Реконструкция древнерусской одежды 1 страница

В ХIII-ХIV вв. в качестве украшения башмаков начали применять тиснение. Обычно это ряды параллельных насечек между элементами растительно-геометри­ческого орнамента на носке башмака.

Древнерусские башмаки Х-ХIV вв. крепились с помощью ремешка, пропущенного через ряды дырочек в области щиколотки. При таком способе крепления башмак подходил для ноги с любым подъемом.

Обувь

Обувь - это неотъемлемая часть костюма. Как и костюм, обувь каждого народа была особой и традицион­ной. Привычные формы и приемы изготовления передавались от поколения к поколению, отражая этническую историю народа и этнокультурные связи на разных этапах его развития. Обувь делали из лыка и кожи.

Обувь из лыка. Наиболее архаичный вид обуви, бытовавшей в Древней Руси, лапти, плетенные из лыка липы, березы и других пород деревьев. Как утвер­ждают исследователи одежды, они были известны в ка­менном веке. В ранних слоях древнерусских городов они почти не известны. В Новгороде обнаружен лишь один лапоть, найденный в слоях XV в. О существовании лаптей в более раннее время говорят как находки инструментов для плетения лаптей - кочедыков, так и наличие плетеной обуви в могильниках. Подошвы из плетеных кожаных ремней найдены в Лядинском могильнике и в кургане вятичей. На том основании, что на внутренней стороне подошв из Лядинского могильника сохранились остатки лыковых лент самого лаптя, В.П. Левашова предполагает, что и плетеные кожаные подошвы из кургана вяти­чей тоже могли принадлежать обычным лаптям из лыка. Лапти из указанных выше могильников имели раз­личное плетение: подошвы из Лядинского могильника были косого плетения, подошвы из кургана вятичей -прямого.

Судя по материалам поздней этнографии лапти могли быть в виде туфель с невысокими бортиками, близ­ких полесским лаптям прямого переплетения, и в виде глубоких закрытых туфель северного типа косого пере­плетения, известных в Новгородской земле. Крепились лапти с помощью длинных завязок - оборы, - пропущенных через борта лаптей и обматываемых вокруг ног. Обувь из лыка носили поверх чулок, носков, нога-виц и обмоток.

В древности существовало несколько названий для обуви типа лаптей: "лычъница", "лычакъ" и "лап-ьтъ", производное от которого - "лапотникъ" - известно в письменных источниках и восходит, по мнению исследо­вателей, к праславянской эпохе.

Самое раннее изображение лаптей относится к XV в. На миниатюре из Жития Сергия Радонежского представлена сцена пахоты с крестьянином в лаптях. Горожане лаптей, очевидно, не носили. Вероятно, лапти были производственной обу­вью, связанной с полевыми работами. Лапти всегда, вплоть до XIX - начала XX в., носили самые бедные люди.

Обувь из кожи. В культурном слое многих средневековых городов кожа сохраняется хорошо. В настоящее время накоплен богатейший материал для изучения кожаной обуви. В одном Новгороде найдены сотни тысяч экземпляров обуви разных форм. Это поршни - низкая обувь, похожая на лапти; башмаки - обувь с воротничком на щиколотке; сапоги и полусапожки - обувь с голенищем и туфли - обувь с низкими бортиками, доходившими до щиколотки.

Е.И. Оятева создала самую удачную классификационную схему. Наиболее крупная единица ее типологии — группа. I группа включает всю обувь мягких форм; II группа - обувь жестких форм. Фасон (форма) обуви дает вторую единицу типологии - тип, 1-й тип объединяет башмаки, 2-й - сапоги, 3-й - поршни. Особенности кроя позволили выделить подтипы: 1-й включает цельнокроенную обувь, 2-й де-тальнокроенную. Следуя этой классификации, рассмотрим последовательно каждый из перечисленных типов обуви.

Обувь мягких форм (I группа).

Башмаки (тип 1). Это наиболее древняя форма обуви на Руси. Башмаки обнаружены в Старой Ладоге в слоях VIII-X вв. (табл. 69, 1-3). Это мягкая обувь из дубленой коровьей или козьей кожи с отворотами выше щиколотки. По способу кроя - из цельного куска или из двух кусков кожи - башмаки мож­но разделить на два подтипа. Цельнокроенные кроили из больших кусков кожи, затем части кроя сшивали тачным и выворотным швами. Цельнокроенные башмаки найдены в Новгороде и Старой Ладоге (табл. 69, 3) и в других городах Х-ХШ вв. Башмак из целого куска кожи найден на Райковецком городище.

В Старой Ладоге среди ранних башмаков известны сделанные из двух кусков кожи для верха и подошвы (табл. 69, 2). Башмаки из двух кусков кожи широко рас­пространены в слоях древнерусских городов Х-ХШ вв. Известны два варианта их кроя: со швом сбоку (табл. 69, 4, 5, 9, 14, 19) и со швом сзади (табл. 69, 6).

Материалы из раскопок Старой Ладоги, Пскова, Новгорода, Белоозера, Минска, Старой Рязани, Древнего Гродно, Москвы, Полоцка, Старой Руссы и др. городов свидетельствуют о единой традиции в производстве древнерусских башмаков начиная с VIII в. Единство это выражается в бытовании башмаков одинакового кроя во всех древнерусских городах. Оригинальные башмаки с удлиненной пяткой преобладали только в Белоозере, что является своеобразием кожевенного ремесла в этом городе.

Покрой башмаков с вырезом на заднике или носке был перенесен на крой жестких сапог.

Для башмаков VIII-ХI вв. характерна одна существенная особенность: их подошвы не имеют достаточно четких очертаний для правой и левой ноги, хотя крой верха асимметричен и рассчитан на правую и левую ноги (Оятева Е.И., 1962. С. 89, 90). Подошвы древнерусских башмаков пришивали к верху выворотным швом, детали верха сшивали тачным швом.

Башмаки украшали вышивкой, в VIII-Х вв. главным образом орнаментальными полосками на середине носка. Их делали путем прошивки мелкими стежками (табл.69,2).

В Х-ХШ вв. башмаки украшали более разнообразной вышивкой. Преобладал растительно-геометрический орнамент. Найдены башмаки с узором не только в виде побегов, кринов, представляющих растительно-травчатый орнамент (табл. 70, 12, 13), но и с узором в виде ромбов (табл. 70, 9), кругов (табл. 70, 7) и стреловидных фи­гур (табл. 70, 13). Вышивали шерстяными, льняными и шелковыми нитками. Их красили в красный, зеленый и другие цвета. Контуры рисунка вышивали швом "назад иглой", или, как его еще называли, "веревочкой". Кро­ме вышивки, башмаки украшали с помощью продержки цветных нитей и узких ремешков через ряды дырочек в коже (табл. 69, 2; 70, 14).

Сюжеты вышивок на башмаках говорят о единстве орнамента на предметах быта и искусства. Аналогии узорам вышивок можно найти на тканях, на украшениях с эмалями, в резьбе по дереву, а также на фресках.

В Древней Руси, помимо общих названий обуви -"обуща", "обутель", "обутие", известных с XI в., - существовало большое количество названий, связанных с конкретными типами обуви. Башмак - наиболее позд­нее из них и к тому же явно заимствованное из тюркских языков. Появилось оно не ранее XV в.

Ранее на Руси в значении мягкие башмаки, вероятно, употребляли термин "черевья", восходящий к общеславянской лексике. Происходит он от названия материала - мягкой кожи с чрева (живота) животного. Можно предположить, что термин "черевья", встречающийся в Повести временных лет под 1074 г. и истолкованный Срезневским как разные виды обуви, относился именно к тому типу обуви, который позже будет называться башмаками. Это тем более вероятно, что слову "баш­мак" в украинском языке соответствует слово "червик".

Древнерусские башмаки изображены на миниатюрах Радзивилловской летописи (Арцихоеский А.В., 1944. С. 26, 27; История русского искусства, 1953. С. 39).

Башмаки в Х-ХШ вв. были типично городской обувью. Но, судя по находкам в курганах, их носило и сельское население.

Сапоги (тип 2). Излюбленным типом обуви на Руси были сапоги и полусапожки. Они отличались друг от друга только по высоте голенищ, развитие их шло в одном направлении, поэтому они рассматриваются в едином типологическом ряду.

Сапоги домонгольской Руси можно разделить на два подтипа: сапоги, скроенные из крупных кусков кожи с цельнотянутыми голенищами и скроенные из нескольких мелких деталей.

Первый подтип дает множество вариантов кроя. Один из них представлен сапожками из Новгорода. Верх был цельнотянутым, о чем свидетельствует крой. Голенища сапог сделаны из двух половинок, причем передняя часть образует головку и переходит в голенище, а задняя соответствует заднику и тоже переходит в голенище (табл. 69, 8). Этот экземпляр представляет собой наиболее ранний образец сапог. Он датируется XI в.

Аналогичный сапожок найден и в более поздних слоях Новгорода, у него на голенище были сделаны дырочки для продержки ремешка (табл. 69, 7).

Подошвы у таких сапог имели округлые очертания носка и пятки. Верх сапога сшивался тачным швом, подошвы пришивались выворотным швом. Носили их подростки и дети. Варианты подобных сапожек известны по находкам в Пскове.

В слое Х1-ХП вв. обнаружен сапог, верх которого состоял из трех частей.

Интересны также сапожки, найденные в Пскове в постройке XII в. Верх их состоял из двух частей: одношовного голенища и головки (табл. 69, /2). Оба варианта кроя псковских сапожек имели подошвы с округлыми очертаниями носка и пятки. Верх сапог был сшит тач­ным швом, подошвы пришивались выворотным швом. На голенищах сапог шли прорези для продержки ре­мешка. Описываемые сапоги принадлежали подросткам. Очевидно, псковские сапожки были более поздними по сравнению с новгородскими. У них прослеживает­ся постепенная детализация кроя, выделение головки в самостоятельную деталь. Тенденция к детализации кроя является хронологическим моментом, она характерна для всех типов обуви.

Голенища от сапог, аналогичные псковским, найдены и в Полоцке. Они имеют форму раструба и прорези для продержки ремешка. Судя по найденным в Новгороде голенищам такие сапоги крепились к ноге не только вокруг щиколотки, но и под коленом (табл. 69, 10).

Для сапог второго подтипа (детальнокроенные) хара­ктерна дальнейшая детализация кроя, в частности выде­ление задника (табл. 69, 1], 17). Подобные целые сапоги найдены в Новгороде и Пскове. Они имеют не только такие самостоятельные детали, как головки и задники, но и кожаные прокладки под ними для укрепления нижней части сапога, что свидетель­ствует о тенденции к зарождению обуви жестких форм и что позже, в ХIV-ХV вв., приведет к появлению каблука (табл. 69,24, 25).

Очевидно, в Х-ХШ вв. было множество переходных видов сапог, поэтому в слоях древнерусских городов на­ходят не только задники разнообразного кроя, но и цельнотянутые голенища, рассчитанные на подошвы с округлыми и удлиненными очертаниями в области пят­ки (табл. 69, 15, 20). Они как бы повторяют покрой баш­маков. Изредка встречаются сапоги с удлиненным при­поднятым носком. Подобные сапоги станут популярными в XV в.

Все сапоги ХIV-ХVI вв. хранят традиции края домонгольских сапог: задники с треугольным вырезом и подошвы с удлиненными язычками, выполняющими конструктивное и декоративное назначение (табл. 69, 23, 24). Да и сам наборный каблук явился результатом усовершенствования многослойной прокладки у подошвы сапог, бытовавших в XII в.

Итак, в развитии сапог наблюдается известная последовательность. Судя по новгородским находкам в Х-ХI вв. количество их еще невелико. Это сапоги цельнотянутые. Затем появляются сапоги детальнокроен­ные. В XII в. они сосуществуют. Далее появляются сапоги жестких форм, которые в XIV в. вытесняют как мягкие сапоги, так и мягкие башмаки.

Найденные в Новгороде сапоги, как правило, без орнамента; сохранившиеся единичные детали сапог с орнаментом (голенища, головки и т.д.), относящиеся к ХIV-ХVI вв., говорят о единстве орнаментальных сюжетов и их исполнении как на сапогах, так и на башмаках (табл. 70, 1-4). С XV в. широко распространяется тиснение на головках сапог, что характерно для более толстых и жестких кож, а не для тонких и мягких кож, применявшихся в домонгольское время (табл. 70, 5).

Древнерусское название "сапогъ" тоже тюркского или праболгарского происхождения. В начале II тыс. этот термин вытеснил славянское название обуви с высоким голенищем — "скръня" (с корнем, обозначавшим шкуру животного).

Сапоги носили богатые люди. Непременной принадлежностью княжеской одежды были цветные сапоги, нередко расшитые жемчугом и бляшками. Так, на фреске ХП в. в ц. Спаса-Нередицы в Новгороде князь Ярослав Владимирович изображен в желтых сапогах, украшенных жемчугом. В "Изборнике Святослава" 1073 г. на групповом портрете семьи Святослава можно видеть самое раннее изображение сапог с характерными загнутыми носками: князь Святослав - в синих сапогах, сын его Ярослав - в красных.

Поршни (тип 3). Наиболее простой и распространенной обувью в Древней Руси были поршни. Их можно разделить на два подтипа: цельнокроенные (подтип 1) и детальнокроенные, или, как их называют, составные (подтип 2). Их делали не только из мягкой дубленой кожи, но и из сыромятной.

Поршни цельнокроенные делали из куска кожи разной формы. Для первого варианта кроя использовали прямоугольный кусок кожи (табл. 69, 21). Поршни Х1-ХШ вв. делали путем простейшего стягивания куска кожи в области носка и пятки лыковым или кожаным шнурком, пропущенным затем через одиночные прорези на бортах. Шнурки стягивали поршень и завязывались вокруг ноги поверх штанов, чулок или обмоток. Такие поршни просуществовали в быту крестьян до XX в.

По способу формирования поршни прямоугольного кроя можно разделить на несколько видов. Так, помимо простейшего стягивания, некоторые поршни делались таким образом, что при формировании носка образовывался красивый плетешок (табл. 69, 27).

В XIV в. в слоях древнерусских городов появляются поршни, у которых носок и пятка уже не затягиваются ремешком, а зашиваются нитками (табл. 69,18), что связано, очевидно, с использованием более жестких кож.

Своеобразные поршни существовали с Х в. в Белоозере. Они также делались из прямоугольного куска кожи, но имели своеобразные вырезы в области носка. Такие поршни не затягивались, а сшивались.

Второй вариант поршней из целого куска кожи - поршни из шестиугольного куска кожи (табл. 69, 13). По краю носка и пятки они снабжены дырочками для затягивания шнурком, а вдоль подъема и носка располагались диагональные прорези для шнуровки. По бокам также имелись прорези. Пропускавшийся через них шнурок крепил поршень к ноге. Эта ременная поддержка называлась позднее "сборами". Такие поршни в науч­ной литературе называют "ажурны. Они известны в слоях древнерусских горо­дов с XI в.

Подтип 2 представляют поршни из нескольких со­ставных деталей. Известно два варианта их кроя: из двух и из трех частей. Поршни первого варианта известны в Новгороде с XI в. Основная часть заготовки включает подошву, задник и бортики. Она имеет вид неправильного прямоугольника со срезанными углами в носочной части. Меньший фрагмент кроя имел вид треугольника. Основная заготовка загибалась по ноге, а кусок треугольной формы вшивался на подъеме. По сторонам поршня находились прорези для продевания шнурка.

Поршни второго варианта состояли из основной части заготовки, включавшей подошву и задник, отдельно подкроенного носка треугольной формы и пришитой по борту полоски кожи с поперечными прорезями, через которые пропускался шнурок. Все детали сшивали нит­ками (табл. 69, 22). В Старой Ладоге найден целый поршень этого варианта. Он датируется XVI в. Таким образом, поршни из трех деталей можно рассматривать как результат усовершенствования поршней домонгольской поры.

Термин "поршень". И.С. Вахрос выводит из прасла-вянского корня "ръчх". Лек­семы, образованные от этого корня, означали что-либо мягкое, рыхлое: поршни делали из мягкой кожи, из порхлых ее частей, расположенных на брюхе животно­го. Древнерусское наименование поршня - "прабошънъ" - встречается только в понятиях Х1У-ХУ вв., но для живого языка этого времени оно не характерно.

Поршни были обувью беднейших горожан и крестьян.

Обувь жестких форм (II группа).

Туфли (тип 7). Как мы могли видеть выше, элементы жесткой формы - укрепляющие прокладки из кожи - использовали в некоторых типах древнерусской обуви еще в домонгольское время. Окончательно традиция изготовления обуви жестких форм сложилась позже, в ХIV-ХV вв. Наиболее ранним типом обуви жестких форм можно считать туфли, характерной чертой которых было наличие жесткой подошвы и низкого бортика.

По крою они делятся на два подтипа: туфли из цельного верха и подошвы (подтип 1) и туфли из детально-кроенного верха и подошвы (подтип 2).

Для изготовления туфель первого подтипа применяли два варианта кроя: со швом сбоку (табл. 70, 75-79) и со швом сзади (табл. 70, 76). Туфли скреплялись шнурками на подъеме или с внутренней стороны щиколотки. Иногда они украшались резьбой на подъеме, аналогии подобным туфлям есть в средневековых городах Западной Европы, особенно в польских.

Туфли второго подтипа (детальнокроенные) известны по находкам в Минске, в слоях конца XIII в.. Развитая их форма встречена в Старой Ладоге, в слоях ХVI-ХVII вв. Они имеют глубокую головку с язычком на подъеме, составной задник с прокладками, трехслойную подошву с широким низким наборным каблуком, который был прикреплен деревянными шпильками и прошит дратвой. Детали верха сшивались тачным швом, а верх с подошвой - сандальным. Туфли на ноге закреплялись с помощью ремешка, который кроился вместе с внутренней половиной задника и был пропущен через прорези на язычке.

Широкое распространение туфель в Западной Евро­пе и концентрация их находок в западных регионах Руси позволяют связать их появление с оживлением запад­ных контактов русского государства. Однако предпосылки для появления обуви жестких форм были в кожевенном деле домонгольской Руси. Описанная обувь позволяет проследить преемственность видов кроя и орна­ментации от Х в. до эпохи Московской Руси.

Не менее важен и другой вывод: обувь может быть своеобразным этническим индикатором пестрого по составу городского населения Древней Руси. Например, народы Поволжья IХ-Х вв., принадлежащие финно-угорской группе, носили своеобразного кроя поршни. Именно такие поршни найдены в Белоозере. Башмаки с характерной удлиненной пяточной частью генетически связаны с общеевропейской формой обуви, уходящей в глубь веков. На нашей территории они найдены в ранних слоях Старой Ладоги и в ряде городов северо-запада Руси.

Наконец, находки обуви в культурном слое древнерусских городов могут служить и хронологическим опознавателем. Формы обуви эволюционировали, изменялась технология их производства и способ орнаментации. Все это дает возможность датировки, особенно для находок в культурном слое с нечеткой хронологией (табл.69).

Для реконструкции древнерусского костюма в целом избран метод наложения археологических находок на условные силуэты, соответствующие изображениям на фресках и миниатюрах Древней Руси. Для реконструк­ции городского костюма использованы целые формы, найденные при раскопках городов (платье, детали одежды, обувь) а также ансамбли украшений, сохранившиеся в кладах.

Крестьянский костюм представлен главным образом археологическим материалом из погребений кривичей и вятичей. Соответствие археологических тканей из раскопок крестьянским тканям XIX - начала XX в., а также их терминологическое соответствие позволило отнести многие виды крестьянской одежды XIX в. к более раннему периоду.

На табл. 71-73 представлены реконструкции княжеско-боярского убора. Археологический материал поло­жен на те одежды, которые известны по фрескам Х1-ХШ вв. и принадлежат древнерусским княгиням. Как известно, изобразительный материал дает два основных типа покроя женской одежды. К первому типу относятся платья прямого по­кроя, перехваченные у талии поясом. Рукава одежды могли быть и широкими, и узкими с опястьем. Такие платья чаще сшиты из однотонной ткани и украшены по подолу орнаментальной полосой, реже — каймой и оп­лечьем (табл. 71, 7). Платья второго типа были прямы­ми или слегка расширяющимися книзу, с узкими рукава­ми, заканчивающимися опястьем (табл. 73, 1,2). Их ши­ли из богато орнаментированной ткани и украшали оп­лечьем и каймой, проходящей в центре и по подолу. Такие платья во­шли в традиционный костюм высших слоев населения. Они известны в княжеско-боярском и царском быту ХУ1-ХУП вв. На реконструкции княжеско-боярского убора показаны кожаные сапоги. Форма их дана по находкам в слоях Новгорода.

На табл. 71-72 собран материал, включающий еди­ный стилистический убор из серебра с чернью. На

На табл. 71,/ представлен женский костюм. На голове кня­гини венец. Форма его могла иметь разный контур. В изобразительном материале известны венцы с округ­лым и острым верхом над челом (фреска на стене Дмитровского собора во Владимире с изображением праведных жен; миниатюра Пан-телеймонова евангелия XIII в. - св. Екатерина).Эти формы стали традици­онными. Они уложены в два ряда и составляют зигзаго­образный орнамент. Остатки от подобного украшения на жесткой основе были найдены в Набутовском мо­гильнике бывшей Киевской губернии (табл. 72, 2,3). В погребении по сторонам оче­лья с бляшками были найдены также цепи с колечками, аналогичные тем, что известны на ряснах из колодочек - очевидно, последние могли не сохраниться. Венец на таблице украшен колтами, подвешенными на ряснах из колодочек. Такая схема крепления колтов была предло­жена Б.А. Рыбаковым. Правильность реконструкции Б.А. Рыбакова подтверждена находками последних лет: обнаружены цепи из колодочек, на которых подвешены колты, а так­же трехбусинные височные кольца. Их носили на кольце, прикрепленном к крайнему звену колодочек (табл. 72, /) или на кольце к последнему звену. На реконструкции даны колты, найденные в Чернигове. Они обнизаны полыми шариками. На черневом фоне их щитка изображены грифоны по сторонам вертикально расположенной плетенки (табл. 72, 4). Изоб­ражение плетенки на колтах аналогично орнаменту во­ротника, найденного также в Набутовском могильнике. Золотная вышив­ка воротника дополнена изображениями крестов. На во­ротнике, как и на головном уборе, были нашиты сереб­ряные позолоченные бляшки округлой и квадратной формы (расположение последних неизвестно). Застеж­ка воротника в виде полых пуговок из позолоченного серебра так же, как и орнамент в виде плетенки, состав­ляет единое целое с украшением колтов. Подобные во­ротники могли быть пришитыми к нижней одежде (табл. 72, 5). Оплечье платья, пояс и подол предполагает украшение из тисненых бляшек и шитья. Платье посредине украшали ленты, подобные найденным В.В. Хвойко в погребениях Шаргорода бывшей Киев­ской губернии. Они расшиты золотной нитью в виде серд­цевидных фигур с кринами, расположение их говорит о размещении ленты на платье по вертикали (табл. 72, 8). Орнамент на приведенных лентах и колтах близок орна­менту на многих серебряных браслетах-обручах (табл. 72, 7). Так, на браслете из Киевского клада 1939 г. орна­мент состоит из двух поясков. В верхней его части изображены сердцевид­ные фигуры, аналогичные шитью на кайме, а в нижней части - плетенка. В ансамбль серебряных украшений с чернью входили и перстни-печати. Близкий орнамент можно видеть на перстне из клада 1869 г.-табл. 72, 6.

Рядом с реконструкцией одежды княгини дан силуэт князя (табл. 71, 2). На князе представлены те же одежды, что и на фреске Кирилловской церкви в Киеве, где изображен царь Феодосии. Как считают исследователи этого памятника, костюм Феодосия передает "полный наряд русского князя XII в." На князе - островерхий венец, напоминающий им­ператорскую корону с характерными боковыми подвес­ками, кафтан с широкими рукавами, из-под которых виднеются рукава сорочки. Оплечье, нагрудник и подол кафтана украшены бляшка­ми и камнями. Ткань кафтана темно-красного цвета с ор­наментом в виде сердцевидных фигур, с кринами. На кня­зе - зеленые порты и высокие мягкие сапоги красного цвета, расшитые бусами или бляшками. Приведенный на таблице мужской костюм соответствует орнаментации металлических уборов указанного времени.

На табл. 73, / дана реконструкция парадного костю­ма княгини с украшениями из эмали. На голове княгини - сложный головной убор, состоящий из диадемы с эма­левым изображением Деисуса на киотцах, золотых скобочек и рясен с колтами. Головной убор представляет один из возможных ритуальных головных уборов, ре­конструкция которого составлена на основании взаим­ной встречаемости указанных частей головного убора в кладах и по аналогии с венчальными коронами и венца­ми, известными в этнографии севера ХУ1-ХХ вв. Диадема была нашита на жесткий околыш или очелье. Привески с жемчугом ни­спадали на лоб, а дужки очелья украшали валик убора в его верхней части. По сторонам головного убора подве­шены рясна с колтами, украшенными эмалью. Т.И. Ма­карова, следуя данным Г.Ф. Корзухиной (которая заме­тила наличие двойного шарнира в середине рясен), объ­ясняет это тем, что рясна на половине свой длины пере­гибались, становясь двусторонними, как и колты, кото­рые подвешивались в месте сгиба рясен. Очевид­но, цепочка, находящаяся на одном конце рясен, крепи­лась в основе убора и фиксировалась у виска с помощью височного кольца, находящегося на другом конце рясен. Интересно, что в крестьянских уборах Х1-ХП вв. также найдены сложенные вдвое ленты, как бы играющие роль рясен для подвешивания колец. Для подбора мате­риала в комплекс учитывалась близость декоративных особенностей украшений. Так, головной убор мог состо­ять из диадемы, подобной найденной в Киеве в 1889 г. и рясен, подобных найденным в 1900 г. в Сахновке. Они объединяются не только близостью геомет­рического орнамента на бляшках рясен и подвесных бля­шек диадемы, но и их квадрифолийной формой. В этот убор могли входить колты, аналогичные найденным в кладе 1827 г. в Киеве. Головной убор княгини покрыт фатой. Оплечье, каймы и ожерелье украшены шитьем, бляшками и жемчугом, известным и в Михайловском кладе 1903 г.. В костюм входит нагрудное украшение - бармы, найденные в Сахновке в том же кладе, что и диадема. Б.А. Рыбаков пред­полагал, что в этом уборе браслеты не носились, так как нам не известны золотые браслеты с эмалью и камнями, их заменяло шитье на опястьях рукавов. Однако, помимо шитых опястий, могли но­сить золотые браслеты, аналогичные найденным в рязанском кладе 1822 г. Отсюда же происходят и золотые перстни с гра­натами и жемчугом, составляющие единое целое с яр­ким эмалевым убором.

На табл. 73, 2,3 изображен костюм, включающий ук­рашения из тисненых бляшек (как гладких, так и со вставками) и фигурными вырезами в металле. Ими ук­рашали очелья головных уборов (табл. 66, 8-14), ожерелья и ожерелки, пояса и каймы одежды (табл. 74, 3-24). Широко использовалась обнизь жемчугом как в шитье, так и в металлических украшениях. Все эти украшения обычно встречаются в кладах совместно с эмалевым и черневым убором и рассматриваются как дополнения к двум стилистически единым уборам. Тем не менее из этого набора украшений может быть составлен и само­стоятельный убор. Так, на реконструкции (табл. 73, 2) изображен женский головной убор, найденный в Новго­роде - табл. 66, 14. Очелье головного убора украшено тиснеными бляш­ками и бляшками из сканого серебра с зернью. Очевид­но, подобный убор могли носить с ряснами, представля­ющими из себя коническую подвеску с отходящими от нее восемью цепочками. Колпачок ее был украшен сканью и зернью, а на цепочки нанизаны полые бляшки и концевые подвески ромбической и каплевидной формы. Весь набор подвесных бляшек, а также включенные в убор украшения из скани и зерни сближают подвески с найденным очельем. Из нашивных бляшек интересны крупные бляшки с 5-видной проре­зью из Киевского клада 1824 г. Они являются вариантом бляшек на оче­лье. Весь набор, приведенный на табл. 74, и бляшки из Киевского клада 1824 г. использовались для украшения платья(табл.73,2).

На табл. 73, 3 изображен костюм боярыни, включаю­щий диадему и рясна в виде ленты с трехбусинными ви­сочными кольцами и колтами. О возможном количестве этих украшений в одном уборе рассказывают находки их в черниговском погребении у алтаря Борисоглебской церкви.

На табл. 75 представлен городской костюм знати и простых горожан по материалам трех городов. На рис. 13 и 14 даны силуэты, созданные по материалам Райковецкого городища и древнего Изяславля. На рис. 13 можно видеть диадему из колодочек, найденную на ске­лете погибшей. Диадема укреплена на голове поверх плата. На шее - ожерелок из колодочек, известный по курганному инвента­рю (табл. 74, 25). В состав украшений включены следу­ющие находки из слоев Райковецкого городища: бусы, гривны, браслеты стеклянные и металлические, перстни, бляшки от пояса (?) и ожерелок (9) с шитьем. В отличие от райковецкого головного убора на уборе из Изяславля (рис. 14) показаны рясна из коло­дочек с треугольными звеньями на концах. На нижней стороне рясен были подвешены трехбусинные височные кольца, а на верхней - перстневидные кольца, с помо­щью которых рясна крепились к головному убору. Судя по материалам Райковецкого городища и Изяславля у горожан указанных городов бытовали близкие по форме украшения, а также единый набор тканей. Одежды характеризуются широким употреблением складок, гофрировки и плиссировки. Целое платье, найденное в Изяславле, представлено на рис. 14. Оно близко одеждам на новгородской иконе XIV в. "Рождество Богоматери" из Третьяковской галереи (табл. 68,1,2). Это верх­ние короткие одежды, из-под которых видна длинная рубаха. Оплечья, подол, рукава у запястья, а также пред­плечье обшиты лентой.

Силуэты на рис. 10—12, табл. 75 представляют комп­лекс одежды и украшений по материалам раскопок в Суздале (Сабурова МЛ., Седова М.В., 1984. С. 114-122). Надетый на женщине средних лет (рис. 12) головной убор закрывает волосы, в ушах - по перстневид­ному кольцу. У девушки (рис. 10) на распущенных воло­сах - ленточный головной убор с ряснами из перстне­видных колец, с подвешенными к ним трехбусинными кольцами. У девочки (рис. 11) заплетены косички, в ко­торые продеты перстневидные кольца (до 20 шт.). На силуэтах представлена верхняя одежда с запахом на ле­вую сторону, платья и рубахи, с лентами и шитыми во­ротниками с застежкой на левую сторону. Из украше­ний можно видеть пластинчатую фибулу, пластинчатые и витые перстни и перстни со вставками, браслеты и пр. Типичной обувью древнерусских горожанок были ко­жаные туфли с шитьем. Материал Суздальского некро­поля относится к более раннему времени (XI - середина XII в.), чем материалы Райковецкого городища и Изя­славля (начало XIII в.). Тем не менее в Суздале был со­здан типичный городской убор XII в. Очевидно, здесь, как в Киеве, Новгороде, Чернигове, Смоленске, на базе дружинной культуры очень рано начала складываться городская культура.

Дата добавления: 2015-06-27