапы шла на подъем, над долиной, потом ныряла вниз, к домам и редким вытащенным на берег лодкам. Рыбья чешуя, мостки из обтесанной ели, на которых в старину солили треску. Он прошел мимо дома, выкрашенного в белый и красный цвета. Беспорядочно разбросанные причалы и рыбацкие навесы, где хранились снасти. Горбатые камни, покрытые сетями. Он легко узнал, где находилась редакция газеты. Над дверью висела выцветшая тиковая панель со словом «Болтушка», венчавшим изображение крякающей гаги. Перед зданием стояли два грузовика — проржавевший старинный «додж» и не новая, но сверкающая «тойота». Изнутри раздавались крики. Дверь резко открылась внутрь. Мимо Куойла проскочил мужчина и рванулся к «тойоте». Выхлопная труба завибрировала. Двигатель почихал немного и замолчал, будто бы устыдившись. Мужчина посмотрел на Куойла. Выбрался из джипа и пошел в его сторону с протянутой рукой. Кожа на его щеках была покрыта старыми шрамами от прыщей. — Как видишь, — сказал он, — не всегда удается сбежать. Я Терт Кард, так называемый главный редактор, просто редактор, корректор, механик, верстальщик, шеф почтовой службы и службы доставки и по совместительству дворник. А ты либо крупный рекламный агент, решивший разместить на четырех страницах объявление о своем складе японских ботинок на левую ногу, или тот самый горячо ожидаемый мистер Куойл. Так который из вышеназванных? — Он был раздражен и чем-то недоволен. Глядя на него, можно было решить, что дьявол давно проникся симпатией к Терту Карду и наполнил его как мороженщик вафельную трубочку вспыльчивостью и нетерпением. Средним инициалом его имени была буква «икс». Лицо напоминало мягкий сыр, истолченный вилкой. — Куойл. — Тогда проходи, Куойл, и познакомься с бандой разбойников. Самый худший среди них — проклятый Натбим. Сам, мистер Джек Баггит, сидит дома, пока над его костлявой грудью читают заклинания, чтобы избавить от скопления мокроты, которой он харкает уже неделю. — Его речь была похожа на сценическую декламацию. — Это так называемая комната новостей, — язвил Кард. — А вот Билли Притти, — жест рукой, снова указующий на достопримечательность. — Он у нас старожил. Билли Притти было хорошо за семьдесят. Он сидел за столом, стена позади которого была покрыта клеенкой цвета крыльев насекомого. Его лицо казалось вырубленным из дерева и покрытым глубокой резьбой. Голубые глаза в косо прорезанных тяжелых веках. Щеки приподнимались благодаря чуть заметной мягкой улыбке. От носа к верхней губе шла тонкая отметина, похожая на шрам. Кустистые брови цвета старинных часов. Когда он облокотился на стол, тот закачался. На столе были разложены снимки церковной благотворительной ярмарки. Куойл увидел корзины, деревянных бабочек и нейлоновые детские пинетки. — Билли Притти занимается страницей местных новостей. У него сотни корреспондентов, и еще он получает настоящие сокровища по почте, как видишь. Огромное количество людей бегают за ним и посылают ему всякие вещи. — А, — сказал Билли Притти. — Помнишь, как один баклан принес мне расписные яйца дикой птицы? Там были нарисованы разные пейзажи. Так вот, ночью они взорвались прямо у меня на столе. Воняло потом целый год. — Он вытер руки о свитер в ромбик, уже заштопанный на локтях и кое-где покрытый белыми каплями клея и обрезками бумаги. — Баклан? В смысле, птица? Это в их честь был назван залив? — Ну да, баклан: большой, крепкий, неуклюжий, бесхитростный, даже простоватый парнишка. Раньше их было много на той стороне бухты, — он жестом указал в сторону мыса Куойлов. — Как птиц. С той поры его так и называли. — Подмигнул Куойлу, который думал, сможет ли он улыбнуться. Смог. Рядом с окном другой мужчина слушал радио. Жирные волосы заложены за уши, близко посаженные глаза, усы. У него на столе лежал пакет с импортными финиками. Он встал, чтобы пожать руку Куойлу. Клетчатый галстук-бабочка и крысиного цвета пуловер. Британский акцент с трудом пробивался сквозь его кривой нос. — Натбим, — сказал он. — Натбим Арктический. — Он поприветствовал Куойла салютом на манер героя старинного военного фильма. — Это Натбим Б. Бъюфилд, — сказал Терт Кард, — ничтожный, мерзкий брит, изгнанный с негостеприимного побережья Ньюфаундленда еще год назад, но по-прежнему находящийся здесь. Кроме всего прочего, воображает, что он глава отдела международных новостей. Крадет истории из радиоэфира и переписывает их в своей сочной манере. — Которые потом чертов незаконнорожденный Кард имеет наглость переделывать в соответствии со своими идиотскими представлениями о языке. Как он только что, черт его подери, сделал. Новости Натбима заимствовались из коротковолнового вещания. Приемник шипел так, будто страдал от мигрени. Когда прием был хороший, он вещал тенором, а во время помех рычал и кашлял. Натбим возлежал на столе, почти прижавшись ухом к динамику, впитывая населявшие радиоэфир подвывающие иностранные голоса, и переделывал услышанное так, чтобы оно соответствовало его настроению на этот день. Рукоятка, регулировавшая громкость, отсутствовала, и он изменял ее с помощью кончика столового ножа, которым пользовался как отверткой. Его рабочее место даже пахло радио: пылью, жаром, металлом, деревом, электричеством и временем. — Только ради того, чтобы защитить тебя от обвинений в плагиате, сынок. Натбим горько рассмеялся. — Я вижу, ты вернул себе самообладание, жук навозный. — Он оперся о Куойла. — Как же. Прекрасная защита от плагиата. Каждое предложение так забито ошибками и опечатками, что даже автор не в состоянии будет узнать свои собственные строки. Позвольте мне привести некоторые примеры. — Он покопался в папке и вытащил измятый лист. — Я прочту вам один из перлов его тарабарщины, просто для того, чтобы раскрыть ваши глаза на происходящее. Первой версией пойдет то, что написал я, а второй то, что вышло в газете. Статья начинается так: «Владельцы бирманской лесопилки и члены строительной корпорации города Рангун встречаются во вторник в Токио для обсуждения возможности слияния как способа развития внешнего и внутреннего рынка твердых пород тропической древесины». А вот что с этим сделал Кард: «Бурнусские пильщики и их хозяева связываются по рации в среду возле Токио, чтобы слиться и повысить цены на утопическую древесину». — Он откинулся на скрипучем стуле и выпустил страницу так, чтобы она упала в мусорную корзину. Терт Кард почесал голову и посмотрел на ногти. — Подумаешь, это с самого начала было не больше украденной из эфира байки, — сказал он. — Ты находишь это забавным, Куойл, поэтому улыбаешься, — сказал Натбим. — Хоть ты и пытаешься спрятать улыбку за рукой, я все равно вижу. Подожди, он еще до тебя доберется. Я прочитал этот отрывок специально, чтобы ты знал, что тебя ждет впереди. «Древесина» станет «балясиной», «рыбак» судаком», а «Ирландия» «Исландией». И этому человеку Джек Баггит доверил нашу прозу! Не сомневаюсь, что ты задаешься вопросом: «Почему?», как это делал я многими темными и бессонными ночами. Джек говорит, что типаж Карда придает нашей газете юмористический оттенок. Он считает, что издавать его чушь лучше, чем печатать всякие кроссворды и головоломки. Угол противоположного конца комнаты был выгорожен. — Там офис Джека, — сказал Кард. — А вот твой уголок, Куойл, — за этими словами последовал широкий взмах рукой. Стол, половина шкафа с выдвижными ящиками, отпиленная верхушка которого была прикрыта фанерным квадратом, телефонный справочник 1983 года, выпущенный в Онтарио, и вращающееся кресло с одним подлокотником. Возле стола стояла лампа, из тех, что украшали вестибюли отелей в 1930-е, ее толстый красный шнур напоминал крысиный хвост, а вилка была просто устрашающих размеров. — Что мне делать? — спросил Куойл. — Чем мистер Баггит хочет меня занять? — Это может сказать только он сам. Он хочет, чтобы ты сидел спокойно и ждал, пока он вернется. Джек сам скажет тебе, чего хочет. Ты просто приходи каждое утро в офис, и однажды он тоже придет и все объяснит. Посмотри подшивку, познакомься с «Болтушкой». Поезди по округе и освойся со всеми четырьмя нашими дорогами. — Кард отвернулся и принялся что-то делать на компьютере. — Мне надо ехать, — сказал Билли Притти. — Брать интервью у парнишки, который мастерит амулеты и всякие браслеты из раковых панцирей на экспорт в Гаити. Я возьму твой джип, Кард? У моего барахлит эмиссия. Жду, пока придут запчасти.
Дата добавления: 2015-07-02; Просмотров: 274; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |