Часть II. Манипуляции со стрелами в обрядах и ритуалах

1. Обтыкание.

а) Оформление жертвоприношения.

В первой части были приведены примеры заговоров, в которых описывается обтыкание стрелами объекта, нуждающегося в защите и изображения результатов подобного действия на белорусских рушниках. Обтыкание сакрального объекта стрелами производилось и в реальном воинском ритуале, историческое свидетельство о котором находим в работе Константина Багрянородного, византийского императора Х века:
«…они (славяне) достигают острова, называемого Св. Григорий (Хортица). На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг [дуба], а другие — кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай». («Об управлении империей» гл.10).

Про узор «дуб» обтыканный стрелами рассказывает Ковалёва А.И., 1911 года рождения. Арнаменты Падняпроуя» Мiнск.2004. Рис. 35, с. 211.

б) Устройство брачного ложа.

Ритуальное обтыкание значимого локуса стрелами сохранилось в описаниях средневекового свадебного обряда: «Сенник, где молодые спали, убирался таким образом: По всем четырем стенам этого помещения ставили иконы, во всех четырех углах втыкали по стреле, а на каждой из них по соболю, или по кунице с калачем». (Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия, собранные М.Забылиным. С.160. Со ссылкой на Сахарова). И далее: «…по четырём углам комнаты втыкалось по стреле, а на стрелы вешали меха соболей, в великокняжеских и царских брачных ложах по сорока, а в других по одному соболю, и сверх того на оконечности стрелы втыкался калач…» (Там же. С.545-546).

Здесь мы видим яркий пример двоеверия: иконы — христианская святыня, стрелы — языческий оберег. В настоящее время фольклорные публикации Сахарова в научном мире считаются недостоверными, однако мотив обтыкания стрелами значимых объектов присутствует во многих восточнославянских заговорах и в изображениях на рушниках, а так же на свадебном подзоре, который закрывал низ кровати, что повышает достоверность данного сообщения И.П. Сахарова.

Два ряда стрел, чередующихся наконечниками вверх-вниз, охраняют более крупные восьмиконечные звёзды («Зорьки», «Солнца») и ромбы («женский» знак земли, поля) со свастиками (пожелание счастья, движения, жизни). Свадебный подзор XIX века. Архангельская область. Из книги «Свадьба. От сватовства до княжего стола» М.2001. с. 79.

В ХХ веке в свадебном обряде такую же функцию оберега выполняли иглы: «Во время свадебного пира иголки втыкали в пол, чтобы колдун не наслал на молодых порчу» «Славянская мифология». Энциклопедический словарь РАН ИС. М.2002.С.196).

в) Оформление могилы.

Этнографически ритуал обтыкания могилы стрелами не зафиксирован, существует только Купальская песня Курской губернии, в которой сестра просит брата, собирающегося её убить (за инцест), оформить её могилу с помощью стрел. Я сочла необходимым привести здесь этот гипотетический ритуал потому, что он удивительно перекликается с вышеописанным оформлением свадьбы и сообщением Константина Багрянородного. В царских свадьбах мы видим стрелы, увешанные «мягкой рухлядью» — шкурами, как символами богатства, изобилия, а в примере обустройства могилы молодой незамужней девицы (которые хоронились как невесты, а похороны мыслились своего рода «свадьбой» и жертвоприношением Богам), видим стрелы с навешанными на них полотенцами:

«Положи меня / У ограды,
Обсади меня / Стрелицами,
Обвешай меня / Наметками,…» (Л.С.Лаврентьева, Ю.И.Смирнов «Культура русского народа». С-П. 2005. С.419.).

В этой уникальной песне мы находим подтверждение сообщению И.П.Сахарова (19 век) об оформлении свадьбы, что важно, так как в дальнейшем подобные ритуальные действия в славянских свадьбах этнографами не фиксировались, а единичное упоминание без указания места бытования обряда для научного сообщества выглядит подозрительно. Так же, и этот текст об оформлении могилы, без сообщения Сахарова мало информативен, однако сведённые вместе они повышают вероятность достоверности описываемых действий и в том и другом текстах, особенно на фоне записей Константина Багрянородного.

Старинные восточнославянские могильные кресты, которые ныне осмысливаются многими исследователями как урезанный вариант «домика мёртвых», на мой взгляд, более походят на стрелы, совмещённые с христианским православным крестом:

Старинный намогильный крест в форме стрелы, «обвешанный наметками». Арнаменты Падняпроуя» Мiнск.2004. Рис 78, с. 363.

Так же «тема стрелы» проявляется на южнославянских средневековых надгробиях:

Из книги Н.Н.Велецкая «Языческая символика славянских архаических ритуалов». М.1978. Цветная вклейка.

2. Поднимание и перенос вещей, которые нельзя брать руками.

«…когда просыпалась молодая на другой день брака, то покров с неё приподымали стрелою»
(А.Н.Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу», том 1, М.1995. С.233. Со ссылкой на Сахарова).

Опять же, очень расплывчатое сведение, от которого современная этнография отмахивается как от недостоверного. Однако подобные этому ритуальные действия зафиксированы в белорусской свадьбе Пинского района (опять Полесье!), правда, в другой свадебной ситуации: «Молодую покрывает её отец. Она сидит за столом, отец вешает покрывало на киёк от бубна, которой бубнар бьёт, подходит к молодой и по ходу солнца обводит этим киёчком с покрывалом около головы молодой три раза и говорит: «Покрываю тебя, доченька, долею счастливой, добрым житьём и хорошими детками». После третьего раза он кладёт покрывало на плечи молодой поверх лент от венка, что у молодой на голове. Если два покрывала, то и другое так же на этом самом киёчке обводит отец три раза около головы молодого и кладёт его на плечи ей. Молодая сидит так с покрывалом за столом и так, с покрывалом, или с двумя, молодой забирает молодую к себе. А в хате молодого его отец уже будет снимать эти покрывала – «скрывае покрывало» (У.I.Раговiч «Песенны фальклор Палесся» том 2 «Вяселле». Мiнск. 2002. С.37. Перевод с белорусского мой). И там же далее: «Как молодые сели за стол, приходит родной отец молодого «открывать своих детей». Он берёт киёк от бубна или смычок от скрипки, …через стол подцыпляет покрывало, что висит на плечах молодой, и три раза обводит этим покрывалом на киёчке или смычке около молодых по ходу солнца и говорит: «Открываю вас, дети, телушкой или коровой. Если есть у него пчёлы, то другое покрывало открывает пчёлами, он говорит ещё: «Открываю тебя, сынок, пчёлами. Как третий раз обовьют около молодых покрывалом, то кидают его вправо» (С.40). В дальнейшем, всё чем «окрыл» молодую свёкор, он обязан был дать молодой семье.

Киёк (колотушка) в руке бубнара.

Аналогия, конечно, не полная, но и там и там мы видим в ритуале покрывало на тонкой палочке, имеющей «мужскую» символику: колотушка от бубна и смычок – предметы «мужские», несущие фаллическую семантику, и в условиях отсутствия в быту стрел, вполне их заменяющие. А ведь в крестьянском быту был широко распространён предмет, напрямую ассоциировавшийся со стрелой, это веретено:

«А невески-ти з золовушками в роздор пошли;
…А туги-ти луки – коромысла фсё,
А калёныя стрелоцьки – веретёшечька» (А.Д.Григорьев.«Архангельские былины и исторические песни». Том 3. С-П. 2003. №326 «Старина о льдине и бое женщин и небылица»; С.121).

Однако, веретено – женский атрибут и к данному ритуальному действу не подходит.

Пример полной ритуальной взаимозаменяемости стрелы и палки, с помощью которой извлекают звуки из музыкальных инструментов и их абсолютно «мужской» семантики находим в индийской свадьбе. Считается, что для полной ритуальной чистоты невеста может выйти замуж до первых месячных, если же «сроки поджимают», а жениха всё нет, то: «В центральных районах Индии девочка может… выйти замуж за стрелу или деревянную колотушку» (М.Дуглас «Чистота и опасность» М.2000. С.215).

3. Разделение косы невесты.

Так же, со ссылкой на И.П.Сахарова, Афанасьев сообщает: «…в старину, окручивая невесту, девичью косу её разделяли стрелою, а гребень, которым коса расчёсывалась, обмакивали в мёд или вино» (С 233). Совершенно очевидно, что действо это ритуальное, однако оно на сегодняшний момент фольклорных подтверждений на эту тему (раздел девичьей косы на две женские стрелой, прочерчивание пробора) нет.

Есть некие догадки, намёки: в свадебной приговорке: «Едет Холя, везёт гребень» мы видим некого персонажа, возможно божественного, аналога земного жениха, который дарил невесте на свадьбу ритуальный предмет – гребень. Имя Холя перекликается с устойчивым выражением «лелеять и холить», причём лелеят обычно девочек и девушек, а холят – мальчиков, юношей и коней(!), у которых «специально» для этого имеется «холка». Сравни название «маменькиных сынков»: «пахолок», «выхолень».

Всё это отсылает нас к упоминаемой в поздних «кабинетных» исследованиях паре Леле и Полеле, вероятно близнецов, где «Полеле», собственно означает «следующий за Лелей». Скорее всего, Холя – это эпитет юного Ярилы, а Леля (Ляля, Лёля, Лила), его сестра – близнец и «нечаянная» супруга, инцест с которой описывается в Купальских песнях, в одной из которых сестра просит брата обсадить её могилу «стрелицами» (см. выше).

В первой части мы уже говорили о прямом отношении Ярилы к браку и стрелам, здесь мы предполагаем его отношение к свадебным гребням, которыми нежно и медленно причёсывали традиционно плачущих невест, то есть успокаивали, «лелеяли и холили». Так что по косвенным данным мы вполне можем допустить, что стрелы, как атрибут Ярилы, могли применяться в обряде «повивания молодой», в момент изменения её причёски с девичьей на женскую. В белорусских вариантах свадьбы косу невесте расплетали юные родственники мужского пола (младший брат, племянник и пр.), которые назывались «закоснiки». После того, как они расплели девичью косу, её уже нельзя было заплетать ни под каким видом (можно было только подвязать, стянуть лентой распущенные волосы.), а до того, косу невесте старались плести «позаковыристей» («Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчаŷ». Мiнск 2005. С. 196-199), так, что бы её было трудно расплести, в неё иногда вместе с лентами вплетали иголки и булавки. В такой ситуации для раздела волос «по едину русу волосу» острая стрела была весьма к стати.

На фото: гребень в руках автора статьи, приступаем к косочесанию

4 Зашивание наконечника стрелы в пояс с целью защиты.

М.Забылин со ссылкой на И.П.Сахарова приводит «Заговор ратного человека идущего на войну»:

«Выхожу я во чистое поле, сажусь на зелёный луг,
Во зеленом лугу есть зелья могучие, а в них сила видима-невидимая.
Срываю три былинки: белыя, чёрныя, красныя.
Красную былинку метать буду за Окиан-море,
На остров на Буян, под меч кладенец;
Черную былинку покачу под чернаго ворона,
Того ворона, что свил гнездо на семи дубах,
А во гнезде лежит уздечка бранная с коня богатырского;
Белую былинку заткну за пояс узорчатый,
А в поясе узорчатом зашит, завит
Колчан с каленой стрелой, дедовской, татарской.
Красная былинка притащит мне меч кладенец,
Черная былинка достанет уздечку бранную,
Белая былинка откроет колчан с каменной стрелой.
С тем мечем отобью силу чужеземную,
С той уздечкой обратаю коня ярого,
С тем колчаном, с каленой стрелой, разобью врага супостата.
Заговариваю я ратного человека, (такого то) на войну сим заговором.
Мой заговор крепок, как камень Алатырь («Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» собранные М. Забылиным. М.1992. С.299).

Заговор этот довольно сбивчивый, не стройный, глаголы употребляются не подходящие: почему под ворона былинку «катят», травинки вообще плохо катятся. Почему в поясе зашит-завит колчан? Колчаны обычно носили на спине, зашить его в пояс невозможно. Видно, что заговор составлял либо человек, плохо знакомый с перечисляемыми вещами, либо его прочитали собирателю специально в искажённом виде.

Относительно поясов из других источников мы знаем, что в них зашивали обереги – целебные травы и бумажки с молитвами, например: «Цяжарнай жанчыне ŷ якасцi абярэгу ŷ пояс зашывалi насенне «дзiкiх» канапель» (А.Катовiч, Я.Крук «Летнiя святы» кнiга 1. Мiнск 2009. С.87. Перевод: «Беременной женщине в качестве оберега в пояс зашивали семена дикой конопли»). А в средневековье пояса оформлялись металлическими предметами: бляшки с изображением людей и животных из Мартыновского и других кладов нашивались на пояс. Так что трофейный наконечник стрелы железный или каменный(!), принесённый дедом с какого либо сражения, вполне мог стать семейным оберегом, и его вполне могли вшить в пояс идущему на войну потомку.

6. Атрибут ряженного персонажа

В Сяточном обряде «Вождение козы», широко распространённого на восточнославянской территории присутствуют некие «стрельцы», желающие убить Козу: «хотят козку бить, хотят погубить!». Из текстов, сопровождающих обряд, невозможно понять, чем собственно, стрельцы стреляют в Козу. Рисунок 1926 года показывает нам, что носители традиции представляли «стрельцов» вооружёнными луком и стрелами:

Персоны Святочного ряженья. №5-казак с луком и стрелой. Рисунок Л.С. Ленчевского и Т.И.Сафоновского к этнографическому описанию обряда «Коза». 1926 год. (С. Кунча, окр. Г. Шепетовка, Украина). Из книги «Славянская мифология» Энциклопедический словарь. М.2002. С.231.

5. Вкладывание стрелы с лечебной целью.

а) В постель: «Когда ребёнок страдает неизвестной болезнью, мечется и кричит по ночам, простолюдины кладут ему под голову – мальчику небольшой лук со стрелою. А девочке пряслицу, причитывая: «щекотиха- будиха! Вот тебе лучок (или пряслица); играй, а младенца не буди!» (А.Н.афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу». Том 3. М.1995. С.41).

б) В питьё: «В наговорную воду, употребляемую против сглаза, хорутане вместе с угольями кладут стрелу или ключ» (А.Н.Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу», том 2, М.1995. С.208).

6. Пускание зажженных стрел на Масленицу и Купалу

В этнолингвистическом словаре «Славянские древности» под редакцией Н.И.Толстого находим такое сообщение: «У балканских славян наиболее популярным ритуалом было разжигание масленичного огня в форме костров, а так же огромных факелов и горящих стрел, пускаемых во все стороны» (Том3, С. 194).

«Для юго-западной, восточной и юго-восточной Болгарии характерно сочетание этих огней (костров и факелов) с метанием парнями огненных стрел (чилкане, туйкане) после того, как они перепрыгнут большой костёр. Стрелы также носили различные названия: чавга, перница, лугачка. В юго-западной Болгарии ими стреляли из лука. Верили, что чем дальше залетит стрела, тем больше будет плодородия в этом году» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М.1977. С.277-278).

«Центральное место в праздновании иванова дня (у народов бывшей Югославии) занимали обычаи с огнем. С вечера под праздник повсюду зажигали ритуальные огни – это могли быть большие и маленькие костры, факелы, огненные колеса и СТРЕЛЫ (выделено мной).

Анализируя различные народные толкования этих огней, югославские ученые (М.Гавацци, С.Зачевич) полагают, что они имели целью: а) помочь солнцу сохранить свою мощь после летнего солнцестояния; б) очистить людей и скот от пагубного воздействия нечистой силы, например от болезней; в) содействовать благополучию людей, например: созданию семей, плодовитости скота и плодородию земель» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летнее-осенние праздники. М.1978. С.209).

Дата добавления: 2015-07-02