Усобицы

Чудовищной централизованной военно-административной машине монголов противостояли хотя и культурно развитые, но политически раздробленные страны, раздираемые внутренними противоречиями. Империя, объединившая огромные силы кочевников Центральной Азии — не только монгольские, но и тюркские, маньчжурские, тунгусские и тангутские племена, столкнулась с феодальными государствами, расколотыми на множество владений. Их правители, враждовавшие друг с другом, не сумели организовать отпор захватчикам.

На Руси политический строй, признавший суверенность отдельных княжеств, был узаконен на Любечском съезде {233} 1097 г.: «каждо да держать отчину свою». На 30-е гг. XII в. приходится окончательное раздробление древнерусского государства, обособление земель, создание городов-государств, еще недавно признававших власть киевского князя. Умножилось число княжеских линий и князей, каждый из которых в ущерб общему делу отстаивал узкоместные волостные интересы. Русь потрясал шквал междоусобных войн — «дьявол положи смятение великое», — как писали летописцы. Они сопровождались не меньшими опустошениями, чем набеги половцев. В хитросплетениях «великой вражды» с соперниками князья не гнушались вступать со степняками в военные союзы. Принимавшие участие в княжеских распрях с целью захвата добычи — скота, драгоценностей, пленников, — половцы были слишком коварным и ненадежным союзником. Владевшие уделами, почти независимые, князья не могли создать единую систему защиты даже в пределах одного княжества. Оборона земли-княжения строилась на самостоятельных укрепленных центрах.

В истории Рязани, основанной на южном порубежье Руси, не бывало периодов длительного мира. Рязанские князья и «рыцарство» психологически не отличались от своих современников. Как вождь и организатор народного ополчения, князь первым бросался в «полкы ратных» или к стенам осажденного города, увлекая мужеством дружину и воинов. Гибель князя на поле брани считали вполне естественной. Воинская доблесть — одна из высших нравственных ценностей того времени, стремление «изломить копье свое» — в самой гуще боя не всегда приводила к удачному исходу битвы. Стремясь к личному участию в сражении, безоглядно действуя на свой страх и риск, князь зачастую не считался с общими действиями, не координировал их. Полагаясь на собственные силы и боевой опыт, русский князь более заботился о своей личной чести-славе в глазах окружающих. Напротив, управление войсками у монголов осуществлялось на расстоянии: полководец наблюдал за сражением с возвышенного места, над которым развевалось его знамя.

Далеко не всегда рязанские князья, воинственная и беспокойная ветвь Рюриковичей, решали споры на основе закона: произвол, нарушение крестоцелований при «добывании больших столов» было делом обычным. Не рассчитывая на благоприятное судебное решение, легко прибегали к мечу по праву сильного. Рязанские князья, потомки Ярослава Святославича, князя черниговского, а позднее муромо-{234}рязанского, подобно правителям южной Руси, предпочитали прибегать к «суду божьему», то есть «кулачному праву». Им чужда осторожная, расчетливая политика владимирских самовластцев, их постоянных соперников. Неукротимая отвага, молодечество отличали и горожан Рязани.

К XIII в. Рязанское княжество как целостный политический организм перестало существовать: обособился Муром, попытки старших князей вмешиваться в дела своего же удела Пронска приводили к военным столкновениям. С XII в. усилилась половецкая угроза: кочевники проникли в глубь рязанской территории, нападая на окраинные города: «множество половець приходиша на Рязань и много зла сотвориша и отъидоша восвояси». Зажатые между сильным Владимиро-Суздальским княжеством и степью, рязанские князья то наводили половцев на русские земли, находя у вероломных союзников убежище и поддержку, то сами участвовали в общерусских походах на «детей бесовых». В этой двойственной политике, зависевшей от конкретных ситуаций, рязанцы не составляли исключения среди русских князей эпохи междоусобиц, когда, по словам автора «Слова о полку Игореве», говорил брат брату: «Это мое, и то мое же». И стали князья про малое «это великое» молвить и сами себе беды ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую».

Летом 1217 г. в Ильин день на берегу Оки разыгралась кровавая драма. Глеб Владимирович рязанский, «подученный сатаной на убийство», и его брат Константин пригласили на совет ближайших родственников. Вместе с родным братом Глеба Изяславом приехали пять их двоюродных братьев; не смог прибыть только Ингварь Ингваревич, ибо «не приспело время его». «Честный пир» устроили в прибрежном селе, по преданию — в Исадах, где раскинули большой шатер. В разгар веселья, когда гости захмелели, Глеб и Константин извлекли мечи и вместе с половцами, спрятанными под пологом шатра, иссекли братьев, вместе с их боярами и дворянами «без числа». Злодейское избиение попавших в западню князей «окаянным» Глебом всего за двадцать лет до Батыева нашествия потрясло современников. Попытка объединения Рязанской земли и ликвидации уделов обернулась ужасным братоубийственным преступлением. В эгоизме верхов справедливо видели причину всенародных бедствий. «И поглощена бысть премудрость могущих строити ратные дела, и крепких сердца в слабость женскую преложишася, и сего ради не {235} един от князей русских друг другу поиде на помощь», — сетовал летописец.

Раздираемое изнутри, вынужденное отражать набеги половцев, воевать c булгарами и сталкиваться c мордовскими племенами, Рязанское княжество явно уступало в борьбе с грозным северным соседом — Владимиро-Суздальской Русью. Проводившие самовластную политику, суровый и своенравный Андрей Боголюбский и его брат Всеволод-III Большое Гнездо, первый в истории официально принявший титул великого князя, который, по словам певца «Слова о полку Игореве», «мог Волгу веслами расплескать, а Дон шлемами вычерпать», стремились подчинить Рязанскую землю, занимавшую стратегически важный плацдарм на границе со степью и игравшую важную роль в восточной торговле. Всеволод, искусный политик, правил с завидным тактом и терпением, умело сталкивая князей между собой. Но, несмотря на неравенство сил, рязанцы оказали упорное сопротивление.

В междоусобной борьбе обе стороны не стеснялись в средствах: выжечь, разорить, пограбить, попленить, избить, в общем, нанести максимальный урон сопернику. Практиковали и заточение противника в «поруб», погреб. Так, Ростислав Ярославич, изгнанный из Рязани сыном Юрия Долгорукого Андреем, объединившись с половцами, внезапно ночью напал на обидчика, так что «Ондрей же одва утече в одном сапоге, а дружину его овех изби, а другиа засув во яму, а иные истопоша в реце». При Ростиславе, характер которого отличали настойчивость и какая-то суровая энергия, борьба с Юрием стала особенно ожесточенной. На Ростислава «зряху вси» рязанские удельные князья, признавшие его старшим.

В 1174 г., когда во время боярского заговора погиб Андрей Боголюбский, рязанцы пытались покончить с вассальной зависимостью от владимирских властителей, посадив на их престол своих ставленников. Однако деятельный и мужественный, но не благоразумный Глеб Ростиславич рязанский и его люди повели себя в Суздальской земле, как в завоеванной стране: ограбили Успенский собор во Владимире, захватив золото, серебро, драгоценные книги и, что особенно возмутило владимирцев, такие местночтимые святыни, как знаменитую икону Богоматери и любимое оружие князя Андрея — меч святого Бориса. В войне с занявшим владимирский стол Всеволодом III Глеб сжег Москву и подмосковные села, разграбил церкви и монастыри около Владимира, отдавая население в рабство своим {236} союзникам — половцам. В битве на реке Колакше с помощью черниговских и новгородских полков Всеволод разгромил рязанцев и их половецких наемников. Сам Глеб попал в плен вместе со своими «думцами» и кончил дни в темнице во Владимире.

В борьбе со строптивыми и непокорными «младшими братьями» и «детьми», какими считали рязанских князей владимирские самовластцы — их «старшие братья» и «отцы», Всеволод прибег к крайней мере: взятию города «на щит» — жестокой расправе с «безвинными христианами». В 1186 г. он повел в Рязанскую землю «и всю землю ту пусту створиша, пограбиша и пожгоша». Через двадцать лет после очередного заговора неуемных рязанцев и восстания горожан против сына Всеволода, посаженного в Рязани, наступила развязка. Подойдя к стенам города, разгневанный Всеволод приказал жителям выйти из него с имуществом, которое могли унести с собой, и предал Рязань огню. С пожаром 1208 г. можно связать обнаруженные нами сгоревшие постройки нижнего строительного горизонта. Как показал разрез вала у Исадских ворот, в пламени погибли и укрепления, вскоре возобновленные. Рязанских бояр и епископа Арсения увели во Владимир, а обитателей разоренных городов разослали в разные места Суздальской земли. Подчинение Рязани образно выражено в «Слове о полку Игореве» в обращении к Всеволоду: «Ты ведь можешь посуху живыми шереширами (название какого-то оружия. — В. Д.) стрелять, удалыми сынами Глебовыми» — то есть потомками Глеба Ростиславича.

Между рязанскими и сильными владимиро-суздальскими князьями в XII в. установились отношения вассалитета. Владимирские правители защищали Рязань от врагов, но при этом требовали участия рязанских ратей в походах на половцев и волжских булгар, использовали их в борьбе с Киевом, Черниговом, Новгородом. Лишь незадолго до татарского нашествия усобица между сыновьями Всеволода-III позволила Рязани на короткое время обрести самостоятельность.

Церковь, считавшая братоубийственную войну грехом, во время княжеских распрей стремилась выступать в роли миротворца. С выражением покорности и просьбой не разорять города встретил Всеволода на берегу Прони рязанский епископ Арсений: «Господине княже... не проливай крови христианьскиа, не опустоши сих мест... не пожги церквей и честных монастырей... не воздвигни на себя гнева божиа». «Устрашися словес сих», владимирский князь внял мольбе и повернул к Коломне. В другой раз с дипломатиче-{237}ской миссией к Всеволоду прибыл сам митрополит Матвей из Киева. Его ходатайство способствовало освобождению из плена рязанских князей и княгинь.

Но ослепленные взаимной ненавистью, поглощенные политическими интригами, князья лишь изредка внимали «слову божьему» и голосу собственной совести. Ослабленная усобицами, истощавшими народные силы, Рязанская земля приняла новый страшный удар.

Дата добавления: 2015-06-27