Шаги в глубину 17 страница

Я жестом предложила Рее двигаться за мной и неспешно пошла вперед. Одну дверь кто-то с мясом вырвал из пазов. Я изучила повреждение с профессиональным интересом, поморщилась и заглянула в помещение — скорчером вперед.

— Дональд, возьми картинку на анализ, — сказала я, сглотнув. — Прогони через компьютер. Мне нужны причины смерти.

Бывший офис охраны по колено был завален трупами. Судя по всему, тела сюда стаскивали и складывали. А еще их, по-моему, предварительно ели. Разбираться в подробностях времени не было, да и не хотелось. Их всех раздели — кого после смерти, кого до. А еще…

Хватит, Алекса. Хватит.

— Обрабатывается, — глухо сказал Дональд. — П-пришли уточненные данные сканеров. Лужа протобионта занимает пятнадцать к-квадратных километров. П-почти идеальный круг.

— Дай угадаю. Центр круга — база?

— Да. Если т-точнее — оранжереи.

Я фыркнула. Ну еще бы: это там, где возится какая-то крупная дрянь.

— К-как выжившие? — спросил Дональд.

— Как найдем — скажу.

В эфире повисла нехорошая тишина.

— Эээ… — выдавил наконец Дональд. — Т-ты только что прошла мимо одного… А т-теперь и Рея.

Я остановилась, упала на колено и описала стволом широкую дугу. Рея тоже замерла и теперь загадочно молчала слева и чуть позади. Сердце пока еще оставалось в грудной клетке, но это ненадолго. Повторяй про себя: чертовы нервы, чертовы нервы…

— Дональд, — позвала я, — сканеры не сбоят?

— Н-нет.

— Я тоже ничего не вижу, — отозвалась Лиминаль. — Но в коридоре странный переменный фон.

Радиация и впрямь скакала — на несколько микрозивертов в минуту, но это не может обмануть сенсоры фрегата, вот прямо никак-никак не может. Коридор словно бы пульсировал, мое сердце рвалось ему навстречу, в горле стоял шипастый комок — и все это происходило одновременно и со мной.

Лучи света, как назло, выхватывали из темноты кровавые мазки по стенам и на полу, зеркальное забрало шлема Реи, в памяти снова дрожью отозвались объеденные тела. Я скрипела зубами, понимая, что могу сорваться в кромешную панику, что… Нет-нет-нет-нет!

«Я снова сплю?!»

Черт.

Что делает инквизитор в аномальной ситуации? Оценивает обстановку. А что делает сумасшедший инквизитор? Вот-вот. Он проверяет, не глючит ли его. Я сцепила зубы и принялась вспоминать свои действия, логику мира, последовательность событий, а цепочки сами потянулись в прошлое, соединяя отдельные звенья. «Хорошая память, хорошая». Память виновато развела руками: да, мол, я хорошая. Извини, мол, но это все по-настоящему.

— Вперед, — кашлянула я. — Потом разберемся, что за дрянь здесь происходит.

Это все фигня. Раз по-настоящему, значит, это просто жестокий космос и тупые люди, а не больная голова. «Молодец, Алекса, — криво улыбнулась я. — Никогда бы не подумала, что буду радоваться такой реальности».

Коридор повернул, и, судя по неловкой возне на «Телесфоре», там снова видели фантомов, но нас с Реей решили больше не расстраивать. Я прикидывала, почему так бывает: сенсоры видят, а люди — нет, и ответы относились все больше к разной мистике. Еще бардак на термографе можно оправдать, но биометрические системы искали людей не по теплу. Ошибка позиционирования?

— Дональд, проверь шкалу высот и перегенерируй соотношение био- и пространственных локаторов.

— М-минуточку.

Я водила скорчером по сторонам уже безо всякого фанатизма. Ну подумаешь — призраки. Условно живая пакость, которую мы почему-то не видим. С кем не бывает, правда? В наушниках смущенно кашлянули, потом хихикнула Мария, и я нахмурилась.

— Т-тут такое дело, — виновато сказал Дональд. — Биометрия наврала. Люди п-под вами.

За спиной у Дональда народ облегченно обменивался репликами, а вот мне было невесело, даже ругать обормота расхотелось.

— Молодец. А теперь расскажи мне, с каких пор у базы «Зеркало» есть подземный комплекс.

Веселье стихло, а мне захотелось в сердцах оплевать себе забрало изнутри. Ну что за дерьмо-то, в самом деле?

— Он есть.

Я оглянулась на Лиминаль. Теперь блики моих фар складывались на ее забрале в какую-то совершенно жуткую маску. Или это отражались мои собственные мысли.

— Но н-на сенсорах и правда… — неуверенно начал Дональд.

— Я едва чувствую его, — сообщила маска, глядя на меня. — Вероятно, он экранирован.

— А биометрия? — озадаченно сказала я.

— Управляемый экран, — подсказала Мария. — Настроен не на все частоты.

Логика тут, конечно, была: допустим, люди внизу и не должны находиться. Но все же, чтоб его… Закрытый от средств наблюдения подземный комплекс базы. Базы, на которой трупы едят, а потом складывают в комнату охраны. «К черту. Забрать данные, сделать ноги и взорвать к херам эту базу». Я сбилась с шага: мысль о взрыве была неожиданной — откуда-то из прошлого эта мысль, из славного и героического прошлого, где «во имя Империи, Первого Гражданина» и все такое. Чертова мысль была внезапна, но неимоверно приятна.

«Останется время — перезагружу реактор. И гори оно все красивым пламенем».

Я выбила дверь на лестничный пролет — обычную петельную дверь — и показала жестом Лиминали: после вас, фройляйн. Рея неторопливо вошла туда и принялась подниматься. «Сканер ходячий», — выругалась я, вспомнив о способностях гвардейца. По крайней мере, это означало, что наверху спокойно.

Лестница выглядела чистенько, но в паре мест стены попортили ударными патронами и, судя по брызгам металла, стреляли в упор. Крови или обгорелой органики не было. Я поймала себя на том, что мысленно перебираю ругательства, и прикусила губу. Треклятая база сдувала с меня остатки крыши, я уже готовилась встретить за поворотом Джахизу, увидеть исковерканный трупик девочки в персиковом платьице, готовилась…

— Стой.

Рея загораживала мне путь. Мы шли уже по коридору третьего этажа, а у меня между лопаток дрожала капелька предательского пота, и системы биоочистки будто в издевку не спешили что-то с этим решать.

— Там человек, — сообщил шелестящий голос Лиминали. — Вооружен, взволнован.

«Там» — это был, если верить схеме, тот самый административно-командный центр, где находились наши данные. Я облизала губы: по теперешним моим представлениям, любой контакт с местным стоило начать парой выстрелов в голову. А ведь как все хорошо планировалось: обмен сигналами с «Зеркалом», спускаемся мы с обормотом, забираем данные, я слушаю милый заботливый треп…

— Ты тоже взволнована, — добавила Рея. — Перестань.

— Как только — так сразу, — буркнула я, поднимая скорчер на уровень глаз.

Эти самые глаза отчаянно слезились, и смаргивание помогало плохо. Я ухватила оружие обеими руками и двинулась к двери. «Сейчас ты у меня попляшешь. Я тебя не знаю, но ты у меня в такой кошмар попадешь, что все-все сразу расскажешь».

Тычок в контрольную панель — шаг внутрь.

В темном помещении блекло светились экраны — половина даже не голографические. На их фоне выделялся оператор, который сидел в кресле перед командным пультом. Я наметила его затылок приоритетной целью и присмотрелась к мониторам. База была пустой — с камер наблюдения видно было безлюдные коридоры, кое-где расписанные уже знакомой и — черт побери — приевшейся мазней кровью. Зато на нескольких экранах оказались новые виды: например, покрытый рыжими потеками металлический шар («Где это?»). Или ряды автоклавов. Или…

— Кто здесь?

Голос был высокий для мужчины, но вроде и не женский. Оператор повернулся к нам, выставляя перед собой какое-то оружие. Я рванула в сторону, готовясь к неминуемому выстрелу, и навела прожекторы на фигуру в кресле.

Трясущиеся руки едва держали рельсовое ружье с раздолбанным коллиматором, его ствол ходил из стороны в сторону, а потом оружие исчезло. Лиминаль тенью пролетела мимо оператора и снова встала рядом со мной, держа «рельсу» за цевье.

Оператор, по-моему, всплеснул руками, но на самом деле я видела только его лицо — сизоватый пузырь со шрамом рта, вокруг которого запеклась кровь, дырочки носа и бугристые волдыри там, где должны быть глаза. Эта тварь в стандартном комбинезоне дрожала, вертя слепой мордой, вжималась в кресло, даже не пытаясь встать.

— Кто здесь?!

Я невольно вздрогнула. Резкий высокий крик вспорол тишину. «Телесфор» потерянно молчал, молчала Лиминаль, и, вспомнив о ней, я собралась. Что бы ни сидело в кресле, оно безнадежно слепо, а рядом со мной — гвардеец Его Меча. Да и с миллионвольтным выстрелом скорчера спорить тоже неинтересно.

— Борт «Событие», — нарочито сухо сказала я. — Мы за данными для Мильфиадеса. Что у вас произошло?

«Деловой тон. Деловой тон. И на рожу эту не смотреть».

— «Со-событие»?

Да что ж за неприятный тембр такой?

— Да. Фрегат «Событие», я курьер. Мне нужен замдиректора Стросс. Что с вами? Что произошло?

— Э-это я, — хрипло пискнуло существо. — Замдиректора Стросс.

Я запаниковала. «Я сплю, м-мать вашу. Что за бредовый разговор?!»

Существо поднесло руку к лицу и отправило изъязвленный палец в рану рта. Мой собственный палец честно дрогнул на спуске: мне показалось, что у урода четыре фаланги.

— Что с вами? — спросила я, поражаясь своему ровному голосу. Спасибо славному прошлому, надо полагать. — Что произошло с «Зеркалом»?

— «Пятый день», — грустно и гулко сказал Стросс, вынимая палец из рта.

С пальца стекала желтоватая жижа. И да — мне показалось: на пальце было не четыре фаланги. Их было пять.

Черт, я сейчас выстрелю.

— Какой еще пятый день, сволочь?!

— Алекса, — тихо сказала Рея, — пропала связь с «Телесфором». Мы опускаемся ниже уровня экрана. Весь комплекс.

Я оскалилась:

— Господин сволочь Стросс. Внятно и по пунктам: какого дьявола происходит на базе?!

— «Пятый день».

И снова я удержалась — не знаю даже как.

— Проще вопрос: почему база опускается?!

— Закат.

Меня трясло, и видела я только безглазый пузырь. Пол дрожал все сильнее, экраны помаргивали, что-то хрипло гудело, а потом господин замдиректора Стросс протянул ко мне руки, которые со скрипом удлинились на полметра. Потом еще на полметра. Я, кажется, даже улыбнулась: определенно, стоило отсрочить выстрел ради этой феерии.

Но — ровно до этой феерии, подумала я, нажимая на спуск.

Глава семнадцатая

Земля кое-где полыхала, с неба сыпались густые хлопья горелой плоти — тяжелые, медленные, как крупный снег. Или как листопад — я не знаю. Я тащила Рею по земле, за ней в свежевыпавшем пепле тянулась борозда, но к снежно-белому телу грязь словно бы не липла. Руки болели: щиты закончились час назад, и клещи холода намертво сжимали мне пальцы. Скафандр им был не помеха.

«Видишь, Рея, я даже захочу — не смогу тебя бросить».

В наушниках громом гудели помехи, навигационный модуль, по-моему, выгорел к чертям, так что я просто тащилась подальше от будущего эпицентра. Пепел все падал, видимость ухудшалась, горелая степь скрипела под ногами. И где-то между ушей танцевала гаденькая мыслишка, мол, тащи, тащи, Алекса, хоть умрешь не дрянью. Можно бросить Лиминаль, рвануть самой наперегонки со взрывом реактора — и все будет классно.

По крайней мере, так я умру не с обмороженными до костей руками.

Остальных мыслей не было, воспоминаний — тоже, поэтому, когда я увидела прямо перед собой валящиеся с неба огни, мне показалось: вот оно. Что — «оно», я не знала, но ни секунды не думала о фрегате «Телесфор», о том, что некий заика нас ищет. Между сигнальными огнями открылась сияющая пасть, а потом пришло чувство полета. Кувыркаясь, я летела внутри луча-захвата, все еще не в силах отпустить изломанную куклу. В шлюзе я оторвала пальцы, примерзшие к бокам Реи, и подняла забрало шлема. Шлюз закрывался, отравленный и активный воздух вышвыривало в фильтры, и у интеркома за внутренними воротами уже возился кто-то, спешно натягивая тяжелый скафандр.

У меня было секунд двадцать, чтобы понять, как все закончилось.

— Рея! Ты меня слышишь?! Рея!

Ее веки тяжело дрогнули и приоткрылись. Лиминаль сейчас не хотела смотреть на этот мир, и вопреки тому, что я видела десяток минут назад, передо мной лежала раненая и смертельно усталая девушка. Не чудовище — девушка.

— Алекса…

— Быстро и честно, — сказала я. — Жить будешь?

— Да.

Я не разбираюсь в выражениях лиц статуй, но Рея ответила правду, и это было прекрасно. Уже несколько часов я не ощущала такого счастья.

На моем запястье сомкнулся неприятно крепкий захват, и радость поутихла. Два огромных алых глаза смотрели мне прямо в мозги — и без того больные, несчастные мозги.

— Алекса, ты помнишь? Не говори ничего Дональду.

— Что? Да!

— Пожалуйста. Не говори.

Эта ее косичка, вьющаяся из копны спутанных волос, эта маленькая грудь, этот острый подбородок — и мертвая хватка на моей руке. Худая трогательная девчонка — и ледяной захват. «И это она сейчас балансирует на грани потери сознания».

— Хорошо, — прошипела я. Касание ледяных пальцев выкручивало суставы. — Почему?

— Я тебя попросила.

— Помню, не скажу. Но почему?

— Дональд расстроится, — тихо сказала Рея, закрывая глаза.

Она получила свой ответ и проваливалась в беспамятство удовлетворенная. Увы, мне ни первое, ни второе не грозило.

— Что здесь?!

Я обернулась. Обормот и Мария стояли у ворот — в скафандрах, напружиненные, готовые подскочить и сразу кинуться помогать. Ну, уж нет.

— Стойте, где стоите! — крикнула я, помахав искалеченной рукой.

Холод отпускал, но взамен пришла боль.

— Алекса, Рея…

— Я же сказала! — прикрикнула я. — Все назад в корабль. Мы заразны, категория «омикрон».

— «Омикрон»? Что это? — прохрипел взволнованный голос Марии.

— Понятия не имею, но мы вместе разберемся, — я показала прикрепленный к предплечью блок данных. — Если ничего не выгорело, конечно. А пока тащите сюда криокамеру и запечатывайте шлюз.

Они отступили назад, а я только сейчас вспомнила кое-что важное.

— Эй, Дональд!

— Д-да?

— Взрыв зафиксирован?

— М-м… Конечно.

— Один? А второй?

— А, д-да. Т-только что.

— Хорошо.

Я села на пол, и я правда-правда чувствовала то, что сказала. Мне было хорошо.

* * *

Вторая доза кровеобразующего препарата пошла куда легче, и я прилегла, опираясь на привод луча-захвата. Пользоваться чем-то, кроме толстого инжектора, обмороженные пальцы мне не позволяли, а Марию я послала в таких выражениях, что даже она, кажется, прониклась серьезностью угрозы. Яркий свет шлюзовой камеры нещадно лупил по глазам, но так даже лучше: кровавая — нет, даже не кровавая — дерьмовая резня в недрах «Зеркала» не так настырно лезла из памяти. Есть мне не хотелось, и я некоторое время думала, считать ли это симптомом.

«Черт, да, может, цветные пятна в глазах надо тоже считать симптомом».

В голове медленно перемешивалось пюре из усталости, тупой боли и понимания того, что я могу пополнить ряды мутировавшей нечисти. А вообще, это все обидно, подумала я. У меня в крови самовоспроизводящиеся наномашины с программами против всех известных науке безобразий и их гипотетических штаммов. Мой иммунитет выдержит даже обнимашки с больным «серой известью», но… но… Загадочная дрянь, судя по тому, что я видела, нагло игнорировала все прививки, даже аналитические. Высшее руководство «Зеркала» было иммуномодифицировано по полной программе, и вот все равно…

* * *

Вспышка.

Я уклонилась от хлесткого удара, потому что подставлять скафандр под такие плети — это неординарно и дебильно. Бугристый хлыст отлетел в сторону, пачкая стены липкой слизью, а вибронож наконец издох. Если бы мразь не закрывала мне путь к реакторной зоне, я бы с ней вообще не связывалась, а вот теперь приходилось использовать ультима рацио куда раньше времени.

Плазмакластический удар превратил коридор в оплавленную трубу, с потолка капала бывшая обшивка, а в моем «флоганефе» остался последний выстрел. Повернув в неповрежденную секцию прохода, я обнаружила, откуда вырвался монстр: сорванная дверь — старомодная, на петлях, — какие-то огрызки трупов внутри, и поломанная табличка «Старш… энергетик Макс… Ставропо…».

* * *

Я потерла висок. Приступы неприятных воспоминаний — это пройдет. Подумаешь. Главное, понять, что там у нас за зараза такая и когда мне прыгать наружу. Компьютеры «Телесфора» бодро потрошили кодировку полученных данных. Дональд очень искренне сообщил через стекло, что Яуллис разрешил это сделать, а я даже не стала всматриваться в его микровыражения.

Какая, в сущности, разница?

Тяжелый вздох. Я обернулась: Рея лежала под баком, из которого медленно сочился тяжелый пар. Жидкий воздух тек на нее тремя дымными струями, охлаждая и защищая. Криокамеру демонтировали, но с ходу притащить ее из трюма в шлюз не получилось. Все-таки я серьезно покромсала интерьер, распихивая по кораблю дронов.

— Рея?

Она повернула голову, ловя меня в свой алый прицел. Нас разделяло метров десять ослепительной стерильной пустоты.

— Ты как? — поинтересовалась я.

Лиминаль прикрыла глаза и повела плечом. Ну, вот я уже с полуслова понимаю девчонку, которая так уютно лежит голая под минус сто с лишним. Еще пара таких забегов, и все у нас будет вообще здорово: взаимопонимание, мир, дружба. А потом я ее вылечу и подарю Дональду.

Вот ведь бред, а?

Я напряглась и подтащила поближе термометр: вдруг и правда жар, а мои маячки филонят? Прибор пискнул и сообщил, что температура у меня нормальная, даже чуть пониженная. Ну, предположим, последнее никого не удивляет, решила я, покосившись на Рею, окутанную холодным паром. «Пленка, которая ведет себя как холод, но при этом температуры не имеет», — вспомнила я попытку Марии объяснить, что такое Лиминаль Рея. Нет, ну, конечно, понятно, что эта самая пленка тормозит зачем-то (зачем, кстати, и как?) все тепловое движение, но, черт возьми, тупо же, разве нет?

— Эй, последняя из…

Рея снова приоткрыла глаза.

— Расскажи, почему ты не убила Дональда, — потребовала я, устраиваясь поудобнее.

Под баллонами некоторое время молчали, после чего тихо прозвенело:

— Зачем тебе это знать?

— Мне интересно.

— Почему?

Я не удержалась и все-таки посмотрела на нее. Последняя из Лиминалей села под своим паровым душем и положила ладони на колени. Кольца, в которые сворачивается ее скафандр, все же здорово напоминают кандалы, решила я в надцатый раз.

— Не знаю, как тебе объяснить. Для начала, потому что он капитан, а ты — член экипажа. Ну и так, по мелочи, — мы много пережили вместе, а я о тебе ничего не знаю.

Рея изучала меня: это было видно, хотя ее красные зрачки оставались неподвижны.

— Ты не знаешь, потому что не спрашивала, — сказала Лиминаль.

Мне очень захотелось прикусить себе язык. Подколка, вопрос по делу. Подколка, вопрос, вопрос — вся история моего общения с седой ходячей бомбой сводилась к… Да ни к чему она не сводилась, я с идиотом Тоддом в свое время больше общалась, чем с Реей. «Это что, укол совести сейчас был?» Неприятно признавать, но я на самом деле обходилась с этим существом как с предметом военно-космического интерьера. Даже рассуждая об отношении к ней Дональда.

— Вот я и спрашиваю, — сказала я наконец. — Хорошая возможность поговорить, ага?

— Почему?

Да она что, совсем больная? Я покатала по языку обидные слова — и проглотила их: а ведь отмороженная красавица вовсе не дура. Ей всего-навсего хочется узнать, почему я, ее собеседница, считаю эту ситуацию удобной.

— Я, ты, пустой шлюз, — я подняла руку, демонстрируя разрез скафандра. — Неведомая зараза. Мне, может, придется наружу выбрасываться.

— Ты боишься смерти?

Нет, ну какова засранка?

— Рея, ты мне зубы заговариваешь?

— Нет. Я тоже хочу узнать о тебе больше.

Это просто обезоруживает, скажу я вам.

— Ответ за ответ, — быстро сказала я. — Знаешь, игра такая?

Последняя из Лиминалей кивнула, я облизала пошерхлые губы и напомнила:

— Колись тогда. Мой вопрос был первым.

— Я не могла его убить.

Клево, ух ты.

— Он тебе что, сразу понравился, что ли?

— Это второй вопрос, — бесстрастно напомнила Рея. — Моя очередь.

Ладно, всего одна милая глупость насчет смерти, и я до тебя доберусь, девочка моя.

— Ну, смерть — это…

— Нет.

Оторвав взгляд от ослепительной лампы, я взглянула на собеседницу. Та с ртутной пластикой приняла совершенно фантастическое положение тела, так что на нее теперь даже смотреть было неудобно.

— У меня другой вопрос, — сообщила Рея.

Лиминаль вытянула одну ногу перед собой и пошевелила пальцами. Потом с задумчивым видом наклонила голову к плечу. «Она что, нарочно?» — подумала я раздраженно. В неестественном сиянии шлюзовых ламп, в нечеловеческой позе, в ореоле из леденящего пара…

— Почему ты сама его не убила?

Молодец, последняя. Ты ухитрилась задать отличный вопрос, и было бы неплохо самой знать на него ответ.

— Поначалу побоялась, потом увидела тебя, — сказала я.

— Это не ответ.

— Ну, прости-прости, — ухмыльнулась я. — Я же не в курсе, что тебя не устраивает мой инстинкт самосохранения.

Рея прикрыла глаза и медленно начала говорить. Я слушала ее, и под останками скафандра тело покрывалось испариной, тело поняло, что спящая красавица говорит по делу: ведь это было у тебя в голове, верно? Верно, Алекса, дура ты несчастная? И демонтировать криокамеру, пока дрыхнет обормот, и отправить Лиминаль в свободный полет, и — спокойно шлепнуть последнего хозяина корабля. Наивный дурачок строил все на предположении, что захват корабля начнут с него, а не с его убийственной телохранительницы. А на самом деле все просто, нужны только минимальные познания в схемах питания.

И минимальная уверенность, что я это смогу пережить.

— Отличная идея, — сказала я вслух. — Ты кровожадное чудовище, Лиминаль. Жаль, я не додумалась до этого.

Рея немного еще посмотрела на меня и улеглась.

— Эй, ты чего? — спросила я. — Моя очередь.

— Не хочу больше.

Мне стало не по себе — и это при моем-то положении и моих же туманных перспективах. В ровном и вроде бы недвузначном ответе последней из Лиминалей слышалось:

«Ты брехло, Алекса».

* * *

Я проснулась от холода. Климатическая система потрепанного скафандра давно приказала долго жить, во рту было кисло и гадко, хотелось почистить зубы, хотелось пить и в туалет — не в скафандровый подгузник, а в нормальный туалет, хотелось в кресло и чтоб кофесинт… Но в целом — жить я хотела. Два часа сна, который мотыляется, как суборбитальный челнок, — небольшое удовольствие, но организм настырно требовал хоть недолгой отключки, и на свежие кошмары пополам с устоявшимся дурдомом ему плевать. Я оглянулась: Рея в странной позе валялась под баллонами, закрыв глаза — то ли снова ударилась в бифудху, то ли спала. Мы провели в шлюзе уже черт-те сколько времени — больше суток. И пора узнать, каковы успехи у юных взломщиков.

Я прислонилась к стене у внутренних ворот шлюза, зажала кнопку вызова в меню и принялась ждать. Первой примчалась Мария.

— Что-то случилось, Алекса? Ты… — прохрипел интерком.

— И не мечтай, живодерка. Я в порядке.

— Так чего ты?

Мария потерла заспанные глаза. Меня это зрелище несказанно порадовало.

— Чего я? Это ты чего? Ты там что, пьешь и дрыхнешь, что ли?

Карпцова отпрянула от монитора:

— Если ты о данных, то они еще…

— О данных? Да ну ты что? — страшно удивилась я. — Вы там не торопитесь с этой ерундой, мы с Реей еще в планеты не доиграли.

— Привет, — сказал Олег, показываясь за спиной докторши. — Не нервничай, мы почти закончили. И Мария уже почти закончила с образца…

Доктор цыкнула на него сквозь зубы, съежилась, а я, признаться, сразу не поняла, о чем говорит красноглазый. А потом сообразила.

— Образцы, значит… — начала я задумчиво.

— Ты не заводись только! — предупредила Мария и отгородилась от камеры обеими ладонями. — Я соблюла все меры предо…

— Да ты просто гений, мать твою! — уже не сдерживаясь, заорала я. — Эти на «Зеркале», по-твоему, идиоты, а ты — непогрешимая донна Эльза?! Когда ж это дерьмо закончится? Что ты набрала? Кровь у меня откачала?

— Мазки с кожи, пробы воз…

Я потерла глаза. Очень хотелось убивать.

В дальнем краю перспективы показался последний герой фрегата «Телесфор». Дональд на бегу напяливал на себя растянутую футболку и что-то мычал под нос. Я захлопнула рот и очень вовремя — как раз чтобы услышать голос ВИ, который не хотела больше слышать.

— Дорогу нашему капитану, — буркнула я, когда он подошел ближе. — Дональд, открывай ворота.

— Т-ты же сама затребовала карантин, — поднял брови обормот.

Я слегка поизучала его, выяснила, что спал он плохо и недолго, и мне это понравилось. Приятно.

— Затребовала. Но вас одних оставлять нельзя. Во-первых, наша алкоголичка протащила через карантин образцы, так что он уже бессмыслен. Во-вторых, ты снова вернул в строй мятежную железку… Эй, привет, «Телесфор»!

— Привет, Алекса, — произнес женский голос прямиком в шлюзовой камере.

Я улыбнулась и посмотрела снова на экран интеркома.

— Без комментариев, Дональд. У тебя хоть есть разумные причины?

— П-полно, — твердо сказал он.

Что ж, убедительно — ну, по крайней мере сам он в сказанное искренне верил.

— Да? Отлично, я в тебе и не сомневалась. Тогда начинаем совещание.

Я ощутила спиной холод и отодвинулась. Пусть поглядят друг на друга, я ж не злая. Рея кивнула Дональду, Дональд кивнул Рее, я кивнула сама себе и дала слово Марии.

— Выводы странные, — сказала Карпцова с опаской. Я поощрительно улыбнулась: мол, сделай свое дело, детка. — Если бы я не встречалась с описанием Волтурны, я бы никогда не сказала, что это за объект.

— Вирус, бактерия, простейшее?

— Вроде как вирус.

Мне захотелось отшлепать Марию. Нельзя со мной так.

— Ты хочешь сказать, что, пока я тут сутки курортничала, ты не смогла определить хотя бы домен?

Карпцова обиделась, достала что-то из кармана на животе, и из этого чего-то выпрыгнул голоэкран.

— Смотри.

Я посмотрела и честно попыталась понять, что передо мной. Капсид у этого вируса слишком напоминал полноценную клеточную оболочку, а уж начинка… Зачем ему так много ДНК? Или вот это что такое было? Я вспомнила ключевое слово — «Волтурна» — и с сомнением посмотрела на экран интеркома.

— Ты хочешь сказать, что на «Зеркале» поработал «Творец»?

Мария поджала губы:

— Не очень-то хочу, если ты тоже помнишь эту историю. Симптоматика, опять же. Но в морфологическом и поведенческом аспекте — это «Творец». Я только не пойму, что с этими основаниями…

— Стоп-стоп, — поднял руку Олег. — А можно для провинциалов?

— Да легко, — отмахнулась Карпцова. — «Творец» — это микроорганизм, который нашли на Волтурне…

Я терла лоб, и ничего дельного натереть не получалось. Волтурна была раньше «Глизе 581 с», а имя собственное получила после того, как восторженные ученые обнаружили там океан, кишащий жизнью. Размах экосистемы поражал воображение: от условных вирусов до километровых щупалец. Исследователи забились в мультиоргазме, но описать все это не смогли, швырнули там пару зондов и улетели. Не помню толком хронологии событий, но через год, кажется, примчались новые ребята, обвешанные грантами Империи, как волосатики колтунами, и разразился скандал. Оказалось, что Волтурну покрывает просто океан «первобытного бульона». Первую экспедицию объявили фальсификаторами, их данные и съемки — подделками. Ну и рассказам о скоропостижной смерти и разложении пойманных образцов, конечно, теперь мало кто верил.

Мало кто — это не значит «никто». Имя парня из головы вылетело, но он был с Бекассы, и он раздобыл лиофилизированные останки якобы волтурнских существ. Дальше все было как в фантастических рассказах или в историях про случайных изобретателей. Он выделил из сушеной дряни микроорганизм, дал ему какое-то имя и пошел сдавать в свою лабораторию. Там полученную среду обозвали колонией соплей, засунули в питательный супчик и… Короче, нет больше этого города на Бекассе.

Когда с планеты пошли сигналы биоопасности, подумали об эпидемии. Патрульные местной корпы обнаружили вместо города море щупалец, оплетающих аркологии. По счастью — или по несчастью — корпорация оказалась с биологическим уклоном, так что вызывать термоядерные удары не стали. Щупальца распотрошили, изучили и во второй раз выделили этот вирус. Уже с подходящим названием — «Творец».

— …когда он попадает в любую питательную среду, он начинает процесс ее преобразования. Буквально — х-хик! — строит клетки, собирает ткани по заложенной в ДНК программе.

— Мария, поправь меня, но «Творец» же работает только с неклеточными объектами?

Подбитая посреди вдохновенной речи Карпцова замолчала и посмотрела на меня.

— Теоретически… Да и практически, на Бекассе он создал полипов, которые генерируют протобионт. То есть он изменяет и саму среду под себя.

Я поморщилась:

— Мария, ты поняла, о чем я. «Творец» неспособен заражать людей. А эта дрянь — способна.

Дата добавления: 2015-06-27